Два русских гения и один Нобелевский лауреат
https://vuk-srpski.livejournal.com/23384.html - с одержание
Знамя, 1990, июнь
Инна Кабыш
Семь стихотворений
... ... ...
И всяк беспомощен и сир:
дамоклов рок на каждой вые.
Я посетила этот мир
в его минуты роковые.
Когда он весь, одним куском, -
без Украин, Армений, Грузий -
у Бога, словно в горле ком.
Блажен живущий без иллюзий,
но с верою в такие дни.
Неодиноко - нерожонным,
а все немёртвые - одни:
беда мужам и горе женам.
Сей мир я посетила в век,
чья атмосфера - безнадёга,
и чёрен ход, и выход - вверх,
где нету Бога, кроме Бога.
И потому, что нет как нет
литературы не с натуры,
блажен безжалостный поэт,
кто книгу выдубил из шкуры
своей и пишет всё, что зрит:
безлюдье, мерзость запустенья,
чуму… И в нём огонь горит,
а вкруг - народ, зверьё, растенья.
... ... ...
Столько всяких пролетело конниц,
что лежит избитая земля.
За версту плетется тройка школьниц
похлебать в буфете киселя.
Чешет глаз девическая тонкость,
отдается каждому сирень,
а вокруг не то чтобы жестокость,-
русская убийственная лень.
И Пегас, заезженная кляча,
местный долгожитель, раритет:
«Не осталось жанра, кроме плача»,-
сообщит поэту тет-а-тет.
И последний в гневе благородном
погрозит кому-то кулаком.
А тюльпаны в царстве огородном -
рабья кровь с рабыньим молоком.
А в пруду повыродились щуки
и не вышли утки в лебедей,
и с ухмылкой не дается в руки
рак - и жрет министров и людей.
Ну, чего ж вы, сеятели? Сейте!
Здесь, куда ни сунешься, навоз.
...На дворе в эпоху мимосердья
насмерть врос отечественный воз.
... ... ...
И кажется: всё впереди,
а встанешь утром - Пётр и Павел
под птичий щебет час убавил,
и встык придвинулись дожди.
И побелела бузина,
жизнь раздалась, как молодуха:
как много тел, как мало духа,
куда ни глянь - бузит страна.
Психует местное дитя,
как будто что-то в нём отбито,
и, обезумевши от быта,
старуха тащится кряхтя.
ещё листва не износилась
и сарафан не выцвел, но
предтеча осени арбуз
расшибся в кровь при всём народе.
Нет безобразия в природе,
но есть Россия. Ниткой бус
кровавых, коим нет цены,
висит у бабы земляника.
Просить хозяйку: «Замени-ка!» -
нелепо: нет другой страны.
... ... ...
Так всякий раз бывает по весне:
душа взрывает снежную коросту,
готовая к любви и новизне,
паденьям и болезненному росту.
И столько в ней накоплено щедрот
за русскую безвылазную зиму,
что хватит на мужчин и на сирот,
что хватит на Спитак и Хиросиму
берёзового сладкого питья:
душа кору, как чашечку, разбила.
…В такие дни до волчьего вытья
мне жалко всех, кого я разлюбила.
... ... ...
Что как не путь бесстрастная бумага?
Когда скользишь вдоль снежного листа,
то кажется: каких-нибудь полшага,
полвыдоха, полслова до Христа…
А за окном - просторная дорога
и, как на демонстрации, народ,
но в венчике пред ним не видно Бога:
их разлучил случайный поворот.
А раз народ, великий и могучий,
идёт заре навстречу не с Христом -
неважно как: шеренгой или кучей -
тогда я не с народом. Я с листом.
... ... ...
О муки совести нечистой,
разворотившие кишки!
Когда твой ум, твой царь речистый,
на лобном месте без башки.
О, мука мук, Борисов комплекс,
когда, как шапка на воре,
горит душа. О, этот компас
со стрелкой, вздёрнутой горе!
... ... ...
Родина - степь да степь,
мат-перемат с детсада.
Очередь - это в цепь
вытянутое стадо.
Дай хоть чего-нибудь,
Господи,
мыла, хлеба!..
Родина - это путь
от СССР до неба.
Евгений Бачурин
Вальс протеста
Я констатирую факт
Я констатирую факт,
Что не было времени хуже,
И не было времени лучше,
Чем то, которое есть.
Я открываю двери
В вышестоящий день,
И я говорю - нет хуже,
Нет лучше этого дня.
Вы предлагаете жить
Во имя грядущей мечты.
И юнга лезет на мачту,
Чтоб увидеть новый мираж.
Я провожу параллель
Между собой и народом,
Нет лучше и хуже народа,
Чем тот, часть которого я.
И проклят ли этот век
Или воспет поэтом,
Не будет он хуже и лучше,
Чем все остальные века.
А что мы в руках убийц
Или великих зодчих,
Рэкета или культуры -
Так это камни судьбы.
Их может хватить на объект,
Или барак номер восемь,
Или по крайней мере
На доблестный мемориал.
... ... ...
Дядя
Говорил мне дядя Всё одно и тож:
«Если не посадят, далеко пойдёшь,
Если не поставят клизму или штамп,
Значит, я смогу тебя поздравить с этим лично сам.
Будешь жить как люди, Значит не урод:
И на водку будет, И на бутерброд.
С неба звёзд руками Лучше не хватай...
Вот, как упадут на землю сами - сразу подбирай.
Раз живёшь с Прасковьей - к Фатиме не лезь -
Береги здоровье и мужскую честь.
А идёшь на сечу - не забудь про щит.
Потому что, если искалечат, будешь инвалид.
И, как сивый мерин, задом не вихляй,
Если не уверен, то не обгоняй.
А сидишь в овраге, на бугор не лазь -
Мало ли в какие передряги можно вдруг попасть».
Вот какие бредни дядюшка мой нёс...
Жаль, что он намедни жертвой стал колёс.
Он всегда в раздумье по путям ходил.
И, конечно, если бы не умер, то ещё бы жил.
... ... ...
Вид из окна
Вокруг общественной помойки
Весь день шиповники цветут,
И даже матюги со стройки
Не нарушают их уют.
Летают золотые мухи,
Играют дети во дворе,
И дядя Саня с бормотухи
Давно разлёгся на бугре.
Соседка вывела собачку,
Опять гулять идёт к метро.
Превысившую скорость «тачку»
Накрыл общественный контроль.
Водитель лезет вон из кожи,
Гаишник щупает права,
А дядя Саня вроде ожил -
Уже слышны его слова:
«Куда волочишь тюк, Алёха?
Небось, опять сдавать хрусталь.
«Да, счас бы трёшничек неплохо...»
И посмотрел с тоскою вдаль.
А там, вдали, где пели мухи
И цвёл шиповник, как грузин,
Его приятели-кирюхи
Перемещались в магазин.
Светило солнце вполнакала,
До перерыва, важный штрих,
Осталось пять минут, настала
Пора сходиться на троих.
И я, на всё на это глядя,
Решил, что их не подведу:
Накинул плащ, закрыл тетради
И встал четвёртым в их ряду.
... ... ...
Баллада на четверых
Я знал одного человека
По имени дядя Володя,
Который ко всем относился,
Как к тонущим с корабля.
Спешил то в детдом, то в больницу,
Чтоб передать от кого-то
Кому-то банку компота,
Кому-то роман Пикуля.
Он мне говаривал часто
За чаем одно и то же:
У нас уж такая планида -
Себе не принадлежим.
Как бывало на фронте,
Встаем, бежим и ложимся,
Встаем, бежим и ложимся,
А если убиты - лежим
В лучах заходящего солнца...
Я знал одного человека
По кличке Правофланговый.
Всегда возникал он внезапно
И всех за собою вел:
А ну-ка, ребята, взяли,
Гуртом, напряглись, поддали!
И первым влазил в автобус,
И первый садился за стол.
Он рассуждал красиво:
Жлобы уважают силу.
В борьбе выживает только
Действенный организм.
Бить всегда надо первым.
Быть душой коллектива.
И если надо, то строить
Хоть дачу, хоть коммунизм
В лучах заходящего солнца...
Я знал одного человека
По прозвищу Леха-Каин.
Он ночью вставал с кровати
И все на ступеньках курил.
Всегда ходил в телогрейке,
Слов понапрасну не тратил,
И если верить соседям,
В драке кого-то убил.
Любил он собак бездомных,
За длинным рублем не гнался,
Ни с кем не заваривал кашу,
Нигде не имел навар.
Он иногда говорил мне:
Со всеми одно и то же -
Тело смешается с почвой.
Душа превратится в пар
В лучах заходящего солнца...
Я знал одного человека,
Не лично, а так, понаслышке.
Живет он в соседнем доме
Или в лесах Кержача.
Лицо прикрывая рукою,
Он чувствует пламя ветра
Или идет по тропинке
И светится, как свеча.
Наверное, он сказал бы:
Мешают помехи в эфире,
И сквозь пластмассовый воздух
Не видно Божьего дня.
Я знал одного человека,
А их оказалось четыре,
Четыре всадника смутных,
Четыре мглистых коня
В лучах заходящего солнца...
... ... ...
Ну, где ж набраться оптимизма,
Когда всего одни штаны?
Здоровья нет, жена капризна,
И ко всему ещё нависла
Угроза ядерной войны.
Как разобраться в общей драме,
Чтоб воедино все связать?
Благие помыслы - с делами,
Землетрясенье - с выборами,
И с тёщей - собственную мать.
Везде царит неразбериха,
И смыслам всем наперекор
Культурой ведает ткачиха,
Указы пишет повариха,
И борется за мир майор.
Природа тоже смотрит косо,
И от неё добра не жди:
От зноя гибнут эскимосы,
В Лаосе - снежные заносы,
В Сахаре - грозы и дожди.
От мыса Горн до Запорожья,
От мухи грешной до слона,
От супертрасс до бездорожья
На всё, как будто, воля Божья,
А правит миром Сатана.
... ... ...
Вальс протеста
Непокорные дети покоренных отцов,
Как же жить вам на свете без начал и концов,
Чтобы волю чужую за свою выдавать,
И покоя не чуять, и свободы не знать.
Вы не цветики в травах, вы не листья в лесу,
Вам колодки по нраву, вам решетки к лицу.
Хоть мало то оконце, да велик его дар -
Для не видевших солнца и звезда как пожар.
Широка эта местность, но видать по всему:
Здесь душе вашей тесно и противно уму,
Здесь всегда наготове сапоги сторожей,
Ваших братьев по крови и врагов по душе.
Если светлое время и настанет потом,
Вы останетесь с теми, кто ходил под кнутом,
Кто в промозглую слякоть и родился, и рос,
Кто от радости плакал и смеялся от слез.
Непокорные дети...
... ... ...
Когда над районным центром
Встаёт стеклянное солнце
И подымаются веки
Встающих с постели людей -
Зелены их надежды,
Приятны на ощупь думы.
На вкус и цвет товарищей нет,
Но есть торжество идей.
Соединим усилья, расправим души и крылья.
Кому-то пришла идея
Пустить воздушного змея,
И все в едином порыве
Задрали головы вверх.
А кто-то сказал: «Так надо
В период полураспада»...
Памяти Рубцова
Отстучали колёса, отпели твои поезда,
отмерцали огни, отмелькали огни и вокзалы,
умудрился ты где-то от поезда спьяну отстать,
проводница про то всю дорогу потом вспоминала.
А собратья твои, те, что лезли поспешно в вагон,
за билеты дрались, за купе и за нижние полки,
помогали друг друга сшибать и выкидывать вон,
и поехали зайцами многие серые волки.
Вот и вышло тебе: бедолаге-растяпе, застрять
на одной из больших, но забытых в провинции станций,
в привокзальном буфете дешёвый портвейн распивать
и буфетчице Люсе в любви роковой объясняться.
Ну а времечко шло, и текли небеса над страной,
пролетали там годы, как белые лебеди-гуси,
ты раздал свой багаж, разорвал свой билет проездной
и забылся навеки в объятьях буфетчицы Люси.
На заснеженных ветках, в провисших дугой проводах
слышен голос твой чистый-пречистый, прерывисто тонкий,
и поют в деревнях, и читают тебя в городах
мужики в телогрейках и в юбках джинсовых девчонки.
Ну а что же тот поезд, умчавшийся в чёрную ночь,
На котором за каждое место дрались не на шутку?
Он столкнулся с другим, на котором такие ж точь-в-точь
тоже рвались вперёд. Что ж смешно и немножечко жутко.
... ... ...
Весенние тезисы
Затянувшиеся зимы сковывают сердце.
Я забыл, какого цвета листья на деревьях.
От журчанья вод весенних в горле пересохло.
Запах клевера и мяты по ночам мне снится.
Раскололся лёд пространства на морях и реках,
Возвращаются с чужбины северные птицы.
Даже рейсовый автобус щурится от солнца.
На пустырь соседский мальчик выбежал без шапки.
У весны свои законы, писанные Богом.
Вышли жители больницы в праздничных халатах.
Я забыл, какого вкуса первая черешня.
Обязательно до лета доживу, чтоб вспомнить.
... ... ....
Когда над районным центром встаёт
Когда над районным центром
Встаёт стеклянное солнце
И подымаются веки
Встающих с постели людей.
Лицо прикрывая рукою,
Они чувствуют пламя ветра
Или идут по тропинке
И светятся, словно свечки.
Наверное, они сказал б:
«Мешают помехи в эфире,
И сквозь пластмассовый воздух
Не видно Божьего дня».
И все б в едином порыве
Задрали головы вверх.
А кто-то ещё сказал бы: «Так надо
В период полураспада,
В лучах заходящего/восходящего солнца».
Иосиф Бродский
Назидание
I
Путешествуя в Азии, ночуя в чужих домах,
в избах, банях, лабазах - в бревенчатых теремах,
чьи копченые стекла держат простор в узде,
укрывайся тулупом и норови везде
лечь головою в угол, ибо в углу трудней
взмахнуть - притом в темноте - топором над ней,
отяжелевшей от давеча выпитого, и аккурат
зарубить тебя насмерть. Вписывай круг в квадрат.
II
Бойся широкой скулы, включая луну, рябой
кожи щеки; предпочитай карему голубой
глаз - особенно если дорога заводит в лес,
в чащу. Вообще в глазах главное - их разрез,
так как в последний миг лучше увидеть то,
что - хотя холодней - прозрачнее, чем пальто,
ибо лед может треснуть, и в полынье
лучше барахтаться, чем в вязком, как мед, вранье.
III
Всегда выбирай избу, где во дворе висят
пеленки. Якшайся лишь с теми, которым под пятьдесят.
Мужик в этом возрасте знает достаточно о судьбе,
чтоб приписать за твой счет что-то еще себе;
то же самое - баба. Прячь деньги в воротнике
шубы; а если ты странствуешь налегке -
в брючине ниже колена, но не в сапог: найдут.
В Азии сапоги - первое, что крадут.
IV
В горах продвигайся медленно; нужно ползти - ползи.
Величественные издалека, бессмысленные вблизи,
горы есть форма поверхности, поставленной на попа,
и кажущаяся горизонтальной вьющаяся тропа
в сущности вертикальна. Лежа в горах - стоишь,
стоя - лежишь, доказывая, что, лишь
падая, ты независим. Так побеждают страх,
головокруженье над пропастью либо восторг в горах.
V
Не откликайся на ‘Эй, паря!’ Будь глух и нем.
Даже зная язык, не говори на нем.
Старайся не выделяться - в профиль, анфас; порой
просто не мой лица. И когда пилой
режут горло собаке, не морщься. Куря, гаси
папиросу в плевке. Что до вещей, носи
серое, цвета земли; в особенности - бельЈ,
чтоб уменьшить соблазн тебя закопать в нее.
VI
Остановившись в пустыне, складывай из камней
стрелу, чтоб, внезапно проснувшись, тотчас узнать по ней,
в каком направленьи двигаться. Демоны по ночам
в пустыне терзают путника. Внемлющий их речам
может легко заблудиться: шаг в сторону - и кранты.
Призраки, духи, демоны - до’ма в пустыне. Ты
сам убедишься в этом, песком шурша,
когда от тебя останется тоже одна душа.
VII
Никто никогда ничего не знает наверняка.
Глядя в широкую, плотную спину проводника,
думай, что смотришь в будущее, и держись
от него по возможности на расстояньи. Жизнь
в сущности есть расстояние - между сегодня и
завтра, иначе - будущим. И убыстрять свои
шаги стоит, только ежели кто гонится по тропе
сзади: убийца, грабители, прошлое и т. п.
VIII
В кислом духе тряпья, в запахе кизяка
цени равнодушье вещи к взгляду издалека
и сам теряй очертанья, недосягаем для
бинокля, воспоминаний, жандарма или рубля.
Кашляя в пыльном облаке, чавкая по грязи,
какая разница, чем окажешься ты вблизи?
Даже еще и лучше, что человек с ножом
о тебе не успеет подумать как о чужом.
IX
Реки в Азии выглядят длинней, чем в других частях
света, богаче аллювием, то есть - мутней; в горстях,
когда из них зачерпнешь, остается ил,
и пьющий из них сокрушается после о том, что пил.
Не доверяй отраженью. Переплывай на ту
сторону только на сбитом тобою самим плоту.
Знай, что отблеск костра ночью на берегу,
вниз по реке скользя, выдаст тебя врагу.
X
В письмах из этих мест не сообщай о том,
с чем столкнулся в пути. Но, шелестя листом,
повествуй о себе, о чувствах и проч. - письмо
могут перехватить. И вообще само
перемещенье пера вдоль по бумаге есть
увеличенье разрыва с теми, с кем больше сесть
или лечь не удастся, с кем - вопреки письму -
ты уже не увидишься. Все равно, почему.
XI
Когда ты стоишь один на пустом плоскогорьи, под
бездонным куполом Азии, в чьей синеве пилот
или ангел разводит изредка свой крахмал;
когда ты невольно вздрагиваешь, чувствуя, как ты мал,
помни: пространство, которому, кажется, ничего
не нужно, на самом деле нуждается сильно во
взгляде со стороны, в критерии пустоты.
И сослужить эту службу способен только ты.
https://vuk-srpski.livejournal.com/23384.html - с одержание