anshar
in
warhistory
15. По пути в Венгрию. Варшава. Киев. Нежин. Львов. Краков. Братислава. Тата. Март 1945 г.
(Военные воспоминания моего дедушки - генерал-лейтенанта Омельянчука Алексея Тихоновича)
Disclaimer: Воспоминания были записаны дедушкой в 1997-1998 годах на основании фронтовых заметок и не претендуют на историческую полноту и точность.
В отдельные фактах, цифрах или именах могут быть ошибки.
(Рисунок дедушки)
(предыдущая глава - 14. Поставы. Гумбинен. Запасный артполк. Январь-Март 1945 г.)
(Оглавление)
Домой, в Нежин, я поехал через Каунас, Варшаву, Люблин, Ковель, Киев - на Нежин. Везде попутный ж.д. транспорт. Только от Каунаса до Варшавы в пассажирском вагоне. Утром меня поднял гвалт на варшавском перроне. Было 5.00 и я услышал звонкие голоса польских мальчишек: “Кому нада лимонада зимно!“ - орали они во всю глотку. Здесь я пересел на другой поезд: Люблин-Ковель-Ровно-Житомир-Киев, а от Киева до Нежина рукой подать. От станции до города 4 км доехал на попутном грузовике.
Был час ночи и я пошел на квартиру, где жила мама. Улицы не освещались и искать было трудно, везде грязь, ведь март месяц, да вдобавок шел дождь. В доме конечно же все спали и было темно. Я постучал в окно, подошла мама и спрашивает, кто там? Отвечаю, мол я, Алексей. Не верит, не открывает и отошла прочь от окна. Я снова стучу. Подходит к окну Оля и, наконец, узнает меня, от радости визжит и зовет маму. Я прошу скорей открыть, так как пошел дождь. Наконец меня впустили, обнимают и целуют, потихоньку в темноте общупывают тело и плачут. Зажигают свет и все видят, что обе ноги при мне. Дальше организовали ночью же застолье, позвали соседей, я достал тушенку и водку, мама - сало и огурцы, и отметили мою побывку. Но ведь я приехал только повидаться и снова на фронт, в Венгрию. Мама крепится не плачет, только раз горестно вдохнула, когда я залпом по фронтовому выпил венский стакан водки. Новости были такие. Отец где-то под Львовом, списан с военного учета по болезни и работает в лесу по специальности. Оля ходит на лекции в Киевском университете, куда ее пристроила Соня Борщевская. Соня по моему денежному аттестату смогла окончить за войну Юридический факультет Киевского университета, ведь мама находилась в оккупации и денег от меня не могла получать до момента освобождения от немцев Нежина, то есть до 01 января 1944 года. Но мама не имела моего фронтового адреса, а я не имел маминого. Соня разыграла эту карту так, что только в середине 1944-го года я узнал через нее адрес мамы и переоформил на нее денежный аттестат. То есть мама по вине Сони пол года не могла получать от меня денежные переводы. А ведь мы планировали после войны поженится. Но и этого слова она не сдержала, а выскочила замуж за Роговского, который учился с ней в университете. Вот вам чего стоит слово таких расчетливых девиц. После войны, когда я служил нач. штаба артиллерии МВО и уже был полковником, Соня приезжала в Москву восстанавливать былые отношения, мне было 40 лет, ей 38, она имела взрослую дочь, я тоже. Она просила прощение и шла на развод и разрушение семьи. Это было недопустимо и глупо. Это была бы авантюра и трагедия для всех, и я на это не пошел.
Побывав дома двое суток, я отправился в Венгрию, на фронт, где уже воевал мой 38 гв.артполк в составе 52 ДАБР 103 ВДД 9 гв.А (генерала Глаголева, который до этого был в академии Генштаба начальником кафедры Оперативного искусства). Командующим артиллерией армии был полковник Горский - огонь офицер. Дивизия входила в состав 37 ВДК, которым командовал генерал Миронов, а артиллерией полковник Ботвинник. Мой путь лежал от Киева на Львов, Жешув, Краков, Катовице, Ратибор. Здесь я перешел пешком польско-чехословацкую границу и затем поездом проследовал от Моравской-Остравы, через Пферов на Братиславу, Тата и Папа, где была развернута и вела бои наша 9 гв.А. На этом рубеже, в этом районе я и нашел свой штаб корпуса, а через него и штаб своей 103 гв.вдд, которой тогда командовал генерал Эпин, а артиллерией полковник Журавлев.
(следующая глава - 16. Завершающие бои в Венгрии, Австрии и Чехии. Табор. Конец войне. Апрель-Май 1945 г.)
(Оглавление)
Disclaimer: Воспоминания были записаны дедушкой в 1997-1998 годах на основании фронтовых заметок и не претендуют на историческую полноту и точность.
В отдельные фактах, цифрах или именах могут быть ошибки.
(Рисунок дедушки)
(предыдущая глава - 14. Поставы. Гумбинен. Запасный артполк. Январь-Март 1945 г.)
(Оглавление)
Домой, в Нежин, я поехал через Каунас, Варшаву, Люблин, Ковель, Киев - на Нежин. Везде попутный ж.д. транспорт. Только от Каунаса до Варшавы в пассажирском вагоне. Утром меня поднял гвалт на варшавском перроне. Было 5.00 и я услышал звонкие голоса польских мальчишек: “Кому нада лимонада зимно!“ - орали они во всю глотку. Здесь я пересел на другой поезд: Люблин-Ковель-Ровно-Житомир-Киев, а от Киева до Нежина рукой подать. От станции до города 4 км доехал на попутном грузовике.
Был час ночи и я пошел на квартиру, где жила мама. Улицы не освещались и искать было трудно, везде грязь, ведь март месяц, да вдобавок шел дождь. В доме конечно же все спали и было темно. Я постучал в окно, подошла мама и спрашивает, кто там? Отвечаю, мол я, Алексей. Не верит, не открывает и отошла прочь от окна. Я снова стучу. Подходит к окну Оля и, наконец, узнает меня, от радости визжит и зовет маму. Я прошу скорей открыть, так как пошел дождь. Наконец меня впустили, обнимают и целуют, потихоньку в темноте общупывают тело и плачут. Зажигают свет и все видят, что обе ноги при мне. Дальше организовали ночью же застолье, позвали соседей, я достал тушенку и водку, мама - сало и огурцы, и отметили мою побывку. Но ведь я приехал только повидаться и снова на фронт, в Венгрию. Мама крепится не плачет, только раз горестно вдохнула, когда я залпом по фронтовому выпил венский стакан водки. Новости были такие. Отец где-то под Львовом, списан с военного учета по болезни и работает в лесу по специальности. Оля ходит на лекции в Киевском университете, куда ее пристроила Соня Борщевская. Соня по моему денежному аттестату смогла окончить за войну Юридический факультет Киевского университета, ведь мама находилась в оккупации и денег от меня не могла получать до момента освобождения от немцев Нежина, то есть до 01 января 1944 года. Но мама не имела моего фронтового адреса, а я не имел маминого. Соня разыграла эту карту так, что только в середине 1944-го года я узнал через нее адрес мамы и переоформил на нее денежный аттестат. То есть мама по вине Сони пол года не могла получать от меня денежные переводы. А ведь мы планировали после войны поженится. Но и этого слова она не сдержала, а выскочила замуж за Роговского, который учился с ней в университете. Вот вам чего стоит слово таких расчетливых девиц. После войны, когда я служил нач. штаба артиллерии МВО и уже был полковником, Соня приезжала в Москву восстанавливать былые отношения, мне было 40 лет, ей 38, она имела взрослую дочь, я тоже. Она просила прощение и шла на развод и разрушение семьи. Это было недопустимо и глупо. Это была бы авантюра и трагедия для всех, и я на это не пошел.
Побывав дома двое суток, я отправился в Венгрию, на фронт, где уже воевал мой 38 гв.артполк в составе 52 ДАБР 103 ВДД 9 гв.А (генерала Глаголева, который до этого был в академии Генштаба начальником кафедры Оперативного искусства). Командующим артиллерией армии был полковник Горский - огонь офицер. Дивизия входила в состав 37 ВДК, которым командовал генерал Миронов, а артиллерией полковник Ботвинник. Мой путь лежал от Киева на Львов, Жешув, Краков, Катовице, Ратибор. Здесь я перешел пешком польско-чехословацкую границу и затем поездом проследовал от Моравской-Остравы, через Пферов на Братиславу, Тата и Папа, где была развернута и вела бои наша 9 гв.А. На этом рубеже, в этом районе я и нашел свой штаб корпуса, а через него и штаб своей 103 гв.вдд, которой тогда командовал генерал Эпин, а артиллерией полковник Журавлев.
(следующая глава - 16. Завершающие бои в Венгрии, Австрии и Чехии. Табор. Конец войне. Апрель-Май 1945 г.)
(Оглавление)