Три карты
- три карты франко-немецкой войны 1870-1871 гг. с эпилогом в виде еще одной карты Франции. Такой я щедрый блогир.
Война между бонапартистской Францией и Северогерманским союзом, с примкнувшими к нему южногерманскими государствами, является хорошим примером того, как трудно неподготовленному человеку разобраться в проблемах истории. С одной стороны, слезливые французские авторы, вроде небезызвестного Мопассана, постарались на славу, а с другой, после Второй мировой войны как-то даже и неловко предполагать, что немцы могли вести оборонительную войну, то бишь ту, которую принято считать "справедливой". Все это, разумеется, глупости, но глупость, как известно, правит миром.
...
Я немного увлекся, уберу остальную часть текста под кат. У нас четыре карты: французская (с английскими переводом), оригинальная французская и немецкая. А также одна послевоенная, 1872 года, тоже французская. На ней вы можете увидеть, как бравой республиканской мухе угрожают четыре паука - немецкий на востоке, орлеанистский и бонапартистский на юге и бурбонский на севере.
Итак, что же в действительности произошло? Война 1870 г. подвела определенную черту под продолжавшейся несколько сотен лет французской политикой, направленной на раскол Священной Римской империи и наследовавшего ей Германского союза. Валуа, Бурбоны, Бонапарты и Орлеанская династия, в виде единственного ее представителя, толстого "короля-груши", неизменно старались поддерживать рейх в состоянии внутренней слабости.
К 1870 г. эта политика зашла в тупик, как и французская дипломатия в целом. Наполеон, игравший в шестидесяти годах на многих досках одновременно, стал проигрывать одну партию за другой. Однако, сперва его действия были весьма успешными. Он поддержал турок и британцев в Восточной войне, стравил австрийцев и русских - и вполне воспользовался этим. Лондон стал почти что союзником Парижа, а французы с удовольствием наслаждались реваншем за 1812 год. Французские войска, часто действуя вместе с англичанами, проводили операции по всему миру - о такой политике не мог мечтать и первый Бонапарт.
Вскоре после окончания Крымской эпопеи, император сыграл в итальянскую партию - и как удачно. Его армия понесла большие потери и действовала весьма топорно, но какое это имело значение, если парижская пресса воскресила в памяти французов итальянские походы первого Наполеона? Не говоря уже о том, что Франция получила Ниццу и в последний момент оставила савойское правительство с носом, неожиданно закончив войну - чтобы сохранить австро-итальянское противостояние. В этом была сама суть дипломатии третьего Наполеона - держать соседей на медленном огне, что и давало возможность претендовать на роль главного арбитра в делах континентальной Европы.
Но в шестидесятых годах метода Наполеона "неожиданно" дала сбой. Он поддержал поляков, рассчитывая использовать их как рычаг давления на Российскую империю - и вызвал антипатию царского правительства, готового было заключить с Парижем союз. Он поддержал римскую курию - и вызвал негодование в Италии, начавшей подыскивать себе другого союзника. Наполеон попытался отыграться в Северной Америке, но попытка закрепиться в Мексике позорно провалилась, равно как и его надежды на конфедератов. Так он лишился не только симпатий США - что стоило немногого - но и подорвал свой престиж внутри страны. Французы очень ревниво относились к воинской славе и неудачи "ограниченного контингента" в Мексике сильно ударили по репутации империи.
И тут на политической сцене появился министр-президент Бисмарк, хорошо знавший Наполеона - его неуверенность в себе, зависимость от общественного мнения и не слишком выдающийся интеллект. Прусский политик провел француза играючи - ему даже не приходилось особенно стараться, Наполеон все сделал сам. В Париже возомнили, что при Бисмарке Пруссия будет играть роль, схожую с той, что принял на себя когда-то молодой Фридрих II, водивший в 1740-х годах за нос престарелого кардинала Флери. Почему Наполеон решил, что у него выйдет контролировать Берлин лучше чем у его далекого предшественника - вопрос отдельный, но именно это он и попытался сделать.
Выходило очень комично. Сперва французы рассорились с англичанами, отказавшись помогать Дании во время войны 1864 г. Делали они это не просто так, а рассчитывая на прусскую благодарность. Наполеон носился с самыми разнообразными идеями - присоединить Бельгию, увеличить французскую территорию за счет южногерманских государств, захватить Люксембург и т.д. и т.п. Париж фонтанировал различными прожектами, а Бисмарк, посмеиваясь про себя, позволял Наполеону думать, что прусское правительство с благосклонностью взирает на французские планы. Фактически, Бонапарт сам обманывал себя.
В 1866 году Наполеон решил, что наступил его звездный час - между Берлином и Веной началась война, втянувшая в себя весь Германский союз. Теперь-то все складывалось наилучшим образом, считали во Франции. Пруссия пойдет на все, чтобы сохранить благоприятный французский нейтралитет... а может быть и попросит о помощи. Кто знает, какую рыбку можно будет поймать в этой мутной воде?
Все эти надежды разбились самым жесточайшим образом - война оказалась не Тридцатилетней и даже не Семилетней, а Семинедельной. Решающее (номинально) сражение при Кениггреце стало ушатом холодной воды и для французских дипломатов, и для французского общества. Париж оказался в положении обремененного долгами человека, приехавшего навестить смертельно больного дядюшку, обладающего немалым наследством - и нашедшего его вполне здравствующим, с молоденькой женой.
Мало того, что пруссаки победили сами, они еще и победили за итальянцев, позволив им приобрести Венецию, несмотря на два разгромных поражения от австрийцев - на суше и, что особенно позорно, на море. Такого унижения французское общество пережить не смогло. Для тех, кто не может сегодня понять, почему победа немцев над австрийцами стала таким потрясением для французов, я приведу в пример российское отношение к иракским войнам США на фоне собственных побед в Мексике Чечне. Теперь добавьте фактор общей границы и истории, и картина будет полна.
"Месть за Садову (Кениггрец)" стала боевым кличем французской прессы. Немцев нужно было разбить потому что Франция нуждалась в воинской славе - надо было напомнить Европе кто есть кто. В Париже в общем-то не забывали, что война даже с частью Германии представляется крайне опасным делом, но в конце концов вынуждены было пойти на поводу у "всей нации", то бишь ничтожной части французского народа, представлявшей собой "политически активных" граждан. Совесть бонапартистского правительства была нечиста - долгие годы оно занималось политическими преследованиями оппозиции, предлагая взамен экономический рост и внешнеполитические успехи (знакомо, не так ли?), но теперь настал час расплаты. Самостоятельно загнав себя в ловушку, Наполеон оказался в безвыходной ситуации.
Тут нужно добавить, что важным фактором сползания к войне стало и то, что после победы 1866 г. Бисмарк сделал круглые глаза и напомнил французам, что он им ничего не должен - и ничего не обещал. Это было чистой правдой - как и то, что французам позволяли надеяться. В Париже слишком поздно поняли за каких дураков их держали в Берлине - ровно в тот момент, когда немцы сообщили англичанам об "экстравагантных планах" французов насчет Бельгии и Голландии. Это дипломатическое поражение стало прекрасным дополнением к общественной истерии из-за "слишком больших" военных успехов Мольтке и его генералов.
С этого момента дело неуклонно шло к войне. Теперь французов не удовлетворил бы простой дипломатический реванш, требовалась именно военная победа. Это стало очевидным когда революция в Испании предоставила Наполеону одну из тех возможностей, которыми он так любил пользоваться прежде. Придравшись к предложенной испанцами кандидатуре (на трон) немецкого князя, он начал атаку на Пруссию. Король Вильгельм I, в 1814 году бравший Париж в составе союзной армии, не хотел войны и охотно уступил французским требованиям. Несколькими годами ранее этого было бы вполне достаточно, но теперь - нет. Раз немцы испугались и отступили, надо было продолжать - и нажим продолжался, но прусский король, находившийся на отдыхе, вновь попытался уладить дело полюбовно. В этот момент в игру вступил Бисмарк и несколькими росчерками пера подарил французам желанный повод для войны (т.н. Эмская депеша). Дальнейшее известно.
...
Война между бонапартистской Францией и Северогерманским союзом, с примкнувшими к нему южногерманскими государствами, является хорошим примером того, как трудно неподготовленному человеку разобраться в проблемах истории. С одной стороны, слезливые французские авторы, вроде небезызвестного Мопассана, постарались на славу, а с другой, после Второй мировой войны как-то даже и неловко предполагать, что немцы могли вести оборонительную войну, то бишь ту, которую принято считать "справедливой". Все это, разумеется, глупости, но глупость, как известно, правит миром.
...
Я немного увлекся, уберу остальную часть текста под кат. У нас четыре карты: французская (с английскими переводом), оригинальная французская и немецкая. А также одна послевоенная, 1872 года, тоже французская. На ней вы можете увидеть, как бравой республиканской мухе угрожают четыре паука - немецкий на востоке, орлеанистский и бонапартистский на юге и бурбонский на севере.
Итак, что же в действительности произошло? Война 1870 г. подвела определенную черту под продолжавшейся несколько сотен лет французской политикой, направленной на раскол Священной Римской империи и наследовавшего ей Германского союза. Валуа, Бурбоны, Бонапарты и Орлеанская династия, в виде единственного ее представителя, толстого "короля-груши", неизменно старались поддерживать рейх в состоянии внутренней слабости.
К 1870 г. эта политика зашла в тупик, как и французская дипломатия в целом. Наполеон, игравший в шестидесяти годах на многих досках одновременно, стал проигрывать одну партию за другой. Однако, сперва его действия были весьма успешными. Он поддержал турок и британцев в Восточной войне, стравил австрийцев и русских - и вполне воспользовался этим. Лондон стал почти что союзником Парижа, а французы с удовольствием наслаждались реваншем за 1812 год. Французские войска, часто действуя вместе с англичанами, проводили операции по всему миру - о такой политике не мог мечтать и первый Бонапарт.
Вскоре после окончания Крымской эпопеи, император сыграл в итальянскую партию - и как удачно. Его армия понесла большие потери и действовала весьма топорно, но какое это имело значение, если парижская пресса воскресила в памяти французов итальянские походы первого Наполеона? Не говоря уже о том, что Франция получила Ниццу и в последний момент оставила савойское правительство с носом, неожиданно закончив войну - чтобы сохранить австро-итальянское противостояние. В этом была сама суть дипломатии третьего Наполеона - держать соседей на медленном огне, что и давало возможность претендовать на роль главного арбитра в делах континентальной Европы.
Но в шестидесятых годах метода Наполеона "неожиданно" дала сбой. Он поддержал поляков, рассчитывая использовать их как рычаг давления на Российскую империю - и вызвал антипатию царского правительства, готового было заключить с Парижем союз. Он поддержал римскую курию - и вызвал негодование в Италии, начавшей подыскивать себе другого союзника. Наполеон попытался отыграться в Северной Америке, но попытка закрепиться в Мексике позорно провалилась, равно как и его надежды на конфедератов. Так он лишился не только симпатий США - что стоило немногого - но и подорвал свой престиж внутри страны. Французы очень ревниво относились к воинской славе и неудачи "ограниченного контингента" в Мексике сильно ударили по репутации империи.
И тут на политической сцене появился министр-президент Бисмарк, хорошо знавший Наполеона - его неуверенность в себе, зависимость от общественного мнения и не слишком выдающийся интеллект. Прусский политик провел француза играючи - ему даже не приходилось особенно стараться, Наполеон все сделал сам. В Париже возомнили, что при Бисмарке Пруссия будет играть роль, схожую с той, что принял на себя когда-то молодой Фридрих II, водивший в 1740-х годах за нос престарелого кардинала Флери. Почему Наполеон решил, что у него выйдет контролировать Берлин лучше чем у его далекого предшественника - вопрос отдельный, но именно это он и попытался сделать.
Выходило очень комично. Сперва французы рассорились с англичанами, отказавшись помогать Дании во время войны 1864 г. Делали они это не просто так, а рассчитывая на прусскую благодарность. Наполеон носился с самыми разнообразными идеями - присоединить Бельгию, увеличить французскую территорию за счет южногерманских государств, захватить Люксембург и т.д. и т.п. Париж фонтанировал различными прожектами, а Бисмарк, посмеиваясь про себя, позволял Наполеону думать, что прусское правительство с благосклонностью взирает на французские планы. Фактически, Бонапарт сам обманывал себя.
В 1866 году Наполеон решил, что наступил его звездный час - между Берлином и Веной началась война, втянувшая в себя весь Германский союз. Теперь-то все складывалось наилучшим образом, считали во Франции. Пруссия пойдет на все, чтобы сохранить благоприятный французский нейтралитет... а может быть и попросит о помощи. Кто знает, какую рыбку можно будет поймать в этой мутной воде?
Все эти надежды разбились самым жесточайшим образом - война оказалась не Тридцатилетней и даже не Семилетней, а Семинедельной. Решающее (номинально) сражение при Кениггреце стало ушатом холодной воды и для французских дипломатов, и для французского общества. Париж оказался в положении обремененного долгами человека, приехавшего навестить смертельно больного дядюшку, обладающего немалым наследством - и нашедшего его вполне здравствующим, с молоденькой женой.
Мало того, что пруссаки победили сами, они еще и победили за итальянцев, позволив им приобрести Венецию, несмотря на два разгромных поражения от австрийцев - на суше и, что особенно позорно, на море. Такого унижения французское общество пережить не смогло. Для тех, кто не может сегодня понять, почему победа немцев над австрийцами стала таким потрясением для французов, я приведу в пример российское отношение к иракским войнам США на фоне собственных побед в Мексике Чечне. Теперь добавьте фактор общей границы и истории, и картина будет полна.
"Месть за Садову (Кениггрец)" стала боевым кличем французской прессы. Немцев нужно было разбить потому что Франция нуждалась в воинской славе - надо было напомнить Европе кто есть кто. В Париже в общем-то не забывали, что война даже с частью Германии представляется крайне опасным делом, но в конце концов вынуждены было пойти на поводу у "всей нации", то бишь ничтожной части французского народа, представлявшей собой "политически активных" граждан. Совесть бонапартистского правительства была нечиста - долгие годы оно занималось политическими преследованиями оппозиции, предлагая взамен экономический рост и внешнеполитические успехи (знакомо, не так ли?), но теперь настал час расплаты. Самостоятельно загнав себя в ловушку, Наполеон оказался в безвыходной ситуации.
Тут нужно добавить, что важным фактором сползания к войне стало и то, что после победы 1866 г. Бисмарк сделал круглые глаза и напомнил французам, что он им ничего не должен - и ничего не обещал. Это было чистой правдой - как и то, что французам позволяли надеяться. В Париже слишком поздно поняли за каких дураков их держали в Берлине - ровно в тот момент, когда немцы сообщили англичанам об "экстравагантных планах" французов насчет Бельгии и Голландии. Это дипломатическое поражение стало прекрасным дополнением к общественной истерии из-за "слишком больших" военных успехов Мольтке и его генералов.
С этого момента дело неуклонно шло к войне. Теперь французов не удовлетворил бы простой дипломатический реванш, требовалась именно военная победа. Это стало очевидным когда революция в Испании предоставила Наполеону одну из тех возможностей, которыми он так любил пользоваться прежде. Придравшись к предложенной испанцами кандидатуре (на трон) немецкого князя, он начал атаку на Пруссию. Король Вильгельм I, в 1814 году бравший Париж в составе союзной армии, не хотел войны и охотно уступил французским требованиям. Несколькими годами ранее этого было бы вполне достаточно, но теперь - нет. Раз немцы испугались и отступили, надо было продолжать - и нажим продолжался, но прусский король, находившийся на отдыхе, вновь попытался уладить дело полюбовно. В этот момент в игру вступил Бисмарк и несколькими росчерками пера подарил французам желанный повод для войны (т.н. Эмская депеша). Дальнейшее известно.
...
