Император и султаны
- Великая Турецкая война (1683-1699).
В начале славных дел
Предыстория из которой вы узнаете почти всё
Историческая практика показывает, что великие (в смысле пространств) завоевания лучше всего удаются на Востоке, а не на Западе. На Западе огромные армии могут годами (или даже веками) воевать за тот или иной город, провинцию, страну. На Востоке любой завоеватель, будь это цезарь Цезарь и его легионеры, пророк Магомет с бедуинами или султан Осман, во-главе турок, может совершать поистине былинные дела, окрашенные дымкой чудес. Неизвестно почему это так - южный климат, множество святых мест или сравнительная слабость (хлипкость) перемешавшихся окрестных народов, но это так.
Османская империя, выросшая как мусульманский аналог Рима, являла собой диковинное, невиданное раньше чудо - крепко скроенное мусульманское государство, живущее по варварским (с точки зрения европейца), но все же крепким правилам. Ее солдатско-пехотная основа принесла османам неслыханный успех - начиная с конца 15 века и особенно к середине 16 турки покорили почти весь тогдашний мусульманский мир, а также нанесли ответный визит в Европу, приблизившись к ранее недосягаемой столице немецкого императора. Неудачная осада Вены Сулейманом Великолепным в 1529 г. была победой Священной империи, но победой совсем не решительной - напротив, с тех турецкая опасность стала неизменным фактором европейской политики. Отступавшие турки оставили венцам тела убитых пленных и память о тяжелой руке мусульманских армий - там где проходил их солдат оставалась пустыня. Конечно, дело не только в природной жестокости турок (хотя и это следует помнить) - когда требовалось, они, как и все истинные завоеватели, умели надевать на железную перчатку бархат. Туркам-мусульманам служили (и прекрасно служили) греки, сербы и другие православные народы. Кто сказал, что католики будут служить хуже?
Но со второй половины 16 века турецкая экспансия замедлилась, перебросившись в места полегче: европейцы отвечали порохом и сталью, наказывая за малейший промах. Даже презренные торгаши венецианцы больно кусались, отстаивая каждый остров своей коммерческой империи, когда же дело доходило до настоящих солдат - османская военная машина начинала буксовать. Осада Мальты и великое морское сражение при Лепанто подвели черту под первой турецкой волной. Империя османов принялась переваривать полученное.
Туркам довелось узнать, что создать империю намного проще нежели управлять ею. Почти столетие они были заняты этим делом, все больше отставая от Европы. Нагляднее всего это демонстрировалось не в военном деле, а в науках и прочей культуре (в немецком смысле, где литература соседствует с сельским хозяйством). Уже тогда просвещенные османы, случись им повидать Европу, даже окраинную, падали ниц, удивленные богатством сел и городов. Огромная держава задыхалась в сонмище неразрешенных проблем. На рубеже 16-17 веков османский дом охватил кризис. Слабая власть, мятежи, стагнация.
При этом, турецкий кафтан был сшит так крепко и выглядел таким грозным, что соседи и подумать не могли о том, чтобы разорвать его себе, на материю. Это было кровавое, жестокое, но величие. Не стоит насмехаться, соединяя неспособных султанов, управляемых женщинами, со всей империей: в бесчисленных городах и селах все так же вершился суд, почти сотня тысяч чиновников олицетворяла верховную власть и, несмотря на чудовищную коррупцию, Константинополь был центром ее. Турки переключились на слабых - воевали с поляками, персами...
Возрождение государства началось в эпоху султана Мехмеда IV. Этот человек принялся наводить порядок привычными для Востока казнелюбивыми методами. Полетели головы визирей, янычар и простолюдинов. Но, действительная слава сильной руки должна по-справедливости принадлежать не ему, а трехглавому чудищу - визирям из рода Кепрюлю. Первый из них, призванный реальной правительницей страны, матерью султана, в 1656 г., Мехмед-паша, получил почти что неограниченную власть. Теперь для османского полководца или флотоводца поражение означало смерть, зачастую весьма мучительную. Турки начинают переходить в контрнаступление, поначалу весьма слабое: они с трудом одолевают малочисленных венецианцев. Но, прекращение внутренней смуты позволяет экономике возродиться и впервые за долгие годы османская политика крепко становится на ноги.
Венгрия и Украина
Теперь с Европой можно было поговорить по-настоящему. При втором из визирей эпохи Кепрюлю турки с треском проигрывают Габсбургам на Балканах, разгромленные в славной битве при Сентготтхарде (подарившей миру универсальную военную молитву к Богу: помоги нам, а если не хочешь, то просто не мешай и смотри). Но эта кратковременная, длившаяся всего год война, показала что Константинополь вновь интересуют дела Европы: Венгрия продолжала оставаться в сфере турецкого влияния, сталкивающегося там с австрийским. Вопрос был отложен, но не забыт.
Если со СРИГН дела шли не так успешно, как того хотелось, то в Речь Посполитая, находящаяся в состоянии грогги после Потопа, была противником как раз такого уровня, какой и требовался. Молодое украинское государство отчаянно маневрировало между тремя соседями (если можно назвать прилизанным словом маневры, то отчаянную, самоубийственную игру, что вели последовательно сменявшие друг дружку гетманы), пытаясь не исчезнуть с политической карты Восточной Европы. При гетмане Петре Дорошенко (да! да!) турки властно вмешались в этот процесс. Опосредовано, через вассальное им Крымское ханство, они уже оказывали влияние на него, но это было далеко не то, что требовалось. Дорошенко, выбравший турецкий вектор, запустил процесс, в ходе которого османские армии завоевали для султана Подолье и почти отдали в его руки всю Правобережную Украину. Если большие полевые сражения турки, как правило, проигрывали, то в упорстве они значительно превосходили своих западных польских соперников, чья расшатанная в край государственная и финансовая система не позволяли им вести правильную войну. В ходе этих кампаний османы столкнулись и с россиянами. Сменивший к тому времени второго великого визиря новый, известный как черный - Кара-Мустафа, сумел привести Османскую империю к победе в обеих войнах, навязав своим католическим и православным противникам выгодный мир.
Начало всех бед: Могач
Третий визирь
Начало войны
Теперь дело, по всей видимости, оставалось за Венгрией. К началу 80-х гг. 17 века Османская империя, казалось, стояла во всем блеске прежнего величия и Кара-Мустафа с Мехмедом IV, способные послать сотню тысяч хорошо вооруженных солдат далеко за пределы империи, выглядели очень грозно. Сам великий визирь, албанец по происхождению, наглядно демонстрировал чего может добиться любой слуга султана. В Украине новые и новые подданные торопились поднять палец вверх и обратиться в ислам, спеша на процедуру обрезания. Турки спешно укрепляли крепости в новых землях и миру, очевидно, предстояло узреть новый виток османских завоеваний.
В это время СРИГН и Австрия все еще оправлялись от бедствий Тридцатилетней войны. Их слабость на восточных рубежах проистекала из того, что Франция при короле-солнце проводила не менее активную внешнюю политику нежели визири Кепрюлю. Австрийцам приходилось воевать на два фронта, причем защита империи на Западе вовсе не гарантировала оказанию собственно Австрии своевременной поддержи на Востоке. Поэтому каждого солдата, каждый выстрел Вене приходилось экономить, просчитывая все возможные последствия. С могущественной Францией в одиночку она тягаться не могла, а против османов требовалась поддержка всей своей старой-доброй Римской империи. В этих условиях политика императоров не могла не быть оборонительной. У мрачноватого Леопольда I было много забот, важнейшей среди которых являлся венгерский вопрос. После злосчастной для венгров битвы при Могаче, предшествующей первой осаде Вены и гибели последнего венгерского короля не-Габсбурга, эта немецкая династия претендовала на то, чтобы править королевством Венгрия. Точнее тем, что от него осталось после турецкого завоевания. Местные, австрийские венгры, вели себя примерно так же, как и польская шляхта, т.е. готовы были вновь и вновь терпеть поражения от турок и даже погибнуть под ударами их мечей, но не променять дворянские свободы на австрийско-императорское самовластье. Они избирали своих, дурацких корольков, которые, совершенно естественно, тут же обращались к османам за поддержкой. Вся эта борьба мелких честолюбий слишком ничтожна и жалка, чтобы мы хотя бы на несколько мгновений останавливались на ней.
Важно то, что эта рознь позволяла османам вмешиваться в дела Габсбургов в любой удобный для них момент. Как раз таким они сочли события начавшиеся в 70-е гг. - восстание венгров под руководством Имре Текели (с 1678 г.). Этот мятеж, начавшийся с ареста и казни заговорщиков, увязывающих своих акции с операциями Людовика XIV на Рейне, охватил значительную часть королевской Венгрии. Разумеется, вскоре движение было брошено французами, закончившими свои дела и обратилось к османам, заинтересованно наблюдавшими за этим бунтом.
Текели потратил немало средств, чтобы Кара-Мустафа поддержал его. Впрочем, можно вполне уверенно предположить, что турки так или иначе ударили бы по австрийцам - к тому времени истекал срок двадцатилетнего перемирия после прошлой неудачной войны и время для реванша казалось вполне подходящим. Так что кованый визирь попросту нажился на венгерском свободолюбце и патриоте. Хотя сам султан не горел желание вновь скрещивать оружие с опасными неверными, его первый слуга и войско выступали за войну. А к янычарам, свергшим его отца, Мехмед IV всегда прислушивался.
Летом 1682 г. Константинополь признал за Текели королевский сан и взял его на довольствие, в качестве вассала. Имперский посланник метался по столице, пытаясь продлить мир, но когда он был поставлен перед ультимативным требованием вернуть завоеванные австрийцами крепости в турецкой Венгрии (в прошлую войну), то гордо ответил, что подобные сделки оплачиваются саблей. Зимой посол уехал из Константинополя, а визирь получил полное одобрение французского дипломата, пообещавшего всяческую поддержку, вплоть до военной. Турки принялись снаряжать коней в поход. На этот раз назревало что-то действительно грандиозное.
В начале славных дел
Предыстория из которой вы узнаете почти всё
Историческая практика показывает, что великие (в смысле пространств) завоевания лучше всего удаются на Востоке, а не на Западе. На Западе огромные армии могут годами (или даже веками) воевать за тот или иной город, провинцию, страну. На Востоке любой завоеватель, будь это цезарь Цезарь и его легионеры, пророк Магомет с бедуинами или султан Осман, во-главе турок, может совершать поистине былинные дела, окрашенные дымкой чудес. Неизвестно почему это так - южный климат, множество святых мест или сравнительная слабость (хлипкость) перемешавшихся окрестных народов, но это так.
Османская империя, выросшая как мусульманский аналог Рима, являла собой диковинное, невиданное раньше чудо - крепко скроенное мусульманское государство, живущее по варварским (с точки зрения европейца), но все же крепким правилам. Ее солдатско-пехотная основа принесла османам неслыханный успех - начиная с конца 15 века и особенно к середине 16 турки покорили почти весь тогдашний мусульманский мир, а также нанесли ответный визит в Европу, приблизившись к ранее недосягаемой столице немецкого императора. Неудачная осада Вены Сулейманом Великолепным в 1529 г. была победой Священной империи, но победой совсем не решительной - напротив, с тех турецкая опасность стала неизменным фактором европейской политики. Отступавшие турки оставили венцам тела убитых пленных и память о тяжелой руке мусульманских армий - там где проходил их солдат оставалась пустыня. Конечно, дело не только в природной жестокости турок (хотя и это следует помнить) - когда требовалось, они, как и все истинные завоеватели, умели надевать на железную перчатку бархат. Туркам-мусульманам служили (и прекрасно служили) греки, сербы и другие православные народы. Кто сказал, что католики будут служить хуже?
Но со второй половины 16 века турецкая экспансия замедлилась, перебросившись в места полегче: европейцы отвечали порохом и сталью, наказывая за малейший промах. Даже презренные торгаши венецианцы больно кусались, отстаивая каждый остров своей коммерческой империи, когда же дело доходило до настоящих солдат - османская военная машина начинала буксовать. Осада Мальты и великое морское сражение при Лепанто подвели черту под первой турецкой волной. Империя османов принялась переваривать полученное.
Туркам довелось узнать, что создать империю намного проще нежели управлять ею. Почти столетие они были заняты этим делом, все больше отставая от Европы. Нагляднее всего это демонстрировалось не в военном деле, а в науках и прочей культуре (в немецком смысле, где литература соседствует с сельским хозяйством). Уже тогда просвещенные османы, случись им повидать Европу, даже окраинную, падали ниц, удивленные богатством сел и городов. Огромная держава задыхалась в сонмище неразрешенных проблем. На рубеже 16-17 веков османский дом охватил кризис. Слабая власть, мятежи, стагнация.
При этом, турецкий кафтан был сшит так крепко и выглядел таким грозным, что соседи и подумать не могли о том, чтобы разорвать его себе, на материю. Это было кровавое, жестокое, но величие. Не стоит насмехаться, соединяя неспособных султанов, управляемых женщинами, со всей империей: в бесчисленных городах и селах все так же вершился суд, почти сотня тысяч чиновников олицетворяла верховную власть и, несмотря на чудовищную коррупцию, Константинополь был центром ее. Турки переключились на слабых - воевали с поляками, персами...
Возрождение государства началось в эпоху султана Мехмеда IV. Этот человек принялся наводить порядок привычными для Востока казнелюбивыми методами. Полетели головы визирей, янычар и простолюдинов. Но, действительная слава сильной руки должна по-справедливости принадлежать не ему, а трехглавому чудищу - визирям из рода Кепрюлю. Первый из них, призванный реальной правительницей страны, матерью султана, в 1656 г., Мехмед-паша, получил почти что неограниченную власть. Теперь для османского полководца или флотоводца поражение означало смерть, зачастую весьма мучительную. Турки начинают переходить в контрнаступление, поначалу весьма слабое: они с трудом одолевают малочисленных венецианцев. Но, прекращение внутренней смуты позволяет экономике возродиться и впервые за долгие годы османская политика крепко становится на ноги.
Венгрия и Украина
Теперь с Европой можно было поговорить по-настоящему. При втором из визирей эпохи Кепрюлю турки с треском проигрывают Габсбургам на Балканах, разгромленные в славной битве при Сентготтхарде (подарившей миру универсальную военную молитву к Богу: помоги нам, а если не хочешь, то просто не мешай и смотри). Но эта кратковременная, длившаяся всего год война, показала что Константинополь вновь интересуют дела Европы: Венгрия продолжала оставаться в сфере турецкого влияния, сталкивающегося там с австрийским. Вопрос был отложен, но не забыт.
Если со СРИГН дела шли не так успешно, как того хотелось, то в Речь Посполитая, находящаяся в состоянии грогги после Потопа, была противником как раз такого уровня, какой и требовался. Молодое украинское государство отчаянно маневрировало между тремя соседями (если можно назвать прилизанным словом маневры, то отчаянную, самоубийственную игру, что вели последовательно сменявшие друг дружку гетманы), пытаясь не исчезнуть с политической карты Восточной Европы. При гетмане Петре Дорошенко (да! да!) турки властно вмешались в этот процесс. Опосредовано, через вассальное им Крымское ханство, они уже оказывали влияние на него, но это было далеко не то, что требовалось. Дорошенко, выбравший турецкий вектор, запустил процесс, в ходе которого османские армии завоевали для султана Подолье и почти отдали в его руки всю Правобережную Украину. Если большие полевые сражения турки, как правило, проигрывали, то в упорстве они значительно превосходили своих западных польских соперников, чья расшатанная в край государственная и финансовая система не позволяли им вести правильную войну. В ходе этих кампаний османы столкнулись и с россиянами. Сменивший к тому времени второго великого визиря новый, известный как черный - Кара-Мустафа, сумел привести Османскую империю к победе в обеих войнах, навязав своим католическим и православным противникам выгодный мир.
Начало всех бед: Могач
Третий визирь
Начало войны
Теперь дело, по всей видимости, оставалось за Венгрией. К началу 80-х гг. 17 века Османская империя, казалось, стояла во всем блеске прежнего величия и Кара-Мустафа с Мехмедом IV, способные послать сотню тысяч хорошо вооруженных солдат далеко за пределы империи, выглядели очень грозно. Сам великий визирь, албанец по происхождению, наглядно демонстрировал чего может добиться любой слуга султана. В Украине новые и новые подданные торопились поднять палец вверх и обратиться в ислам, спеша на процедуру обрезания. Турки спешно укрепляли крепости в новых землях и миру, очевидно, предстояло узреть новый виток османских завоеваний.
В это время СРИГН и Австрия все еще оправлялись от бедствий Тридцатилетней войны. Их слабость на восточных рубежах проистекала из того, что Франция при короле-солнце проводила не менее активную внешнюю политику нежели визири Кепрюлю. Австрийцам приходилось воевать на два фронта, причем защита империи на Западе вовсе не гарантировала оказанию собственно Австрии своевременной поддержи на Востоке. Поэтому каждого солдата, каждый выстрел Вене приходилось экономить, просчитывая все возможные последствия. С могущественной Францией в одиночку она тягаться не могла, а против османов требовалась поддержка всей своей старой-доброй Римской империи. В этих условиях политика императоров не могла не быть оборонительной. У мрачноватого Леопольда I было много забот, важнейшей среди которых являлся венгерский вопрос. После злосчастной для венгров битвы при Могаче, предшествующей первой осаде Вены и гибели последнего венгерского короля не-Габсбурга, эта немецкая династия претендовала на то, чтобы править королевством Венгрия. Точнее тем, что от него осталось после турецкого завоевания. Местные, австрийские венгры, вели себя примерно так же, как и польская шляхта, т.е. готовы были вновь и вновь терпеть поражения от турок и даже погибнуть под ударами их мечей, но не променять дворянские свободы на австрийско-императорское самовластье. Они избирали своих, дурацких корольков, которые, совершенно естественно, тут же обращались к османам за поддержкой. Вся эта борьба мелких честолюбий слишком ничтожна и жалка, чтобы мы хотя бы на несколько мгновений останавливались на ней.
Важно то, что эта рознь позволяла османам вмешиваться в дела Габсбургов в любой удобный для них момент. Как раз таким они сочли события начавшиеся в 70-е гг. - восстание венгров под руководством Имре Текели (с 1678 г.). Этот мятеж, начавшийся с ареста и казни заговорщиков, увязывающих своих акции с операциями Людовика XIV на Рейне, охватил значительную часть королевской Венгрии. Разумеется, вскоре движение было брошено французами, закончившими свои дела и обратилось к османам, заинтересованно наблюдавшими за этим бунтом.
Текели потратил немало средств, чтобы Кара-Мустафа поддержал его. Впрочем, можно вполне уверенно предположить, что турки так или иначе ударили бы по австрийцам - к тому времени истекал срок двадцатилетнего перемирия после прошлой неудачной войны и время для реванша казалось вполне подходящим. Так что кованый визирь попросту нажился на венгерском свободолюбце и патриоте. Хотя сам султан не горел желание вновь скрещивать оружие с опасными неверными, его первый слуга и войско выступали за войну. А к янычарам, свергшим его отца, Мехмед IV всегда прислушивался.
Летом 1682 г. Константинополь признал за Текели королевский сан и взял его на довольствие, в качестве вассала. Имперский посланник метался по столице, пытаясь продлить мир, но когда он был поставлен перед ультимативным требованием вернуть завоеванные австрийцами крепости в турецкой Венгрии (в прошлую войну), то гордо ответил, что подобные сделки оплачиваются саблей. Зимой посол уехал из Константинополя, а визирь получил полное одобрение французского дипломата, пообещавшего всяческую поддержку, вплоть до военной. Турки принялись снаряжать коней в поход. На этот раз назревало что-то действительно грандиозное.