Вера моя пошатнулась
Оранжевая революция 2004 года была для меня одним из тех формирующих событий, которые оставляют след навсегда. Я заинтересовался теорией ненасильственного сопротивления (практика была и до), начитался книжек Шарпа и стал, как говорят ITшники, евангелистом этой концепции в России. Я читал об этом лекции, писал статьи, защитил диплом и пишу диссертацию. Это действительно замечательная теория: она рационально, без пафоса и соплей объясняет преимущества и механику ненасильственного протеста. Кстати, настоятельно всем советую почитать эти книжки, кто еще этого не сделал.
Но теперь та же Украина, которая привела меня к теории ненасильственного сопротивления, ставит много вопросов, на которые я пока не могу найти убедительного ответа. Например, одним из постулатов Шарпа является принцип "безопасности в толпе", т.е. чем больше людей участвует в протесте, тем менее вероятны провокации и применение силы властями. Или часто большую мирную толпу рассматривают как некую мощную силу априори, просто из-за ее размера. Но это все неявно подразумевает, что мирная сейчас толпа потенциально может применить силу. То есть провокаторы побоятся лезть всередину толпы не просто от страха перед большими скоплениями людей, а потому что есть большая вероятность ощутимо получить там по морде.
Блокада правительственных зданий (очень мощный формат сопротивления, и практически, и психологически) тоже возможна лишь тогда, когда протестующие готовы при необходимости силой не допускать чиновников и давать отпор полиции. Даже если Оранжевая революция была хрестоматийным примером ненасильственной борьбы, где-то на запасном пути у нее стоял бронепоезд: в случае попытки штурма эти жизнерадостные протестувальники превратились бы в яростных повстанцев, и разгон майдана был бы возможен лишь большой кровью.
Ну то есть, как минимум, невозможно полностью и заведомо отметать какое бы то ни было насилие, хотя бы для самообороны. Иначе какой толк от вашего лагеря и баррикад, если вы дадите роте милиции туда беспрепятственно войти, все разломать, а вас по одному развести по автозакам? Надо быть готовым оказать сопротивление, а значит - быть готовым к насилию.
А раз это решено, дальше включается совсем другая логика. Кто победит в насильственном противостоянии? Не самый честный, не самый красноречивый и даже не самый храбрый, а тот, кто бьет сильнее и - главное - кто бьет первым. Это значит, что если оппозиция хочет победить в силовом столкновении, она должна не просто пассивно отбиваться, а идти в наступление, перехватывать инициативу, наносить удар неожиданно и т.д. И более того, чтобы не уступать омонам и беркутам, нужно готовиться к этому сильно заранее, налаживать военную дисциплину и вообще создавать не популярные "горизонтальные сети гражданских активистов", а по сути военизированные организации. Но ведь проблемы и бесперспективность подобных организаций и их методов я слишком хорошо знаю.
Вот такой парадокс сейчас крутится в моей голове и я пока не знаю, как его разрешить.
Но теперь та же Украина, которая привела меня к теории ненасильственного сопротивления, ставит много вопросов, на которые я пока не могу найти убедительного ответа. Например, одним из постулатов Шарпа является принцип "безопасности в толпе", т.е. чем больше людей участвует в протесте, тем менее вероятны провокации и применение силы властями. Или часто большую мирную толпу рассматривают как некую мощную силу априори, просто из-за ее размера. Но это все неявно подразумевает, что мирная сейчас толпа потенциально может применить силу. То есть провокаторы побоятся лезть всередину толпы не просто от страха перед большими скоплениями людей, а потому что есть большая вероятность ощутимо получить там по морде.
Блокада правительственных зданий (очень мощный формат сопротивления, и практически, и психологически) тоже возможна лишь тогда, когда протестующие готовы при необходимости силой не допускать чиновников и давать отпор полиции. Даже если Оранжевая революция была хрестоматийным примером ненасильственной борьбы, где-то на запасном пути у нее стоял бронепоезд: в случае попытки штурма эти жизнерадостные протестувальники превратились бы в яростных повстанцев, и разгон майдана был бы возможен лишь большой кровью.
Ну то есть, как минимум, невозможно полностью и заведомо отметать какое бы то ни было насилие, хотя бы для самообороны. Иначе какой толк от вашего лагеря и баррикад, если вы дадите роте милиции туда беспрепятственно войти, все разломать, а вас по одному развести по автозакам? Надо быть готовым оказать сопротивление, а значит - быть готовым к насилию.
А раз это решено, дальше включается совсем другая логика. Кто победит в насильственном противостоянии? Не самый честный, не самый красноречивый и даже не самый храбрый, а тот, кто бьет сильнее и - главное - кто бьет первым. Это значит, что если оппозиция хочет победить в силовом столкновении, она должна не просто пассивно отбиваться, а идти в наступление, перехватывать инициативу, наносить удар неожиданно и т.д. И более того, чтобы не уступать омонам и беркутам, нужно готовиться к этому сильно заранее, налаживать военную дисциплину и вообще создавать не популярные "горизонтальные сети гражданских активистов", а по сути военизированные организации. Но ведь проблемы и бесперспективность подобных организаций и их методов я слишком хорошо знаю.
Вот такой парадокс сейчас крутится в моей голове и я пока не знаю, как его разрешить.