Каты и гуги
- религиозные войны во Франции (1562-98 гг.), часть вторая. Первая лежит тут.
Адмиралъ Гаспар Колиньи не одержал ни одной морской победы, как впрочем и сухопутной
Войнушка
Гугеноты, под водительством принца Конде занявшие Орлеан и Лион, не смогли однако удержать Руана. Его, после непродолжительной осады, взял вдрызг разругавшийся со своею женой, королевой Наваррской, Антуан Бурбон. Тот самый что когда-то сменил веру на жизнь. Семейные дрязги Бурбонов вертелись вокруг супружеской неверности: Антуан, как мужчина и француз, не упускал ни одной возможности, отчего его жена впала в меланхолию и протестантизм, став ревностной гугеноткой. Их сын Генрих, воспитывавшийся при дворе как заложник, пока принимал сторону (и веру матери), но это был лишь вопрос времени и полового созревания. В общем, под Руаном отец Генриха получил смертельное ранение после того как решил справить малую нужду у его стен и умер по дороге в Париж, успев перед смертью еще несколько раз сменить религию.
В это время гугеноты усиленно вооружались английскими деньгами, немецкими рейтарами и верой. У католиков было все тоже самое, только деньги были испанские, а наемники швейцарские (и южно-немецкие, проклятая точность). В декабре 1562 г. принц Конде и адмирал-без-флота Колиньи потерпели поражение при Дре. Хотя рейтары и разбили жандармов, на исход боя это не повлияло - Меченый победил, а принц попал в плен. Впрочем, католики расплатились за это пленением коннетабля и первого маршала Монморанси. Адмирал, хорошо умеющий делать только две вещи: собирать войска после поражения и отступать с ними же, исполнил все как надо. Гугеноты организованно отошли, а католики осадили Орлеан, как будто не знали истории. И она им отомстила - во время осады, лидера ультрас убил пылкий гуг по имени Жан. Перед тем как идти на тело дело, он посоветовался с самим Колиньи и прочими гугенотскими муллами, которые сделали над собой чудовищное усилие и не поняли на что намекает молодой шахид. В общем, Франсуа застрелили, а Жана четвертовали.
Все было как-то по дурацки, мелко и глупо. Со смертью Гиза и пленением Конде, главной фигурой в стране опять стала королева-регент, немедленно открывшая переговоры. Весной 1563 г. ее правительство издало Амбуазский эдикт, повторявший, в сущности, прежние условия. Тоже самое, только без тысяч погибших. Все были недовольны. Католики тем, что разбитым гугенотам дали время оправиться, гугеноты же, традиционно для разбитой стороны, махали кулаками после драки. И все же на четыре года установился шаткий мир, посреди горючего материала, заботливо приготовляемого обеими сторонами. На умеренных давили, везде искали предательство, испанский герцог Альба лично поучал королеву Екатерину как легко и просто покончить с ересью, повествуя о собственных успехах в Нидерландах. Видя это, подозревая еще худшее, гугеноты, сделавшие своим штандартом молодого Генриха Наваррского, готовились выступить снова, заключив союз с Англией и одним ревностным пфальцграфом из Германии, обещавшим прислать знаменитых рейтар.
Еще одна
Выдающийся стратег Колиньи не придумал ничего лучшего, чем открыть войну повторением истории пятилетней давности. Гугеноты попытались внезапно захватить королевского семейство, на этот раз в Мо. Однако у короля под рукой своевременно оказались швейцарцы. Все обернулось пшиком и демонстрацией кавалерийского искусства всадников Конде на глазах у прикрывающих отход короля в Париж наемников. Одновременно с этим произошли избиения и убийства католиков в ряде городов на юге Франции, включая гугенотскую альфа-версию Варфоломеевской ночи - Михайловскую ночь, в ходе которой в Ниме было убита и сброшена в колодцы почти сотня католиков из городской верхушки. В общем, идеологически борьба была равна.
Открыв новую кампанию в сентябре 1567 г., гугеноты осадили Париж, но уже в ноябре, после поражения при Сен-Дени, сняли ее. Традиционным утешением гугам послужило то, что потери были почти равны, а Монморанси наконец погиб. Молодой Генрих Наваррский в это время добрым словом и шуткой успокоил возмутившихся против его мамаши подданных своего маленького королевства, не пролив ни капли крови. Весной следующего 1568 г. был опять заключен мир, но это была мертвая буква: все уже почувствовали вкус крови никто же собирался останавливаться.
Принц Конде, Бурбон. Добавить больше нечего
И еще
Действительно, момент был самый лучший - Альба уже усмирил Нидерланды, так что вперед, храбрые французы! Не прошло и нескольких месяцев, как война вспыхнула вновь. Конде и Колиньи что-то почувствовали, успев укрыться в Ла-Рошели, собрали сторонников и вновь перешли в наступление. Были взяты одни города и оставлены другие, но главным было то, сумеют ли гугеноты встретиться с войсками пфальцграфа Вольфганга Цвайбрюккенского. Даже сейчас это звучит жутковато, тогдашние же галлы начинали показывать пятки еще не произнеся слова граф. За всем этим стоял сам Вильгельм Оранский, главный антигерой католиков и символ новой веры для протестантов, единолично (не считая англичан, немцев и собственно голландцев) борющийся с испанцами в Нидерландах. Вот как все было непросто.
Карл IX назначил командующим королевской армией своего братца, герцога Анжуйского, любимого сына королевы. Тот еще не побывал в польских королях, а потому оставался вполне приличным натуралом не пропускающим ни одного трико, которое тогда носили бабы, а не кавказцы. В 1568 г. все маневрировали, а потом ушли по домам, потому что было очень холодно. Зато же в следующем году, уже весной, произошло сражение при Жарнаке, которое - угадайте! верно - гугеноты тоже проиграли. Конде, прикрывающий отход конной атакой, получил ранение и хотел сдаться, но не тут-то вышло - его застрелили, при попытке к бегству не поняв. Колиньи таки сумел соединиться с 14 т. контингентом из Германии, легко прошедшим через Бургундию. Теперь у него было даже больше солдат чем в армии Генриха Анжуйского. Но осада Пуатье полностью провалилась, а в октябре 1569 г. он потерпел очередное поражение при Монконтуре. Успешнее действовал турнирный убийца короля Генриха II граф Монтгомери Бернс, которому, с такой биографией, не оставалось ничего иного как биться за дело гугенотов. Объединившись с Колиньи, их армия наконец сумела одержать первую полевую победу, разбив летом 1570 г. при Арн-ле-Дюк какого-то маршала. Тридцать-сорок тысяч солдат с каждой стороны носились туда-сюда, одерживая бесплодные победы и терпя такие же поражения. И это даже без мало-мальски приличной интервенции!
Победитель гугенотов, герцог Анжуйский, он же польский круль, он же французский король он же мадам Вонг
Мир
Все порядком устали от тягот войны, не сопровождавшейся ничем новым: гуги прочно удерживали юг, сумев даже усилиться, но неизменно терпели поражение при попытке наступления на Париж. Корона, удрученная внутренними смутами, выгодными лишь Испании, искала способа примириться. В августе 1570 г. был заключен еще один Сен-Жерменский мир, весьма выгодный для гугенотов. Теперь они могли делать тоже самое, что и католики, кроме Парижа и подальше от королевских резиденций. Фактически, Франция разделилась на два государства. Чтобы как-то скрепить расползающуюся страну, была достигнута договоренности о женитьбе лидера протестантов Генриха Наваррского на сестре короля Карла, Маргарите, конечно же, Валуа.
Тьфу. Про французов писать, что сало есть.
Адмиралъ Гаспар Колиньи не одержал ни одной морской победы, как впрочем и сухопутной
Войнушка
Гугеноты, под водительством принца Конде занявшие Орлеан и Лион, не смогли однако удержать Руана. Его, после непродолжительной осады, взял вдрызг разругавшийся со своею женой, королевой Наваррской, Антуан Бурбон. Тот самый что когда-то сменил веру на жизнь. Семейные дрязги Бурбонов вертелись вокруг супружеской неверности: Антуан, как мужчина и француз, не упускал ни одной возможности, отчего его жена впала в меланхолию и протестантизм, став ревностной гугеноткой. Их сын Генрих, воспитывавшийся при дворе как заложник, пока принимал сторону (и веру матери), но это был лишь вопрос времени и полового созревания. В общем, под Руаном отец Генриха получил смертельное ранение после того как решил справить малую нужду у его стен и умер по дороге в Париж, успев перед смертью еще несколько раз сменить религию.
В это время гугеноты усиленно вооружались английскими деньгами, немецкими рейтарами и верой. У католиков было все тоже самое, только деньги были испанские, а наемники швейцарские (и южно-немецкие, проклятая точность). В декабре 1562 г. принц Конде и адмирал-без-флота Колиньи потерпели поражение при Дре. Хотя рейтары и разбили жандармов, на исход боя это не повлияло - Меченый победил, а принц попал в плен. Впрочем, католики расплатились за это пленением коннетабля и первого маршала Монморанси. Адмирал, хорошо умеющий делать только две вещи: собирать войска после поражения и отступать с ними же, исполнил все как надо. Гугеноты организованно отошли, а католики осадили Орлеан, как будто не знали истории. И она им отомстила - во время осады, лидера ультрас убил пылкий гуг по имени Жан. Перед тем как идти на тело дело, он посоветовался с самим Колиньи и прочими гугенотскими муллами, которые сделали над собой чудовищное усилие и не поняли на что намекает молодой шахид. В общем, Франсуа застрелили, а Жана четвертовали.
Все было как-то по дурацки, мелко и глупо. Со смертью Гиза и пленением Конде, главной фигурой в стране опять стала королева-регент, немедленно открывшая переговоры. Весной 1563 г. ее правительство издало Амбуазский эдикт, повторявший, в сущности, прежние условия. Тоже самое, только без тысяч погибших. Все были недовольны. Католики тем, что разбитым гугенотам дали время оправиться, гугеноты же, традиционно для разбитой стороны, махали кулаками после драки. И все же на четыре года установился шаткий мир, посреди горючего материала, заботливо приготовляемого обеими сторонами. На умеренных давили, везде искали предательство, испанский герцог Альба лично поучал королеву Екатерину как легко и просто покончить с ересью, повествуя о собственных успехах в Нидерландах. Видя это, подозревая еще худшее, гугеноты, сделавшие своим штандартом молодого Генриха Наваррского, готовились выступить снова, заключив союз с Англией и одним ревностным пфальцграфом из Германии, обещавшим прислать знаменитых рейтар.
Еще одна
Выдающийся стратег Колиньи не придумал ничего лучшего, чем открыть войну повторением истории пятилетней давности. Гугеноты попытались внезапно захватить королевского семейство, на этот раз в Мо. Однако у короля под рукой своевременно оказались швейцарцы. Все обернулось пшиком и демонстрацией кавалерийского искусства всадников Конде на глазах у прикрывающих отход короля в Париж наемников. Одновременно с этим произошли избиения и убийства католиков в ряде городов на юге Франции, включая гугенотскую альфа-версию Варфоломеевской ночи - Михайловскую ночь, в ходе которой в Ниме было убита и сброшена в колодцы почти сотня католиков из городской верхушки. В общем, идеологически борьба была равна.
Открыв новую кампанию в сентябре 1567 г., гугеноты осадили Париж, но уже в ноябре, после поражения при Сен-Дени, сняли ее. Традиционным утешением гугам послужило то, что потери были почти равны, а Монморанси наконец погиб. Молодой Генрих Наваррский в это время добрым словом и шуткой успокоил возмутившихся против его мамаши подданных своего маленького королевства, не пролив ни капли крови. Весной следующего 1568 г. был опять заключен мир, но это была мертвая буква: все уже почувствовали вкус крови никто же собирался останавливаться.
Принц Конде, Бурбон. Добавить больше нечего
И еще
Действительно, момент был самый лучший - Альба уже усмирил Нидерланды, так что вперед, храбрые французы! Не прошло и нескольких месяцев, как война вспыхнула вновь. Конде и Колиньи что-то почувствовали, успев укрыться в Ла-Рошели, собрали сторонников и вновь перешли в наступление. Были взяты одни города и оставлены другие, но главным было то, сумеют ли гугеноты встретиться с войсками пфальцграфа Вольфганга Цвайбрюккенского. Даже сейчас это звучит жутковато, тогдашние же галлы начинали показывать пятки еще не произнеся слова граф. За всем этим стоял сам Вильгельм Оранский, главный антигерой католиков и символ новой веры для протестантов, единолично (не считая англичан, немцев и собственно голландцев) борющийся с испанцами в Нидерландах. Вот как все было непросто.
Карл IX назначил командующим королевской армией своего братца, герцога Анжуйского, любимого сына королевы. Тот еще не побывал в польских королях, а потому оставался вполне приличным натуралом не пропускающим ни одного трико, которое тогда носили бабы, а не кавказцы. В 1568 г. все маневрировали, а потом ушли по домам, потому что было очень холодно. Зато же в следующем году, уже весной, произошло сражение при Жарнаке, которое - угадайте! верно - гугеноты тоже проиграли. Конде, прикрывающий отход конной атакой, получил ранение и хотел сдаться, но не тут-то вышло - его застрелили, при попытке к бегству не поняв. Колиньи таки сумел соединиться с 14 т. контингентом из Германии, легко прошедшим через Бургундию. Теперь у него было даже больше солдат чем в армии Генриха Анжуйского. Но осада Пуатье полностью провалилась, а в октябре 1569 г. он потерпел очередное поражение при Монконтуре. Успешнее действовал турнирный убийца короля Генриха II граф Монтгомери Бернс, которому, с такой биографией, не оставалось ничего иного как биться за дело гугенотов. Объединившись с Колиньи, их армия наконец сумела одержать первую полевую победу, разбив летом 1570 г. при Арн-ле-Дюк какого-то маршала. Тридцать-сорок тысяч солдат с каждой стороны носились туда-сюда, одерживая бесплодные победы и терпя такие же поражения. И это даже без мало-мальски приличной интервенции!
Победитель гугенотов, герцог Анжуйский, он же польский круль, он же французский король он же мадам Вонг
Мир
Все порядком устали от тягот войны, не сопровождавшейся ничем новым: гуги прочно удерживали юг, сумев даже усилиться, но неизменно терпели поражение при попытке наступления на Париж. Корона, удрученная внутренними смутами, выгодными лишь Испании, искала способа примириться. В августе 1570 г. был заключен еще один Сен-Жерменский мир, весьма выгодный для гугенотов. Теперь они могли делать тоже самое, что и католики, кроме Парижа и подальше от королевских резиденций. Фактически, Франция разделилась на два государства. Чтобы как-то скрепить расползающуюся страну, была достигнута договоренности о женитьбе лидера протестантов Генриха Наваррского на сестре короля Карла, Маргарите, конечно же, Валуа.
Тьфу. Про французов писать, что сало есть.