Всепроникающий. Рассказ
Ловцы приходили ночью. Они знали, что мы в это время спим, поэтому нас будет легче поймать. Но мы не спали. Укрывшись в подвалах опустевших домов, мы сидели всю ночь дрожа от страха и старались почти не дышать - у ловцов были длинные палки, и они шарили ими повсюду, разыскивая беглецов. На концах этих палок стояли специальные датчики, и если рядом находился человек, они срабатывали, начиная трещать, словно металлоискатель. Засыпали мы только под утро, когда ловцы уходили, и то спали по очереди, сменяясь каждые два часа.
Нас было трое: я, Даня и Рыжий. Вероятно, мы были единственными, кому удалось уцелеть. Рыжий, он же Илья, был самым старшим: семнадцать - это почти мужчина. Вдобавок он был городской и хорошо знал всякие закоулки. Мы же с Даней воспитывались в интернате, поэтому город совсем не знали, зато прекрасно знали друг друга и не доверяли чужим. Мы были ровесниками, даже родились в один месяц, в мае, то есть недавно нам исполнилось по четырнадцать лет. Впрочем, в интернате взрослеешь рано, поэтому в чём-то мы превосходили Рыжего, росшего в достатке в полноценной семье. Он часто вспоминал о прежних днях и рассказывал всякие истории, которые казались нам сказками, у нас ведь не было ничего такого. А теперь уже и не будет…
Всё случилось настолько внезапно, что мы не смогли дать отпор, и Земля была захвачена за два дня. Рыжий говорил, что все горожане погибли: их согнали, как стадо, в гигантский ангар, специально возведённый за городом, на пустыре, а потом хладнокровно убили. Хотя он не видел тела, потому что наблюдал издалека. Вообще удивительно, что ему удалось спастись. Рыжий считал, что такое произошло повсеместно, и теперь миром правят пришельцы, чьи огромные корабли, находясь на орбите Земли, периодически закрывают от нас яркое летнее солнце.
Была ли это правда? Не знаю. Порой мне казалось, что из всех землян убереглись только мы, хотя хотелось верить, что это не так.
Днём ловцы почему-то бездействовали. Лишь однажды мне довелось увидеть высокие фигуры, облачённые в красивые серебристые скафандры, на фоне пылающего заката. Видимо, они были ночными существами или же плохо переносили зной. Внешне пришельцы ничем не отличались от людей, то есть были двуруки, двуноги и одноголовы - да так бы выглядел любой высокий человек, надень на него похожий скафандр. Но кто или что скрывалось под космическими доспехами и тёмными непроницаемыми стёклами яйцеподобных гермошлемов, оставалось только гадать.
Кстати, их было совсем немного, во всяком случае, в нашем краю. И если бы люди не растерялись, то наверно, смогли бы дать им отпор. Хотя технологии… Против них не попрёшь.
Впрочем, если подумать, мне не было жалко землян. Нисколечко. Никого. Я был сиротой, и так уж получилось, что с раннего детства сталкивался с человеческой чёрствостью, безразличием и малодушием почти каждый день. Увы, это горькая правда. Единственным добрым человеком, который повстречался на моём пути, была старая-престарая няня Ефросинья, но она давно уже умерла.
А все другие были злые, даже дети.
Когда я учился в пятом классе, к нам в интернат стал приходить священник. Он вёл занятия по воскресеньям. Однажды я подошёл к нему и спросил: «Почему? Почему всемогущий Бог допускает несправедливость? И как согрешил именно я, если оказался в этом ужасном месте?»
Он ответил красивыми, общими фразами, мол, несправедливость творят сами люди и все мы грешники, с самого рождения. Так что надо это признать и просить у Бога прощения, каяться и молиться, тогда всё будет хорошо.
«Но если Бог всевидящ и милостив, - продолжал допытываться я, - то почему он не помогает нуждающимся, а наоборот, посылает испытания и несчастья?»
«Так закаляются праведники», - ответил он.
«Но зачем? Не проще ли поощрять добро и наказывать зло?» - задал я очередной вопрос, поглядывая на новенькую иномарку нашего директора, припаркованную во дворе.
В итоге священник от меня отделался, но я ещё долго пребывал в смятении. Ведь там, где подобные мне могли бы найти утешение, я отыскал только боль. Получалось, Бог создал нас, чтобы мы страдали. Я не мог такое принять. Поэтому перестал посещать воскресную школу (за что мне, понятное дело, влетело по полной).
Возможно, если бы мне выпало счастье жить в нормальной семье, иметь любящих родителей и прочие блага, я думал бы по-другому. Но я рос в самом настоящем аду, здесь, на земле, терпел побои и голод, постоянные издевательства со стороны воспитателей и старших детей. Здесь никто не знал, что такое человеческие объятия, тем более, что такое любовь: все друг друга ненавидели, проклинали, обзывали нехорошими словами.
Сломался ли я? Вероятно, раз решил, что весь мир ничем не отличается от моего интерната. А виноват был, разумеется, бог, ведь он же всё сотворил.
Хотя во тьме случались и «светлые деньки» - это когда к нам приезжали спонсоры или волонтёры. Для маленьких привозили сладости и игрушки, для детей постарше - книги и документальные фильмы, всем вместе - теплую одежду и постельное бельё.
К приезду благодетелей мы готовились заранее - всё чистили и чинили. Обычно праздник начинался с концерта. Это была самая настоящая показуха, зато после песенок и стишков, от которых пожилые дамы обычно громко шмыгали носами и роняли хрустальные слёзы, нам закатывали настоящий банкет. Однажды даже были бутерброды с красной рыбой, правда, по одному на брата.
Потом все дружно выходили во двор, чтобы сделать общую фотографию, и благодетели уезжали. В это время я обычно прятался в актовом зале, забравшись под трибуну, и с омерзением слушал как лопаются воздушные шары…
В общем, мне не было жалко людей, ни капельки, но сам я подыхать не собирался. Надо было придумать план, но я оказался настолько сбит с толку, что ничего надумать не получалось. Меня донимал вопрос, зачем они прилетели? Зачем истребили людей? Если это колонизация, почему они до сих пор не спустились на землю, а продолжают обитать в своих кораблях? Может, рано или поздно, насытившись смертью, они уберутся и оставят нашу планету в покое? Тогда нам просто нужно продержаться и всё.
Мы продолжали прятаться так хорошо, как только могли. К сожалению, чуда не случилось - пришельцы никуда не улетели, наоборот, ловцы стали охотиться с заката до самого рассвета.
Только после полудня мы осмеливались покинуть наше укрытие и отправиться в ближайший магазин, чтобы подкрепиться. Еды было хоть отбавляй, и я впервые за всю свою жизнь перестал испытывать голод.
Окончание