Человек и его шапка
- вообще, первоначально я хотел написать о прославленном советском маршале Язове, но потом, решив, что пост из двух слов (не "старый мудак", как вы могли бы подумать, а "маршал Язов") писать негоже, передумал. Про Язова вам кто-нибудь другой напишет, не такой брезгливый.
Поэтому мы напишем о фельдмаршале фон Макензене, последнем гусаре, двойнике Китченера, пожарнике кайзера и человеке, чья жизнь началась за четыре года до Крымской войны, а закончилась после Хиросимы. Собственно говоря, я обязан был написать о нем хотя бы потому, что как ветеран лучшего шапкосимулятора 21 века Team Fortress 2 не мог не оценить всей грандиозности его головного убора. Итак, начнем - пост из серии всякие удивительные штуки.
А кто это у нас такой молодой, на войне 1870-71? Кто этот славный гусар?
Начать следует с самого начала - это давняя традиция и не стоит ее ломать. Но описывая без малого столетнюю жизнь Аугуста, родившегося 6 декабря 1849 г., сложно ответить на главный вопрос: человеком какого столетия он был? Я думаю, все же девятнадцатого. Даже если вы уходите в мир иной находясь в эпохе атомных бомбардировок и реактивных двигателей, сложно забыть мир детства. Хотя чисто хронологически можно и поспорить. Если по цифре побеждает все-таки девятнадцатый (51 год против 44), то за вычетом детства в пеленках и старости в возрастном тумане получается примерное равенство. В любом случае, никто не станет отрицать, что фон Макензен прославился во второй половине жизни, в этом самом двадцатом веке. Впрочем, возможно это потому, что он все еще жил девятнадцатым.
Прежде чем у наших самых юных (телом, а особливо умом) читателей возникнут вопросы навроде этого, нужно рассказать о том, ради чего собственно и затевался весь этот пост. О шапке и черепе на ней. Если посмотреть на карьеру нашего героя, то можно убедиться, что вместе с получением новых званий росла и шапка (с черепом на ней). Так что же это за головной убор со страшной эмблемой? Ничего особенного - обычная гусарская шапка-мирлитон, какую носили в войсках Священной Римской империи и прусской армии Фридриха II Великого. Именно этот король, человек весьма мирного нрава, ввел в военную униформистику Европы адамову голову, т.е. череп. Это сочетание черной шапки и серебряного черепа на ней вводило многие впечатлительные народы в чувство суеверного ужаса. Такие бравые фридриховские генералы как фон Цитен-из-кустов наводили своими черными гусарами всякие ужасти. При этом символика обозначала не какую-то особенную жестокость (в отличие от своего прообраза немецкие гусары были образцом гуманизма), а наглядную декларацию того, что носитель флюгемютце готов помереть за короля.
Чуть позже большинство приличных армий Европы переняло эти символы, хотя французы, сильно напужавшиеся при Росбахе и Миндене, так и не смогли. А вот русские не зассали и ввели, правда только до 1917 г.
Тематика гусарской удали вернулась вместе с наполеоновскими войнами, когда северный меч германцев, Пруссия, выдвинула супротив Наполеона и Мюрата Гнейзенау и Блюхера (т.е. мозги и удаль). Старый черт Блюхер, тоже к слову фельдмаршал, в шапке особо не щеголял, но в остальном был чистый гусар - храбрый, с чутьем и удачей. Наш герой его сильно напоминает по характеру, хотя таких боевых приключений как у прусского фельдмаршала Макензен никогда не переживал. По крайне мере, лошадью его на поле боя не придавливало. Впрочем, тогда и время было другое - автомобильное. (Старый князь Шварценберг ездил только в шарабане, а молодой князь, сопляк, все кругом своим автомобилем провонял. Погоди, господь бог ужо намажет тебе харю бензином.)
В указанную эпоху это сочетание черного и черепного вообще было крайне популярным, предвещая век романтизма. Черный легион браунгшвейцев, черные гусары смерти - каково было устоять против них людям чей повелитель избрал своем гербом насекомых? После 1815 г., когда прусская кавалерия добила бонапартистов при Ватерлоо, меховая шапка с черепом стала одним из символом немецкой армии, таким же как каска с пикой, введенная тридцатью годами позднее.
Наш герой на довоенных маневрах вместе с кайзером.
Макензен, саксонец, родился в селе. Как-то не звучит, да? В общем, сын управляющего поместьем в прусской Саксонии (а тогда, в 1849 г. было еще и одноименное королевство). Добрый папахен надеялся что сын пойдет по его стопам и тоже будет волам хвоста крутить, для чего даже определил его в соответствующую гимназию. Там Аугуст научился играть на фортепиано и брал участие в театральных постановках как актер-любитель, т.е. получил базовые знания для того, чтобы стать хорошим господином. И все же, агронома из него вышло. Пусть и не сразу (из-за некоторой физической хрупкости), но он сумел попасть на военную службу, поступив вольноопределяющимся в лейб-гусарский полк. Именно оттуда, из 1869 г., и пошла традиция, следы которой мы видим на прилагающихся к посту фотографиях, рисунках и кинохронике. Макензен стал гусаром.
Значительно позже, уже в 80-е. Конечно не юнкер - гусар!
Начавшаяся вскоре франко-немецкая война 1870-71 гг. помешала Аугусту догрызть гранить агрономии в университете имени одного монаха - вместе со своим полком он отбыл на фронт, где и снискал себе славу, звание лейтенанта и Железный крест за смекалку во время знаменитых событий вокруг Орлеана. В принципе, после победы 1871 г. у него еще был выбор: он продолжил обучение, но это было уже не то. Через два года он окончательно бросает сельское хозяйство и возвращается на службу в прежний полк. А еще позже женится, на сестре погибшего боевого друга. Вот такие раньше были люди, не чета вам. Бисмарк женился на подруге любимой женщины, которая, в свою очередь, была невестой его лучшего друга. Мольтке вообще выбрал падчерицу родной сестры, а вы только и можете, что ставить статус все сложно в вк. Онанисты, педерасты, блядь! - как сказал один российский парламентарий.
Задачка для юных математиков: у них было пятеро детей, но мальчиков было на одного больше. Вопрос: сколько у Аугуста и Доротеи было дочек?
Кремень!
В форме лейб-гусарского полка, но уже первого, а не второго как в молодости
В 80-е годы лейтенант Макензен служил в Генеральном штабе. Военно-исторические труды (навроде описания подвигов собственного лейб-гусарского полка в последнюю войну) и докладные записки, охарактеризовывающие его талантливого офицера, пришлись по душе живой знаменитости, начальнику генштаба Мольтке, который любил и историю, и офицеров с кругозором. Поэтому его приняли в пантеон богов и полубогов Большого Генерального штаба даже без необходимого в таких случаях трехлетнего обучения в военной академии. Будучи человеком равно умным и веселым, он пришелся ко двору.
Потом были несколько лет командования эскадроном драгун, службы в штабе дивизии и большая удача - в 1891 г. его назначают адъютантом нового начальника ГШ фон Шлифена. Вот тут, как говорится, карта и поперла.
Макензен
и Китченер.
Через семь лет казалось, что карьера все-таки подошла к зениту. Ну почти. И жизнь, в общем и целом, удалась. Но тут на адъютанта мрачновато-замкнутого Шлифена обращает вниманием сам кайзер Вильгельм II. Импульсивному императору понравился немолодой уже сорокадевятилетний офицер, сохранивший юношеский пыл (эту бодрость духа Макензена отмечали все наблюдатели на протяжении его долгой жизни). И он берет его к себе, тоже адъютантом. Заодно Макензен становится военным наставником кронпринца, а его сыновья служат вместе с молодыми Гогенцоллернами. В первое десятилетие нового двадцатого века он проходит от должности командира дивизии до командира корпуса. Его имя звучит среди возможных кандидатур-преемников самого фон Шлифена. Тогда же, овдовев, он женится второй раз, на молоденькой Леони (ей всего чуть-чуть за тридцать). Опять-таки - можно жить в свое удовольствие, да еще с почетным правом ношения гусарского мундира. Но тут начинается Первая мировая война.
Без шапки, конечно, совсем не то. Обычный немецкий генерал.
Корпус фон Макензена застал ее в Восточной Пруссии. Первый блин вышел небольшим комом - в бою пехота попала под артиллерийский удар, понесла тяжелые потери и побежала. Но мощный старик не унывал - дерьмо случается. Уже парой недель спустя его корпус закрыл крышку первого котла ПМВ, поставив крест на надеждах царских войск войти в Берлин через черный вход. Корпус успешно действовал весь 1914 г., а под конец Макензен принял под свою руку целую армию. Она была на острие тех виртуозных маневров Людендорфа, что буквально сшивали наживо позиции Берлина и Вены на Восточном фронте зимой 1914 г. Именно тогда за генералом закрепляется прозвище пожарника, т.е. командира выручавшего в критических обстоятельствах.
В начале 1915 г. встал вопрос о помощи австро-венграм, чьи войска буквально вытесняли из Польши и Карпат русские. Требовался человек с решительным характером, способный возглавить и повести за собой австро-венгерские и германские части. Фалькенхайн и Гинденбург (в принципе, их можно было не упоминать, но мне нравится как звучат эти фамилии - хайн! бург!) выбрали порывистого и веселого Макензена, придав ему традиционную холодную и умную голову в начальники штаба (фон Секта). А потом началась легенда.
Таранный удар, фаланга Макензена... Горлицкий прорыв, изменивший весь баланс сил на Востоке. После него для российских войск уже никогда не светило солнце побед. Да к черту этот символизм - пика, в которой наконечник был немецким, а древо австрийским, пробила русский фронт весной 1915 г. и выпотрошила все внутренности. Войска Макензена прорвали позиции, что и привело к великому отступлению, с потерею сотен тысяч солдат и км. Царь Николай принял верховное командование, в Петрограде громили магазины с иностранными буквами, солдаты выселяли евреев как симпатизантов немцев, а войска фельдмаршала (получившего это звание после Лемберга, 22 июня 1915) шли вперед. Той осенью его перебросили в Сербию и теперь убегать предстояло уже братушкам. Через несколько месяцев и Белград, и вся Сербия были оккупированы австро-германо-болгарскими войсками. Фельдмаршал завоевал не только Сербию, но и уважение сербов, которые признавали его рыцарственное отношение к противнику. Впрочем, кому важно мнение народа-братушки, народа-принципа, народа-хуйну-саблей-по-пальцам?
Но самое знаменитое свое дело Макензен совершил в Румынии, в 1916 г. Как известно, эта страна долго колебалась, пытаясь понять кто побеждает. Наконец, после Вердена, Соммы и Брусиловского прорыва, Бухарест решил, что дело Антанты ему ближе и объявил войну Австро-Венгрии, нацеливаясь главным образом на последнюю. Эта подлость пришлась в крайне неудобное время - летом 1916 г. Центральным державам просто неоткуда было взять войск, повсюду гремели тяжелейшие сражения.
К счастью для них, дело пришлось иметь с самой позорной армией в мире - румынской. Это сборище педерастов в мушках и погонах, хлыстами погоняющих крестьянскую массу в шинелях, было остановлено уже в первом бою с австрийской полицией. Время опять процитировать известного российского парламентария: онанисты, педерасты, блядь! Тем не менее, очевидно, что если бы им никто не мешал, то румыны вполне могли бы дойти до Будапешта - все-таки 650 т. солдат чего-то да стоят, даже если это оседлые цыгане.
Но центрально-европейский блок сумел выиграть время и наскрести по сусекам последние резервы. Главный удар, контрудар, и возглавил наш герой. В августе румыны начали наступление и устали, а уже в сентябре войска Макензена начали их банально бить. Несмотря на российские подкрепления, в числе 50 т. папах, фельдмаршал фон Макензен въехал на белой лошади во дворец короля Румынии аккурат в свой день рождения. Поганых румын оттеснили в Молдавию, где они и сдались в 1918 г. Страна была оккупирована и эксплуатировалась для нужд оголодавших австро-германских союзников. Макензен встретил конец войны на посту командующего оккупационными войсками, а после перемирия 1918 г., капитуляции и эвакуации, вернулся домой в статусе я легенда и новый фельдмаршал Вперед (как мы уже говорили, он был похож на Блюхера, да и почему бы нет, когда оба гусары, немцы и Стрельцы?)
Фуражка как у Блюхера, позади эскорт...
Макензен имел дело в основном со славянами. Например с болгарами, как на этой фотографии.
В австрийской форме. Очень красиво.
А с пикой - все равно не то.
Румыны склоняют выю и сами себя карикатурят.
Это фон Макензен.
А это фон Блюхер.
Куда без кинохроники? Вот фельдмаршал награждает героев румынской кампании, прямо в Бухаресте. Обратите внимание как он прост: увидал, что никто не помогает распутать ленту только что врученной награды бравому солдату и самолично берется за дело, не забывая ободрить засмущавшегося. Если слеза умиления не появилась на вашей щеке, то вы бесчувственная скотина или румын.
После он зажил обычной жизнью военного героя: писал мемуары, эффектно появлялся в своей черной шапке, симпатизировал монархистам и вздыхал о славных временах кайзеррайха, когда не было горлопанов, демократов, распущенности и республики. При нацистах, как и при веймарском режиме, продолжал оставаться живой и аполитичной иконой, демонстративным звеном связывающим оба рейха. Приветствовал слом Версальской системы, не приветствовал национал-социалистов, уважал фюрера.
В 1945 г., уже после войны, потребовал от союзного командования приструнить освобожденных иностранных рабочих, воровавших у него живность со двора. Умер в том же году немногим не дожив до девяностошестилетия. Хорошая жизнь, крепкий как дуб. Память и уважение старому фельдмаршалу - надеюсь на том свете он подружится с Цитеном и Блюхером.
Поэтому мы напишем о фельдмаршале фон Макензене, последнем гусаре, двойнике Китченера, пожарнике кайзера и человеке, чья жизнь началась за четыре года до Крымской войны, а закончилась после Хиросимы. Собственно говоря, я обязан был написать о нем хотя бы потому, что как ветеран лучшего шапкосимулятора 21 века Team Fortress 2 не мог не оценить всей грандиозности его головного убора. Итак, начнем - пост из серии всякие удивительные штуки.
А кто это у нас такой молодой, на войне 1870-71? Кто этот славный гусар?
Начать следует с самого начала - это давняя традиция и не стоит ее ломать. Но описывая без малого столетнюю жизнь Аугуста, родившегося 6 декабря 1849 г., сложно ответить на главный вопрос: человеком какого столетия он был? Я думаю, все же девятнадцатого. Даже если вы уходите в мир иной находясь в эпохе атомных бомбардировок и реактивных двигателей, сложно забыть мир детства. Хотя чисто хронологически можно и поспорить. Если по цифре побеждает все-таки девятнадцатый (51 год против 44), то за вычетом детства в пеленках и старости в возрастном тумане получается примерное равенство. В любом случае, никто не станет отрицать, что фон Макензен прославился во второй половине жизни, в этом самом двадцатом веке. Впрочем, возможно это потому, что он все еще жил девятнадцатым.
Прежде чем у наших самых юных (телом, а особливо умом) читателей возникнут вопросы навроде этого, нужно рассказать о том, ради чего собственно и затевался весь этот пост. О шапке и черепе на ней. Если посмотреть на карьеру нашего героя, то можно убедиться, что вместе с получением новых званий росла и шапка (с черепом на ней). Так что же это за головной убор со страшной эмблемой? Ничего особенного - обычная гусарская шапка-мирлитон, какую носили в войсках Священной Римской империи и прусской армии Фридриха II Великого. Именно этот король, человек весьма мирного нрава, ввел в военную униформистику Европы адамову голову, т.е. череп. Это сочетание черной шапки и серебряного черепа на ней вводило многие впечатлительные народы в чувство суеверного ужаса. Такие бравые фридриховские генералы как фон Цитен-из-кустов наводили своими черными гусарами всякие ужасти. При этом символика обозначала не какую-то особенную жестокость (в отличие от своего прообраза немецкие гусары были образцом гуманизма), а наглядную декларацию того, что носитель флюгемютце готов помереть за короля.
Чуть позже большинство приличных армий Европы переняло эти символы, хотя французы, сильно напужавшиеся при Росбахе и Миндене, так и не смогли. А вот русские не зассали и ввели, правда только до 1917 г.
Тематика гусарской удали вернулась вместе с наполеоновскими войнами, когда северный меч германцев, Пруссия, выдвинула супротив Наполеона и Мюрата Гнейзенау и Блюхера (т.е. мозги и удаль). Старый черт Блюхер, тоже к слову фельдмаршал, в шапке особо не щеголял, но в остальном был чистый гусар - храбрый, с чутьем и удачей. Наш герой его сильно напоминает по характеру, хотя таких боевых приключений как у прусского фельдмаршала Макензен никогда не переживал. По крайне мере, лошадью его на поле боя не придавливало. Впрочем, тогда и время было другое - автомобильное. (Старый князь Шварценберг ездил только в шарабане, а молодой князь, сопляк, все кругом своим автомобилем провонял. Погоди, господь бог ужо намажет тебе харю бензином.)
В указанную эпоху это сочетание черного и черепного вообще было крайне популярным, предвещая век романтизма. Черный легион браунгшвейцев, черные гусары смерти - каково было устоять против них людям чей повелитель избрал своем гербом насекомых? После 1815 г., когда прусская кавалерия добила бонапартистов при Ватерлоо, меховая шапка с черепом стала одним из символом немецкой армии, таким же как каска с пикой, введенная тридцатью годами позднее.
Наш герой на довоенных маневрах вместе с кайзером.
Макензен, саксонец, родился в селе. Как-то не звучит, да? В общем, сын управляющего поместьем в прусской Саксонии (а тогда, в 1849 г. было еще и одноименное королевство). Добрый папахен надеялся что сын пойдет по его стопам и тоже будет волам хвоста крутить, для чего даже определил его в соответствующую гимназию. Там Аугуст научился играть на фортепиано и брал участие в театральных постановках как актер-любитель, т.е. получил базовые знания для того, чтобы стать хорошим господином. И все же, агронома из него вышло. Пусть и не сразу (из-за некоторой физической хрупкости), но он сумел попасть на военную службу, поступив вольноопределяющимся в лейб-гусарский полк. Именно оттуда, из 1869 г., и пошла традиция, следы которой мы видим на прилагающихся к посту фотографиях, рисунках и кинохронике. Макензен стал гусаром.
Значительно позже, уже в 80-е. Конечно не юнкер - гусар!
Начавшаяся вскоре франко-немецкая война 1870-71 гг. помешала Аугусту догрызть гранить агрономии в университете имени одного монаха - вместе со своим полком он отбыл на фронт, где и снискал себе славу, звание лейтенанта и Железный крест за смекалку во время знаменитых событий вокруг Орлеана. В принципе, после победы 1871 г. у него еще был выбор: он продолжил обучение, но это было уже не то. Через два года он окончательно бросает сельское хозяйство и возвращается на службу в прежний полк. А еще позже женится, на сестре погибшего боевого друга. Вот такие раньше были люди, не чета вам. Бисмарк женился на подруге любимой женщины, которая, в свою очередь, была невестой его лучшего друга. Мольтке вообще выбрал падчерицу родной сестры, а вы только и можете, что ставить статус все сложно в вк. Онанисты, педерасты, блядь! - как сказал один российский парламентарий.
Задачка для юных математиков: у них было пятеро детей, но мальчиков было на одного больше. Вопрос: сколько у Аугуста и Доротеи было дочек?
Кремень!
В форме лейб-гусарского полка, но уже первого, а не второго как в молодости
В 80-е годы лейтенант Макензен служил в Генеральном штабе. Военно-исторические труды (навроде описания подвигов собственного лейб-гусарского полка в последнюю войну) и докладные записки, охарактеризовывающие его талантливого офицера, пришлись по душе живой знаменитости, начальнику генштаба Мольтке, который любил и историю, и офицеров с кругозором. Поэтому его приняли в пантеон богов и полубогов Большого Генерального штаба даже без необходимого в таких случаях трехлетнего обучения в военной академии. Будучи человеком равно умным и веселым, он пришелся ко двору.
Потом были несколько лет командования эскадроном драгун, службы в штабе дивизии и большая удача - в 1891 г. его назначают адъютантом нового начальника ГШ фон Шлифена. Вот тут, как говорится, карта и поперла.
Макензен
и Китченер.
Через семь лет казалось, что карьера все-таки подошла к зениту. Ну почти. И жизнь, в общем и целом, удалась. Но тут на адъютанта мрачновато-замкнутого Шлифена обращает вниманием сам кайзер Вильгельм II. Импульсивному императору понравился немолодой уже сорокадевятилетний офицер, сохранивший юношеский пыл (эту бодрость духа Макензена отмечали все наблюдатели на протяжении его долгой жизни). И он берет его к себе, тоже адъютантом. Заодно Макензен становится военным наставником кронпринца, а его сыновья служат вместе с молодыми Гогенцоллернами. В первое десятилетие нового двадцатого века он проходит от должности командира дивизии до командира корпуса. Его имя звучит среди возможных кандидатур-преемников самого фон Шлифена. Тогда же, овдовев, он женится второй раз, на молоденькой Леони (ей всего чуть-чуть за тридцать). Опять-таки - можно жить в свое удовольствие, да еще с почетным правом ношения гусарского мундира. Но тут начинается Первая мировая война.
Без шапки, конечно, совсем не то. Обычный немецкий генерал.
Корпус фон Макензена застал ее в Восточной Пруссии. Первый блин вышел небольшим комом - в бою пехота попала под артиллерийский удар, понесла тяжелые потери и побежала. Но мощный старик не унывал - дерьмо случается. Уже парой недель спустя его корпус закрыл крышку первого котла ПМВ, поставив крест на надеждах царских войск войти в Берлин через черный вход. Корпус успешно действовал весь 1914 г., а под конец Макензен принял под свою руку целую армию. Она была на острие тех виртуозных маневров Людендорфа, что буквально сшивали наживо позиции Берлина и Вены на Восточном фронте зимой 1914 г. Именно тогда за генералом закрепляется прозвище пожарника, т.е. командира выручавшего в критических обстоятельствах.
В начале 1915 г. встал вопрос о помощи австро-венграм, чьи войска буквально вытесняли из Польши и Карпат русские. Требовался человек с решительным характером, способный возглавить и повести за собой австро-венгерские и германские части. Фалькенхайн и Гинденбург (в принципе, их можно было не упоминать, но мне нравится как звучат эти фамилии - хайн! бург!) выбрали порывистого и веселого Макензена, придав ему традиционную холодную и умную голову в начальники штаба (фон Секта). А потом началась легенда.
Таранный удар, фаланга Макензена... Горлицкий прорыв, изменивший весь баланс сил на Востоке. После него для российских войск уже никогда не светило солнце побед. Да к черту этот символизм - пика, в которой наконечник был немецким, а древо австрийским, пробила русский фронт весной 1915 г. и выпотрошила все внутренности. Войска Макензена прорвали позиции, что и привело к великому отступлению, с потерею сотен тысяч солдат и км. Царь Николай принял верховное командование, в Петрограде громили магазины с иностранными буквами, солдаты выселяли евреев как симпатизантов немцев, а войска фельдмаршала (получившего это звание после Лемберга, 22 июня 1915) шли вперед. Той осенью его перебросили в Сербию и теперь убегать предстояло уже братушкам. Через несколько месяцев и Белград, и вся Сербия были оккупированы австро-германо-болгарскими войсками. Фельдмаршал завоевал не только Сербию, но и уважение сербов, которые признавали его рыцарственное отношение к противнику. Впрочем, кому важно мнение народа-братушки, народа-принципа, народа-хуйну-саблей-по-пальцам?
Но самое знаменитое свое дело Макензен совершил в Румынии, в 1916 г. Как известно, эта страна долго колебалась, пытаясь понять кто побеждает. Наконец, после Вердена, Соммы и Брусиловского прорыва, Бухарест решил, что дело Антанты ему ближе и объявил войну Австро-Венгрии, нацеливаясь главным образом на последнюю. Эта подлость пришлась в крайне неудобное время - летом 1916 г. Центральным державам просто неоткуда было взять войск, повсюду гремели тяжелейшие сражения.
К счастью для них, дело пришлось иметь с самой позорной армией в мире - румынской. Это сборище педерастов в мушках и погонах, хлыстами погоняющих крестьянскую массу в шинелях, было остановлено уже в первом бою с австрийской полицией. Время опять процитировать известного российского парламентария: онанисты, педерасты, блядь! Тем не менее, очевидно, что если бы им никто не мешал, то румыны вполне могли бы дойти до Будапешта - все-таки 650 т. солдат чего-то да стоят, даже если это оседлые цыгане.
Но центрально-европейский блок сумел выиграть время и наскрести по сусекам последние резервы. Главный удар, контрудар, и возглавил наш герой. В августе румыны начали наступление и устали, а уже в сентябре войска Макензена начали их банально бить. Несмотря на российские подкрепления, в числе 50 т. папах, фельдмаршал фон Макензен въехал на белой лошади во дворец короля Румынии аккурат в свой день рождения. Поганых румын оттеснили в Молдавию, где они и сдались в 1918 г. Страна была оккупирована и эксплуатировалась для нужд оголодавших австро-германских союзников. Макензен встретил конец войны на посту командующего оккупационными войсками, а после перемирия 1918 г., капитуляции и эвакуации, вернулся домой в статусе я легенда и новый фельдмаршал Вперед (как мы уже говорили, он был похож на Блюхера, да и почему бы нет, когда оба гусары, немцы и Стрельцы?)
Фуражка как у Блюхера, позади эскорт...
Макензен имел дело в основном со славянами. Например с болгарами, как на этой фотографии.
В австрийской форме. Очень красиво.
А с пикой - все равно не то.
Румыны склоняют выю и сами себя карикатурят.
Это фон Макензен.
А это фон Блюхер.
Куда без кинохроники? Вот фельдмаршал награждает героев румынской кампании, прямо в Бухаресте. Обратите внимание как он прост: увидал, что никто не помогает распутать ленту только что врученной награды бравому солдату и самолично берется за дело, не забывая ободрить засмущавшегося. Если слеза умиления не появилась на вашей щеке, то вы бесчувственная скотина или румын.
Click to view
После он зажил обычной жизнью военного героя: писал мемуары, эффектно появлялся в своей черной шапке, симпатизировал монархистам и вздыхал о славных временах кайзеррайха, когда не было горлопанов, демократов, распущенности и республики. При нацистах, как и при веймарском режиме, продолжал оставаться живой и аполитичной иконой, демонстративным звеном связывающим оба рейха. Приветствовал слом Версальской системы, не приветствовал национал-социалистов, уважал фюрера.
В 1945 г., уже после войны, потребовал от союзного командования приструнить освобожденных иностранных рабочих, воровавших у него живность со двора. Умер в том же году немногим не дожив до девяностошестилетия. Хорошая жизнь, крепкий как дуб. Память и уважение старому фельдмаршалу - надеюсь на том свете он подружится с Цитеном и Блюхером.