Газы
- и противогазы. У меня, к сожалению, сейчас нет возможности написать и выложить, что-нибудь серьезное, но зато на помощь спешат комсомольцы старые записки. Я думал развить эти статьи в нечто большее, но так как за год руки не дошли, то выкладываю как есть. Это, пожалуй, только 10% от желаемого, но как мне кажется, общее представление о газовом аспекте ПМВ текст дает, даже несмотря на то, что писался он для людей в общем-то далеких от истории и на отъебись.
В 2018 году мы будем отмечать выдающуюся дату - столетие со дня завершения Первой мировой войны. 11 ноября 1918 года в 11 часов на Западном фронте наконец-то наступили перемены: замолчали пушки и пулеметы, прекратили утюжить колючую проволоку и окопы танки, не были видны в небе самолеты (ставшие распространенным орудием убийства именно в этой войне), а солдаты могли с легким сердцем стянуть с себя ненавистные противогазы. Именно о химическом оружии, методах его использования, борьбе с ним и ужасающих последствиях для человеческого здоровья пойдет речь в этой статье.
Первая мировая война или же, как ее иногда называют, «родоначальница всех бед» в XX веке, действительно носила уникальный характер. Не только потому, что на ней «закончился» XIX век с его «красивыми войнами», в которых генералы еще могли лично наблюдать за сражением, а красиво одетые солдаты шли в бой под бравурные марши оркестров; не только из-за того, что технический прогресс широко шагнул за четыре года мировой бойни - от кавалерии до аэропланов и танков; не только в силу того, что теперь за действия своего правительства отвечала вся нация, участвуя в тотальной борьбе, но и потому, что в этой войне не было безусловных агрессоров или зачинщиков.
Каждая из стран-участниц противоборствующих блоков искренне считала себя стороной, вынужденной ходом событий вступить в войну, в войну, безусловно, оборонительную и справедливую. В войну из-за двух принципов: сербского студента-террориста Гаврила Принципа, устроившего отвратительное убийство наследника австрийского престола, застрелив его вместе с женой в Сараево, и принципа союзной солидарности, понуждавшего страны объявлять друг другу войну в рамках своей внешнеполитической ориентации. Политическое начало Первой мировой войны напоминало эффект разрушения карточного домика: забавное зрелище, если на минуту забыть о том, что в результате этой бойни погибло два десятка миллионов человек, половина из которых- солдаты.
Хотя большинство (три четверти) военных были обусловлены работой артиллерии, Первая мировая война «подарила миру» и первую химическую войну в промышленных объемах. Строго говоря, нельзя сказать, чтобы до 1914 года история не знала случаев попыток «химического оружия»- в конце концов, к нему можно отнести и выкуривание врагов при помощи дыма, а этот прием древний, как сама война. Задолго до начала Первой мировой войны были сделаны все необходимые для начала «химической гонки вооружений» изобретения и открытия. К 1914 году ученым удалось обнаружить или синтезировать хлор (1774), синильную кислоту (1782), фосген (1811), иприт (1822, 1859), дифосген (1847), хлорпикрин (1848) и т.п.
Из новой истории сразу вспоминается предложение английского моряка времен Восточной войны (1853-1856) и осады Севастополя (1854-1855) подвести начиненные взрывчаткой и синильной кислотой брандеры к осажденному городу и взорвать их, заставив защитников покинуть свои укрепления. Тогда британское правительство отказалось от этой идеи, не в последнюю очередь потому, что применение такого рода оружия было бы сродни открытию «ящика Пандоры» и неизбежно повлекло бы за собой ответные действия схожего характера. Половиною века спустя нравы стали другими.
Первое применение
Широко распространенный миф о том, что первыми в войне газ применили немцы, не отвечает действительности. На самом деле его применили французы, причем таким образом, что враг этого даже не заметил. Не будем наводить тень на плетень - речь шла о применении слезоточивого газа (этилбромацетата и хлорацетона), использовавшегося ранее французской полицией для разгона демонстраций, равно как и сейчас. Немцы, в свою очередь, ответили снарядами с газовой начинкой (с двойной солью дианизидина), но концентрация (и поражающие способности) были все еще «не на высоте». Попытка же применить слезоточивый газ в снарядах на Восточном фронте зимой 1915 года и вовсе провалилась: из-за низких температур газ «замерз», не оказав никакого эффекта. Русские его попросту не заметили, как и немцы ранее.
Настоящая химическая война началась с весны 1915 года. Германцы, как и все воюющие нации, столкнулись со «снарядным голодом», вызванным чудовищным несоответствием довоенных представлений о необходимом для войны числе снарядов и действительными потребностями в них. К этому времени применение французами слезоточивого газа на Западном фронте стало «секретом Полишинеля», поэтому идея директора Физико-химического института им. Кайзера Вильгельма Фрица Габера о применении нового химического оружия (паров хлора) прямо из баллонов (что позволяло сэкономить на снарядах) пришлась военным по вкусу. Моральные же (и юридические) препоны были отброшены на вышеупомянутом основании: французы-де уже применили газы, а Германия находится в кольце врагов и вынуждена защищаться. Маховик был запущен - началась подготовка к первому применению летального химического оружия, вошедшая в историю как операция «Дезинфекция».
В конце апреля 1915 года немцы распылили в сторону союзных позиций у бельгийского города Ипр около 180 тонн хлора. В течение ночи, предшествующей атаке, они разместили 150 газобалонных батарей. Утром в сторону англо-французских окопов устремилось ядовитое желтовато-зеленое облако.
Что такое хлор в качестве отравляющего вещества? В два с половиной раза тяжелее воздуха, удушающего воздействия, способный «затекать» в окопы и блиндажи. Один килограмм жидкого хлора образует 300 литров газа. Человек, попавший в «смертельное облако», погибал в течение нескольких минут. Германским военным химикам впервые удалось осуществить два основных условия, необходимых для успеха химического нападения: принцип массового применения и принцип максимальной концентрации газового облака.
Первыми под удар попали французские колониальные войска из Африки, вторыми - канадцы Британской империи. Они бежали, около 15 тыс. человек пострадали от хлора, треть из них погибли. Немцы, не ожидавшие от нового оружия никаких чудес, оказались не готовыми к использованию своего успеха: их пехота, шедшая за облаком газа, была снабжена примитивными защитными устройствами. Речь идет о подушечке из ваты, пропитанной раствором гипосульфита натрия. Кто-то из канадских солдат, уцелевших после боя, показал, что видел немцев «с мешками на головах». Это стало ключом к созданию первого союзного «противогаза», точнее его прототипа - у британцев появился «шлем Гипо» (гипосульфитный), дававший некоторую защиту от хлора. И в этом случае мы можем наблюдать классическую гонку между «снарядом и броней», то есть соревнование между средствами защиты и нападения, начавшееся со времен первых щитов и копий.
Газы и противогазы
Союзники, а именно французы, не задержались с ответом. Им стало применение фосгена, синтезированного группой французских химиков под руководством Виктора Гриньяра. Впервые он был применен посредством 75-миллиметровых снарядов зимой 1916 года в боях под Верденом.
В газообразном состоянии фосген в три с половиной раза тяжелее воздуха. Вследствие низкой температуры кипения он быстро испаряется и после разрыва снаряда за несколько секунд создает облако со смертельной концентрацией газа, задерживающееся у поверхности земли. По ядовитому действию превосходит синильную кислоту. При больших концентрациях газа смерть наступает через несколько часов.
Применение этого оружия означало радикальный перелом в химической войне, начавшийся еще со сражения под Ипром: теперь газы не просто должны были выводить вражеских солдат из строя, а убивать прямо на месте.
Понимая, что ответный удар тоже не заставит себя ждать, французы усовершенствовали найденные у германцев «противодымные маски», о которых говорилось выше. Для защиты от фосгена дополнительно ввели тампон, смоченный сульфаниловокислым натром, а синильную кислоту должен был задерживать тампон, пропитанный сернокислым никелем.
Вершиной развития французской влажной маски стала закрывающая лицо вместе с глазами маска М2, поступившая в войска в феврале 1916 года. Она состояла из 40 слоев марли, пропитанных химическими поглотителями: одну половину пропитывали смесью, защищающей от фосгена и синильной кислоты (уротропин, сода и сернокислый никель), другую- смесью, защищающей от бромистого бензила и других лакриматоров (касторовое масло, спирт, едкий натр).
Британцы разработали свой вариант «дым-шлема», состоящего из фланелевого мешка с целлулоидным окошком, полностью охватывающего голову.
В Российской империи ответом на начавшуюся химическую войну стал так называемый противогаз Зелинского-Кумманта, созданный профессором Н.Д. Зелинским и заводским технологом М.И. Куммантом в 1915 году. В качестве неспецифического адсорбента, обладавшего наибольшей поглощающей способностью, россияне стали использовать активированный березовый или липовый уголь. Любопытно, что профессор Н.Д. Зелинский прежде чем заняться разработкой своего противогаза, изучал методы очистки водки.
К сожалению, интриги затянули применение этого противогаза почти на полтора года, что немало увеличило потери российских войск на Восточном фронте. Тем не менее вплоть до конца войны преимущество в химической войне оставалось за германцами - этому способствовала и прекрасная научно-техническая база, и великолепно развитая химическая промышленность. Именно немцы создали классический противогаз, каким мы привыкли его видеть.
В отличие от союзников, в течение 1915-1916 гг. продолжавших совершенствовать свои «мешки», немцы пришли к выводу, что фильтр должен представлять собой отдельную часть противогаза, которую можно было бы привинчивать к маске, а при необходимости снимать и заменять другой. Разработчики противогазов из химического отдела прусского военного министерства совместно с учеными Физико-электрохимического института им. Кайзера Вильгельма сконструировали фильтр в виде привинчивающейся к маске жестянки, заполненной поглотителем. Осенью 1915 года он поступил в войска.
Кроме того, в ответ на применение французами фосгена немцы стали бомбардировать редуты защитников Вердена снарядами с дифосгеном и хлорпикрином. Отравляющее воздействие дифосгена было аналогично тому, что оказывал фосген, но температура кипения у дифосгена выше, чем у фосгена, а его пары в семь раз тяжелее воздуха, вследствие чего он дольше сохранял свои смертельные качества, делая «обработанную» им местность непригодной для обороны на шесть часов. Смешав дифосген с хлорпикрином, германцы добились того, что солдаты союзников сбрасывали с себя неспособные защитить их влажные маски и попадали под воздействие других элементов химического оружия.
Тотальная война, тотальные усилия
Неудача под Верденом, вступление в войну Румынии и широкомасштабные наступления царских войск Российской империи на Восточном фронте ознаменовали собой новую фазу великого противостояния, так легко начавшегося летом 1914 года.
Немецкие, а вслед за ними и остальные военные историки вторую половину «мировой бойни» определяют как период, когда уничтожение людей приняло форму гигантской фабрики смерти: наступила «технологическая фаза» войны.
К середине 1916 года союзники (Антанта) сумели перевести свои экономики на военные рельсы, мобилизовать достаточное количество солдат и создать огромные запасы вооружений. Баланс сил постепенно смещался не в пользу Центральных держав, и эта тенденция не могла не отразиться на состоянии дел в химической войне.
В 1916 году газовые атаки в значительной степени утратили ореол нового и страшного оружия, сложившийся в предыдущие годы. Во-первых, союзники, пусть и с трудом, но научились защищать своих солдат, а во‑вторых, появившиеся на поле боя танки и массовая авиация мгновенно сделали химическое оружие второстепенным средством нападения. По большей части в 1916 году химическое оружие применялось не для того, чтобы захватить тот или иной участок фронта, а исключительно с целью истощения, изматывания солдат врага, сидящих в первых линиях Западного фронта.
На Восточном фронте и Балканах, где немецким, австро-венгерским, болгарским и турецким войскам противостояли намного менее богатые в техническом отношении российская и румынская армии, химическое оружие все еще использовалось в качестве «решающего средства». Химическая война только начиналась.
Свежий ветер
К 1917 году немцы начинают отходить от прежних тяжеловесных методик подготовки и осуществления химических атак. Теперь, когда ключевыми аспектами эффективности химического оружия стали скорость (нанести удар до того, как вражеские солдаты успеют натянуть свои противогазы или маски) и массовость («завалить» вражеские окопы после того, как средства химической защиты прекратят свое действие), следовало испробовать новую тактику.
Вместо распыления газа из баллонов немцы стали применять снаряды с химической начинкой. Это было и проще, и удобнее, и эффективнее.
В начале апреля 1917 года австро-германской артиллерией были применены химические снаряды при атаке российских позиций на реке Стоход (Волынь, Украина). Успех превзошел все ожидания: передовые позиции российских войск оказались отрезанными от своих тылов и подкреплений, а деморализованные внезапной атакой солдаты сдались, не оказав особенного сопротивления.
Развивая успех, немцы принялись комбинировать средства химического нападения: сначала по врагу летели снаряды с дифенилхлорарсином, получившие название «синий крест». Вызывая сильное чихание и рвоту, они заставляли солдат врага срывать свои противогазы и маски, после чего те подвергались поражающему удару второй волны.
Не имея возможности соревноваться с союзниками в производстве вооружений или числе солдат, германцы сделали ставку на новаторское применение химического оружия, сумев переломить свое отчаянное положение в 1917 году.
Новые возможности «газов» были продемонстрированы во время решающего летнего (затянувшегося до поздней осени) наступления англо-французских войск на Западном фронте. Если французское наступление провалилось достаточно быстро (и фактически парализовало французскую армию до конца года), то упорные британцы наступали в течение нескольких месяцев, обогатив военную историю битвой при Пашендейле: им довелось довольствоваться захватом этой деревушки вместо стремительного занятия Фландрии.
Немалую роль в срыве этого наступления сыграл новый германский газ, получивший у французов название «иприт» (многострадальный бельгийский город Ипр стал очередным населенным пунктом, вблизи которого немцы впервые применили новое оружие), а у англичан «горчичный газ» (из-за характерного специфического запаха). Немцы же называли его «желтый крест». Дихлордиэтилсульфид (в дальнейшем мы будем называть это вещество ипритом) оказывает тройное физиологическое действие. В своем обычном состоянии он представляет собой жидкость, которая при соприкосновении с кожей человека или животного причиняет ей серьезные повреждения.
При испарении, происходящем более или менее быстро в зависимости от концентрации, условий атмосферы и природы объекта, против которого он применен, иприт из жидкого состояния переходит в газообразное. В таком состоянии вещество поражает легкие, кожу, глаза и вызывает заболевание, требующее длительного лечения и заканчивающееся при неблагоприятных условиях смертельным исходом.
Иприт обладал выраженным кожно-резорбтивным действием и поэтому действовал «в обход» противогаза. Он поражал глаза и органы дыхания, желудочно-кишечный тракт и кожные покровы. Всасываясь в кровь, он оказывал общеотравляющее действие. Вещество было эффективно как в капельном, так и в парообразном состоянии. От капель и паров иприта кожные покровы не спасало обычное летнее и зимнее армейское обмундирование. Защита от иприта представляет собой гораздо более сложную проблему, чем защита органов дыхания и лица. В те годы промышленность ведущих войну держав не могла еще дать столько пленочных материалов и прорезиненных тканей, сколько требовалось для противохимической защиты войск. Фактически, реальной защиты войск от иприта в те годы и не было, а его применение на поле боя было результативным до самого конца войны.
Самым неприятным, с точки зрения верховного командования Антанты, было то, что бомбардировка снарядами с «желтым крестом» создавала так называемые желтые участки, то есть зараженные местности. Будучи очень стойким, иприт в течение нескольких дней отравлял войска, прибывавшие на смену частям, пораженным им в первую бомбардировку. Применение ипритных снарядов считалось немцами особенно «полезным» при обстреле лесов, просек, зарослей и долин в тылу противника. Действие таких снарядов при благоприятствующих условиях продолжалось до 8 дней.
Потери британцев от нового оружия были не столь уж тяжелы, но обстрел сорвал развертывание войск, и наступление им пришлось отложить на три недели. По оценкам же германских военных, ипритные снаряды оказались примерно в восемь раз эффективнее для поражения личного состава войск противника, чем все, что было у немцев до этого.
Более того, химические снаряды, начиненные ипритом, стали прекрасным средством контрбатарейной борьбы: в 1917 году расчеты артиллерии союзников стали нести тяжелые потери, а пехота стран Антанты все чаще оказывалась без поддержки собственных пушек.
Сотня тысяч снарядов с ипритом сорвали очередное французское наступление под Верденом: немцы попросту расстреляли местность по карте, создав в тылу французов сплошную зону зараженной территории, вследствие чего целая армия оказалась обездвиженной.
Если на Западном фронте последствия применения нового оружия не выходили за рамки тактических и оперативных, то на востоке иприт сыграл поистине стратегическую роль: утратившие после падения монархии всякую дисциплину российские войска оказались особенно восприимчивыми к химическим атакам немцев.
Неграмотные русские солдаты легко расставались с противогазами или же быстро приводили их в негодность. Постепенно нараставшая разруха в тылу и на железных дорогах вскоре привела к тому, что армии Временного правительства стали практически беззащитными перед неприятелем. Во многих случаях единственным средством противохимической защиты у русских солдат оставались лишь… костры.
Со второй половины 1917 года австро-германские войска одерживали над россиянами одну легкую победу за другой. Вскоре это привело к окончательному разложению российских войск, а немногим позже - к началу переговоров с новым советским правительством, захватившим в России власть осенью 1917 года.
Таким образом, психологические последствия химической войны на востоке трудно переоценить: не имея достаточного количества войск для ведения войны на два фронта (а фактически на три), немцы вынуждены были оставить на востоке второсортные дивизии, сумевшие тем не менее разгромить российского противника.
Под занавес уходящего года немцы и австрийцы нанесли сокрушительное поражение итальянцам - во многом тоже благодаря новому химическому оружию. Итальянские батареи, окутанные облаками ядовитого газа, молчали, а в тыл к австрийцам зашагало около 300 тысяч итальянских военнопленных. Германцы не стали развивать успех, но и достигнутое ценой в 10 тысяч убитых и раненых потрясало воображение.
Реакция союзников
Возобновление уже было сходившей на нет газовой войны - да еще в такой неприятной для Антанты редакции - не могло не тревожить союзных генералов. Впервые с начала применения химического оружия оно получило такое значение. Немцы, казалось, творили с ним чудеса: срывали готовящиеся месяцами наступления союзников, быстро прорывали позиции своих противников и выводили из войны целые страны.
Весь 1917 год союзники пытались произвести свой аналог иприта, но безуспешно. Ответом стало еще более широкое применение «обычного» химического оружия, переход на «снарядный» метод его доставки и распространенная практика использования дымовых завес.
С большим опозданием, но все же союзники занялись химической войной серьезно, создав соответствующие подразделения в своих армейских структурах. В мае 1917 года собралась англо-французская химическая конференция, а в сентябре такая же конференция, но уже с участием Бельгии, США и Италии. В декабре был создан постоянный секретариат из представителей всех союзных армий по разрешению вопросов ведения химической войны.
К началу нового 1918 года союзники разработали основные приемы противохимической защиты войск. Для нейтрализации иприта в основном использовали хлорную известь (гипохлорит кальция). Она эффективно нейтрализовала иприт в грунте. Для одежды, бывшей в контакте с ипритом, рекомендовалось не менее чем 48-часовое проветривание на открытом воздухе (в зависимости от температуры воздуха). Либо одежду подвергали варке в специальной камере в течение не менее трех часов, однако непосредственно на фронте такой способ был неприемлем. В полевых условиях основным элементом дегазационных мероприятий были мобильные деконтаминационные комплексы, обеспечивающие помывку личного состава, пораженного ипритом, и смену ему униформы.
Для индивидуальной деконтаминации (дегазации) солдату выдавалась так называемая антигазовая смазка (salve antigas), сделанная на основе стеарата цинка и растительного масла. На короткое время она обеспечивала защиту от небольших количеств иприта, однако, быстро адсорбировав иприт, смазка представляла опасность для окружающих. Дополнительно к этой проблеме существовала и другая: солдаты нередко наносили эту пасту на части тела уже загрязненными ипритом руками.
Впереди была решающая схватка, в том числе между газом и противогазом.
Тотальная война требует жертв не только от людей, но и от животных!
«Битва кайзера»
1918 год западные союзники встретили в тревоге: они ожидали худшего. И не случайно. Победа на Восточном фронте, достигнутая не в последнюю очередь благодаря применению химического оружия и неподготовленности русской армии отражать газовые атаки врага, позволила германским войскам сосредоточить свои силы на Западном фронте и попытаться нанести решающий удар по англо-французским позициям. Оставив на Восточном направлении минимальные силы, необходимые для поддержания нового порядка после подписания Брест-Литовского мирного договора, немцы устремились на Запад.
Мартовское наступление, получившее название «Кайзершляхт» («Битва кайзера»), имело целью наконец-то прорвать англо-французский фронт и покончить с Францией до вступления в бой многомиллионной американской армии. И ключевая роль в успешном исходе будущей атаки отводилась именно химическому оружию.
Как прорвать линию фронта? Эта задача представлялась генералам союзнических армий почти что непосильной; они и не ставили ее перед своими войсками, рассчитывая хотя бы обескровить Германию в серии изматывающих сражений.
Немцы, по понятным причинам, не могли себе позволить подобной стратегии. Им требовался быстрый и решительный успех. В то же время у Германии было слишком мало средств и солдат. У союзников были танки, у немцев - только определенное превосходство в авиации… и газовое оружие. Оно и стало ключом к замку обороны противника.
Германцы готовились основательно: их самый мощный газ «желтый крест» (немцы помечали химические снаряды крестами: желтый крест - иприт, зеленый - фосген, синий - слезоточивый газ) был усилен новым взрывчатым веществом, которым планировалось заражать целые километры пространства за первыми линиями обороны врага, тем самым мешая подходу его резервов к месту сражения. И, скажем заранее, это сработало.
В течение нескольких недель, предшествующих атаке, немцы засыпали английские позиции (именно на этом участке фронта они и задумали прорыв) сотнями тысяч газовых снарядов, превратив расположение британских войск в окутанный дымом ад. Солдаты, неделями не снимавшие противогазы, оказались не готовыми к массированной немецкой атаке, начавшейся во второй половине марта 1918 года.
Успеху немецкого удара способствовала погода - позиции заволокло густым туманом. Германская артиллерия «усилила темп», и в течение пяти часов окопы англичан подверглись воздействию более чем миллиона снарядов, в основном смешанного типа. Сперва немцы применили особенно сильный раздражающий газ, из-за чего британские солдаты срывали противогазы, расчесывали пораженную кожу, подвергаясь тем самым воздействию других отравляющих газов. Помощи ждать было неоткуда: территория позади передовых дивизий англичан была почти недоступна. Это сказалось и на темпах немецкого наступления в дальнейшем. К примеру, после обстрела город Армантьер был затоплен таким количеством иприта, что тот буквально тек по улицам, и немецкие солдаты появились там через две недели после ухода англичан.
Союзники были потрясены: немцам за считанные дни удалось то, чего они не могли добиться за многие месяцы наступлений с огромными расходами снарядов и людей. В плену оказались сотни тысяч англичан, и германцы всерьез рассчитывали разорвать локтевую связь между французской и британской армиями.
Впечатление, производимое на солдат, лучше всего иллюстрирует следующая цитата из романа «Смерть героя» классика английской литературы XX века и солдата той войны Ричарда Олдингтона: «…Подходя к поселку, они по звуку догадались, что снаряды должны падать где-то совсем близко. Вскоре услышали и привычное «взз…», однако за ним вместо треска и грохота следовало совсем непривычное глухое «пфф…».
- Не может быть, чтобы они все просто не разрывались,-сказал Уинтерборн.
Еще один снаряд упал совсем рядом, за бруствером; послышалось непонятное глухое шипенье. И тотчас в воздухе странно запахло, как будто свежескошенным сеном, только острее. Эванс и Уинтерборн принюхались и крикнули в один голос:
- Фосген! Газ!
Поспешно, неловкими движениями саперы натянули маски и пошли дальше, спотыкаясь, почти ощупью. Эванс и Уинтерборн выбрались на дорогу и подошли к поселку. Химические снаряды градом сыпались на дома - вззз, вззз, взз, взз, пфф-пфф-пфф-пфф. На мгновенье оба сняли маски - в воздухе стоял едкий запах фосгена.
Эванс и Уинтерборн стояли у окопа, помогая полуслепым в противогазах саперам выбираться наружу. Одна за другой шли мимо нелепые фигуры; резиновые маски вместо лиц, огромные мертво поблескивающие очки, длинный хобот, протянувшийся к коробке… «Точно погибшие души, искупающие в новом аду какой-то чудовищный грех»,-подумалось Уинтерборну. Входы в подвалы были наглухо завешены для защиты от газа, и все же он просачивался внутрь. Двоих солдат, наглотавшихся газа, унесли на носилках. Лица у них были страшные, на губах пена…»
Однако закончить войну победителями солдатам кайзера не удалось. Несмотря на все свои успехи и понесенные противником жертвы, было уже слишком поздно. В апреле-июле германские войска отчаянно пытались реализовать свою победу марта, однако каждый раз наталкивались на «еще одну линию обороны» врага.
Летом 1918 года сперва французы, а затем и англичане применили собственный аналог иприта, практически ни в чем не уступающий германскому оригиналу. Теперь с учетом превосходства промышленности союзников и запасов вооружения немцы потеряли свой последний «технический козырь».
Кроме того, германские войска стали испытывать нехватку в газовых снарядах: им было все сложнее не только производить их в тех же количествах, что и союзники, но и доставлять на фронт по разрушенным французским территориям.
Немецкое наступление захлебнулось в нескольких десятках километров от вражеской столицы: теперь войскам предстояло испытать на себе ответный удар союзников. Молодой немецкий офицер Эрнст Юнгер, впоследствии один из представителей молодых писателей «потерянного поколения» послевоенной Германии, так описывает ужасные последствия газовой атаки: «Большая часть растений увяла, повсюду лежали мертвые кроты и улитки, а размещенным в Монши лошадям конный связной обтирал слезившиеся глаза и исслюнявленные морды».
И вот уже союзники, до этого кричавшие о «варварстве» применения химического оружия, называли массированные газовые атаки вернейшим средством победы. К середине 1918 года им удалось достичь качественного и количественного перевеса над Германией по всем параметрам газовой войны. Артиллерия союзников располагала миллионами химических снарядов разного назначения, тогда как германские склады химического оружия к концу войны насчитывали менее 5% от запасов начала кампании 1918 года.
Немецкая армия начала медленное, но безостановочное отступление, закончившееся перемирием 11 ноября 1918 года и подписанием Версальского мирного договора 1919 года.
Ослепшие английские солдаты: последствия газовой атаки.
Итоги
Химическое оружие стало своеобразной «визиткой» Первой мировой войны: сегодня невозможно представить себе этот разрушительный конфликт без привычного образа солдата в противогазе. И это неслучайно - смерть от химического оружия собрала обильную жатву на полях сражений.
Несмотря на то что точное число солдат, погибших именно от отравляющих веществ, установить не представляется возможным, некоторые данные все же имеются. Известно, что в наиболее подготовленной для этой войны германской армии (немецкие противогазы считались самыми лучшими) из-за применения химического оружия погибло 9 тыс. солдат и около 200 тыс. (среди которых, как нам известно, был и временно ослепший ефрейтор Адольф Гитлер) было «выведено из строя».
Неопытная американская армия почти треть своих потерь понесла исключительно вследствие газовых атак немцев: безвозвратные потери составили около 2 тыс., 73 тыс. пострадали от газовых снарядов. Американские солдаты должны были винить в этом самих себя, ведь львиная доля потерь объяснялась простой безалаберностью: многие из них попросту не придавали должного значения необходимости всегда держать противогаз под рукой.
Русская армия понесла самые тяжелые потери из всех воюющих стран. Речь идет как минимум о 50-60 тыс. убитых и около полумиллионе пострадавших от германских и австро-венгерских газовых атак. Окончательно был подорван боевой дух армии - разложение войск, начавшееся в 1917 году на Восточном фронте, не в последнюю очередь было вызвано просто-таки паническим ужасом перед «газами».
Французы и англичане понесли примерно одинаковые потери: около 8 тыс. солдат убитыми или умершими и по 200 тыс. пострадало от последствий химических атак.
Италия и ее главная противница Австро-Венгрия потеряли по 3-4 тыс. солдат и еще около 100 тыс. так или иначе пострадали от химического оружия.
В целом потери от газовых атак стран, участвовавших в Первой мировой войне, таковы: около 90 тыс. человек убиты и примерно 1 млн 200 тыс. пострадали от химических снарядов.
На примере газовой войны в Первой мировой можно проследить, как качался маятник между вековечным противостоянием борьбы «снаряда и брони» (то есть средствами атаки и защиты): с одной стороны, газов и средств их доставки, а с другой - врачей и средств индивидуальной защиты от химического оружия (марлевые повязки, противодымные маски, противогазы).
Поначалу «атака» явно преобладала над «защитой» - первые химические удары почти не встретили противодействия. После появления средств защиты показалось, что химическое оружие утрачивает свою значимость. Однако в 1917 году немцы разработали и применили в ходе наступлений новый иприт, а также усовершенствовали методы газовых атак (стали использовать горчичный и поражающий газ). В 1918 году союзникам удалось разработать более совершенные средства защиты (например, новая модель британского противогаза), и маятник вновь качнулся в другую сторону. В конце концов точку в этой схватке поставило окончание войны, но закончилось ли само противостояние?..
К сожалению, события 20-30-х годов XX века показали, что еще рано ставить крест на «желтом кресте»…
В 2018 году мы будем отмечать выдающуюся дату - столетие со дня завершения Первой мировой войны. 11 ноября 1918 года в 11 часов на Западном фронте наконец-то наступили перемены: замолчали пушки и пулеметы, прекратили утюжить колючую проволоку и окопы танки, не были видны в небе самолеты (ставшие распространенным орудием убийства именно в этой войне), а солдаты могли с легким сердцем стянуть с себя ненавистные противогазы. Именно о химическом оружии, методах его использования, борьбе с ним и ужасающих последствиях для человеческого здоровья пойдет речь в этой статье.
Первая мировая война или же, как ее иногда называют, «родоначальница всех бед» в XX веке, действительно носила уникальный характер. Не только потому, что на ней «закончился» XIX век с его «красивыми войнами», в которых генералы еще могли лично наблюдать за сражением, а красиво одетые солдаты шли в бой под бравурные марши оркестров; не только из-за того, что технический прогресс широко шагнул за четыре года мировой бойни - от кавалерии до аэропланов и танков; не только в силу того, что теперь за действия своего правительства отвечала вся нация, участвуя в тотальной борьбе, но и потому, что в этой войне не было безусловных агрессоров или зачинщиков.
Каждая из стран-участниц противоборствующих блоков искренне считала себя стороной, вынужденной ходом событий вступить в войну, в войну, безусловно, оборонительную и справедливую. В войну из-за двух принципов: сербского студента-террориста Гаврила Принципа, устроившего отвратительное убийство наследника австрийского престола, застрелив его вместе с женой в Сараево, и принципа союзной солидарности, понуждавшего страны объявлять друг другу войну в рамках своей внешнеполитической ориентации. Политическое начало Первой мировой войны напоминало эффект разрушения карточного домика: забавное зрелище, если на минуту забыть о том, что в результате этой бойни погибло два десятка миллионов человек, половина из которых- солдаты.
Хотя большинство (три четверти) военных были обусловлены работой артиллерии, Первая мировая война «подарила миру» и первую химическую войну в промышленных объемах. Строго говоря, нельзя сказать, чтобы до 1914 года история не знала случаев попыток «химического оружия»- в конце концов, к нему можно отнести и выкуривание врагов при помощи дыма, а этот прием древний, как сама война. Задолго до начала Первой мировой войны были сделаны все необходимые для начала «химической гонки вооружений» изобретения и открытия. К 1914 году ученым удалось обнаружить или синтезировать хлор (1774), синильную кислоту (1782), фосген (1811), иприт (1822, 1859), дифосген (1847), хлорпикрин (1848) и т.п.
Из новой истории сразу вспоминается предложение английского моряка времен Восточной войны (1853-1856) и осады Севастополя (1854-1855) подвести начиненные взрывчаткой и синильной кислотой брандеры к осажденному городу и взорвать их, заставив защитников покинуть свои укрепления. Тогда британское правительство отказалось от этой идеи, не в последнюю очередь потому, что применение такого рода оружия было бы сродни открытию «ящика Пандоры» и неизбежно повлекло бы за собой ответные действия схожего характера. Половиною века спустя нравы стали другими.
Первое применение
Широко распространенный миф о том, что первыми в войне газ применили немцы, не отвечает действительности. На самом деле его применили французы, причем таким образом, что враг этого даже не заметил. Не будем наводить тень на плетень - речь шла о применении слезоточивого газа (этилбромацетата и хлорацетона), использовавшегося ранее французской полицией для разгона демонстраций, равно как и сейчас. Немцы, в свою очередь, ответили снарядами с газовой начинкой (с двойной солью дианизидина), но концентрация (и поражающие способности) были все еще «не на высоте». Попытка же применить слезоточивый газ в снарядах на Восточном фронте зимой 1915 года и вовсе провалилась: из-за низких температур газ «замерз», не оказав никакого эффекта. Русские его попросту не заметили, как и немцы ранее.
Настоящая химическая война началась с весны 1915 года. Германцы, как и все воюющие нации, столкнулись со «снарядным голодом», вызванным чудовищным несоответствием довоенных представлений о необходимом для войны числе снарядов и действительными потребностями в них. К этому времени применение французами слезоточивого газа на Западном фронте стало «секретом Полишинеля», поэтому идея директора Физико-химического института им. Кайзера Вильгельма Фрица Габера о применении нового химического оружия (паров хлора) прямо из баллонов (что позволяло сэкономить на снарядах) пришлась военным по вкусу. Моральные же (и юридические) препоны были отброшены на вышеупомянутом основании: французы-де уже применили газы, а Германия находится в кольце врагов и вынуждена защищаться. Маховик был запущен - началась подготовка к первому применению летального химического оружия, вошедшая в историю как операция «Дезинфекция».
В конце апреля 1915 года немцы распылили в сторону союзных позиций у бельгийского города Ипр около 180 тонн хлора. В течение ночи, предшествующей атаке, они разместили 150 газобалонных батарей. Утром в сторону англо-французских окопов устремилось ядовитое желтовато-зеленое облако.
Что такое хлор в качестве отравляющего вещества? В два с половиной раза тяжелее воздуха, удушающего воздействия, способный «затекать» в окопы и блиндажи. Один килограмм жидкого хлора образует 300 литров газа. Человек, попавший в «смертельное облако», погибал в течение нескольких минут. Германским военным химикам впервые удалось осуществить два основных условия, необходимых для успеха химического нападения: принцип массового применения и принцип максимальной концентрации газового облака.
Первыми под удар попали французские колониальные войска из Африки, вторыми - канадцы Британской империи. Они бежали, около 15 тыс. человек пострадали от хлора, треть из них погибли. Немцы, не ожидавшие от нового оружия никаких чудес, оказались не готовыми к использованию своего успеха: их пехота, шедшая за облаком газа, была снабжена примитивными защитными устройствами. Речь идет о подушечке из ваты, пропитанной раствором гипосульфита натрия. Кто-то из канадских солдат, уцелевших после боя, показал, что видел немцев «с мешками на головах». Это стало ключом к созданию первого союзного «противогаза», точнее его прототипа - у британцев появился «шлем Гипо» (гипосульфитный), дававший некоторую защиту от хлора. И в этом случае мы можем наблюдать классическую гонку между «снарядом и броней», то есть соревнование между средствами защиты и нападения, начавшееся со времен первых щитов и копий.
Газы и противогазы
Союзники, а именно французы, не задержались с ответом. Им стало применение фосгена, синтезированного группой французских химиков под руководством Виктора Гриньяра. Впервые он был применен посредством 75-миллиметровых снарядов зимой 1916 года в боях под Верденом.
В газообразном состоянии фосген в три с половиной раза тяжелее воздуха. Вследствие низкой температуры кипения он быстро испаряется и после разрыва снаряда за несколько секунд создает облако со смертельной концентрацией газа, задерживающееся у поверхности земли. По ядовитому действию превосходит синильную кислоту. При больших концентрациях газа смерть наступает через несколько часов.
Применение этого оружия означало радикальный перелом в химической войне, начавшийся еще со сражения под Ипром: теперь газы не просто должны были выводить вражеских солдат из строя, а убивать прямо на месте.
Понимая, что ответный удар тоже не заставит себя ждать, французы усовершенствовали найденные у германцев «противодымные маски», о которых говорилось выше. Для защиты от фосгена дополнительно ввели тампон, смоченный сульфаниловокислым натром, а синильную кислоту должен был задерживать тампон, пропитанный сернокислым никелем.
Вершиной развития французской влажной маски стала закрывающая лицо вместе с глазами маска М2, поступившая в войска в феврале 1916 года. Она состояла из 40 слоев марли, пропитанных химическими поглотителями: одну половину пропитывали смесью, защищающей от фосгена и синильной кислоты (уротропин, сода и сернокислый никель), другую- смесью, защищающей от бромистого бензила и других лакриматоров (касторовое масло, спирт, едкий натр).
Британцы разработали свой вариант «дым-шлема», состоящего из фланелевого мешка с целлулоидным окошком, полностью охватывающего голову.
В Российской империи ответом на начавшуюся химическую войну стал так называемый противогаз Зелинского-Кумманта, созданный профессором Н.Д. Зелинским и заводским технологом М.И. Куммантом в 1915 году. В качестве неспецифического адсорбента, обладавшего наибольшей поглощающей способностью, россияне стали использовать активированный березовый или липовый уголь. Любопытно, что профессор Н.Д. Зелинский прежде чем заняться разработкой своего противогаза, изучал методы очистки водки.
К сожалению, интриги затянули применение этого противогаза почти на полтора года, что немало увеличило потери российских войск на Восточном фронте. Тем не менее вплоть до конца войны преимущество в химической войне оставалось за германцами - этому способствовала и прекрасная научно-техническая база, и великолепно развитая химическая промышленность. Именно немцы создали классический противогаз, каким мы привыкли его видеть.
В отличие от союзников, в течение 1915-1916 гг. продолжавших совершенствовать свои «мешки», немцы пришли к выводу, что фильтр должен представлять собой отдельную часть противогаза, которую можно было бы привинчивать к маске, а при необходимости снимать и заменять другой. Разработчики противогазов из химического отдела прусского военного министерства совместно с учеными Физико-электрохимического института им. Кайзера Вильгельма сконструировали фильтр в виде привинчивающейся к маске жестянки, заполненной поглотителем. Осенью 1915 года он поступил в войска.
Кроме того, в ответ на применение французами фосгена немцы стали бомбардировать редуты защитников Вердена снарядами с дифосгеном и хлорпикрином. Отравляющее воздействие дифосгена было аналогично тому, что оказывал фосген, но температура кипения у дифосгена выше, чем у фосгена, а его пары в семь раз тяжелее воздуха, вследствие чего он дольше сохранял свои смертельные качества, делая «обработанную» им местность непригодной для обороны на шесть часов. Смешав дифосген с хлорпикрином, германцы добились того, что солдаты союзников сбрасывали с себя неспособные защитить их влажные маски и попадали под воздействие других элементов химического оружия.
Тотальная война, тотальные усилия
Неудача под Верденом, вступление в войну Румынии и широкомасштабные наступления царских войск Российской империи на Восточном фронте ознаменовали собой новую фазу великого противостояния, так легко начавшегося летом 1914 года.
Немецкие, а вслед за ними и остальные военные историки вторую половину «мировой бойни» определяют как период, когда уничтожение людей приняло форму гигантской фабрики смерти: наступила «технологическая фаза» войны.
К середине 1916 года союзники (Антанта) сумели перевести свои экономики на военные рельсы, мобилизовать достаточное количество солдат и создать огромные запасы вооружений. Баланс сил постепенно смещался не в пользу Центральных держав, и эта тенденция не могла не отразиться на состоянии дел в химической войне.
В 1916 году газовые атаки в значительной степени утратили ореол нового и страшного оружия, сложившийся в предыдущие годы. Во-первых, союзники, пусть и с трудом, но научились защищать своих солдат, а во‑вторых, появившиеся на поле боя танки и массовая авиация мгновенно сделали химическое оружие второстепенным средством нападения. По большей части в 1916 году химическое оружие применялось не для того, чтобы захватить тот или иной участок фронта, а исключительно с целью истощения, изматывания солдат врага, сидящих в первых линиях Западного фронта.
На Восточном фронте и Балканах, где немецким, австро-венгерским, болгарским и турецким войскам противостояли намного менее богатые в техническом отношении российская и румынская армии, химическое оружие все еще использовалось в качестве «решающего средства». Химическая война только начиналась.
Свежий ветер
К 1917 году немцы начинают отходить от прежних тяжеловесных методик подготовки и осуществления химических атак. Теперь, когда ключевыми аспектами эффективности химического оружия стали скорость (нанести удар до того, как вражеские солдаты успеют натянуть свои противогазы или маски) и массовость («завалить» вражеские окопы после того, как средства химической защиты прекратят свое действие), следовало испробовать новую тактику.
Вместо распыления газа из баллонов немцы стали применять снаряды с химической начинкой. Это было и проще, и удобнее, и эффективнее.
В начале апреля 1917 года австро-германской артиллерией были применены химические снаряды при атаке российских позиций на реке Стоход (Волынь, Украина). Успех превзошел все ожидания: передовые позиции российских войск оказались отрезанными от своих тылов и подкреплений, а деморализованные внезапной атакой солдаты сдались, не оказав особенного сопротивления.
Развивая успех, немцы принялись комбинировать средства химического нападения: сначала по врагу летели снаряды с дифенилхлорарсином, получившие название «синий крест». Вызывая сильное чихание и рвоту, они заставляли солдат врага срывать свои противогазы и маски, после чего те подвергались поражающему удару второй волны.
Не имея возможности соревноваться с союзниками в производстве вооружений или числе солдат, германцы сделали ставку на новаторское применение химического оружия, сумев переломить свое отчаянное положение в 1917 году.
Новые возможности «газов» были продемонстрированы во время решающего летнего (затянувшегося до поздней осени) наступления англо-французских войск на Западном фронте. Если французское наступление провалилось достаточно быстро (и фактически парализовало французскую армию до конца года), то упорные британцы наступали в течение нескольких месяцев, обогатив военную историю битвой при Пашендейле: им довелось довольствоваться захватом этой деревушки вместо стремительного занятия Фландрии.
Немалую роль в срыве этого наступления сыграл новый германский газ, получивший у французов название «иприт» (многострадальный бельгийский город Ипр стал очередным населенным пунктом, вблизи которого немцы впервые применили новое оружие), а у англичан «горчичный газ» (из-за характерного специфического запаха). Немцы же называли его «желтый крест». Дихлордиэтилсульфид (в дальнейшем мы будем называть это вещество ипритом) оказывает тройное физиологическое действие. В своем обычном состоянии он представляет собой жидкость, которая при соприкосновении с кожей человека или животного причиняет ей серьезные повреждения.
При испарении, происходящем более или менее быстро в зависимости от концентрации, условий атмосферы и природы объекта, против которого он применен, иприт из жидкого состояния переходит в газообразное. В таком состоянии вещество поражает легкие, кожу, глаза и вызывает заболевание, требующее длительного лечения и заканчивающееся при неблагоприятных условиях смертельным исходом.
Иприт обладал выраженным кожно-резорбтивным действием и поэтому действовал «в обход» противогаза. Он поражал глаза и органы дыхания, желудочно-кишечный тракт и кожные покровы. Всасываясь в кровь, он оказывал общеотравляющее действие. Вещество было эффективно как в капельном, так и в парообразном состоянии. От капель и паров иприта кожные покровы не спасало обычное летнее и зимнее армейское обмундирование. Защита от иприта представляет собой гораздо более сложную проблему, чем защита органов дыхания и лица. В те годы промышленность ведущих войну держав не могла еще дать столько пленочных материалов и прорезиненных тканей, сколько требовалось для противохимической защиты войск. Фактически, реальной защиты войск от иприта в те годы и не было, а его применение на поле боя было результативным до самого конца войны.
Самым неприятным, с точки зрения верховного командования Антанты, было то, что бомбардировка снарядами с «желтым крестом» создавала так называемые желтые участки, то есть зараженные местности. Будучи очень стойким, иприт в течение нескольких дней отравлял войска, прибывавшие на смену частям, пораженным им в первую бомбардировку. Применение ипритных снарядов считалось немцами особенно «полезным» при обстреле лесов, просек, зарослей и долин в тылу противника. Действие таких снарядов при благоприятствующих условиях продолжалось до 8 дней.
Потери британцев от нового оружия были не столь уж тяжелы, но обстрел сорвал развертывание войск, и наступление им пришлось отложить на три недели. По оценкам же германских военных, ипритные снаряды оказались примерно в восемь раз эффективнее для поражения личного состава войск противника, чем все, что было у немцев до этого.
Более того, химические снаряды, начиненные ипритом, стали прекрасным средством контрбатарейной борьбы: в 1917 году расчеты артиллерии союзников стали нести тяжелые потери, а пехота стран Антанты все чаще оказывалась без поддержки собственных пушек.
Сотня тысяч снарядов с ипритом сорвали очередное французское наступление под Верденом: немцы попросту расстреляли местность по карте, создав в тылу французов сплошную зону зараженной территории, вследствие чего целая армия оказалась обездвиженной.
Если на Западном фронте последствия применения нового оружия не выходили за рамки тактических и оперативных, то на востоке иприт сыграл поистине стратегическую роль: утратившие после падения монархии всякую дисциплину российские войска оказались особенно восприимчивыми к химическим атакам немцев.
Неграмотные русские солдаты легко расставались с противогазами или же быстро приводили их в негодность. Постепенно нараставшая разруха в тылу и на железных дорогах вскоре привела к тому, что армии Временного правительства стали практически беззащитными перед неприятелем. Во многих случаях единственным средством противохимической защиты у русских солдат оставались лишь… костры.
Со второй половины 1917 года австро-германские войска одерживали над россиянами одну легкую победу за другой. Вскоре это привело к окончательному разложению российских войск, а немногим позже - к началу переговоров с новым советским правительством, захватившим в России власть осенью 1917 года.
Таким образом, психологические последствия химической войны на востоке трудно переоценить: не имея достаточного количества войск для ведения войны на два фронта (а фактически на три), немцы вынуждены были оставить на востоке второсортные дивизии, сумевшие тем не менее разгромить российского противника.
Под занавес уходящего года немцы и австрийцы нанесли сокрушительное поражение итальянцам - во многом тоже благодаря новому химическому оружию. Итальянские батареи, окутанные облаками ядовитого газа, молчали, а в тыл к австрийцам зашагало около 300 тысяч итальянских военнопленных. Германцы не стали развивать успех, но и достигнутое ценой в 10 тысяч убитых и раненых потрясало воображение.
Реакция союзников
Возобновление уже было сходившей на нет газовой войны - да еще в такой неприятной для Антанты редакции - не могло не тревожить союзных генералов. Впервые с начала применения химического оружия оно получило такое значение. Немцы, казалось, творили с ним чудеса: срывали готовящиеся месяцами наступления союзников, быстро прорывали позиции своих противников и выводили из войны целые страны.
Весь 1917 год союзники пытались произвести свой аналог иприта, но безуспешно. Ответом стало еще более широкое применение «обычного» химического оружия, переход на «снарядный» метод его доставки и распространенная практика использования дымовых завес.
С большим опозданием, но все же союзники занялись химической войной серьезно, создав соответствующие подразделения в своих армейских структурах. В мае 1917 года собралась англо-французская химическая конференция, а в сентябре такая же конференция, но уже с участием Бельгии, США и Италии. В декабре был создан постоянный секретариат из представителей всех союзных армий по разрешению вопросов ведения химической войны.
К началу нового 1918 года союзники разработали основные приемы противохимической защиты войск. Для нейтрализации иприта в основном использовали хлорную известь (гипохлорит кальция). Она эффективно нейтрализовала иприт в грунте. Для одежды, бывшей в контакте с ипритом, рекомендовалось не менее чем 48-часовое проветривание на открытом воздухе (в зависимости от температуры воздуха). Либо одежду подвергали варке в специальной камере в течение не менее трех часов, однако непосредственно на фронте такой способ был неприемлем. В полевых условиях основным элементом дегазационных мероприятий были мобильные деконтаминационные комплексы, обеспечивающие помывку личного состава, пораженного ипритом, и смену ему униформы.
Для индивидуальной деконтаминации (дегазации) солдату выдавалась так называемая антигазовая смазка (salve antigas), сделанная на основе стеарата цинка и растительного масла. На короткое время она обеспечивала защиту от небольших количеств иприта, однако, быстро адсорбировав иприт, смазка представляла опасность для окружающих. Дополнительно к этой проблеме существовала и другая: солдаты нередко наносили эту пасту на части тела уже загрязненными ипритом руками.
Впереди была решающая схватка, в том числе между газом и противогазом.
Тотальная война требует жертв не только от людей, но и от животных!
«Битва кайзера»
1918 год западные союзники встретили в тревоге: они ожидали худшего. И не случайно. Победа на Восточном фронте, достигнутая не в последнюю очередь благодаря применению химического оружия и неподготовленности русской армии отражать газовые атаки врага, позволила германским войскам сосредоточить свои силы на Западном фронте и попытаться нанести решающий удар по англо-французским позициям. Оставив на Восточном направлении минимальные силы, необходимые для поддержания нового порядка после подписания Брест-Литовского мирного договора, немцы устремились на Запад.
Мартовское наступление, получившее название «Кайзершляхт» («Битва кайзера»), имело целью наконец-то прорвать англо-французский фронт и покончить с Францией до вступления в бой многомиллионной американской армии. И ключевая роль в успешном исходе будущей атаки отводилась именно химическому оружию.
Как прорвать линию фронта? Эта задача представлялась генералам союзнических армий почти что непосильной; они и не ставили ее перед своими войсками, рассчитывая хотя бы обескровить Германию в серии изматывающих сражений.
Немцы, по понятным причинам, не могли себе позволить подобной стратегии. Им требовался быстрый и решительный успех. В то же время у Германии было слишком мало средств и солдат. У союзников были танки, у немцев - только определенное превосходство в авиации… и газовое оружие. Оно и стало ключом к замку обороны противника.
Германцы готовились основательно: их самый мощный газ «желтый крест» (немцы помечали химические снаряды крестами: желтый крест - иприт, зеленый - фосген, синий - слезоточивый газ) был усилен новым взрывчатым веществом, которым планировалось заражать целые километры пространства за первыми линиями обороны врага, тем самым мешая подходу его резервов к месту сражения. И, скажем заранее, это сработало.
В течение нескольких недель, предшествующих атаке, немцы засыпали английские позиции (именно на этом участке фронта они и задумали прорыв) сотнями тысяч газовых снарядов, превратив расположение британских войск в окутанный дымом ад. Солдаты, неделями не снимавшие противогазы, оказались не готовыми к массированной немецкой атаке, начавшейся во второй половине марта 1918 года.
Успеху немецкого удара способствовала погода - позиции заволокло густым туманом. Германская артиллерия «усилила темп», и в течение пяти часов окопы англичан подверглись воздействию более чем миллиона снарядов, в основном смешанного типа. Сперва немцы применили особенно сильный раздражающий газ, из-за чего британские солдаты срывали противогазы, расчесывали пораженную кожу, подвергаясь тем самым воздействию других отравляющих газов. Помощи ждать было неоткуда: территория позади передовых дивизий англичан была почти недоступна. Это сказалось и на темпах немецкого наступления в дальнейшем. К примеру, после обстрела город Армантьер был затоплен таким количеством иприта, что тот буквально тек по улицам, и немецкие солдаты появились там через две недели после ухода англичан.
Союзники были потрясены: немцам за считанные дни удалось то, чего они не могли добиться за многие месяцы наступлений с огромными расходами снарядов и людей. В плену оказались сотни тысяч англичан, и германцы всерьез рассчитывали разорвать локтевую связь между французской и британской армиями.
Впечатление, производимое на солдат, лучше всего иллюстрирует следующая цитата из романа «Смерть героя» классика английской литературы XX века и солдата той войны Ричарда Олдингтона: «…Подходя к поселку, они по звуку догадались, что снаряды должны падать где-то совсем близко. Вскоре услышали и привычное «взз…», однако за ним вместо треска и грохота следовало совсем непривычное глухое «пфф…».
- Не может быть, чтобы они все просто не разрывались,-сказал Уинтерборн.
Еще один снаряд упал совсем рядом, за бруствером; послышалось непонятное глухое шипенье. И тотчас в воздухе странно запахло, как будто свежескошенным сеном, только острее. Эванс и Уинтерборн принюхались и крикнули в один голос:
- Фосген! Газ!
Поспешно, неловкими движениями саперы натянули маски и пошли дальше, спотыкаясь, почти ощупью. Эванс и Уинтерборн выбрались на дорогу и подошли к поселку. Химические снаряды градом сыпались на дома - вззз, вззз, взз, взз, пфф-пфф-пфф-пфф. На мгновенье оба сняли маски - в воздухе стоял едкий запах фосгена.
Эванс и Уинтерборн стояли у окопа, помогая полуслепым в противогазах саперам выбираться наружу. Одна за другой шли мимо нелепые фигуры; резиновые маски вместо лиц, огромные мертво поблескивающие очки, длинный хобот, протянувшийся к коробке… «Точно погибшие души, искупающие в новом аду какой-то чудовищный грех»,-подумалось Уинтерборну. Входы в подвалы были наглухо завешены для защиты от газа, и все же он просачивался внутрь. Двоих солдат, наглотавшихся газа, унесли на носилках. Лица у них были страшные, на губах пена…»
Однако закончить войну победителями солдатам кайзера не удалось. Несмотря на все свои успехи и понесенные противником жертвы, было уже слишком поздно. В апреле-июле германские войска отчаянно пытались реализовать свою победу марта, однако каждый раз наталкивались на «еще одну линию обороны» врага.
Летом 1918 года сперва французы, а затем и англичане применили собственный аналог иприта, практически ни в чем не уступающий германскому оригиналу. Теперь с учетом превосходства промышленности союзников и запасов вооружения немцы потеряли свой последний «технический козырь».
Кроме того, германские войска стали испытывать нехватку в газовых снарядах: им было все сложнее не только производить их в тех же количествах, что и союзники, но и доставлять на фронт по разрушенным французским территориям.
Немецкое наступление захлебнулось в нескольких десятках километров от вражеской столицы: теперь войскам предстояло испытать на себе ответный удар союзников. Молодой немецкий офицер Эрнст Юнгер, впоследствии один из представителей молодых писателей «потерянного поколения» послевоенной Германии, так описывает ужасные последствия газовой атаки: «Большая часть растений увяла, повсюду лежали мертвые кроты и улитки, а размещенным в Монши лошадям конный связной обтирал слезившиеся глаза и исслюнявленные морды».
И вот уже союзники, до этого кричавшие о «варварстве» применения химического оружия, называли массированные газовые атаки вернейшим средством победы. К середине 1918 года им удалось достичь качественного и количественного перевеса над Германией по всем параметрам газовой войны. Артиллерия союзников располагала миллионами химических снарядов разного назначения, тогда как германские склады химического оружия к концу войны насчитывали менее 5% от запасов начала кампании 1918 года.
Немецкая армия начала медленное, но безостановочное отступление, закончившееся перемирием 11 ноября 1918 года и подписанием Версальского мирного договора 1919 года.
Ослепшие английские солдаты: последствия газовой атаки.
Итоги
Химическое оружие стало своеобразной «визиткой» Первой мировой войны: сегодня невозможно представить себе этот разрушительный конфликт без привычного образа солдата в противогазе. И это неслучайно - смерть от химического оружия собрала обильную жатву на полях сражений.
Несмотря на то что точное число солдат, погибших именно от отравляющих веществ, установить не представляется возможным, некоторые данные все же имеются. Известно, что в наиболее подготовленной для этой войны германской армии (немецкие противогазы считались самыми лучшими) из-за применения химического оружия погибло 9 тыс. солдат и около 200 тыс. (среди которых, как нам известно, был и временно ослепший ефрейтор Адольф Гитлер) было «выведено из строя».
Неопытная американская армия почти треть своих потерь понесла исключительно вследствие газовых атак немцев: безвозвратные потери составили около 2 тыс., 73 тыс. пострадали от газовых снарядов. Американские солдаты должны были винить в этом самих себя, ведь львиная доля потерь объяснялась простой безалаберностью: многие из них попросту не придавали должного значения необходимости всегда держать противогаз под рукой.
Русская армия понесла самые тяжелые потери из всех воюющих стран. Речь идет как минимум о 50-60 тыс. убитых и около полумиллионе пострадавших от германских и австро-венгерских газовых атак. Окончательно был подорван боевой дух армии - разложение войск, начавшееся в 1917 году на Восточном фронте, не в последнюю очередь было вызвано просто-таки паническим ужасом перед «газами».
Французы и англичане понесли примерно одинаковые потери: около 8 тыс. солдат убитыми или умершими и по 200 тыс. пострадало от последствий химических атак.
Италия и ее главная противница Австро-Венгрия потеряли по 3-4 тыс. солдат и еще около 100 тыс. так или иначе пострадали от химического оружия.
В целом потери от газовых атак стран, участвовавших в Первой мировой войне, таковы: около 90 тыс. человек убиты и примерно 1 млн 200 тыс. пострадали от химических снарядов.
На примере газовой войны в Первой мировой можно проследить, как качался маятник между вековечным противостоянием борьбы «снаряда и брони» (то есть средствами атаки и защиты): с одной стороны, газов и средств их доставки, а с другой - врачей и средств индивидуальной защиты от химического оружия (марлевые повязки, противодымные маски, противогазы).
Поначалу «атака» явно преобладала над «защитой» - первые химические удары почти не встретили противодействия. После появления средств защиты показалось, что химическое оружие утрачивает свою значимость. Однако в 1917 году немцы разработали и применили в ходе наступлений новый иприт, а также усовершенствовали методы газовых атак (стали использовать горчичный и поражающий газ). В 1918 году союзникам удалось разработать более совершенные средства защиты (например, новая модель британского противогаза), и маятник вновь качнулся в другую сторону. В конце концов точку в этой схватке поставило окончание войны, но закончилось ли само противостояние?..
К сожалению, события 20-30-х годов XX века показали, что еще рано ставить крест на «желтом кресте»…