Новая жизнь
Рассказ публиковался в журнале «Космопорт».
Вы когда-нибудь воображали, что лишились руки или ноги? Что их внезапно отрубило или отрезало, или раздавило неподъемной плитой? Возможно, вам даже удавалось представить боль - адскую боль, которая мгновенно парализует разум. От этих ужасных мыслей внутренности моментально немеют и в голове становится щекотно. Я знаю, потому что представлял, и не раз. И очень, очень боялся, что такое случится в реальности. Хотя на моей работе подобный травматизм был исключён - ну что могло стрястись с ассистентом хирурга? Поэтому я винил в своём неврозе войну и бесконечные ампутации, которые приходилось делать.
Работали мы под землёй, в специальном медицинском бункере, так что ужасы, происходящие наверху, нас не касались - были свои; вдобавок нас донимала бессонница. Война длилась четвёртый год…
Вместо отнятых конечностей солдатам наращивались протезы; многие, кто попадал к нам в пятый или в шестой раз, оставались людьми только на треть.
Оптимисты говорили, что когда-нибудь наступит радостный день и этот кошмар закончится. Пессимисты утверждали, что в этой войне погибнет не только человечество, но и сама планета. Чтобы сохранить лучшие умы, ученые создали Кванторий.
Для оптимизма, если честно, почвы почти не осталось: просто удивительно, что до сих пор ни одна из сторон не использовала ядерное оружие. Видимо, его берегли в качестве последнего аргумента.
Много дней и ночей я прожил в предчувствии неотвратимой беды. И вот однажды судьба настигла меня, прямо здесь, в нашем бункере: у одного из раненых оказалась при себе граната…
Нет, я не лишился руки или ноги - я потерял сразу всё тело. Это случилось внезапно, и я почти ничего не почувствовал, но жуткие секунды навсегда впечатались в разум. Вспышка боли вмиг сменилась непривычной пустотой, и я с удивлением и словно со стороны увидел, как тело разрывается на тысячу кусочков. Кровь вперемешку с комочками плоти покрыла стены тошнотворной фактурой, а голова глухо упала на пол. К счастью, сознание удалось сохранить благодаря страховке, которую мне навязали более года назад. Стоила она непомерно дорого, но под землёй деньги всё равно тратить не на что, а о будущем я не помышлял.
Так я оказался в Квантории - в одной из множества его ячеек. Поначалу было непривычно: я видел только яркий белый свет, но в этом свете не было боли. К тому же я продолжал ощущать своё тело, хотя знал, что его уже нет.
Чуть позже свет перестал быть невыносимо ярким, и я увидел, что нахожусь в белоснежной комнате, небольшой и пустой, без мебели, но с дверью. Прямо над ней размещалось продолговатое информационное табло, на котором время от времени бежала строка с моим номером в списке ожидания. Дело в том, что согласно страховке, мне полагалось новое тело - оставалось дождаться донора. А всё потому, что на так называемое бессрочное пребывание не хватило накопленных средств. С другой стороны, я был чёрт знает каким в этом длиннющем списке, и если повезёт, вполне мог досидеть в Квантории до окончания войны.
Увы, очень скоро я понял, что не выдержу такого заточения: моё состояние слишком отличалось от жизни - теперь она превратилась в невыносимое бесконечное бдение в сияющей белой комнате, я не мог даже закрыть глаза, ведь у меня больше не было глаз; я постоянно думал и вспоминал, вспоминал и думал, и мне начало казаться, что в массе непрерывных и гудящих мыслей завелись червяки безумия. О, мне нужна была передышка, и я мечтал отключиться хотя бы на десять минут, но не знал, как это сделать.
Чтобы хоть как-то отвлечься, я стал чаще смотреть на табло, но очередь продвигалась до невозможного медленно. В итоге наступил тот день, когда я начал помышлять о смерти, хоть и сомневался, что она возможна в Квантории. Скорее всего, я погибну только тогда, когда кто-то намеренно извлечет меня из ячейки, но послать свою просьбу во внешний мир я не мог.
Поэтому оставалось надеяться, что рано или поздно донора мне найдут (для пересадки создания годился только неповрежденный человеческий мозг), я был даже согласен на покалеченное солдатское тело, лишь бы выбраться из белоснежной пустоты и вновь увидеть лица людей. Но я понимал, что с восьмитысячным номером такое случится не скоро.
А если мы проиграем? Точнее, если все проиграют и останется только Кванторий с тысячами запертых в нём сознаний? Нет, не стоит об этом думать!
Когда-то давно я прочитал одну книгу, в которой рассказывалось о медитации. Раньше у меня не было на это времени, но теперь я решил попробовать. Стало получаться, и через день или два я и не заметил, как научился успокаиваться и останавливать внутренний диалог. Постоянные упражнения отвернули меня от мыслей о конце человечества и собственной смерти или, что ужаснее, бессмертии.
Через месяц я продвинулся на целых четыреста мест. Это был настоящий прогресс, не то слово! О, если бы Кванторий был обычной тюрьмой, из которой можно сбежать, я бы уже вовсю разрабатывал план побега.
Задумавшись о свободе, я начал присматриваться к двери. Она была круглая, похожая на те, что были у нас в медбункере. Конечно, такую дверь бестелесному нипочем не открыть.
Хотя спустя месяц я продолжал ощущать себя «в теле», мне даже казалось, что я хожу, сижу или лежу на полу. Конечно, это было лишь воображение, но раздумывая над этим, я неожиданно пришёл к мысли, что ячейки Квантория совсем не такие, и эту комнату я тоже воображаю, как самого себя. Ободрившись, я ринулся к двери и, надо же, она поддалась!
За ней, в коридоре, было очень темно. Но я, упрямый, всё равно пошёл, и с каждым шагом вокруг становилось светлее, как будто моё сознание каким-то образом освещало воображаемое помещение. Потом я разглядел, что с одной стороны коридора через равные промежутки находятся похожие двери, и догадался, что за ними сидят такие же бедолаги, как я.
Подспудно я понимал, что открывать их не стоит, но потом услышал негромкий плач и буквально ощутил, как у меня забилось сердце.
Приблизившись, я не смог удержаться и повернул запор.
За дверью была абсолютно такая же комната, но я остолбенел, потому что увидел в ней девушку - хрупкую, прекрасную, с длинными рыжеватыми волосами и почему-то голую. Она сидела на полу и плакала, обнимая колени и потихоньку раскачиваясь, как делают психические больные.
Видимо, она что-то почувствовала, потому что резко вздёрнула голову и уставилась на меня изумленными и перепуганными малахитовыми глазами.
Честное слово, я испытал самую настоящую дрожь - она видела меня. Видела!
А потом девушка резво вскочила, бросилась ко мне и крепко-крепко обняла:
- Слава богу, я здесь не одна!
- Не одна, - прошептал я и отстранился. - Ты тоже видишь меня голым?
- Нет, - сказала она и улыбнулась. - Хотя это не имеет значения, ведь у нас на самом деле нету тел! Ты можешь представить меня как угодно, ведь то, что ты видишь - всего лишь твоя фантазия.
Продолжая смущаться, я попытался вообразить, что на незнакомке надето шёлковое летнее платье и на струящейся ткани переливаются радужные цветы. Кажется, такое было у мамы…
Получилось, и платье ей удивительно шло!
- Но ты же девушка? - начиная сомневаться, спросил я.
- Конечно! Меня зовут Лита. Я недавно здесь - всего четыре дня. И мне очень страшно и одиноко. Было, пока не появился ты.
- Сим, - назвался я. - Значит, ты, как и я, ожидаешь донора?
- Ожидаю, - подтвердила Лита.
Оказалось, она тоже была медсестрой, правда, полевой, и тоже погибла при взрыве гранаты. Мы разговорились и нашли ещё много похожего в наших нелегких судьбах. И всё это время я не отрываясь смотрел в её необычные, но такие печальные глаза, и думал о том, что хочу смотреть в них всегда.
А потом откуда-то появился доктор - седой, в ослепительно-белом халате, и, с осуждением взглянув на меня, заявил:
- Вам нужно вернуться в ячейку хранения.
- Почему? - расстроился я.
- Общение запрещено, поскольку последствия ещё не изучены.
- Ну, пожалуйста, доктор! - воскликнула Лита, как будто у неё опять забирали жизнь. - Ведь мы ничего плохого не сделали!
Но неумолимый доктор решительно вернул меня на место.
- Понятия не имею, как вы выбрались из ячейки. Боюсь, вас придётся изолировать.
- Не надо! - взмолился я. - Я же не специально, так получилось. Послушайте, мне было невыносимо одиноко!
- Хорошо, но обещайте, что будете сидеть тихо как мышь. Иначе навредите не только себе, но и сознанию номер девять тысяч одиннадцать. Договорились?
- Да, - пообещал я, хотя не верил, что смогу сдержать обещание.
- Если вам одиноко, я могу навещать вас через каждые двенадцать часов, - предложил ненастоящий доктор. - Потерпите, за время вашего пребывания здесь много чего случилось, и ваша очередь подойдет быстрее, чем можно было предполагать.
- Что случилось? - испугался я.
Но доктор не ответил и удалился.
Я уселся на пол и начал строить самые невероятные догадки. Но что бы я не думал, в голове постоянно всплывал образ рыжеволосой Литы.
Прошло три дня. К Лите я не ходил, хотя очень хотел её повидать. А потом номер моей очереди на табло внезапно обнулился, и буквально через минуту ко мне пожаловал доктор:
- Поздравляю, сегодня вы покинете Кванторий.
- Тело таки нашлось? - изумился я. - А как же Лита?
- Она тоже его покинет, как и тысячи других пациентов: мы прибыли.
- Куда? - перепугался я.
- На планету, пригодную для жизни. Думаю, её следует называть Землёй.
- А что случилось с нашей Землёй?
- К сожалению, она погибла. Но не печальтесь - нам удалось вывезти часть Квантория в безопасное место и у вас есть шанс начать всё с начала. Единственное, что вы обязаны принять - новые тела будут отличаться от прежних, поскольку, заботясь о вашем выживании, мы используем подходящие особи из местной фауны.
- Понятно, - сказал я, хотя представить не мог, чего ожидать в действительности. - А как же те, кто подписал соглашение на вечное хранение?
- Таких немного. После вашего исхода, мы переведём Кванторий в режим супергибернации, и их сознания будут находиться в ячейках до лучших времен. По сути, в Квантории останутся только учёные, чьи сознания использовать на данном этапе было бы огромной расточительностью. Когда придёт время и новое человечество, основателями которого вы станете, научится пересаживать сознание, Кванторий будет найден.
Мы сидели в уютной пещере, вокруг костра. На новой Земле оказалось непривычно холодно, даже наши уродливые тела, покрытые густым, рыжевато-коричневым мехом не спасали от пронизывающего ночного мороза. А сесть ближе к огню я боялся, ведь так можно шкуру подпалить. Было страшно и странно.
В этой пещере нас было двадцать пять человек. Не знаю, зачем учёные решили разбить нас на небольшие группы, ведь чем больше людей, тем больше шансов спастись. Мы очень боялись нападения диких животных, чей вой резал ночь пополам, а оружия у нас не было. На самом деле у нас не было ничего, что необходимо для выживания.
Говорить удавалось с трудом - голосовые связки оказались почти непригодны для речи и мы плохо понимали друг друга.
На рассвете вой затих. Я выбрался из пещеры и первым увидел новую Землю в лучах восходящего светила. Впереди простиралась изумительной красоты долина, поросшая изумрудной травой, и кудрявые деревья тянулись ветвями в небо. Надо мной, на нежно-розовом небосводе, горела яркая звезда.
«Это планета, - сразу решил я, - хотя куда поэтичней назвать её Утренней звездой».
Что ж, пройдёт время, и все мы привыкнем к нашей новой жизни.
Я тоже привыкну, ведь Лита со мной.
Апрель 2014.