На разных языках
Считается, что Вавилонская башня перестала расти, когда бог смешал языки.
Интересная гипотеза. Тот, кто придумал её, хорошо разбирается в легендах, но не в стройках.
Потому что башни соединяют небо с землёй.
Это их предназначение.
И пока вы чувствуете это стремление ввысь - слова не нужны.
Вернувшись из дворца сатрапа и не услышав на стройплощадке ничего, кроме сверчков, Аш-Шадрубал забеспокоился. Вавилонская башня заменяла ему дом, жену, детей, рыбалку по субботам и ночной клуб по пятницам. Стремление достичь неба - политику и хоккейные турнирные таблицы. Он и сам не представлял, насколько сроднился с этой стройкой.
Через час возле бараков состоялось экстренное собрание.
- Почему остановилось строительство? - грозно вопросил Аш-Шадрубал.
Сотни пар глаз смотрели на него с любопытством. Никто не смутился, не закашлялся. Никто не ковырял землю носком сандалии. Худший из возможных знаков. Они что-то для себя решили и знали то, чего не знал Аш-Шадрубал.
Сквозь толпу протолкался архитектор:
- Кхма-а! Эль-аанья! Э кваа-ль кх-нн, - сказал он.
- Это в смысле… - Аш-Шадрубал наморщил лоб, - "о обширноликий, стройплощадками повелевающий, у меня закончился папирус и палочки, и я не могу нарисовать столь великую башню"?
- Энки, - согласился архитектор и добавил: - Ио-йо-кха счетовод.
Счетовода Аш-Шадрубал слушал особенно внимательно.
- То есть, повелитель смет, бухгалтерскими познаниями своими похищающий разум, ты говоришь, нам урезали финансирование?
- Кен. Ата беацмеха егуди.
- …и случилось это потому, что у башни достаточно высоты, дабы обрушивать тучи стрел на головы врагов. А больше и не нужно. Хорошо. И ты, предугадывая события, подбил баланс и выписал нам по семь премий тучных и семь тощих?
- Кен. Атем бетухим ше а-анашим а-нехмадим а-эле йирцу лаазор ли им а-мизвада?
- Вряд ли. Но всё равно поинтересуйся.
Главный инженер говорил на одном языке с Аш-Шадрубалом. Именно поэтому понять его оказалось труднее всего:
- О несгибаемый, стройматериалы в нужный срок подвозящий! Узнай же, что через три тысячелетия возникнет наука, сопроматом называющаяся. Согласно ей стоит умерить рвение строительное, дабы не прогневать сущности, физическими законами называемые. Ибо ярость их велика и выльется она в санкции многочисленные, штрафы, да убытки обильно приносящие. Ну и башня рухнет.
- Хм, - Аш-Шадрубал чувствовал себя человеком, считающим ноги крылатого быка: - Но ведь по проекту мы можем построить ещё три этажа?
- Модуль упругости второго рода, - загадочно отозвался инженер. - Эквивалентные напряжения. Дивергенция.
И сделал скорбное лицо.
Последним Аш-Шадрубал говорил с надсмотрщиком. Дикая смесь вавилоно-ассирийского суржика с этрусскими строительными терминами и берберскими ругательствами в его устах звучала поэмой:
- О Гильгамеш стройки и Энкиду своевременных выплат зарплат! - надсмотрщик простёрся ниц. - Я прораб, равных себе не знающий. Имею, в общем, некоторый вес на стройплощадке. Парни говорят, башню дальше строить нельзя.
- Почему?
- Бригада интернациональная. Народу понадёргали отовсюду. Ахмед говорит, через тысячелетия его потомки создадут религию смирения и добра. Меры по популяризации этой религии окажутся столь действенны, что Ахмед заранее её очень уважает. Говорит, ещё немного - Башня получится выше минарета Хасана, а это оскорбляет его чувства. В общем, стройка на грани мятежа.
- Но… но это же бред, прости Инанна!
Рабочие переглянулись. Один из них - седой ассириец с модельной укладкой бороды - потянулся к торчащей из-за кушака рукоятке топорика.
- Посмотри на нас, - прораб развёл руками. - Все мы - ограниченные упёртые обыватели с массой предрассудков и стереотипов. У каждого есть святыни, которые триста лет назад никого не волновали и, быть может, исчезнут через пятьсот, но сейчас мы готовы любому горло порвать, кто о них плохо отзовётся. Башни, зиккураты, столпы... Ты спросишь, почему мы бунтуем против Башни, а не построим свои святыни повыше? Экономия усилий, скажу я. Это очень по-человечески. Ничего не делать, и при этом чувствовать себя защитником веры и справедливости. Извини.
Аш-Шадрубал опустил руки.
Сквозь стены недостроенной башни просвечивала луна. Примета хуже некуда, - это вам любой строитель подтвердит.
Башни растут к небу.
В этом их предназначение.
Смешение языков - не проблема. Проблема, когда строители начинают понимать друг друга с полуслова. Со смешками, подмигиваниями и многозначительными кивками.
Интересная гипотеза. Тот, кто придумал её, хорошо разбирается в легендах, но не в стройках.
Потому что башни соединяют небо с землёй.
Это их предназначение.
И пока вы чувствуете это стремление ввысь - слова не нужны.
Вернувшись из дворца сатрапа и не услышав на стройплощадке ничего, кроме сверчков, Аш-Шадрубал забеспокоился. Вавилонская башня заменяла ему дом, жену, детей, рыбалку по субботам и ночной клуб по пятницам. Стремление достичь неба - политику и хоккейные турнирные таблицы. Он и сам не представлял, насколько сроднился с этой стройкой.
Через час возле бараков состоялось экстренное собрание.
- Почему остановилось строительство? - грозно вопросил Аш-Шадрубал.
Сотни пар глаз смотрели на него с любопытством. Никто не смутился, не закашлялся. Никто не ковырял землю носком сандалии. Худший из возможных знаков. Они что-то для себя решили и знали то, чего не знал Аш-Шадрубал.
Сквозь толпу протолкался архитектор:
- Кхма-а! Эль-аанья! Э кваа-ль кх-нн, - сказал он.
- Это в смысле… - Аш-Шадрубал наморщил лоб, - "о обширноликий, стройплощадками повелевающий, у меня закончился папирус и палочки, и я не могу нарисовать столь великую башню"?
- Энки, - согласился архитектор и добавил: - Ио-йо-кха счетовод.
Счетовода Аш-Шадрубал слушал особенно внимательно.
- То есть, повелитель смет, бухгалтерскими познаниями своими похищающий разум, ты говоришь, нам урезали финансирование?
- Кен. Ата беацмеха егуди.
- …и случилось это потому, что у башни достаточно высоты, дабы обрушивать тучи стрел на головы врагов. А больше и не нужно. Хорошо. И ты, предугадывая события, подбил баланс и выписал нам по семь премий тучных и семь тощих?
- Кен. Атем бетухим ше а-анашим а-нехмадим а-эле йирцу лаазор ли им а-мизвада?
- Вряд ли. Но всё равно поинтересуйся.
Главный инженер говорил на одном языке с Аш-Шадрубалом. Именно поэтому понять его оказалось труднее всего:
- О несгибаемый, стройматериалы в нужный срок подвозящий! Узнай же, что через три тысячелетия возникнет наука, сопроматом называющаяся. Согласно ей стоит умерить рвение строительное, дабы не прогневать сущности, физическими законами называемые. Ибо ярость их велика и выльется она в санкции многочисленные, штрафы, да убытки обильно приносящие. Ну и башня рухнет.
- Хм, - Аш-Шадрубал чувствовал себя человеком, считающим ноги крылатого быка: - Но ведь по проекту мы можем построить ещё три этажа?
- Модуль упругости второго рода, - загадочно отозвался инженер. - Эквивалентные напряжения. Дивергенция.
И сделал скорбное лицо.
Последним Аш-Шадрубал говорил с надсмотрщиком. Дикая смесь вавилоно-ассирийского суржика с этрусскими строительными терминами и берберскими ругательствами в его устах звучала поэмой:
- О Гильгамеш стройки и Энкиду своевременных выплат зарплат! - надсмотрщик простёрся ниц. - Я прораб, равных себе не знающий. Имею, в общем, некоторый вес на стройплощадке. Парни говорят, башню дальше строить нельзя.
- Почему?
- Бригада интернациональная. Народу понадёргали отовсюду. Ахмед говорит, через тысячелетия его потомки создадут религию смирения и добра. Меры по популяризации этой религии окажутся столь действенны, что Ахмед заранее её очень уважает. Говорит, ещё немного - Башня получится выше минарета Хасана, а это оскорбляет его чувства. В общем, стройка на грани мятежа.
- Но… но это же бред, прости Инанна!
Рабочие переглянулись. Один из них - седой ассириец с модельной укладкой бороды - потянулся к торчащей из-за кушака рукоятке топорика.
- Посмотри на нас, - прораб развёл руками. - Все мы - ограниченные упёртые обыватели с массой предрассудков и стереотипов. У каждого есть святыни, которые триста лет назад никого не волновали и, быть может, исчезнут через пятьсот, но сейчас мы готовы любому горло порвать, кто о них плохо отзовётся. Башни, зиккураты, столпы... Ты спросишь, почему мы бунтуем против Башни, а не построим свои святыни повыше? Экономия усилий, скажу я. Это очень по-человечески. Ничего не делать, и при этом чувствовать себя защитником веры и справедливости. Извини.
Аш-Шадрубал опустил руки.
Сквозь стены недостроенной башни просвечивала луна. Примета хуже некуда, - это вам любой строитель подтвердит.
Башни растут к небу.
В этом их предназначение.
Смешение языков - не проблема. Проблема, когда строители начинают понимать друг друга с полуслова. Со смешками, подмигиваниями и многозначительными кивками.