Правда из Донбасса... Позывной «Крест»
Правда из Донбасса... Позывной «Крест»
О том, что происходит на линии фронта и почему сейчас как никогда важно всем армейским командирам сплотиться и отбросить личные амбиции, рассказал командир с позывным "Крест". Его мнение однозначно: новый, еще более жесткий виток войны неминуем, и Украина попытается взять реванш за все свои поражения и захлебнувшиеся атаки.
- Почему ты решил стать на сторону Донбасса?
- Потому что я русский. И воспитывался, и рос я в Советском Союзе. Когда начались события на майдане, я еще не понимал, чем это закончится, но в каком направлении развиваются события, стало ясно довольно быстро. Чувствовал, что война неизбежно начнется, что эти майданные сотни придут на Донбасс, чтобы отомстить. Уехал из Германии, где жил. У меня была строительная фирма, продал ее. У меня постоянно спрашивают, что побудило тебя все бросить и приехать на Донбасс? Ответ только один - воспитание. Меня воспитывали так: если бьют русских, то спеши на помощь. Я так и живу. Множество событий в Донбассе образовали страшную картину: гибель детей, женщин, стариков, плач оставшихся без крова людей. Как оставить их без помощи и защиты? Когда я видел репортажи французского, итальянского телевидения о наемниках, которые радостно улыбались и хвалились, что наконец-то они могут безнаказанно убивать русских, что чуть ли не с детства мечтали убивать русских, не мог на это равнодушно реагировать. И я приехал сюда защищать людей от паразитов.
- Им нравится убивать? Чем это объяснить - патологией или идеологией?
- Многие приехали за деньги, некоторые - поохотиться, есть среди них и фанатики, и индивидуумы с больной психикой. А кто-то приехал в надежде пограбить или выгодно отсидеться подальше от зоны боев.
- Ты приехал в 14-ом году? И куда попал служить?
- В «Восток», к Ходаковскому, с первых дней. Сражался за Донецкий аэропорт, был в Спартаке, воевал по всей северо-западной линии фронта - Пески, Жабуньки, Ясиноватая.
- А скажи, почему в аэропорту позволяли проводить ротации солдат ВСУ?
- Я тоже участвовал в проведении этих ротаций, и тоже задавал вопрос: зачем? Там были и русские корреспонденты, и они задавали этот вопрос. И мне, и им ответ был один: так надо. Могу сказать одно: через три часа после одной из ротаций вновь прибывших украинцев уже эвакуировали санитарными машинами. Однажды ВСУ даже нас просили вывезти их тяжелораненого полковника, которого я видел несколько часов назад. Утром, когда он ехал командовать своими «киборгами», он был бодрый, веселый и нагловатый. Этим же вечером ситуация изменилась. Бывает и так.
- А они проявляли к вам подобное благородство?
- Нет. Но мы же не дикари. И если они нас просили не стрелять или просили о помощи, мы всегда помогали.
- А киборги аэропорта, какие они?
- Они такие же люди, из крови и плоти, как и мы. А по духу… Да нигде я их не встречал, ни в одном наступлении. Сидели они, постреливали из укрытий. Лично я их не встречал. Как-то объявились на моих позициях, но стояли не в первой линии. Мы подавили их за 10 минут. Вот вам и боевой дух - прятаться за чужими спинами. Приведу пример. После ротаций, обычно через полчаса - час, украинцы начинали обстрел - показать, какие они смелые, как хотят воевать. А когда завозили киборгов, те сидели тихо и почти не стреляли. Им не нравилось, когда их позиции подавлялись.
- А почему украинцы не спешили забирать из руин аэропорта своих павших?
- А кто их знает, значит, не нужны были. Вот такое у них отношение к людям.
- Скажи, почему армейцы ДНР так долго не могли взять Донецкий аэропорт?
- Не знаю, кому нужно было это долгоиграющее шоу. Со временем узнаем. Полтора года шли бои, сколько еще будут продолжаться? И все это время гибли люди. Зачем?
- А как ты оцениваешь сегодняшнюю ситуацию? Это что сейчас у нас происходит - провоцирующие обстрелы, выявление огневых точек, артподготовка перед наступлением?
- Все вместе - и провоцирующий, и рассеянный, и бестолковый огонь, и выявление огневых точек. План украинских военных, скорее всего, заключается в том, чтобы спровоцировать нас на какое-либо движение.
- Получается, что Минские договоренности окончательно сорваны и не соблюдаются?
- Я уже полтора года нахожусь на фронте от Спартака до Авдеевки, и никогда договоренности не соблюдались, бои шли каждый день. Идут они и сейчас. Конечно, не всегда применялась артиллерия и танки, но стрелковое оружие, гранатометы - каждый день.
- А наши противники вообще хотят воевать?
- Я думаю, что они собираются воевать, потому что серьезно окапываются, подтягивают немеренное количество техники, орудий, личного состава. В противном случае обстановка была бы более спокойная.
- Очевидцы рассказывают, что иногда украинцы как-то странно воюют. Идет БТР, за ним гонят 10 - 15 человек пехоты. Когда их отобьют, вновь та же история - БТР и небольшая группа пехоты. Словно их посылают на убой. Что это такое?
- Значит, было подготовлено несколько групп. Первая не выполнила задание - идет вторая и так далее. Я тоже четыре раза ходил в атаку, пока задание не было выполнено.
- Есть опасения, что украинское командование намеревается провести здесь операцию, подобную хорватской в Сербской Краине. Выждать момент, позволить расслабиться, а потом с нескольких направлений провести молниеносное наступление.
- Может, у них и есть такой план, но и мы не сидим на месте, не ждем у моря погоды. Мы тоже хорошо укрепились, и разведка наша работает хорошо. Так что не так-то легко будет захватить нас врасплох и разбить, а уж тем более - отрезать от границы.
- Как ты считаешь, время играет на них или на нас? Кому выгодно оттягивание открытого наступления?
- Кто его знает. Пока существует неопределенность и у нас, и у них, затягивание наступления выгодно обеим сторонам.
- То есть ты считаешь, что полномасштабного наступления в скором времени не будет?
- Судя по тому, как развиваются события по линии фронта, наступление вполне вероятно, его следует ожидать.
- Каждый день на аэродромы Краматорска и Мариуполя идут несколько груженых транспортных самолетов. Если украинцы подтягивают сюда ГСМ, снаряды, орудия, это отнюдь не свидетельство миролюбия и готовности к компромиссам.
- Согласен. Если вкладываются большие деньги в боеприпасы, вооружение, в жизнеобеспечение армии - питание, медицинское обслуживание и т.д. - это определенно говорит об агрессивных намерениях украинского командования. Мы тоже постоянно находимся в боевой готовности. Но я как полевой командир владею обстановкой на своем участке линии фронта, и у меня нет информации о каких-то спецоперациях и планах командования - ни своего, ни украинского.
- Но мирному населению, полагаю, не следует расслабляться?
- Конечно. Я советую быть бдительными, внимательными и осторожными всем жителям города, а не только окраин. А особенно советую определиться со своим гражданским и патриотическим статусом молодых людей гламурной и нетрадиционной внешности. Они так спокойно и уверенно чувствуют себя в кафе, барах и клубах, так искренне считают нас, армейцев, отбросами общества.
Сейчас мы встречаемся с ними, только когда бываем в увольнении, а это бывает нечасто. Но очень скоро, надеюсь, им всерьез придется доказывать свой патриотизм. Думаю, что молодые и здоровые парни, которые боятся или по каким-то иным причинам не могут воевать, должны выполнять свой гражданский долг на трудовом фронте - стирать, убирать, чистить, строить, готовить, помогать старикам и инвалидам.
- Бойцам с передовой отвратительны странные процессы, происходящие в Донецке: работающие ночные клубы, вернувшиеся из Украины вороватые чиновники и новая цепкая поросль патриотичных бюрократов. Нет мобилизации, нет экономики военного типа, даже закона о статусе участников боевых действий нет. Весь этот диссонанс выводит из себя?
- Конечно, надо бы уже давно проводить мобилизацию. И это не только меня трогает и волнует. Мы по полгода проводим в окопах, в грязи. Рядом с тобой погибают товарищи. Вот только что пил с ним чай, а через час его уже нет. И когда приезжаешь в город и видишь работающие кафе, клубы, дискотеки, заполненные машинами улицы, видишь странных мальчиков призывного возраста… Тяжело, очень тяжело.
У меня за полтора года - десять бойцов «200-х». Почти вся моя рота, а это 72 человека, - и все были ранены. И практически все вновь встали в строй. Потери в бою - вот, что самое тяжелое для любого командира. Любые обстрелы - тоннами, шквалами - ничего не значат, если нет раненых и погибших. В роте у нас все - боевые, надежные товарищи. Всех - и живых, и погибших - я наградил. Никто не забыт.
А сейчас я хочу сказать вот о чем. Нужно, чтобы сплотились те подразделения, между которыми сейчас есть отчуждение, и начать должны командиры. Нужно, чтобы и они, и солдаты ответили на вопрос, хотя бы самим себе: зачем они здесь? Получать деньги? Или мы встали и воюем за свободу русского народа? Пора перестать поливать друг друга грязью, кичиться своей крутизной и амбициями и надо начать думать о народе.
Народ до сих пор бедствует и голодает, дети плохо одеты. Но этого по телевизору не покажут. Где восстановление разрушенных домов? Почему людей из разрушенных зданий не поселят в пансионаты, теплые и светлые? Чем занимаются известные всей республике крикуны? Кричат только за себя.
Пусть они покажут солдатам хотя бы немного справедливости, за которую мы боремся.Нечего показать. Ничего не сделали. Разве что открыли разные дискотеки-рестораны. Но это для себя. А для народа? Все эти вопросы встали ребром, и просто отмахнуться от них не получится, так как жить надо по совести.
- Что случилось на ясиноватской развилке и в авдеевской промзоне? Есть несколько версий событий. Первая: вас отодвинули и заменили необстрелянными людьми, которые не знали обстановки на месте. Вторая: сейчас зачищают промзону, чтобы отодвинуть карателей от многострадальной Авдеевки. Какая из этих версий правильная?
- Моя рота за полтора года ни разу не уходила на ротацию, даже когда были раненые и «200-е» - нас некем было заменить, чтобы мы могли похоронить своих бойцов. Мы солдаты и должны выполнять приказ. Приказали уйти - мы ушли. Понадобилась помощь - мы пришли и помогли. Я не привык скулить и жаловаться.
- Так какая там сейчас ситуация?
- Балансирующая. Я скажу так: если бы сейчас там все заснули, даже наши первыми, через два дня трасса опять бы работала. Ну, зашли украинцы, заняли четыре здания и сидят там, а настоящее наступление сорвалось и захлебнулось.
- Но почему они занимают так называемую нейтральную зону? Почему им это позволяют?
- Вполне возможно, что этим они провоцируют нас на наступление. Когда моя рота ушла, они заняли несколько зданий и этим спровоцировали ответные действия.
- Но аналогичной была и ситуация под Широкино. Столько донецких ополченцев там жизнь свою положили, а в итоге получили приказ покинуть село и туда зашли ВСУ. В чем смысл такой операции?
- Не знаю, я там не был.
- И все же?
- Сложно судить, если мое подразделение не воевало на том направлении. Может, кто-то отдал нечеткий приказ, может, кто-то ослушался и не выполнил приказ точно, может, какое-то подразделение оторвалось от своих и потерялось. А когда уходишь вперед и нет надежной связи, происходит много непредвиденного и неожиданного. Не то время, видимо, выбрали, не тот час. И плохая подготовка.
- Ты считаешь, что и до сих пор плохая подготовка и отсутствие слаженности действий приводят к таким последствиям?
- Нет, многие подразделения уже хорошо подготовлены, и опыт у многих есть. Но прежде, чем работать с солдатами, нужно поработать с командирами, обучить их. Часто солдаты не виноваты, многое зависит от командира. Если я с утра до вечера с ними занимаюсь - прыгаю, бегаю, провожу занятия - чистка оружия (грязный автомат не выстрелит), сборка-разборка, штурмы, - солдаты будут подготовлены к бою. Тогда с них и спрос соответствующий. Занятия должны идти всегда: прошел бой или не прошел, с ротацией ты или нет, - шесть часов - подъем, и начались подготовка и занятия.
- А как ты считаешь, появление должностей замполитов, политруков, - это правильное решение?
- Замполиты должны быть, но они должны дружить с головой, а не только зачитывать солдатам то, что скачали из Интернета. И они должны любить людей и уметь работать с бойцами. Сейчас многие солдаты имеют компьютеры и в свободное время пользуются Интернетом. Вот и подумайте, каким должен быть замполит и насколько тяжело соответствовать всем требованиям, которые предъявляют время и обстановка.
- Приходилось брать в плен украинских солдат?
- Да, но мне некогда было с ними особо общаться. Некоторые рассказывали о своих раненых товарищах, которых не вынесли из боя, и они истекли кровью. Некоторые плакали, мол, они не хотели воевать, но их заставили. Некоторые предлагали деньги, чтобы их отпустили. А иные даже хотели перейти на нашу сторону.
- Они были искренними?
- Не знаю. Это очень сложно и страшно - оказаться в плену. Никто не хотел бы попасть в плен и оказаться перед сложным выбором.
- А радиоперехваты противника вы слушали? Насколько они информативны?
- Конечно, слушали. Но в них обычно примитивная и безграмотная информация и ругань. А то, что они сообщали, мы и так знали.
- Существует мнение, что некоторая часть солдат, кто раньше не служил в ополчении, не сможет вести боевые действия, так как они совершенно не мотивированы, пришли в армию за зарплатой и потому не выдержат реального боя. Ты согласен с такой оценкой?
- Здесь нужно смотреть, как работают военкоматы, кого они набирают, как работают с личным составом. Почему мы должны думать и гадать за молодых и здоровых мужиков, которые добровольно пришли в армию: побегут - не побегут? Контрактники в российской армии не бегут. Почему наши военкомы гонятся за количеством? Я, например, не возьму в свою роту кого попало, чтобы завтра они заболели, подали рапорта, соскучились по семье и ушли. А с кем тогда воевать? Я возьму не 150, а 70 человек, но мы вместе будем воевать, а не отсиживаться в тылу.
Военкомы должны собирать информацию о прежнем месте службы контрактника. Связь сейчас налажена, все отряды и телефоны их командиров известны - позвони и узнай. Порядок в армии нужно начинать наводить с военкоматов.
- А как ты набирал своих бойцов?
- Через бои. И смотрел на человека в деле, оценивал его характер. Моя рота всегда находилась в горячих точках. И поэтому, чтобы солдаты чувствовали себя уверенно, я обязательно раз в месяц менял людей, находящихся на позиции, по часовой стрелке.
Например, после боя или когда позиции некоторых подразделений были обстреляны минометами, многие писали рапорта: мы боимся, это нас не устраивает - и уходили. Оставались самые стойкие. Если бы подразделения были закреплены на определенной территории, одни постоянно находились бы на «передке», а другие - в более спокойных местах. У меня своя тактика - все побывали в боях, и на тех, кто остался, я мог полностью положиться.
- То есть, успех боя во многом зависит от полевого командира, который владеет ситуацией и распоряжается ею, от его знаний и умения работать с людьми?
- Именно так. Если у командира высокий и моральный, и профессиональный авторитет, то и подразделение будет боевым и подготовленным. Это прописные истины. Нужно уметь оценивать обстановку правильно. Взять, к примеру, ситуацию, когда мы снимали укроповский флаг в промзоне, в одном из захваченных ими домов. Мы оторвались от основных сил метров на 700, находились в полном замесе. И вот там я повесил флаг «Востока» и снял украинский. Мне по рации раз десять говорили: надо отступать, ты в полуокружении. Но я реально оценивал обстановку, видел, что владею ситуацией. Если бы моему подразделению грозила опасность, я бы отошел. Но я видел, что мы стоим крепко. Так зачем бегать туда-сюда? Отойдешь, а потом снова придется занимать эту территорию. А это столько смертей может быть! Я человек здравомыслящий.
- Недавно прозвучала информация, что наши позиции под Ясиноватой были обстреляны огнеметами. С чем это связано?
- Не знаю, при мне такого не было. Но мы часто усовершенствуем стандартное оружие и боеприпасы к нему. Иногда получаются чудные фейерверки, кто не в курсе, думает, что у нас новое вооружение. А это просто пошутили русские умельцы. Украинцы часто устраивают массированные обстрелы, но летают в основном 82-е, 120-е мины, «шмели», птуры, спг. Но могли и применить что-то новое, сам не видел, поэтому оценку не дам. По нашим позициям прилетали снаряды советского или украинского производства.
- Работают ли против ваших позиций снайперы?
- Против своих позиций мы снайперов не видели: слишком горячо у нас - они выбирают более безопасные места. А если мне докладывали о появлении снайперов, то выжигалась вся «зеленка». Они об этом знают.
Читать всю статью здесь
Марина Харькова