РУССКИЕ ПЛЕННЫЕ В ПОЛЬСКИХ ЛАГЕРЯХ. 1919-1922 гг.
РУССКИЕ ПЛЕННЫЕ В ПОЛЬСКИХ ЛАГЕРЯХ. 1919-1922 гг.
История непростых отношений двух близких по языку и культуре славянских народов Восточной Европы - поляков и русских - насчитывает более тысячелетия с момента оформления их государственности в IX-X вв. После Февральской революции 1917 года в России Временное правительство 17(30) марта заявило, что все польские земли будут объединены в составе независимой Польши. Позже Советская Россия декретом от 29 августа 1918 года объявила недействительными все договоры о разделе Польши, заключённые бывшей Российской империей. В ноябре того же года была провозглашена независимость Польши. Однако её правительство вместо установления добрососедских отношений с РСФСР встало на путь открытой конфронтации.
Формально Польша не объявляла России войны. Она возникла в результате столкновений Войска Польского с РККА после установления Советской власти в Белоруссии и на Украине. Первое боевое столкновение произошло в Берёзе-Картузской в 80 км от Брест-Литовска 13 февраля 1919 года. Боевые действия длились 20 месяцев, до 18 октября 1920 года. Советско-польская война стала тяжёлым испытанием для обеих стран. Но наибольшие трудности выпали на долю мирных жителей. В оккупированных районах Украины захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чём неповинных граждан. В городе Ровно оккупанты расстреляли более З тыс. мирных жителей [1]. В местечке Тетиево во время еврейского погрома были вырезаны 4 тыс. человек [2]. Власти России и Украины 29 мая 1920 года вынуждены были обратиться к правительствам Англии, Франции, США и Италии со специальной нотой, в которой выражали протест против бесчинств польских захватчиков [3].
Наибольшую тяжесть войны, несомненно, вынесли на себе военнопленные. Уже в ходе военных действий взятых в плен красноармейцев поляки подвергали пыткам и издевательствам [4]. Так, польская сторона ввела практику расстрелов без суда и следствия из чувства мести и расового пренебрежения. Приказы о расстрелах, в частности, отдавал будущий начальник генштаба и военный министр Польши, в период боевых действий - командующий 5-й польской армией генерал В. Сикорский. Командование 3-й армии отдало подчинённым частям секретный приказ о применении репрессий в отношении вновь взятых пленных. Документально зафиксирован факт расстрела солдатами польского 49-го пехотного полка 24 августа 1920 года в районе Хожеле 200 пленных красноармейцев 3-го конного корпуса. Это деяние было совершено из мести, в предполагаемом пункте якобы проведённой ранее «экзекуции польских солдат» [5]. Аналогичных фактов насилия над советскими военнопленными было много.
Вопрос о том, сколько военнослужащих Красной армии оказалось в польском плену с февраля 1919 по 18 октября 1920 года и находилось там до возвращения на Родину по соглашению о репатриации от 14 февраля 1921 года, всё ещё не получил окончательного ответа*. Нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин в ноте на имя поверенного в делах Польши в России от 9 сентября 1921 года приводил цифру в 130 тыс. русских пленных в Польше (1920 г.) [6]. В отечественной историографии фигурируют цифры от 133 до 206 тыс. пленных за 1919-1920 гг. [7]
* По соглашению Федерального архивного агентства (Росархива) и Генеральной дирекцией государственных архивов Польши от 4 декабря 2000 года начались всесторонние исследования: в процессе совместной работы учёных-историков и архивистов по названной проблеме были изучены документы в архивах Российской Федерации, Республик Польши, Беларуси и Украины.
Польские данные также разнятся: 3. Карпус утверждает, что на территории Польши после 18 октября 1920 года оказались 110 тыс. красноармейцев [8]. Документальные материалы 2-го отдела (разведка и контрразведка) польского генштаба свидетельствуют о пленении в январе-октябре 1920 года более 146 тыс. человек [9]. Необходимо учесть и 35 тыс. военнопленных в 1919 году поданным М. Коссаковского [10].
В 1999 году польские историки М. Яблоновский и А. Косеский издали материалы 3-го отдела (информационного) главного командования Войска Польского находившиеся на хранении в Центральном военном архиве в Рембертове. Професссор МГУ Г.Ф. Матвеев на основе изучения этих материалов (сводки с фронтов) выявил общее число взятых в плен красноармейцев - 206 тыс. [11]. При этом в период с 16 августа по 18 октябре 1920 года в плену реально ока лись 75 тыс., остальные были оставлены умирать на поле боя.
Однако все приведенные цифры нельзя признать абсолютно достоверными и окончательными.
Для пленных красноармейцев были предусмотрены лагеря Тухоль, Стржалково, Пикулицы, Перемышль, Вадовице, Модлин, Рембертово, в Лодзи и Бресте. По мере репатриации лагеря закрывались. Военнопленных размещали также госпиталях. Те, кого отправили в «рабочие команды», входили в категорию «приписанных» к лагерям». В Воломине и Сулейювках сформировали две /60/ колонии бежавших из лагерей. В отдельных случаях, при большом количестве пленных, создавались временные концлагеря. Перемещение военнопленных в тыл являлось для них серьёзным испытанием, из которого не все выходили живыми. В пути их крайне плохо кормили, в зимних условиях полураздетые пленные перевозились в холодных вагонах, не соблюдались требования санитарии и гигиены.
Негуманное отношение к военнопленным было обусловлено их официальным разделением на четыре группы, о чём говорится в телеграмме из Риги в Москву председателя советской делегации на мирных переговорах А.А. Иоффе от 5 декабря 1920 года. Первая группа - «русские», поддающиеся на агитацию о вступлении в антисоветские формирования на территории Польши под руководством Б.В. Савинкова. Эта группа располагалась в сносных условиях, имела школы, библиотеки. Вторая группа - «поляки» (красноармейцы польской национальности) также находилась в лучших условиях. Третья группа - «большевики» (красноармейцы, не подходившие ни к одной группе), самая многочисленная. Четвёртая группа - красноармейцы, о которых есть доказательства, что они коммунисты. Они, как сообщал А.А. Иоффе, «заключены в отдельные бараки, окружённые проволочными заграждениями каждый», содержатся «в тюремном режиме» [12].
В вопросе об условиях содержания советских военнопленных в польских лагерях мнения отечественных и польских историков расходятся. Для последних эта проблема практически не существует - с их точки зрения условия содержания и питания вполне отвечали принципам гуманности и общепринятым человеческим нормам. Отечественными историками выявлены документы в российских архивах о злоупотреблениях местной администрации лагерей, о воровстве продуктов, о ненадлежащем состоянии бараков и землянок и т.п. Известно, что еще в период Первой мировой войны, накануне I и II Стокгольмских конференций 1915-1916 гг. немецкие лагеря в Тухоли, Черске и Стржалжово были известны международным комиссиям как наименее приспособленные к размещению людей [13].
Для военнопленных практически не было медицинского обслуживания. До февраля 1920 года (образования смешанной комиссии по репатриации) в лагере Тухоль не было лазарета. Американский Союз христианской молодёжи, Международный Красный Крест зафиксировали в этот период невыносимые условия существования в лагерях советских военнопленных. Обращая внимание на жуткие условия пребывания в лагере Тухоль, полномочный представитель Советской России А.А. Иоффе в ноте председателю польской мирной делегации от 9 января 1920 года подчёркивал факт «быстрого вымирания военнопленных», «громадный процент больных в лагерях», «ужасный процент смертности». Согласно цифрам, официально подтверждённым польскими военными врачами, «если принять за норму смертность среди пленных в лагере Тухоль за октябрь месяц минувшего года, то в течение 5-6 месяцев в этом лагере должно вымереть всё его население» [14]. Львовская газета «Вперёд» сообщила в декабре 1920 года о смерти в лагере Тухоль в течение одного дня 45 военнопленных. За достоверную информацию о положении в лагерях военнопленных в Польше редактор этой газеты Ян Квасницкий был арестован польскими властями и в феврале 1921 года посажен в лагерь Домбе [15]. В лагере Стржалково температура в бараках была таковой, что военнопленные отмораживали ноги (в результате - ампутации).
В августе 1921 года А.А. Иоффе в очередной ноте доводил до сведения польского правительства факты «недопустимо жестокого обращения» с русскими военнопленными за тот период, когда не только прекратилось состояние войны между обоими государствами, но и приступила к работе смешанная комиссия по репатриации. И низшие агенты, и даже ответственные представители органов, осуществляющих надзор за пленными, позволяли себе издевательства и насилия, противоречащие международному праву и принципам человечности. Так, в Стржалково, по свидетельству военнопленных, комендант лагеря поручик Малиновский, в том случае, если «часовые застреливали пленных, давал в награду 3 папироски и 25 польских марок». Полномочное представительство России в Польше с возмущением констатировало, что на свои «насчитывающиеся десятками сообщения об избиениях и издевательствах» не получило ни одного ответа, «который бы извещал о результатах расследований, или о тех мерах, которые эвентуально были приняты против виновных» [16].
Проблема питания военнопленных в лагерях являлась наиболее сложной. Нет ни одного свидетельства о том, что в каком-либо из лагерей эту проблему решили. В июне 1921 года в лагере Стржалково вспыхнули эпидемия сыпного тифа и «лихорадка» исключительно от недостаточного питания: «Военнопленным варят суп из капусты, картофеля, крупы, гнилого творогу и фасоли, что смешанное вместе представляет бурду, причём отсутствуют всякие жиры... В лагере в буквальном смысле этого слова создалась паника среди военнопленных и начались массовые побеги с целью спастись от эпидемии и смерти. В госпитале, куда отправляют военнопленных, существуют возмутительные порядки: доктор Габлер жесточайшим образом издевается над больными, сажая их на неделю и больше в «пак» (карцер) при повышенной температуре за то, что они не встают при его появлении в бараках. Больные военнопленные, помещённые в «пак», пробыв там сутки-двое, умирают. После посещения лагеря представителями российско-украинской делегации «режим ухудшился до невозможности» [17].
Смешанная комиссия решила, что польское государство будет одевать российских пленных, а Москва ещё раз подтвердит соответствующий приказ РВСР по Центроэваку об обмундировании польских пленных. Однако польская сторона поступила по-своему. «Пленные в лагере лишены всякой одежды, ходили в костюмах Адама, счастливцами были некоторые, которые имели на пояснице кусочек матраца», - сообщали в заявлении в советскую делегацию по делам реэвакуации пленных и интернированных бывшие военнопленные Стржалково, рабочие отдела 125 в Варшаве. В /61/ августе 1921 года транспорт военнопленных из лагеря Щеперно отправили в Россию «необмундированным и наполовину совершенно босым, а наполовину в изодранных башмаках и ботах». При попытке получить обмундирование комендант лагеря заявил военнопленным, что это слишком дорого, а «их Троцкий оденет» [18].
Вопрос о взаимных расчётах за содержание военнопленных также не был разрешён в соответствии с соглашением о репатриации и ст. 9 мирного договора, поскольку при обмене польская сторона не представила данные о работе военнопленных. Соответствующий расчётный лист, разработанный советской стороной, польская делегация не приняла.
Не в лучшей ситуации находились в польских лагерях и интернированные антисоветских военных формирований. Для них после окончания боевых действий, в конце 1920 - начале 1921 года отвели лагеря Щеперно, Пикулице, Радом, Ружаны, Плоцк, Острав Ломжинский, Скальмержице, Здунская Воля, Сосновице. Украинские части были интернированы в лагерях Калиш, Пикулице, Ланьцут, Стржалково. Людей разместили в госпиталях, общежитиях; как и военнопленных - на распределительных и передаточных пунктах.
Почти полгода, с марта по август 1920 года на территории Польши находились части Отдельной русской армии генерал-лейтенанта Н.Э. Бредова, в общей сложности до 30 тыс. человек, включая беженцев [19]. Они готовы были принять участие в боях с Красной армией. После окончания боевых действий польское командование интернировало в лагерях своих союзников. С попавшими туда обращались не лучше, чем с пленными красноармейцами. Многие из них оказались в печально известном лагере Тухоль. М. Ярославцев, заведующий отделом учёта интернированных Русского политического комитета, так характеризовал условия содержания интернированных в этом лагере: «Было тесно, грязно и полное отсутствие порядка в продовольствии. Пропуска почти никому не выдавались». Ярославцев ходатайствовал о доведении этих фактов до сведения польского МИД «и понуждения полковника Лапицкого относиться более человечески к интернированным чинам бывших дружественных Польше армий» [20]. Однако ситуация не менялась.
В других лагерях было не лучше. В январе 1922 года, в разгар зимы в лагере Стржалково, как сообщалось в президиум Народного союза защиты Родины и свободы (НСЗРС), «50 проц. буквально раздеты, половина не имеют ни одеял, ни сенников и валяются на голых нарах в неотапливаемых сырых бараках-землянках». Состояние на 1 февраля того же года усугубилось: «настроение у всех подавленное в связи с невозможными условиями жизни: паёк прогрессивно уменьшается... отопление бараков отсутствует» [21].
Самым трагическим фактом плена была чрезвычайно высокая смертность. Так, в Стржалкове в 1919-1921 гг. умерли порядка 8000 пленных [22], в Тухоли в феврале-августе 1921 года - 2651 человек. В разгар эпидемий в отдельных лагерях умирали от 30 до 60 проц. заболевших [23]. На основе сохранившихся документов лагерей Тухоль и Стржалково польские историки вывели следующую методику подсчёта смертности в лагерях: в «спокойный период смертность составила 7 проц., в период эпидемий - до 30 проц.» [24]. Отечественным историкам она представляется убедительной.
Польский исследователь 3. Карпус ссылается на то, что якобы ознакомился с «актами о смерти», составленными неким православным священником лагере Тухоль. Поданным из документов Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), этим священником был о. Симеон Великанов. По его мнению в лагере за весь период погибли 22 тыс. военнопленных [25]. Эти сведения были и в распоряжении начальника 2-го отдела генштаба Польши И. Матушевского в 1921 года Имеется информация о том, что могилы в п. Тухоль были братские [26]. Известно также, что в Тухоле ранее погибли тысячи русских пленных Первой мировой войны.
Существуют документальные данные Архива внешней политики Российской Федерации (АВГ РФ) о том, что в этот лагерь специально свозили заболевших военнопленных из рабочих отрядов со всей Польши. Поэтому современники (военнопленные, интернированные, беженцы и эмигранты в Польше) дали этому лагерю наименование: «лагерь смерти».
Имеющиеся сегодня документально установленные цифры пленённых и размещённых в лагерях, а также методика подсчёта умерших, дают нам следующие результаты. Примем среднюю цифру попавших в лагеря - 156-157 тыс. Из них, согласно методике польских историков, в «спокойный» период умерли 1099 (7 проц.). За минусом этого числа в период эпидемий умерли 43 803 человека (14 601 х ЗО проц. = 43 803). Таким образом, 54 793 человека - ориентировочное количество погибших в лагерях.
Поскольку в лагерях были не только пленные красноармейцы, но и другие категории, не попавшие в поле зрения поисково-исследовательской группы Росархива в 2002-2004 гг. (интернированные, беженцы, гражданские пленные, политические заключённые, политические пленные), то цифра в 60 тыс. умерших, приведённая в ноте Г.В. Чичерина от 9 сентября 1921 года, представляется реальной. Учитывая то, что ВЧК (ОГПУ) имела своих осведомителей в лагерях и польских учреждениях, точная информация о состоянии плена в Польше не была секретом для правительства РСФСР. В фондах ФСБ сохранились перехваченные документы, в том числе и из отдела пленных и интернированных военного министерства Польши. Информация в этот отдел (а также во 2-й Отдел польского генштаба) /62/ поступала из лагерей через осведомителей как из Российского политического (эвакуационного) комитета Б.В. Савинкова, так и Российского Красного Креста.
Наряду с отсутствием точных данных о числе красноармейцев, попавших в плен, нет и точных данных о погибших и умерших в плену. Так, народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин называл цифру вбОтыс. человек, в ряде отечественных исследований эта цифра разнится от 40 до 83,5 тыс. [27]. 3. Карпус говорит о 16-18 тыс. [28], а начальник 2-го отдела польского генштаба отмечал в 1921 году, что только в одном Тухоли умерли около 22 тыс. пленных красноармейцев.
Неоднозначны и сведения о вернувшихся из польского плена по репатриации. Поданным польского генштаба, в Советскую Россию вернулись чуть более 65 тыс., а по данным Штаба РККА - около 75,6 тыс. человек [29].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Мельтюхов М. Советско-польские войны. 2-е изд. М., 2004. С. 69.
2. Там же.
3. Михутина И.В. Польско-советская война 1919-1920 гг. М., 1994. С. 157, 158.
4. Нота полномочного представительства РСФСР польскому правительству от 12 августа 1921 г. См.: Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 4. Оп. 32. Пор. 52655. П. 216. Л. 42-48.
5. Оперативная сводка командования 5-й армии Войска Польского о расстреле 200 военнопленных красноармейцев 24 августа 1920 г. См.: J. Киmaniecki. Pokoj polsko-radziecki. Warczawa, 1985. S. 130.
6. Нота народного комиссара иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина поверенному в делах Польши в России Филипповичу от 9 сентября 1921 г. См.: Документы внешней политики СССР. М., 1966. Т. 4. С. 312-320.
7. Дайнес В.О. Точка над могилами в Польше и России // Российские вести. 21 февр. 2001; Матвеев Г.Ф. О численности пленных красноармейцев во время польско-советской войны 1919-1920 годов// Вопросы истории. 2001. №9. С. 124.
8. Karpus Z. Jericy I internowani rosyjscy I ukrainscy na terenie Polski w latach 1918-1924. Toruri, 1997. S. 50.
9. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 308. Оп. 9. Д. 2. Л. 1-129.
10. Dokumenty i materiaty do historii stosunkow polsko-radzieckich. Warsza-wa, 1961. S. 352.
Ил. из кн.: Karpus Z. Jericy I internowani rosyjscy I ukrainscy na terenie Polski w latach 1918- 1924. Toruri, 1997.
11. Данные Г.Ф. Матвеева. См.: Матвеев Г.Ф. Указ. соч. С. 124.
12. Телеграмма А.А. Иоффе в НКИД, Польбюро и Центроэвак о тяжёлом положении военнопленных в польских лагерях от 5 декабря 1920 г., Рига. См.: Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) Ф. 63. Оп. 1.Д. 199. Л. 31,32.
13. Симонова Т.М. Русские в германском и австрийском плену в период Первой мировой войны // Журнал Московской патриархии. 2006. № 5. С. 81.
14. Нота А.А. Иоффе председателю польской мирной делегации от 9 января 1921 г. См.: АВП РФ. Ф. 63. ОпЛ.Д. 199. Л. 34, 35.
15. Письмо председателя Украинского комитета Федака начальнику второго отдела военного министерства Польши Б. Медзинскому от 21 марта 1921 года. См.: РГВА. Ф. 308. Оп. 10. Д. 268. Л. 42.
16. Нота А.А. Иоффе от 9 января 1921 года с просьбой принять меры по заявлению военнопленных красноармейцев в отношении бывшего коменданта лагеря Стржалково. См.: АВП РФ. Ф. 4. Оп. 32. Пор. 21. П. 2. Л. 57 - 60.
17. Нота председателя российско-украинской делегации (РУД) председателю польской делегации Смешанной комиссии г. Корсаку от 8 июня 1921 года. См.: АВП РФ. Ф. 384. On. 1. пор. 6. П. 2. Л. 167,167 об.
18. Заявление пленных красноармейцев бывшего лагеря Стржалково, 125 рабочего отряда Варшавы в делегацию РСФСР по делам о реэвакуации пленных и интернированных в Польше. См.: АВП РФ. Ф. 384. On. 1. Пор.6. П. 2. Л. 59, 59 об.
19. Симонова Т.М. «Войска брошены на произвол судьбы». Бредовский поход в Польшу // Источник. 2000. № 2. С. 9-31.
20. Доклад М. Ярославцева в правление Попечительного комитета об эмигрантах в Польше от 25 сентября 1921 года. См.: Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5814. Оп. 1.Д. 4. Л. 52, 52 об.
21. Справка о положение в лагере интернированных Стржалково на 21 января 1922 года. См.: ГА РФ. Архив А.А. Дикгоф-Деренталя. Ф. 5872. Oп. 1. Д. 74. Л. 1.
22. Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. М., 2004. С. 14.
23. Там же.
24. Karpus Z. Jency i internowani... S. 57.
25. Симонова Т.М. «Поле белых крестов». Русские военнопленные в польском плену // Родина. 2001. № 4. С. 53.
26. Там же.
27. Советская Россия и Польша 1918-1920 гг. М., 2006. С. 175; Дайнес В.О. Указ. соч.
28. Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. С. 26.
29. Там же. С. 26; Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил. Историко-статистическое исследование. М., 2005. С. 152-156.
Т.М. СИМОНОВА
Военно-исторический журнал. №2-2008. С. 60-63.
История непростых отношений двух близких по языку и культуре славянских народов Восточной Европы - поляков и русских - насчитывает более тысячелетия с момента оформления их государственности в IX-X вв. После Февральской революции 1917 года в России Временное правительство 17(30) марта заявило, что все польские земли будут объединены в составе независимой Польши. Позже Советская Россия декретом от 29 августа 1918 года объявила недействительными все договоры о разделе Польши, заключённые бывшей Российской империей. В ноябре того же года была провозглашена независимость Польши. Однако её правительство вместо установления добрососедских отношений с РСФСР встало на путь открытой конфронтации.
Формально Польша не объявляла России войны. Она возникла в результате столкновений Войска Польского с РККА после установления Советской власти в Белоруссии и на Украине. Первое боевое столкновение произошло в Берёзе-Картузской в 80 км от Брест-Литовска 13 февраля 1919 года. Боевые действия длились 20 месяцев, до 18 октября 1920 года. Советско-польская война стала тяжёлым испытанием для обеих стран. Но наибольшие трудности выпали на долю мирных жителей. В оккупированных районах Украины захватчики грабили население, сжигали целые деревни, расстреливали и вешали ни в чём неповинных граждан. В городе Ровно оккупанты расстреляли более З тыс. мирных жителей [1]. В местечке Тетиево во время еврейского погрома были вырезаны 4 тыс. человек [2]. Власти России и Украины 29 мая 1920 года вынуждены были обратиться к правительствам Англии, Франции, США и Италии со специальной нотой, в которой выражали протест против бесчинств польских захватчиков [3].
Наибольшую тяжесть войны, несомненно, вынесли на себе военнопленные. Уже в ходе военных действий взятых в плен красноармейцев поляки подвергали пыткам и издевательствам [4]. Так, польская сторона ввела практику расстрелов без суда и следствия из чувства мести и расового пренебрежения. Приказы о расстрелах, в частности, отдавал будущий начальник генштаба и военный министр Польши, в период боевых действий - командующий 5-й польской армией генерал В. Сикорский. Командование 3-й армии отдало подчинённым частям секретный приказ о применении репрессий в отношении вновь взятых пленных. Документально зафиксирован факт расстрела солдатами польского 49-го пехотного полка 24 августа 1920 года в районе Хожеле 200 пленных красноармейцев 3-го конного корпуса. Это деяние было совершено из мести, в предполагаемом пункте якобы проведённой ранее «экзекуции польских солдат» [5]. Аналогичных фактов насилия над советскими военнопленными было много.
Вопрос о том, сколько военнослужащих Красной армии оказалось в польском плену с февраля 1919 по 18 октября 1920 года и находилось там до возвращения на Родину по соглашению о репатриации от 14 февраля 1921 года, всё ещё не получил окончательного ответа*. Нарком иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерин в ноте на имя поверенного в делах Польши в России от 9 сентября 1921 года приводил цифру в 130 тыс. русских пленных в Польше (1920 г.) [6]. В отечественной историографии фигурируют цифры от 133 до 206 тыс. пленных за 1919-1920 гг. [7]
* По соглашению Федерального архивного агентства (Росархива) и Генеральной дирекцией государственных архивов Польши от 4 декабря 2000 года начались всесторонние исследования: в процессе совместной работы учёных-историков и архивистов по названной проблеме были изучены документы в архивах Российской Федерации, Республик Польши, Беларуси и Украины.
Польские данные также разнятся: 3. Карпус утверждает, что на территории Польши после 18 октября 1920 года оказались 110 тыс. красноармейцев [8]. Документальные материалы 2-го отдела (разведка и контрразведка) польского генштаба свидетельствуют о пленении в январе-октябре 1920 года более 146 тыс. человек [9]. Необходимо учесть и 35 тыс. военнопленных в 1919 году поданным М. Коссаковского [10].
В 1999 году польские историки М. Яблоновский и А. Косеский издали материалы 3-го отдела (информационного) главного командования Войска Польского находившиеся на хранении в Центральном военном архиве в Рембертове. Професссор МГУ Г.Ф. Матвеев на основе изучения этих материалов (сводки с фронтов) выявил общее число взятых в плен красноармейцев - 206 тыс. [11]. При этом в период с 16 августа по 18 октябре 1920 года в плену реально ока лись 75 тыс., остальные были оставлены умирать на поле боя.
Однако все приведенные цифры нельзя признать абсолютно достоверными и окончательными.
Для пленных красноармейцев были предусмотрены лагеря Тухоль, Стржалково, Пикулицы, Перемышль, Вадовице, Модлин, Рембертово, в Лодзи и Бресте. По мере репатриации лагеря закрывались. Военнопленных размещали также госпиталях. Те, кого отправили в «рабочие команды», входили в категорию «приписанных» к лагерям». В Воломине и Сулейювках сформировали две /60/ колонии бежавших из лагерей. В отдельных случаях, при большом количестве пленных, создавались временные концлагеря. Перемещение военнопленных в тыл являлось для них серьёзным испытанием, из которого не все выходили живыми. В пути их крайне плохо кормили, в зимних условиях полураздетые пленные перевозились в холодных вагонах, не соблюдались требования санитарии и гигиены.
Негуманное отношение к военнопленным было обусловлено их официальным разделением на четыре группы, о чём говорится в телеграмме из Риги в Москву председателя советской делегации на мирных переговорах А.А. Иоффе от 5 декабря 1920 года. Первая группа - «русские», поддающиеся на агитацию о вступлении в антисоветские формирования на территории Польши под руководством Б.В. Савинкова. Эта группа располагалась в сносных условиях, имела школы, библиотеки. Вторая группа - «поляки» (красноармейцы польской национальности) также находилась в лучших условиях. Третья группа - «большевики» (красноармейцы, не подходившие ни к одной группе), самая многочисленная. Четвёртая группа - красноармейцы, о которых есть доказательства, что они коммунисты. Они, как сообщал А.А. Иоффе, «заключены в отдельные бараки, окружённые проволочными заграждениями каждый», содержатся «в тюремном режиме» [12].
В вопросе об условиях содержания советских военнопленных в польских лагерях мнения отечественных и польских историков расходятся. Для последних эта проблема практически не существует - с их точки зрения условия содержания и питания вполне отвечали принципам гуманности и общепринятым человеческим нормам. Отечественными историками выявлены документы в российских архивах о злоупотреблениях местной администрации лагерей, о воровстве продуктов, о ненадлежащем состоянии бараков и землянок и т.п. Известно, что еще в период Первой мировой войны, накануне I и II Стокгольмских конференций 1915-1916 гг. немецкие лагеря в Тухоли, Черске и Стржалжово были известны международным комиссиям как наименее приспособленные к размещению людей [13].
Для военнопленных практически не было медицинского обслуживания. До февраля 1920 года (образования смешанной комиссии по репатриации) в лагере Тухоль не было лазарета. Американский Союз христианской молодёжи, Международный Красный Крест зафиксировали в этот период невыносимые условия существования в лагерях советских военнопленных. Обращая внимание на жуткие условия пребывания в лагере Тухоль, полномочный представитель Советской России А.А. Иоффе в ноте председателю польской мирной делегации от 9 января 1920 года подчёркивал факт «быстрого вымирания военнопленных», «громадный процент больных в лагерях», «ужасный процент смертности». Согласно цифрам, официально подтверждённым польскими военными врачами, «если принять за норму смертность среди пленных в лагере Тухоль за октябрь месяц минувшего года, то в течение 5-6 месяцев в этом лагере должно вымереть всё его население» [14]. Львовская газета «Вперёд» сообщила в декабре 1920 года о смерти в лагере Тухоль в течение одного дня 45 военнопленных. За достоверную информацию о положении в лагерях военнопленных в Польше редактор этой газеты Ян Квасницкий был арестован польскими властями и в феврале 1921 года посажен в лагерь Домбе [15]. В лагере Стржалково температура в бараках была таковой, что военнопленные отмораживали ноги (в результате - ампутации).
В августе 1921 года А.А. Иоффе в очередной ноте доводил до сведения польского правительства факты «недопустимо жестокого обращения» с русскими военнопленными за тот период, когда не только прекратилось состояние войны между обоими государствами, но и приступила к работе смешанная комиссия по репатриации. И низшие агенты, и даже ответственные представители органов, осуществляющих надзор за пленными, позволяли себе издевательства и насилия, противоречащие международному праву и принципам человечности. Так, в Стржалково, по свидетельству военнопленных, комендант лагеря поручик Малиновский, в том случае, если «часовые застреливали пленных, давал в награду 3 папироски и 25 польских марок». Полномочное представительство России в Польше с возмущением констатировало, что на свои «насчитывающиеся десятками сообщения об избиениях и издевательствах» не получило ни одного ответа, «который бы извещал о результатах расследований, или о тех мерах, которые эвентуально были приняты против виновных» [16].
Проблема питания военнопленных в лагерях являлась наиболее сложной. Нет ни одного свидетельства о том, что в каком-либо из лагерей эту проблему решили. В июне 1921 года в лагере Стржалково вспыхнули эпидемия сыпного тифа и «лихорадка» исключительно от недостаточного питания: «Военнопленным варят суп из капусты, картофеля, крупы, гнилого творогу и фасоли, что смешанное вместе представляет бурду, причём отсутствуют всякие жиры... В лагере в буквальном смысле этого слова создалась паника среди военнопленных и начались массовые побеги с целью спастись от эпидемии и смерти. В госпитале, куда отправляют военнопленных, существуют возмутительные порядки: доктор Габлер жесточайшим образом издевается над больными, сажая их на неделю и больше в «пак» (карцер) при повышенной температуре за то, что они не встают при его появлении в бараках. Больные военнопленные, помещённые в «пак», пробыв там сутки-двое, умирают. После посещения лагеря представителями российско-украинской делегации «режим ухудшился до невозможности» [17].
Смешанная комиссия решила, что польское государство будет одевать российских пленных, а Москва ещё раз подтвердит соответствующий приказ РВСР по Центроэваку об обмундировании польских пленных. Однако польская сторона поступила по-своему. «Пленные в лагере лишены всякой одежды, ходили в костюмах Адама, счастливцами были некоторые, которые имели на пояснице кусочек матраца», - сообщали в заявлении в советскую делегацию по делам реэвакуации пленных и интернированных бывшие военнопленные Стржалково, рабочие отдела 125 в Варшаве. В /61/ августе 1921 года транспорт военнопленных из лагеря Щеперно отправили в Россию «необмундированным и наполовину совершенно босым, а наполовину в изодранных башмаках и ботах». При попытке получить обмундирование комендант лагеря заявил военнопленным, что это слишком дорого, а «их Троцкий оденет» [18].
Вопрос о взаимных расчётах за содержание военнопленных также не был разрешён в соответствии с соглашением о репатриации и ст. 9 мирного договора, поскольку при обмене польская сторона не представила данные о работе военнопленных. Соответствующий расчётный лист, разработанный советской стороной, польская делегация не приняла.
Не в лучшей ситуации находились в польских лагерях и интернированные антисоветских военных формирований. Для них после окончания боевых действий, в конце 1920 - начале 1921 года отвели лагеря Щеперно, Пикулице, Радом, Ружаны, Плоцк, Острав Ломжинский, Скальмержице, Здунская Воля, Сосновице. Украинские части были интернированы в лагерях Калиш, Пикулице, Ланьцут, Стржалково. Людей разместили в госпиталях, общежитиях; как и военнопленных - на распределительных и передаточных пунктах.
Почти полгода, с марта по август 1920 года на территории Польши находились части Отдельной русской армии генерал-лейтенанта Н.Э. Бредова, в общей сложности до 30 тыс. человек, включая беженцев [19]. Они готовы были принять участие в боях с Красной армией. После окончания боевых действий польское командование интернировало в лагерях своих союзников. С попавшими туда обращались не лучше, чем с пленными красноармейцами. Многие из них оказались в печально известном лагере Тухоль. М. Ярославцев, заведующий отделом учёта интернированных Русского политического комитета, так характеризовал условия содержания интернированных в этом лагере: «Было тесно, грязно и полное отсутствие порядка в продовольствии. Пропуска почти никому не выдавались». Ярославцев ходатайствовал о доведении этих фактов до сведения польского МИД «и понуждения полковника Лапицкого относиться более человечески к интернированным чинам бывших дружественных Польше армий» [20]. Однако ситуация не менялась.
В других лагерях было не лучше. В январе 1922 года, в разгар зимы в лагере Стржалково, как сообщалось в президиум Народного союза защиты Родины и свободы (НСЗРС), «50 проц. буквально раздеты, половина не имеют ни одеял, ни сенников и валяются на голых нарах в неотапливаемых сырых бараках-землянках». Состояние на 1 февраля того же года усугубилось: «настроение у всех подавленное в связи с невозможными условиями жизни: паёк прогрессивно уменьшается... отопление бараков отсутствует» [21].
Самым трагическим фактом плена была чрезвычайно высокая смертность. Так, в Стржалкове в 1919-1921 гг. умерли порядка 8000 пленных [22], в Тухоли в феврале-августе 1921 года - 2651 человек. В разгар эпидемий в отдельных лагерях умирали от 30 до 60 проц. заболевших [23]. На основе сохранившихся документов лагерей Тухоль и Стржалково польские историки вывели следующую методику подсчёта смертности в лагерях: в «спокойный период смертность составила 7 проц., в период эпидемий - до 30 проц.» [24]. Отечественным историкам она представляется убедительной.
Польский исследователь 3. Карпус ссылается на то, что якобы ознакомился с «актами о смерти», составленными неким православным священником лагере Тухоль. Поданным из документов Государственного архива Российской Федерации (ГА РФ), этим священником был о. Симеон Великанов. По его мнению в лагере за весь период погибли 22 тыс. военнопленных [25]. Эти сведения были и в распоряжении начальника 2-го отдела генштаба Польши И. Матушевского в 1921 года Имеется информация о том, что могилы в п. Тухоль были братские [26]. Известно также, что в Тухоле ранее погибли тысячи русских пленных Первой мировой войны.
Существуют документальные данные Архива внешней политики Российской Федерации (АВГ РФ) о том, что в этот лагерь специально свозили заболевших военнопленных из рабочих отрядов со всей Польши. Поэтому современники (военнопленные, интернированные, беженцы и эмигранты в Польше) дали этому лагерю наименование: «лагерь смерти».
Имеющиеся сегодня документально установленные цифры пленённых и размещённых в лагерях, а также методика подсчёта умерших, дают нам следующие результаты. Примем среднюю цифру попавших в лагеря - 156-157 тыс. Из них, согласно методике польских историков, в «спокойный» период умерли 1099 (7 проц.). За минусом этого числа в период эпидемий умерли 43 803 человека (14 601 х ЗО проц. = 43 803). Таким образом, 54 793 человека - ориентировочное количество погибших в лагерях.
Поскольку в лагерях были не только пленные красноармейцы, но и другие категории, не попавшие в поле зрения поисково-исследовательской группы Росархива в 2002-2004 гг. (интернированные, беженцы, гражданские пленные, политические заключённые, политические пленные), то цифра в 60 тыс. умерших, приведённая в ноте Г.В. Чичерина от 9 сентября 1921 года, представляется реальной. Учитывая то, что ВЧК (ОГПУ) имела своих осведомителей в лагерях и польских учреждениях, точная информация о состоянии плена в Польше не была секретом для правительства РСФСР. В фондах ФСБ сохранились перехваченные документы, в том числе и из отдела пленных и интернированных военного министерства Польши. Информация в этот отдел (а также во 2-й Отдел польского генштаба) /62/ поступала из лагерей через осведомителей как из Российского политического (эвакуационного) комитета Б.В. Савинкова, так и Российского Красного Креста.
Наряду с отсутствием точных данных о числе красноармейцев, попавших в плен, нет и точных данных о погибших и умерших в плену. Так, народный комиссар иностранных дел Г.В. Чичерин называл цифру вбОтыс. человек, в ряде отечественных исследований эта цифра разнится от 40 до 83,5 тыс. [27]. 3. Карпус говорит о 16-18 тыс. [28], а начальник 2-го отдела польского генштаба отмечал в 1921 году, что только в одном Тухоли умерли около 22 тыс. пленных красноармейцев.
Неоднозначны и сведения о вернувшихся из польского плена по репатриации. Поданным польского генштаба, в Советскую Россию вернулись чуть более 65 тыс., а по данным Штаба РККА - около 75,6 тыс. человек [29].
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Мельтюхов М. Советско-польские войны. 2-е изд. М., 2004. С. 69.
2. Там же.
3. Михутина И.В. Польско-советская война 1919-1920 гг. М., 1994. С. 157, 158.
4. Нота полномочного представительства РСФСР польскому правительству от 12 августа 1921 г. См.: Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 4. Оп. 32. Пор. 52655. П. 216. Л. 42-48.
5. Оперативная сводка командования 5-й армии Войска Польского о расстреле 200 военнопленных красноармейцев 24 августа 1920 г. См.: J. Киmaniecki. Pokoj polsko-radziecki. Warczawa, 1985. S. 130.
6. Нота народного комиссара иностранных дел РСФСР Г.В. Чичерина поверенному в делах Польши в России Филипповичу от 9 сентября 1921 г. См.: Документы внешней политики СССР. М., 1966. Т. 4. С. 312-320.
7. Дайнес В.О. Точка над могилами в Польше и России // Российские вести. 21 февр. 2001; Матвеев Г.Ф. О численности пленных красноармейцев во время польско-советской войны 1919-1920 годов// Вопросы истории. 2001. №9. С. 124.
8. Karpus Z. Jericy I internowani rosyjscy I ukrainscy na terenie Polski w latach 1918-1924. Toruri, 1997. S. 50.
9. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 308. Оп. 9. Д. 2. Л. 1-129.
10. Dokumenty i materiaty do historii stosunkow polsko-radzieckich. Warsza-wa, 1961. S. 352.
Ил. из кн.: Karpus Z. Jericy I internowani rosyjscy I ukrainscy na terenie Polski w latach 1918- 1924. Toruri, 1997.
11. Данные Г.Ф. Матвеева. См.: Матвеев Г.Ф. Указ. соч. С. 124.
12. Телеграмма А.А. Иоффе в НКИД, Польбюро и Центроэвак о тяжёлом положении военнопленных в польских лагерях от 5 декабря 1920 г., Рига. См.: Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ) Ф. 63. Оп. 1.Д. 199. Л. 31,32.
13. Симонова Т.М. Русские в германском и австрийском плену в период Первой мировой войны // Журнал Московской патриархии. 2006. № 5. С. 81.
14. Нота А.А. Иоффе председателю польской мирной делегации от 9 января 1921 г. См.: АВП РФ. Ф. 63. ОпЛ.Д. 199. Л. 34, 35.
15. Письмо председателя Украинского комитета Федака начальнику второго отдела военного министерства Польши Б. Медзинскому от 21 марта 1921 года. См.: РГВА. Ф. 308. Оп. 10. Д. 268. Л. 42.
16. Нота А.А. Иоффе от 9 января 1921 года с просьбой принять меры по заявлению военнопленных красноармейцев в отношении бывшего коменданта лагеря Стржалково. См.: АВП РФ. Ф. 4. Оп. 32. Пор. 21. П. 2. Л. 57 - 60.
17. Нота председателя российско-украинской делегации (РУД) председателю польской делегации Смешанной комиссии г. Корсаку от 8 июня 1921 года. См.: АВП РФ. Ф. 384. On. 1. пор. 6. П. 2. Л. 167,167 об.
18. Заявление пленных красноармейцев бывшего лагеря Стржалково, 125 рабочего отряда Варшавы в делегацию РСФСР по делам о реэвакуации пленных и интернированных в Польше. См.: АВП РФ. Ф. 384. On. 1. Пор.6. П. 2. Л. 59, 59 об.
19. Симонова Т.М. «Войска брошены на произвол судьбы». Бредовский поход в Польшу // Источник. 2000. № 2. С. 9-31.
20. Доклад М. Ярославцева в правление Попечительного комитета об эмигрантах в Польше от 25 сентября 1921 года. См.: Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 5814. Оп. 1.Д. 4. Л. 52, 52 об.
21. Справка о положение в лагере интернированных Стржалково на 21 января 1922 года. См.: ГА РФ. Архив А.А. Дикгоф-Деренталя. Ф. 5872. Oп. 1. Д. 74. Л. 1.
22. Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. М., 2004. С. 14.
23. Там же.
24. Karpus Z. Jency i internowani... S. 57.
25. Симонова Т.М. «Поле белых крестов». Русские военнопленные в польском плену // Родина. 2001. № 4. С. 53.
26. Там же.
27. Советская Россия и Польша 1918-1920 гг. М., 2006. С. 175; Дайнес В.О. Указ. соч.
28. Красноармейцы в польском плену в 1919-1922 гг. С. 26.
29. Там же. С. 26; Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооружённых сил. Историко-статистическое исследование. М., 2005. С. 152-156.
Т.М. СИМОНОВА
Военно-исторический журнал. №2-2008. С. 60-63.