Путешествие на войну (окончание), или Зачем нам Кавказ?
В начало
Из Грозного в Дагестан мы ехали уже по федеральной трассе. Там не было ни кочек, ни ям, ни обрывов. Зато были российские блок-посты. На некоторых нас тормозили, вяло заглядывали внутрь автобуса и, заметив телевизионное оборудование, сразу пропускали. На последнем посту перед Дагестаном, за которым уже виднелся Хасавюрт, нас остановили уже всерьез, для полноценной проверки документов. Пока не подошла наша очередь, мои подопечные решили поговорить с солдатами.
Солдаты были - сама простота! Во-первых они были, кто уже пьяный, кто с хорошего многодневного бодунца. Поэтому они разговаривали немного сквозь зубы, а выдыхали немного в сторону, они полагали, что таким образом они уменьшают выхлоп в сторону собеседника. Выхлоп вообще не уменьшался, зато у солдат таким образом в кадре получался вид немного застенчивый. Это было бы трогательно, но им всем было лет под сорок, все они были контрактниками и все они с оживлением отвечали на вопрос, как они тут оказались: «Ну так деньги-то обещали неплохие! Дома-то я таких и не заработаю! А тут пару недель грязь помесить, и ага!» В глазах у них был если не восторг, то уж точно воодушевление от возможности, которой им повезло воспользоваться. Потом они поинтересовались, что там в Грозном? Мы, как могли, описали им свежие впечатления. «Ну понятно в общем…», - ответили солдаты и удалились. Они явно нам не поверили и приняли либо за сумасшедших, либо за провокаторов с Запада. Им явно все описывали иначе.
Когда дошла наша очередь на проверку документов, и выяснилось, что у нас нет аккредитаций, капитан (видимо особист) принял решение швейцарцев моих отпустить, а меня задержать. Потом он сам меня обыскал, хищно нащупал сумку с 400 долларов, и повторилась сцена в аэропорту: «Это что?», «Деньги на всякий случай», «Придется предъявить», «Пожалуйста», «А где тут деньги?», «А вот они…». Короче все закончилось фразой: «Ступай-ка отсюда, сынок. Причем ступай домой, нехера тебе тут делать!» «Спасибо, товарищ капитан, я вот как раз об этом и думаю!»
Вот так я провел один день на войне. Все, что было потом, было осмыслением одной простой мысли: «Война - это бизнес». Кто-то скажет: «Ну нихера себе открытие!» Возражу: это сейчас, в 2010 году, эта мысль звучит банально, как «Волга впадает в Каспийское море». А тогда, в 1994, для меня слово война означало ужас непримиримой борьбы с захватчиками, практически зубами выгрызаемая у врага родная земля, строгий взгляд Родины-Матери с плаката, и конечно победа, ликование, знамя над Рейхстагом. И самое главное: война - это страшное, но правое дело. Вот так я был устроен до этой поездки. Кому-то это может показаться наивным, но я и не претендую…
А здесь я столкнулся с тем, что война оказывается может быть выгодна. Только за эти несколько дней я встретил огромное количество людей, делавших свой маленький бизнес на крови. Это были дагестанские бомбилы, которые, как я уже убедился, действительно без проблем доставляли клиентов на войну. Это был тот параноик из Махачкалы, который наконец-то нашел свою благодарную аудиторию. Это был Аслан, дававший приют журналистам со всего мира. Это были журналисты. После нашего возвращения я увидел одного из них, с диким восторгом кричащего в спутниковый телефон: «You have to believe me, Mark, I have the pictures of Chechen dead! No, I’m not kidding, I’m fucking serious, you should see that! Believe me, this will make you happy!» (Ты должен верить мне, Марк, у меня есть кадры с мертвыми чеченцами! Нет, я не шучу, я бл… серьезно, тебе нужно это увидеть! Поверь, ты будешь счастлив!)
Выгоду получал водитель автобуса Хасавюрт-Грозный, одному Богу известно, сколько он заработал за эти дни. Зарабатывали российские солдаты контрактники. Зарабатывали командиры блок-постов и офицеры, досматривавшие пассажиров в аэропорту.
Заработал на этом и я. Обычный тариф за всю поездку и двойной тариф за Грозный. Чуть позже на этой войне заработали немыслимые деньги люди, которые отвечали за восстановление республики. Бизнес был нехитрым: они что-то строили (а может и не строили вовсе), потом платили деньги боевикам, те организовывали взрыв, и можно было строить сначала. Бизнес, аналогичный строительству дорог в России: их строят, за год они разваливаются вхлам, и через год все начинается сначала.
Удачно подзаработал на войне наш премьер-министр, когда в свое первое премьерство провозгласил свой эпохальный лозунг про «Мочить в сортире!» На волне успеха той кампании он не взошел на Олимп, он туда взлетел, как метеор.
Ну а сейчас нарастает волна обсуждений вопроса «А нужен ли нам Кавказ?» Повторюсь, при нашей организации СМИ, если такой вопрос возникает, значит это кому-нибудь нужно. Видимо прибыль с этого бизнеса пошла вниз, а издержки наоборот возросли. Эта война перестала быть экономически выгодна. Ее уже хотелось бы закончить. Вот только как?
Как закончить войну, в которой был Норд-Ост и Беслан? Как закончить войну, в которой каждый день (без преувеличения, именно каждый день, это можно прочитать в новостной ленте за любое число) продолжают гибнуть люди?
Война закончится только тогда, когда в стране появится внятная власть. Кто победил, будет понятно по названию этой власти. На всех, кто извлекал выгоду из этой войны, на всех на них кровь. И на мне тоже. Лично на мне я остро ощущаю кровь того старика с площади Минутка, у меня остается ощущение, что в Грозный тогда я съездил именно за его счет.
Так вот, станет понятно, что война закончилась, и мы победили, если власть будет российская. Я никоим образом не призываю к возобновлению резни. Избави Бог! Тем более, что резня и так продолжается. Я призываю к тому, чтобы была поставлена точка. Если к примеру грозненский Терек играет в российском чемпионате, то он должен подчиняться правилам этого чемпионата, а пока его домашние матчи судят «по закону гор», российской власти там нет.
Где-то с месяц назад был разговор о том, что в республиках Северного Кавказа должны быть учреждены свои вооруженные силы. Якобы эти подразделения должны наводить порядок в своих республиках. Как только это произойдет, это станет знаком того, что российской власти там нет.
Во всех республиках Северного Кавказа должна заработать система российского образования. Не православного, а российского, если таковое у нас есть. Пока в этих республиках лучшее образование дают в медресе, российской власти там нет.
Если на Кавказе российской власти нет, значит мы эту войну проиграли. Значит лозунг «Мочить в сортире» был предвыборным обещанием, которое не было выполнено. Значит политик, который на этом лозунге был избран, обосрался. И значит у него на руках останется кровь, которую он так и не смыл. Кровь этой войны можно смыть только миром. Миром, справедливым и понятным для всех жителей этой страны, от Калининграда, через Кавказ и Татарстан, через Уральские горы в Западную Сибирь, и так далее до Японии. Вся страна должна жить по одному закону, как в футбол все должны играть по одним правилам. Как только начинаются исключения из правил, первое исключение каждый делает именно для себя. Начинается с исключения для себя, а заканчивается новым витком войны.
Из Грозного в Дагестан мы ехали уже по федеральной трассе. Там не было ни кочек, ни ям, ни обрывов. Зато были российские блок-посты. На некоторых нас тормозили, вяло заглядывали внутрь автобуса и, заметив телевизионное оборудование, сразу пропускали. На последнем посту перед Дагестаном, за которым уже виднелся Хасавюрт, нас остановили уже всерьез, для полноценной проверки документов. Пока не подошла наша очередь, мои подопечные решили поговорить с солдатами.
Солдаты были - сама простота! Во-первых они были, кто уже пьяный, кто с хорошего многодневного бодунца. Поэтому они разговаривали немного сквозь зубы, а выдыхали немного в сторону, они полагали, что таким образом они уменьшают выхлоп в сторону собеседника. Выхлоп вообще не уменьшался, зато у солдат таким образом в кадре получался вид немного застенчивый. Это было бы трогательно, но им всем было лет под сорок, все они были контрактниками и все они с оживлением отвечали на вопрос, как они тут оказались: «Ну так деньги-то обещали неплохие! Дома-то я таких и не заработаю! А тут пару недель грязь помесить, и ага!» В глазах у них был если не восторг, то уж точно воодушевление от возможности, которой им повезло воспользоваться. Потом они поинтересовались, что там в Грозном? Мы, как могли, описали им свежие впечатления. «Ну понятно в общем…», - ответили солдаты и удалились. Они явно нам не поверили и приняли либо за сумасшедших, либо за провокаторов с Запада. Им явно все описывали иначе.
Когда дошла наша очередь на проверку документов, и выяснилось, что у нас нет аккредитаций, капитан (видимо особист) принял решение швейцарцев моих отпустить, а меня задержать. Потом он сам меня обыскал, хищно нащупал сумку с 400 долларов, и повторилась сцена в аэропорту: «Это что?», «Деньги на всякий случай», «Придется предъявить», «Пожалуйста», «А где тут деньги?», «А вот они…». Короче все закончилось фразой: «Ступай-ка отсюда, сынок. Причем ступай домой, нехера тебе тут делать!» «Спасибо, товарищ капитан, я вот как раз об этом и думаю!»
Вот так я провел один день на войне. Все, что было потом, было осмыслением одной простой мысли: «Война - это бизнес». Кто-то скажет: «Ну нихера себе открытие!» Возражу: это сейчас, в 2010 году, эта мысль звучит банально, как «Волга впадает в Каспийское море». А тогда, в 1994, для меня слово война означало ужас непримиримой борьбы с захватчиками, практически зубами выгрызаемая у врага родная земля, строгий взгляд Родины-Матери с плаката, и конечно победа, ликование, знамя над Рейхстагом. И самое главное: война - это страшное, но правое дело. Вот так я был устроен до этой поездки. Кому-то это может показаться наивным, но я и не претендую…
А здесь я столкнулся с тем, что война оказывается может быть выгодна. Только за эти несколько дней я встретил огромное количество людей, делавших свой маленький бизнес на крови. Это были дагестанские бомбилы, которые, как я уже убедился, действительно без проблем доставляли клиентов на войну. Это был тот параноик из Махачкалы, который наконец-то нашел свою благодарную аудиторию. Это был Аслан, дававший приют журналистам со всего мира. Это были журналисты. После нашего возвращения я увидел одного из них, с диким восторгом кричащего в спутниковый телефон: «You have to believe me, Mark, I have the pictures of Chechen dead! No, I’m not kidding, I’m fucking serious, you should see that! Believe me, this will make you happy!» (Ты должен верить мне, Марк, у меня есть кадры с мертвыми чеченцами! Нет, я не шучу, я бл… серьезно, тебе нужно это увидеть! Поверь, ты будешь счастлив!)
Выгоду получал водитель автобуса Хасавюрт-Грозный, одному Богу известно, сколько он заработал за эти дни. Зарабатывали российские солдаты контрактники. Зарабатывали командиры блок-постов и офицеры, досматривавшие пассажиров в аэропорту.
Заработал на этом и я. Обычный тариф за всю поездку и двойной тариф за Грозный. Чуть позже на этой войне заработали немыслимые деньги люди, которые отвечали за восстановление республики. Бизнес был нехитрым: они что-то строили (а может и не строили вовсе), потом платили деньги боевикам, те организовывали взрыв, и можно было строить сначала. Бизнес, аналогичный строительству дорог в России: их строят, за год они разваливаются вхлам, и через год все начинается сначала.
Удачно подзаработал на войне наш премьер-министр, когда в свое первое премьерство провозгласил свой эпохальный лозунг про «Мочить в сортире!» На волне успеха той кампании он не взошел на Олимп, он туда взлетел, как метеор.
Ну а сейчас нарастает волна обсуждений вопроса «А нужен ли нам Кавказ?» Повторюсь, при нашей организации СМИ, если такой вопрос возникает, значит это кому-нибудь нужно. Видимо прибыль с этого бизнеса пошла вниз, а издержки наоборот возросли. Эта война перестала быть экономически выгодна. Ее уже хотелось бы закончить. Вот только как?
Как закончить войну, в которой был Норд-Ост и Беслан? Как закончить войну, в которой каждый день (без преувеличения, именно каждый день, это можно прочитать в новостной ленте за любое число) продолжают гибнуть люди?
Война закончится только тогда, когда в стране появится внятная власть. Кто победил, будет понятно по названию этой власти. На всех, кто извлекал выгоду из этой войны, на всех на них кровь. И на мне тоже. Лично на мне я остро ощущаю кровь того старика с площади Минутка, у меня остается ощущение, что в Грозный тогда я съездил именно за его счет.
Так вот, станет понятно, что война закончилась, и мы победили, если власть будет российская. Я никоим образом не призываю к возобновлению резни. Избави Бог! Тем более, что резня и так продолжается. Я призываю к тому, чтобы была поставлена точка. Если к примеру грозненский Терек играет в российском чемпионате, то он должен подчиняться правилам этого чемпионата, а пока его домашние матчи судят «по закону гор», российской власти там нет.
Где-то с месяц назад был разговор о том, что в республиках Северного Кавказа должны быть учреждены свои вооруженные силы. Якобы эти подразделения должны наводить порядок в своих республиках. Как только это произойдет, это станет знаком того, что российской власти там нет.
Во всех республиках Северного Кавказа должна заработать система российского образования. Не православного, а российского, если таковое у нас есть. Пока в этих республиках лучшее образование дают в медресе, российской власти там нет.
Если на Кавказе российской власти нет, значит мы эту войну проиграли. Значит лозунг «Мочить в сортире» был предвыборным обещанием, которое не было выполнено. Значит политик, который на этом лозунге был избран, обосрался. И значит у него на руках останется кровь, которую он так и не смыл. Кровь этой войны можно смыть только миром. Миром, справедливым и понятным для всех жителей этой страны, от Калининграда, через Кавказ и Татарстан, через Уральские горы в Западную Сибирь, и так далее до Японии. Вся страна должна жить по одному закону, как в футбол все должны играть по одним правилам. Как только начинаются исключения из правил, первое исключение каждый делает именно для себя. Начинается с исключения для себя, а заканчивается новым витком войны.