Нереализованные возможности (начало)
- В жизни надо всё испытать, - произнёс гость, едва переступив порог замка.
- Да-да, сэр, - поклонился я. - Добрый вечер и добро пожаловать в замок Кентервилей.
Я принял плащ и шляпу юноши и посторонился, пропуская его в холл. Знаменитый, описанный ещё Оскаром Уайльдом холл Кентервильского замка.
Гость остановился, и на лице его возникла растерянность. Я понимаю. Это место подавляет. Здесь начинаешь сомневаться в самых незыблемых человеческих истинах.
- Спуститься в воздушном колоколе на дно Марианской впадины, - пробормотал гость, - подняться на монгольфьере в заоблачные выси, предаться мерзостным порокам в гнуснейших амстердамских трущобах... - Он подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж и придирчиво осмотрел перила. - Да, да, порокам...
- Они достаточно прочны, чтобы выдержать ваш вес, сэр, - с деликатностью сообщил я ему.
Гость обернулся словно бы в испуге:
- Вы читаете мысли?
- Нет, что вы. Просто интуиция. В жизни надо испытать всё.
- Золотые слова!
Пожалуй, следует рассказать, как и откуда в моём обиталище появились посетители. Дело в том, что у каждого уважающего себя замка есть проклятие. Есть оно и в Кентервильском замке. Нет-нет, призраки здесь ни при чём. Между нами: я не верю в их существование. Горькая известность Кентервиля началась не с Уайльда и его гимна индустриальному мышлению, но со статьи «Невинные радости бытия» опубликованной в одном из новомодных иллюстрированных журналов. Статью перепечатали прочие издания, и наша провинциальная жизнь превратилась в кошмар.
Просто удивительно, как мы, люди, обожаем всяческие списки и руководства, предписывающие, как нам оставаться собой! «Настоящий джентльмен обязан...», «Пять вещей, делающих истинную леди истинной...», «Нельзя называться культурным человеком, если вы не...».
Боже мой!.. Боже мой!..
Подчас кажется: лиши нас всех этих «не...» - и исчезнут джентльмены и леди, утончённые ценители искусств, знатоки моды. Останутся лишь безумные призраки, мечущиеся в подземельях собственных душ.
Скажи кто-нибудь моему гостю, что он сомневается в собственной принадлежности к роду человеческому, тот рассмеялся бы. Но вот незадача: в статье Вирджинии Е. Отис «Невинные радости бытия» (подзаголовок «Сто вещей, которые должен совершить каждый уважающий себя человек») воздушный колокол находится на третьем месте, а монгольфьер на втором. Зад и лестничные перила, трущобы Амстердама, несколько потасканных туристических Мекк... мисс Отис практичная девушка, но многие истинные безумства даже не пришли ей в голову.
Вставить шестым пунктом Кентервильское привидение посоветовал ей я. Тогда это казалось мне превосходной шуткой. Увы! Мой совет повлёк за собой вереницу смертей и сумасшествий. Седьмой пункт списка: «Выбросить этот список в мусорную корзину и просто жить» превратился в насмешку. До него просто никто не добирался.
- Что же.. - преувеличенно оживлённо заявил гость, прерывая мои размышления. - Привидение заждалось. Пожалуй, пора осмотреть мои апартаменты.
Я не двинулся с места.
- Ах да, - проговорил он со слабой улыбкой. - Документы. «В моей смерти прошу никого не винить»... Послушайте, вы это серьёзно?
- Более чем, сэр. И мой вам совет: уезжайте отсюда. Я знаю, вы им не воспользуетесь. Я видел многих юношей, подобно вам пытающихся распробовать красоту мира словно суп, зачерпывая ее ложкой и кладя в рот. Вы богаты и пресыщены; вы думаете, мир ничем не может вас удивить... но именно для вас Кентервильский замок особенно опасен. Вы можете погибнуть здесь.
- Я остаюсь.
- Не сомневался в этом. Сэр.
Гость заколебался.
- Скажите... Я читал сочинение мистера Уайльда. Здесь действительно живёт призрак?
- Сэр?.. - Я удивлённо поднял брови. - Призраков не существует.
Мои шаги на лестнице звучали неуместно громко. Пламя свечи колебалось, заставляя тени плясать на стенах. Гость потерянно семенил следом, боясь остаться один в темноте.
- Вы никого не встретите здесь, кроме себя, - продолжал я. - Зачем вам это?
- Но я стремлюсь к полноте ощущений! - с вызовом выкрикнул он моей спине. - Я живу, понимаете?! Не смейте меня презирать! Что, я не вижу?! Эти усмешки, это поджатые губы... Да что вы знаете... вы - червяк, заперший себя в могильной дыре!
...Спорить нет смысла. Когда-то я был глуп и пытался переубеждать их. Впереди у бедняги шестой пункт списка и, если повезёт - седьмой. Газета со статьёй Вирджинии имеет над ним власть, а значит, в отличие от меня он ещё не стал человеком.
У входа меня встретил Джон Фокс, наш полицейский инспектор.
- Сэр Симон! - бросился он ко мне. - Каковы прогнозы?
- Неутешительные, Джон, - ответил я. - Второй тип, футляр без футляра. Не думаю, что он выживет.
- Спаси его господь, - вздохнул инспектор. - А нам опять работёнка... И как это в нашем славном королевстве допускают подобные сумасбродства? Вот раньше, под вашим началом, помню...
Моя полицейская карьера - одно из самых светлых его воспоминаний. До полуночи ещё около двух часов, и мы проведём их в «Бескровном Бенедиктинце», кабачке в Аскоте, умеренно напиваясь и вспоминая старые добрые денёчки. Потом вернёмся к замку: юноша мог проявить здравый смысл (который он считает трусостью), и тогда ему понадобится помощь. Инспектор Фокс знает, что я единственный, кто способен ночью войти в замок. Ему самому туда путь заказан: однажды я после долгих уговоров провёл его в подземелья, но обратно его пришлось нести на себе.
- Скажите, сэр Симон, - нерешительно начал Джон, когда мы обосновались в «Бенедектинце», и бармен принёс нам по кружке «Восходящего солнца демократической партии» и блюдечко с сыром и оливками. - Что вы видели там... ну, в замке? Когда спасли меня?
- Ничего, Джон. Я не вижу ничьих фантомов, кроме собственных.
- Иногда мне мне кажется, что вы - истинный призрак Кентервиля... И как же вам удаётся обмануть привидения?
Я медленно отпил из кружки. Кабатчик клянётся, что его «Солнцем» действительно можно счищать ржавчину с цепей. Конечно же, это реклама. В состав коктейля входит кола, смесь адская, но, хвала Уайльду, стиль «Бенедектинца» имеет бешеный успех.
- Дело в том, Джон, - сказал я, - что я действительно испытал в жизни всё. Почти всё.
- Верно. Вы всегда так говорите. - Фокс придвинулся с торжественным лицом: - Я вспомнил, что я видел в замке, - сообщил он. - Воистину, это самое жуткое воспоминание моей жизни.
Я ждал, когда он продолжит.
- Когда я был юн... вот как тот мальчик, что в замке, храни его Господь. Мальчика, а не замок, я имею в виду... Так вот, я хотел жениться. Мэри Статфилд, шестнадцати лет, прекрасна как Ботичеллева Венера... если конечно её одеть и дать подобающее английской леди образование. Её дядя, опекун, препятствовал нашему браку.
- И чем всё закончилось? - спросил я, заранее зная ответ.
Джон кисло улыбнулся и развёл руками:
- Я - провинциальный полицейский инспектор. Нищ, одинок, мечтателен и циничен. А ведь мог бы стать лордом. Или, если бы дела пошли плохо, убийцей. Я ведь всерьёз пытался укокошить старого хрена.
Он прав. Это действительно один из моментов его жизни, добавивший постояльцев в Кентервильском замке. Я коснулся пальцем старого шрама на горле Джона.
- Это оттуда?
- Да.
- Вспоминайте эту историю, Джон, - сказал я. - Вспоминайте её и - кто знает? - если вас ещё раз занесёт в замок, одного или двух фантомов вы не досчитаетесь.
Он кивнул и потянулся к кружке.
Рука его замерла на полпути.
Наши взгляды встретились.
У хорошего полицейского должно быть чутьё на неприятности, иначе он станет хорошим мёртвым полицейским. Я же связан с замком крепче, чем мне самому кажется.
Не сговариваясь, мы вскочили на ноги.
Нереализованные возможности (окончание)
- Да-да, сэр, - поклонился я. - Добрый вечер и добро пожаловать в замок Кентервилей.
Я принял плащ и шляпу юноши и посторонился, пропуская его в холл. Знаменитый, описанный ещё Оскаром Уайльдом холл Кентервильского замка.
Гость остановился, и на лице его возникла растерянность. Я понимаю. Это место подавляет. Здесь начинаешь сомневаться в самых незыблемых человеческих истинах.
- Спуститься в воздушном колоколе на дно Марианской впадины, - пробормотал гость, - подняться на монгольфьере в заоблачные выси, предаться мерзостным порокам в гнуснейших амстердамских трущобах... - Он подошёл к лестнице, ведущей на второй этаж и придирчиво осмотрел перила. - Да, да, порокам...
- Они достаточно прочны, чтобы выдержать ваш вес, сэр, - с деликатностью сообщил я ему.
Гость обернулся словно бы в испуге:
- Вы читаете мысли?
- Нет, что вы. Просто интуиция. В жизни надо испытать всё.
- Золотые слова!
Пожалуй, следует рассказать, как и откуда в моём обиталище появились посетители. Дело в том, что у каждого уважающего себя замка есть проклятие. Есть оно и в Кентервильском замке. Нет-нет, призраки здесь ни при чём. Между нами: я не верю в их существование. Горькая известность Кентервиля началась не с Уайльда и его гимна индустриальному мышлению, но со статьи «Невинные радости бытия» опубликованной в одном из новомодных иллюстрированных журналов. Статью перепечатали прочие издания, и наша провинциальная жизнь превратилась в кошмар.
Просто удивительно, как мы, люди, обожаем всяческие списки и руководства, предписывающие, как нам оставаться собой! «Настоящий джентльмен обязан...», «Пять вещей, делающих истинную леди истинной...», «Нельзя называться культурным человеком, если вы не...».
Боже мой!.. Боже мой!..
Подчас кажется: лиши нас всех этих «не...» - и исчезнут джентльмены и леди, утончённые ценители искусств, знатоки моды. Останутся лишь безумные призраки, мечущиеся в подземельях собственных душ.
Скажи кто-нибудь моему гостю, что он сомневается в собственной принадлежности к роду человеческому, тот рассмеялся бы. Но вот незадача: в статье Вирджинии Е. Отис «Невинные радости бытия» (подзаголовок «Сто вещей, которые должен совершить каждый уважающий себя человек») воздушный колокол находится на третьем месте, а монгольфьер на втором. Зад и лестничные перила, трущобы Амстердама, несколько потасканных туристических Мекк... мисс Отис практичная девушка, но многие истинные безумства даже не пришли ей в голову.
Вставить шестым пунктом Кентервильское привидение посоветовал ей я. Тогда это казалось мне превосходной шуткой. Увы! Мой совет повлёк за собой вереницу смертей и сумасшествий. Седьмой пункт списка: «Выбросить этот список в мусорную корзину и просто жить» превратился в насмешку. До него просто никто не добирался.
- Что же.. - преувеличенно оживлённо заявил гость, прерывая мои размышления. - Привидение заждалось. Пожалуй, пора осмотреть мои апартаменты.
Я не двинулся с места.
- Ах да, - проговорил он со слабой улыбкой. - Документы. «В моей смерти прошу никого не винить»... Послушайте, вы это серьёзно?
- Более чем, сэр. И мой вам совет: уезжайте отсюда. Я знаю, вы им не воспользуетесь. Я видел многих юношей, подобно вам пытающихся распробовать красоту мира словно суп, зачерпывая ее ложкой и кладя в рот. Вы богаты и пресыщены; вы думаете, мир ничем не может вас удивить... но именно для вас Кентервильский замок особенно опасен. Вы можете погибнуть здесь.
- Я остаюсь.
- Не сомневался в этом. Сэр.
Гость заколебался.
- Скажите... Я читал сочинение мистера Уайльда. Здесь действительно живёт призрак?
- Сэр?.. - Я удивлённо поднял брови. - Призраков не существует.
Мои шаги на лестнице звучали неуместно громко. Пламя свечи колебалось, заставляя тени плясать на стенах. Гость потерянно семенил следом, боясь остаться один в темноте.
- Вы никого не встретите здесь, кроме себя, - продолжал я. - Зачем вам это?
- Но я стремлюсь к полноте ощущений! - с вызовом выкрикнул он моей спине. - Я живу, понимаете?! Не смейте меня презирать! Что, я не вижу?! Эти усмешки, это поджатые губы... Да что вы знаете... вы - червяк, заперший себя в могильной дыре!
...Спорить нет смысла. Когда-то я был глуп и пытался переубеждать их. Впереди у бедняги шестой пункт списка и, если повезёт - седьмой. Газета со статьёй Вирджинии имеет над ним власть, а значит, в отличие от меня он ещё не стал человеком.
У входа меня встретил Джон Фокс, наш полицейский инспектор.
- Сэр Симон! - бросился он ко мне. - Каковы прогнозы?
- Неутешительные, Джон, - ответил я. - Второй тип, футляр без футляра. Не думаю, что он выживет.
- Спаси его господь, - вздохнул инспектор. - А нам опять работёнка... И как это в нашем славном королевстве допускают подобные сумасбродства? Вот раньше, под вашим началом, помню...
Моя полицейская карьера - одно из самых светлых его воспоминаний. До полуночи ещё около двух часов, и мы проведём их в «Бескровном Бенедиктинце», кабачке в Аскоте, умеренно напиваясь и вспоминая старые добрые денёчки. Потом вернёмся к замку: юноша мог проявить здравый смысл (который он считает трусостью), и тогда ему понадобится помощь. Инспектор Фокс знает, что я единственный, кто способен ночью войти в замок. Ему самому туда путь заказан: однажды я после долгих уговоров провёл его в подземелья, но обратно его пришлось нести на себе.
- Скажите, сэр Симон, - нерешительно начал Джон, когда мы обосновались в «Бенедектинце», и бармен принёс нам по кружке «Восходящего солнца демократической партии» и блюдечко с сыром и оливками. - Что вы видели там... ну, в замке? Когда спасли меня?
- Ничего, Джон. Я не вижу ничьих фантомов, кроме собственных.
- Иногда мне мне кажется, что вы - истинный призрак Кентервиля... И как же вам удаётся обмануть привидения?
Я медленно отпил из кружки. Кабатчик клянётся, что его «Солнцем» действительно можно счищать ржавчину с цепей. Конечно же, это реклама. В состав коктейля входит кола, смесь адская, но, хвала Уайльду, стиль «Бенедектинца» имеет бешеный успех.
- Дело в том, Джон, - сказал я, - что я действительно испытал в жизни всё. Почти всё.
- Верно. Вы всегда так говорите. - Фокс придвинулся с торжественным лицом: - Я вспомнил, что я видел в замке, - сообщил он. - Воистину, это самое жуткое воспоминание моей жизни.
Я ждал, когда он продолжит.
- Когда я был юн... вот как тот мальчик, что в замке, храни его Господь. Мальчика, а не замок, я имею в виду... Так вот, я хотел жениться. Мэри Статфилд, шестнадцати лет, прекрасна как Ботичеллева Венера... если конечно её одеть и дать подобающее английской леди образование. Её дядя, опекун, препятствовал нашему браку.
- И чем всё закончилось? - спросил я, заранее зная ответ.
Джон кисло улыбнулся и развёл руками:
- Я - провинциальный полицейский инспектор. Нищ, одинок, мечтателен и циничен. А ведь мог бы стать лордом. Или, если бы дела пошли плохо, убийцей. Я ведь всерьёз пытался укокошить старого хрена.
Он прав. Это действительно один из моментов его жизни, добавивший постояльцев в Кентервильском замке. Я коснулся пальцем старого шрама на горле Джона.
- Это оттуда?
- Да.
- Вспоминайте эту историю, Джон, - сказал я. - Вспоминайте её и - кто знает? - если вас ещё раз занесёт в замок, одного или двух фантомов вы не досчитаетесь.
Он кивнул и потянулся к кружке.
Рука его замерла на полпути.
Наши взгляды встретились.
У хорошего полицейского должно быть чутьё на неприятности, иначе он станет хорошим мёртвым полицейским. Я же связан с замком крепче, чем мне самому кажется.
Не сговариваясь, мы вскочили на ноги.
Нереализованные возможности (окончание)