Слоны и консулы
- Вторая Пуническая война (218-201 гг. до н.э.). Начало Предыдущая часть лежит тут.
Я твой Рим трибун шатал!
Ганнибал надевает сапог
Покуда римские жрецы потрошили невинных животных, рассматривая будущее среди кишок, а плебейские ораторы требовали быстрой победы, без мобилизаций и тягот, Ганнибал кинул клич. И клич этот был прост: шантрапа, всем - всё! Я пришел, заявлял он, чтобы принести в Италию старый беспорядок, тьфу ты, новый порядок! Хватит кормить Рим! Для наглядной демонстрации он тут же отпустил пленных италиков и заковал в цепи римлян.
Весной 217 г. пуниец двинулся дальше, как бы прицеливаясь на Рим. Путь к городу и италийским союзникам преграждали две новые армии, возглавляемые двумя же новыми консулами. Эти избранные народом мужи не ладили друг с другом, а первый из них, видный оппозиционер и плебейский вожак Фламиний, был связан предвыборными обещаниями. Этот горячий римский парень, стяжавший когда-то славу в боях против кельтов, неосмотрительно обещал всем и каждому разбить подлеца Гудериана Ганнибала в первом же бою, посадить его в клетку и привезти в Рим. Народ поверил - такой уж не подведет! и выбрал его в консулы. Теперь приходилось исполнять программу.
А пуниец уже окружал незадачливого политика, отрезая его от коммуникаций. В процессе марша карфагенянин подхватил воспаление и потерял один глаз, войдя таким образом в пантеон великих героев с черной повязкой на лице - в этом смысле во всей человеческой истории дальше всех продвинулся великий чех Ян Жижка, но это уже отдельная тема. Итак, Ганнибал кружил-кружил и окружил. Фламиний приказал солдатам поворотится на 180 градусов и наступать на врага, пусть и в обратную сторону. С изяществом разъяренного быка римская армия вошла туманным апрельским днем в ущелье близ Тразименского озера. Позади пехоты скрипели обозные колеса, с заранее прихваченными цепями для пленных. Тишина и густой туман. Невысокий одноглазый человек подал приказ и кавалерия закрыла выход из долины, на вершине холмов показалось пунийское войско. Началось истребление, повторившееся впоследствии в Тевтобургском лесу, но это уже тоже другая история. Вообще, у меня их много, да. Да, о чем это мы? Ах, вот - резня. Римлян с их походными колоннами буквально выкашивали, не давая даже развернуться. Консул погиб в общей сече, 6 т. пехотинцев удалось пробиться, но в этот раз никакого городка или крепости поблизости не оказалось, так что и этому отряду пришлось сдаться. Поражение было тяжелым - от 30 т. армии остался только номер. Потери Ганнибала пришлись на галлов и были малы - 1-2 т. В добавление ко всем горестям вскоре подошел 4-6 т. отряд кавалерии, спешно посланный вторым консулом. Его постигла такая же участь.
Теперь в Риме забеспокоились по-настоящему. Шутки шутками, но эдак можно до троянских предков доебаться доиграться! Аристократы в Сенате кивали на погибшего, мимикой демонстрируя извечное презрение к плебеям - вот, мол, до чего довел этот шут гороховый. Требовалась сильная личность и мудрые сенаторы нашли ее в лице человека прозванного за кротость нрава овечкой. Звали его Квинт Фабий Максим, было ему немногим за шестьдесят - таков портрет избранного Сенатом диктатора.
Наверх, вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!
Нумидийский воин-освободитель от римско-фашистских захватчиков
Помедленнее, пожалуйста
Ганнибал не пошел на Рим, это было слишком ожидаемо и прямолинейно. Он даже не пошел на вторую консульскую армию, хорошо расположившуюся посреди собственной страны и крепостей. Пользуясь всеобщей неразберихой Ганнибал двинулся вглубь Италии, разоряя местность и стремясь привлечь на свою сторону союзных Риму италиков. Он просчитался. Италия не Африка, римляне не пунийцы, а италики - не ливийцы. Повсюду его встречали запертыми воротами и с готовностью к осаде.
Фабий собрал войска и принялся кружить вокруг Ганнибала, не вступая в бой, но и не убегая. Наступило время маневрировать. Ганнибал желал дать еще один бой, но не решался рисковать атакой, справедливо полагая что пиррова победа посреди враждебной Италии ничем не улучшит его положения. Он выжидал, разоряя страну и перевооружая армию на римский манер, рассчитывая на то, что у врага лопнет терпение и они подарят ему одну из тех блестящих оборонительных побед, как и ранее. Фабий, прозванный за осторожность Кункатор(Медлитель), не менее справедливо полагал, что время работает на Вечный город и атаковать не в его интересах. Он не поддавался на провокации, несмотря на то, что мстительный пуниец демонстративно не трогал принадлежащих ему, Фабию, угодий, жестоко разоряя остальные. Целый год продолжался этот античный вальс, наполненный опасными маневрами и мелкими стычками.
Война на истощение требует крепких нервов. Народ, римский народ, бузил и видел вокруг измену, трусость и обман. Фабию, говорили они, хорошо не спешить, он уже пожил, а нам, что - сидеть и ждать как те французы, сто лет? Немедленно из толпы появились находчивые ораторы и всё завертелось по известному уже сценарию: выберите меня и я победю! побежу! задавлю интеллектом, короче.
Когда надо быстро
Окончание диктатуры и новые выборы подарили римской армии двух новых консулов: аристократа и дегенерата народного трибуна. Если аристократ Павел в общем и целом предпочитал стратегию Фабия, то плебей Варрон желал покончить дело еще одним молодецким ударом легионов. В этом и заключалась его предвыборная программа, с нею он и приехал в войско. Сказано - сделано. Летом 216 г. объединенная армия консулов атаковала Ганнибала в день командования Варрона. Случились Канны, этот античный Седан.
Масса римской пехоты, прикрываемой на флангах традиционно слабой кавалерией, столкнулась с карфагенским полумесяцем. Они немного потеснили центр пунийцев, нажав на первую линию состоящую из галлов, но все было напрасно. Само продвижение римлян лишь усугубляло их положение - войско постепенно принимало форуму прямоугольника. Между тем, на флангах пунийцы уже торжествовали победу, разбил римскую и союзную конницу. Ганнибал бросил в дело природных карфагенян и началось избиение. Народный трибун Варрон спасся бегством, аристократ Павел выбрал смерть, отказавшись от коня. Потери пунийцев были относительно велики, не менее 6 т., но у римлян все было еще хуже - общие потери были столь огромны, что подсчитать их точно уже не удастся. Речь идет о десятках тысяч, чуть ли не о всем войске. Конечно, это преувеличение - 50 т. пунийская армия не могла полностью уничтожить 80 т. римскую, но все же отсчет следует вести от 30 т. убитыми и пленными. Это была настоящая катастрофа.
Но Ганнибал опять не пошел на Рим, за что впоследствии был часто упрекаем. Это несправедливо. Он мог бы пойти коль столица врага представляла собою готовый сдаться город, но этого-то и не было! Сенаторы и народ сплотились, Варрон продолжал исполнять свои обязанности, стены оставались на прежнем месте и ни один город не отпал еще от союза. В этих условиях начинать осадную кампанию такого масштаба, не имея ни техники, ни базы, было бы самоубийствмо. Ганнибал не заблуждался на счет своего положения - и решил капитализировать победу в дипломатии, попытавшись в ступить переговоры с Сенатом. Его посла даже не приняли, плененным при Каннах отказали в выкупе - война продолжилась. Римляне ставили под ружье, виноват, под пилум семнадцатилетних, выкупали рабов и не собирались отступать ни на йоту. Более того - война разгоралась по всему Средиземноморью, но об этом мы поговорим в следующий раз.
Я твой Рим трибун шатал!
Ганнибал надевает сапог
Покуда римские жрецы потрошили невинных животных, рассматривая будущее среди кишок, а плебейские ораторы требовали быстрой победы, без мобилизаций и тягот, Ганнибал кинул клич. И клич этот был прост: шантрапа, всем - всё! Я пришел, заявлял он, чтобы принести в Италию старый беспорядок, тьфу ты, новый порядок! Хватит кормить Рим! Для наглядной демонстрации он тут же отпустил пленных италиков и заковал в цепи римлян.
Весной 217 г. пуниец двинулся дальше, как бы прицеливаясь на Рим. Путь к городу и италийским союзникам преграждали две новые армии, возглавляемые двумя же новыми консулами. Эти избранные народом мужи не ладили друг с другом, а первый из них, видный оппозиционер и плебейский вожак Фламиний, был связан предвыборными обещаниями. Этот горячий римский парень, стяжавший когда-то славу в боях против кельтов, неосмотрительно обещал всем и каждому разбить подлеца Гудериана Ганнибала в первом же бою, посадить его в клетку и привезти в Рим. Народ поверил - такой уж не подведет! и выбрал его в консулы. Теперь приходилось исполнять программу.
А пуниец уже окружал незадачливого политика, отрезая его от коммуникаций. В процессе марша карфагенянин подхватил воспаление и потерял один глаз, войдя таким образом в пантеон великих героев с черной повязкой на лице - в этом смысле во всей человеческой истории дальше всех продвинулся великий чех Ян Жижка, но это уже отдельная тема. Итак, Ганнибал кружил-кружил и окружил. Фламиний приказал солдатам поворотится на 180 градусов и наступать на врага, пусть и в обратную сторону. С изяществом разъяренного быка римская армия вошла туманным апрельским днем в ущелье близ Тразименского озера. Позади пехоты скрипели обозные колеса, с заранее прихваченными цепями для пленных. Тишина и густой туман. Невысокий одноглазый человек подал приказ и кавалерия закрыла выход из долины, на вершине холмов показалось пунийское войско. Началось истребление, повторившееся впоследствии в Тевтобургском лесу, но это уже тоже другая история. Вообще, у меня их много, да. Да, о чем это мы? Ах, вот - резня. Римлян с их походными колоннами буквально выкашивали, не давая даже развернуться. Консул погиб в общей сече, 6 т. пехотинцев удалось пробиться, но в этот раз никакого городка или крепости поблизости не оказалось, так что и этому отряду пришлось сдаться. Поражение было тяжелым - от 30 т. армии остался только номер. Потери Ганнибала пришлись на галлов и были малы - 1-2 т. В добавление ко всем горестям вскоре подошел 4-6 т. отряд кавалерии, спешно посланный вторым консулом. Его постигла такая же участь.
Теперь в Риме забеспокоились по-настоящему. Шутки шутками, но эдак можно до троянских предков доебаться доиграться! Аристократы в Сенате кивали на погибшего, мимикой демонстрируя извечное презрение к плебеям - вот, мол, до чего довел этот шут гороховый. Требовалась сильная личность и мудрые сенаторы нашли ее в лице человека прозванного за кротость нрава овечкой. Звали его Квинт Фабий Максим, было ему немногим за шестьдесят - таков портрет избранного Сенатом диктатора.
Наверх, вы, товарищи, все по местам! Последний парад наступает!
Нумидийский воин-освободитель от римско-фашистских захватчиков
Помедленнее, пожалуйста
Ганнибал не пошел на Рим, это было слишком ожидаемо и прямолинейно. Он даже не пошел на вторую консульскую армию, хорошо расположившуюся посреди собственной страны и крепостей. Пользуясь всеобщей неразберихой Ганнибал двинулся вглубь Италии, разоряя местность и стремясь привлечь на свою сторону союзных Риму италиков. Он просчитался. Италия не Африка, римляне не пунийцы, а италики - не ливийцы. Повсюду его встречали запертыми воротами и с готовностью к осаде.
Фабий собрал войска и принялся кружить вокруг Ганнибала, не вступая в бой, но и не убегая. Наступило время маневрировать. Ганнибал желал дать еще один бой, но не решался рисковать атакой, справедливо полагая что пиррова победа посреди враждебной Италии ничем не улучшит его положения. Он выжидал, разоряя страну и перевооружая армию на римский манер, рассчитывая на то, что у врага лопнет терпение и они подарят ему одну из тех блестящих оборонительных побед, как и ранее. Фабий, прозванный за осторожность Кункатор(Медлитель), не менее справедливо полагал, что время работает на Вечный город и атаковать не в его интересах. Он не поддавался на провокации, несмотря на то, что мстительный пуниец демонстративно не трогал принадлежащих ему, Фабию, угодий, жестоко разоряя остальные. Целый год продолжался этот античный вальс, наполненный опасными маневрами и мелкими стычками.
Война на истощение требует крепких нервов. Народ, римский народ, бузил и видел вокруг измену, трусость и обман. Фабию, говорили они, хорошо не спешить, он уже пожил, а нам, что - сидеть и ждать как те французы, сто лет? Немедленно из толпы появились находчивые ораторы и всё завертелось по известному уже сценарию: выберите меня и я победю! побежу! задавлю интеллектом, короче.
Когда надо быстро
Окончание диктатуры и новые выборы подарили римской армии двух новых консулов: аристократа и дегенерата народного трибуна. Если аристократ Павел в общем и целом предпочитал стратегию Фабия, то плебей Варрон желал покончить дело еще одним молодецким ударом легионов. В этом и заключалась его предвыборная программа, с нею он и приехал в войско. Сказано - сделано. Летом 216 г. объединенная армия консулов атаковала Ганнибала в день командования Варрона. Случились Канны, этот античный Седан.
Масса римской пехоты, прикрываемой на флангах традиционно слабой кавалерией, столкнулась с карфагенским полумесяцем. Они немного потеснили центр пунийцев, нажав на первую линию состоящую из галлов, но все было напрасно. Само продвижение римлян лишь усугубляло их положение - войско постепенно принимало форуму прямоугольника. Между тем, на флангах пунийцы уже торжествовали победу, разбил римскую и союзную конницу. Ганнибал бросил в дело природных карфагенян и началось избиение. Народный трибун Варрон спасся бегством, аристократ Павел выбрал смерть, отказавшись от коня. Потери пунийцев были относительно велики, не менее 6 т., но у римлян все было еще хуже - общие потери были столь огромны, что подсчитать их точно уже не удастся. Речь идет о десятках тысяч, чуть ли не о всем войске. Конечно, это преувеличение - 50 т. пунийская армия не могла полностью уничтожить 80 т. римскую, но все же отсчет следует вести от 30 т. убитыми и пленными. Это была настоящая катастрофа.
Но Ганнибал опять не пошел на Рим, за что впоследствии был часто упрекаем. Это несправедливо. Он мог бы пойти коль столица врага представляла собою готовый сдаться город, но этого-то и не было! Сенаторы и народ сплотились, Варрон продолжал исполнять свои обязанности, стены оставались на прежнем месте и ни один город не отпал еще от союза. В этих условиях начинать осадную кампанию такого масштаба, не имея ни техники, ни базы, было бы самоубийствмо. Ганнибал не заблуждался на счет своего положения - и решил капитализировать победу в дипломатии, попытавшись в ступить переговоры с Сенатом. Его посла даже не приняли, плененным при Каннах отказали в выкупе - война продолжилась. Римляне ставили под ружье, виноват, под пилум семнадцатилетних, выкупали рабов и не собирались отступать ни на йоту. Более того - война разгоралась по всему Средиземноморью, но об этом мы поговорим в следующий раз.