В моих архивах сохранилось письмо начальника колонии, где умер мой дед (по материнской линии).
Он был осужден как "шпион" не знаю в пользу какой страны.
В письме, которое скорее всего является ответом на какой-то запрос моей бабушки, начальник колонии подробно обьясняет ей что нужно сделать, чтобы оформить пенсию на трех иждивенцев по потере кормильца.
Бабушка осталась одна с тремя дочерьми, средней из которых была моя мама.
Не думаю, что моя бабушка или мама были бы против публикации этого письма.
Мне кажется, что личная переписка в исторической перспективе перестает быть личной, но становится историческим документом, свидетельством реальных событий того времени.
Ваша история подтверждает ещё одну мысль, которая появилась у меня при разборе родительских архивов.
Их письма и документы, будучи прочитаны потомками, как бы убирают толстую стену прошедшего времени, границы между прошлым и настоящим. Я читал дневник мамы, написанной сразу после школы, когда она начинала самостоятельную жизнь. Она оказалась младше меня, почти ровесница моей младшей дочке, и я почувствовал искреннюю симпатию к этой молодой, открытой миру, девушке.
Comments 5
его читают и наши Соотечественники из-за границы.
Reply
Reply
Reply
В моих архивах сохранилось письмо начальника колонии, где умер мой дед (по материнской линии).
Он был осужден как "шпион" не знаю в пользу какой страны.
В письме, которое скорее всего является ответом на какой-то запрос моей бабушки, начальник колонии подробно обьясняет ей что нужно сделать, чтобы оформить пенсию на трех иждивенцев по потере кормильца.
Бабушка осталась одна с тремя дочерьми, средней из которых была моя мама.
Не думаю, что моя бабушка или мама были бы против публикации этого письма.
Мне кажется, что личная переписка в исторической перспективе перестает быть личной, но становится историческим документом, свидетельством реальных событий того времени.
Reply
Ваша история подтверждает ещё одну мысль, которая появилась у меня при разборе родительских архивов.
Их письма и документы, будучи прочитаны потомками, как бы убирают толстую стену прошедшего времени, границы между прошлым и настоящим. Я читал дневник мамы, написанной сразу после школы, когда она начинала самостоятельную жизнь. Она оказалась младше меня, почти ровесница моей младшей дочке, и я почувствовал искреннюю симпатию к этой молодой, открытой миру, девушке.
Это ли не лучшая память о любимых людях?
Reply
Leave a comment