Шапки и юбки
- Восточная война (1853-56 гг.) между Российской империей добра и Свободным миром. Предыдущая часть, вместе с турецкой эскадрой, лежит тут.
Суровые северные воды
На морях
Английский адмирал Нэпир в своем приказе по флоту говорил, что дело предстоит иметь с врагом грубым и храбрым, обещая своим парням скорую победу. Увы, его ждало чудовищное разочарование. Хотя полностью паровой английский флот сумел продемонстрировать превосходство своего флага скандинавам и захватить господство на Балтике, не было ни малейшей возможности заставить русских вступить в сражение. Весной 1854 г. полтора десятка его судов заблокировали вдвое большее количество русских кораблей, разбросанных по четырем базам и не имевшим единого командования. Прибывшие к лету подкрепления, сделали возможность сражения совсем призрачной. Оставалось разрушать инфраструктуру и осуществлять блокаду: дело, несомненно, нужное, но славы не приносящее.
Первая атака на крепость Бомарзунд на Аландских островах, предпринятая по инициативе одного нетерпеливого британского офицера, показала, что русские крепости опасности не представляют, но требуют огромного боезапаса. Вторая попытка, предпринятая уже по-настоящему летом, привела к полному успеху: английская корабельная артиллерия смела сопротивление русских, позволив французскому десанту высадиться и поддержать атаку огнем тяжелой артиллерии с суши. Трехдневная операция закончилась победой - крепость и острова перешли к союзникам, 2,2 т. русских солдат отправились в плен. Дамы и джентльмены, в большом количестве следующие на своих яхтах за военным флотом, были довольны. Но потом опять пришла рутина: адмиралтейство требовало от Нэпира решительно-осторожных действий, с неизменным успехом, но без потерь. Растерявшийся от таких четких указаний адмирал не предпринял ничего и осенью убыл из Финского залива. Его отстранили, но беспристрастный историк не станет слишком жестоко оценивать почти 80-тилетнего флотоводца: русский флот был скован, торговля абсолютно прекращена, десятки тысяч солдат заняты в неподвижной обороне. Адмирал пал жертвой несправедливых и завышенных ожиданий от флота в переломный военно-технический момент.
В это же время на Черном море союзники подвергли обстрелу Одессу, потеряв на мели новенький английский паровой фрегат. Это были, наверное, первые пленные англичане у русских. Императорская Россия встретила две сотни бриттов весьма радушно (кстати, царское правительство исправно платило долги англичанам, несмотря на войну), а вот местным переводчиком, учителем английского, они остались весьма недовольны, отказываясь признавать его речь за родной язык. Впрочем, возможно это был знаменитый английский юмор.
До Крыма
Хотя турки не могли и помыслить о том, чтобы атаковать русские войска генерала Горчакова на Балканах, они сумели эффектно продемонстрировать, что вполне способны противостоять им в обороне. Неловкие действий российского командования легко парировались. До лета произошло еще несколько сражений, в которых обе стороны потеряли до 10 т. солдат - при этом, в каждом из таких боев русские вынуждены были уступить. Наконец, австро-прусская декларация, утверждавшая незыблемость турецких границ и австрийская интервенция, точнее концентрация войск на флангах русских, заставила их эвакуировать Балканы. Победоносные, постольку-поскольку, войска Омер-паши промаршировали по Бухаресту и убыли - из заменили австрийские голубые каски, нейтрально оккупировавшие оба княжества.
В это время, покуда бравый сербский турк Омер-паша (можно Омар) топтал русскую славу на Дунае, бравые англо-французы высадились у Варны, в нынешней Болгарии. Это была чудесная армия и в интересах истории, а также того, почему Крымская кампания затянулась так долго, следует рассказать о них подробнее. Союзники прислали на войну 60 т. солдат. В этой армии на одного британца приходилось два француза, а на сто англичан - шесть официальных военно-полевых жен. Английское войско напоминало своей структурой попаданцев из прошлого, оно с успехом могло бы изображать лагерь Валленштейна времен Тридцатилетней войны. Во главе его стоял лорд Раглан, реликт под стать войску. Этот ветеран Испанской кампании Веллингтона, потерявший руку при Ватерлоо, был истинным английским джентльменом, в лучшем смысле этого слова. Немногословный, предельно сдержанный внешне, он искренне переживал за дело армии, которого совершенно не понимал. Принято считать, что английская армия в той кампании была немногочисленным собранием опытных профессионалов - нет ничего более далекого от истины! Немногочисленные профессионалы, солдаты и офицеры, были разбросаны по гарнизонам огромной империи, от Китая до Канады. На войну с русскими поплыли молодые парни никогда не воевавшие прежде. Их вели такие же офицеры, многие из которых знали о военном деле из книжек Скотта. Это был огромный клуб любителей войны, сборище униформистов. Французское войско было много лучше. Им командовали настоящие боевые офицеры, прошедшие пусть не первоклассную, но суровую школу войн в Алжире. Хотя командующим был назначен политический маршал Сент-Арно, соратник Наполеона III по мышиной возне против короля Луи-Филиппа, это не портило всего дела. В общем, союзники высадились на всякий случай, планируя действовать по обстоятельствам. Это решение не привело ни к каким последствиям - как мы уже писали выше, австрийская интервенция закрыла тему русского броска на Константинополь.
Но союзники-то уже были здесь! Томясь в своих лагерях, оскорбленные абсолютным равнодушием местного населения (кроме греков, бурно их приветствующих) они провели это время в спорах и борьбе с холерой, выкашивающей их ряды. Итог был неутешителен - холера унесла до 10 т. солдат и моряков, в основном французов. Это было явной несправедливостью, ведь в отличие от англичан, французы деятельно боролись за чистоту своих рядов и удобство полевых лагерей. Британцы же смотрели на это с невозмутимостью северного народа. Таким же неоднозначным итогом завершились и споры: предложение объединить командование по формуле француз на суше, бритт на море было англичанами отвергнуто и стороны остались с прежней, дружественной системой командования.
Совсем неясно было - что делать дальше? Военная цель интервенции, изгнание русских из княжеств, была уже выполнена, но как было быть с потерями, особенно материальными? Общественность Англии требовала пойти дальше и срыть укрепления Севастополя, в отместку за Синоп - это было классическое, мягкое английское решение подрезать когти, не отрывая лап. Французы тоже стремились совершить какие-то действия, но исключительно ради славы императорского оружия - оно в ней решительно нуждалась. Рассматривались разные варианты, включая польский и балтийский, но в итоге победило предложение газеты "Таймс" - Севастополь должен быть демилитаризован! Союзники не представляли толком сколько русских войск их будет ждать, но считали укрепления крупнейшего военного-морского порта империи в высшей степени сильными. Наконец, они отплыли, при этом Сент-Арно обратился к своим сине-красным парням с пламенным призывом, а Раглан, продолжая традицию своего кумира, железного герцога, ограничился сухим приказом о посадке на корабли. Английские транспорты повезли союзную армию в Крым. Их прикрывал англо-французский флот. Презрение союзников к прославленным победителям Синопа было так велико, что они даже не сочли нужным заблокировать его перед тем как начинать свой переход.
Князь, дипломат, администратор и полководец Меншиков (нужное подчеркнуть)
Генерал без громких слов, граф Тотлебен
Высадка
Высаживались интервенты крайне неловко, особенно французы. С другой стороны, у последних с собою были походные палатки, тогда как англичане шли налегке, страдая от сентябрьских дождей. В Евпатории, подле которой англо-французы и осуществляли высадку, вся экспедиция чуть было не потерпела крах - местный российский чиновник, типичный бюрократ николаевской эпохи, потребовал от 60 т. армии врага выдержать положенный законом карантин. Возможно именно эта, ставшая широко известной, история породила знаменитую впоследствии шутку Бисмарка, который на вопрос о том, что он будет делать, если на севере рейха высадится английская армия, ответил: я пошлю полицейского и он ее арестует. Так или иначе, но союзники быстро, в течении двух дней, произвели свой долгожданный десант. Татарское население падало на колени и охотно торговало с соседями фрязей и большему обороту мешало лишь отсутствие у интервентов русских денег. Валюте же местные тогда решительно не доверяли. Положение спас какой-то британский яхтсмен, запасливо захвативший с собою множество рублей - они были с огромной благодарностью выкуплены английским интендантством и войско не умерло с голоду. Вообще, союзная армия вела себя абсолютно пристойно, хотя французы, особенно их зуавы, на первых порах нередко реквизировали все конное или блеюще-вкусное для своих нужд. Кстати, в числе союзников были и турки, невозмутимо курившие свои трубки: а мы всегда знали, Крым - наш, как бы говорили они.
Как вы уже заметили, ни русская армия, ни русский флот не пошевелили и пальцем для того, чтобы хоть как-то помешать врагам высадиться в Крыму. И это при том, что русские знали о подобных планах с той поры, когда они еще начинали только обсуждаться. Командовавший ими князь Меншиков считал, что если союзники рискнут высадиться, то их будет не более 30 т., в коем числе он, Меншиков, их легко поколотит. Да к тому же, момент упущен - не рискнут же они отлпывать осенью? Он, великий Меншиков, так бы точно не рискнул. Командование флота желало сразиться (о чем неоднократно заявлялось, особенно в присутствии слабого пола), но им мешал ветер, а точнее его отсутствие, страх проиграть и техническая отсталость. Разведки, из-за большого количества мощных, маневренных пароходов-фрегатов у врага они вести не могли, а потому шанс атаковать караван военно-транспортных судов врага ночью был блистательно упущен. Но упущения армейцев представляется и вовсе непростительным. И все же, на этом черном полотне всеобщего военно-морского имперского бардака было одно светло пятно - генерал Тотлебен, герой Дунайской кампании. Этот военный инженер был готов превратить порт империи в настоящую крепость. Несмотря на то, что он начал работать лишь в момент высадки, эффективность его деятельности оказал огромное влияние на ход кампании.
В эти осенние дни англо-французы шли по плоской равнине Крыма, страдая от жажды и все еще непобежденной холеры в своих рядах. Они знали, что впереди лежит одна из лучших крепостей врага, защищаемая чуть ли не стотысячным войском. Впереди показались огни - это были русские.
Суровые северные воды
На морях
Английский адмирал Нэпир в своем приказе по флоту говорил, что дело предстоит иметь с врагом грубым и храбрым, обещая своим парням скорую победу. Увы, его ждало чудовищное разочарование. Хотя полностью паровой английский флот сумел продемонстрировать превосходство своего флага скандинавам и захватить господство на Балтике, не было ни малейшей возможности заставить русских вступить в сражение. Весной 1854 г. полтора десятка его судов заблокировали вдвое большее количество русских кораблей, разбросанных по четырем базам и не имевшим единого командования. Прибывшие к лету подкрепления, сделали возможность сражения совсем призрачной. Оставалось разрушать инфраструктуру и осуществлять блокаду: дело, несомненно, нужное, но славы не приносящее.
Первая атака на крепость Бомарзунд на Аландских островах, предпринятая по инициативе одного нетерпеливого британского офицера, показала, что русские крепости опасности не представляют, но требуют огромного боезапаса. Вторая попытка, предпринятая уже по-настоящему летом, привела к полному успеху: английская корабельная артиллерия смела сопротивление русских, позволив французскому десанту высадиться и поддержать атаку огнем тяжелой артиллерии с суши. Трехдневная операция закончилась победой - крепость и острова перешли к союзникам, 2,2 т. русских солдат отправились в плен. Дамы и джентльмены, в большом количестве следующие на своих яхтах за военным флотом, были довольны. Но потом опять пришла рутина: адмиралтейство требовало от Нэпира решительно-осторожных действий, с неизменным успехом, но без потерь. Растерявшийся от таких четких указаний адмирал не предпринял ничего и осенью убыл из Финского залива. Его отстранили, но беспристрастный историк не станет слишком жестоко оценивать почти 80-тилетнего флотоводца: русский флот был скован, торговля абсолютно прекращена, десятки тысяч солдат заняты в неподвижной обороне. Адмирал пал жертвой несправедливых и завышенных ожиданий от флота в переломный военно-технический момент.
В это же время на Черном море союзники подвергли обстрелу Одессу, потеряв на мели новенький английский паровой фрегат. Это были, наверное, первые пленные англичане у русских. Императорская Россия встретила две сотни бриттов весьма радушно (кстати, царское правительство исправно платило долги англичанам, несмотря на войну), а вот местным переводчиком, учителем английского, они остались весьма недовольны, отказываясь признавать его речь за родной язык. Впрочем, возможно это был знаменитый английский юмор.
До Крыма
Хотя турки не могли и помыслить о том, чтобы атаковать русские войска генерала Горчакова на Балканах, они сумели эффектно продемонстрировать, что вполне способны противостоять им в обороне. Неловкие действий российского командования легко парировались. До лета произошло еще несколько сражений, в которых обе стороны потеряли до 10 т. солдат - при этом, в каждом из таких боев русские вынуждены были уступить. Наконец, австро-прусская декларация, утверждавшая незыблемость турецких границ и австрийская интервенция, точнее концентрация войск на флангах русских, заставила их эвакуировать Балканы. Победоносные, постольку-поскольку, войска Омер-паши промаршировали по Бухаресту и убыли - из заменили австрийские голубые каски, нейтрально оккупировавшие оба княжества.
В это время, покуда бравый сербский турк Омер-паша (можно Омар) топтал русскую славу на Дунае, бравые англо-французы высадились у Варны, в нынешней Болгарии. Это была чудесная армия и в интересах истории, а также того, почему Крымская кампания затянулась так долго, следует рассказать о них подробнее. Союзники прислали на войну 60 т. солдат. В этой армии на одного британца приходилось два француза, а на сто англичан - шесть официальных военно-полевых жен. Английское войско напоминало своей структурой попаданцев из прошлого, оно с успехом могло бы изображать лагерь Валленштейна времен Тридцатилетней войны. Во главе его стоял лорд Раглан, реликт под стать войску. Этот ветеран Испанской кампании Веллингтона, потерявший руку при Ватерлоо, был истинным английским джентльменом, в лучшем смысле этого слова. Немногословный, предельно сдержанный внешне, он искренне переживал за дело армии, которого совершенно не понимал. Принято считать, что английская армия в той кампании была немногочисленным собранием опытных профессионалов - нет ничего более далекого от истины! Немногочисленные профессионалы, солдаты и офицеры, были разбросаны по гарнизонам огромной империи, от Китая до Канады. На войну с русскими поплыли молодые парни никогда не воевавшие прежде. Их вели такие же офицеры, многие из которых знали о военном деле из книжек Скотта. Это был огромный клуб любителей войны, сборище униформистов. Французское войско было много лучше. Им командовали настоящие боевые офицеры, прошедшие пусть не первоклассную, но суровую школу войн в Алжире. Хотя командующим был назначен политический маршал Сент-Арно, соратник Наполеона III по мышиной возне против короля Луи-Филиппа, это не портило всего дела. В общем, союзники высадились на всякий случай, планируя действовать по обстоятельствам. Это решение не привело ни к каким последствиям - как мы уже писали выше, австрийская интервенция закрыла тему русского броска на Константинополь.
Но союзники-то уже были здесь! Томясь в своих лагерях, оскорбленные абсолютным равнодушием местного населения (кроме греков, бурно их приветствующих) они провели это время в спорах и борьбе с холерой, выкашивающей их ряды. Итог был неутешителен - холера унесла до 10 т. солдат и моряков, в основном французов. Это было явной несправедливостью, ведь в отличие от англичан, французы деятельно боролись за чистоту своих рядов и удобство полевых лагерей. Британцы же смотрели на это с невозмутимостью северного народа. Таким же неоднозначным итогом завершились и споры: предложение объединить командование по формуле француз на суше, бритт на море было англичанами отвергнуто и стороны остались с прежней, дружественной системой командования.
Совсем неясно было - что делать дальше? Военная цель интервенции, изгнание русских из княжеств, была уже выполнена, но как было быть с потерями, особенно материальными? Общественность Англии требовала пойти дальше и срыть укрепления Севастополя, в отместку за Синоп - это было классическое, мягкое английское решение подрезать когти, не отрывая лап. Французы тоже стремились совершить какие-то действия, но исключительно ради славы императорского оружия - оно в ней решительно нуждалась. Рассматривались разные варианты, включая польский и балтийский, но в итоге победило предложение газеты "Таймс" - Севастополь должен быть демилитаризован! Союзники не представляли толком сколько русских войск их будет ждать, но считали укрепления крупнейшего военного-морского порта империи в высшей степени сильными. Наконец, они отплыли, при этом Сент-Арно обратился к своим сине-красным парням с пламенным призывом, а Раглан, продолжая традицию своего кумира, железного герцога, ограничился сухим приказом о посадке на корабли. Английские транспорты повезли союзную армию в Крым. Их прикрывал англо-французский флот. Презрение союзников к прославленным победителям Синопа было так велико, что они даже не сочли нужным заблокировать его перед тем как начинать свой переход.
Князь, дипломат, администратор и полководец Меншиков (нужное подчеркнуть)
Генерал без громких слов, граф Тотлебен
Высадка
Высаживались интервенты крайне неловко, особенно французы. С другой стороны, у последних с собою были походные палатки, тогда как англичане шли налегке, страдая от сентябрьских дождей. В Евпатории, подле которой англо-французы и осуществляли высадку, вся экспедиция чуть было не потерпела крах - местный российский чиновник, типичный бюрократ николаевской эпохи, потребовал от 60 т. армии врага выдержать положенный законом карантин. Возможно именно эта, ставшая широко известной, история породила знаменитую впоследствии шутку Бисмарка, который на вопрос о том, что он будет делать, если на севере рейха высадится английская армия, ответил: я пошлю полицейского и он ее арестует. Так или иначе, но союзники быстро, в течении двух дней, произвели свой долгожданный десант. Татарское население падало на колени и охотно торговало с соседями фрязей и большему обороту мешало лишь отсутствие у интервентов русских денег. Валюте же местные тогда решительно не доверяли. Положение спас какой-то британский яхтсмен, запасливо захвативший с собою множество рублей - они были с огромной благодарностью выкуплены английским интендантством и войско не умерло с голоду. Вообще, союзная армия вела себя абсолютно пристойно, хотя французы, особенно их зуавы, на первых порах нередко реквизировали все конное или блеюще-вкусное для своих нужд. Кстати, в числе союзников были и турки, невозмутимо курившие свои трубки: а мы всегда знали, Крым - наш, как бы говорили они.
Как вы уже заметили, ни русская армия, ни русский флот не пошевелили и пальцем для того, чтобы хоть как-то помешать врагам высадиться в Крыму. И это при том, что русские знали о подобных планах с той поры, когда они еще начинали только обсуждаться. Командовавший ими князь Меншиков считал, что если союзники рискнут высадиться, то их будет не более 30 т., в коем числе он, Меншиков, их легко поколотит. Да к тому же, момент упущен - не рискнут же они отлпывать осенью? Он, великий Меншиков, так бы точно не рискнул. Командование флота желало сразиться (о чем неоднократно заявлялось, особенно в присутствии слабого пола), но им мешал ветер, а точнее его отсутствие, страх проиграть и техническая отсталость. Разведки, из-за большого количества мощных, маневренных пароходов-фрегатов у врага они вести не могли, а потому шанс атаковать караван военно-транспортных судов врага ночью был блистательно упущен. Но упущения армейцев представляется и вовсе непростительным. И все же, на этом черном полотне всеобщего военно-морского имперского бардака было одно светло пятно - генерал Тотлебен, герой Дунайской кампании. Этот военный инженер был готов превратить порт империи в настоящую крепость. Несмотря на то, что он начал работать лишь в момент высадки, эффективность его деятельности оказал огромное влияние на ход кампании.
В эти осенние дни англо-французы шли по плоской равнине Крыма, страдая от жажды и все еще непобежденной холеры в своих рядах. Они знали, что впереди лежит одна из лучших крепостей врага, защищаемая чуть ли не стотысячным войском. Впереди показались огни - это были русские.