Краткая история Воронежской Боевой Рабочей Дружины
Зайдя в отдел краеведения Никитинки, ознакомился с двумя книгами по истории Воронежской Боевой Рабочей Дружины. Одна - позднесоветская, с 80%-й долей беллетристики и очень ненадежная. Зато другая, о... Опубликованный сборник двух архивных документов - воспоминания начальника дружины М.А.Чернышева и... следственное дело о ее преступлениях.
Но обо всем по порядку
Первая рабочая дружина была организована в Воронеже вскоре после Февральской революции и возглавлял ее меньшевик Иван Семенович Сазонов и его помощник правый эсер Василий Коземихин. Действовала она фактически при городской милиции. Организация ее произошла во многом стараниями начальника милиции - помощником присяжного поверенного И.В.Шаурова. Состояла дружина из рабочих завода Столля и Ко, трубного завода, железнодорожных мастерских и так далее, причем принимались в нее в основном только сторонники эсеров и меньшевиков. Вначале она была небольшой, но потом разрослась до 80-100 человек, а позднее и 200. Содержание начальники дружины получали от городской управы, а рядовые дружинники получали в качестве платы только установленную им на предприятиях зарплату, получаемую за время боевых дежурств. Обсуждался вопрос о введении в дружине белых нарукавных повязок, но единственный раз, когда их надели, по-видимому, были похороны начальника дружины.
Наряду с этим рабочие, возглавляемые большевиками и левыми эсерами, начали обсуждать вопрос о создании новой, отдельной от милиции и местного Совета дружины. Для этого было решено переизбрать ее начальников. Однако в мае 1917 г. Сазонов был убит во время аресты группы уголовников в Летнем саду. Уголовники, возглавляемые известным бандитом Контритом, часто бесчинствовали в городе, а незадолго до этого совершили налет на комиссариат милиции Московского района и посадили в тюрьму помощника начальника уголовной милиции Рынкевича. В день смерти Сазонова в Летнем саду проводилась лотерея, на которой присутствовал с дружками и Контрит. Узнав об этом, Сазонов с Коземихиным и членом исполкома Пажетниковым взяли нескольких милиционеров и дружинников и отправились на задержание. Однако арестованный Контрит разыграл из себя невинную жертву ареста, начал будировать толпу, и когда Сазонов выстрелил в воздух, обороняясь от обывателей, произошла свалка, в которой он и был убит. Контрит был схвачен через 4-5 дней и с двумя арестованными был доставлен в губтюрьму. Через несколько дней были отпущены "за недостатком улик".
В итоге в городе постепенно начали создаваться независимые боевые дружины. 6 сентября 1917 г. принято решение о создании дружины на заводе "Рихард Поле". Одновременно появилась дружина в Отроженских железнодорожных мастерских. В конце месяца дружина была организована в паровозоремонтных мастерских - около 30 рабочих. Общим начальником дружины был выбран молодой токарь паровозоремонтных мастерских Михаил Чернышев, левый эсер (об последнем советское издание скромно умалчивает). Впрочем, во время учебной стрельбы он случайно выстрелил себе в ногу и был отправлен на лечение. Основной состав дружины - 100-130 чел.- получил базу в винном складе на Кольцовской улице. Через некоторое время вопрос о расширении дружины был поставлен перед исполкомом Юго-Восточной железной дороги. В итоге дружинники получили 3 двухосных вагона, в которых разместились штаб дружины и ее имущество. Вскоре штаб был перенесен в сами железнодорожные мастерские.
Эсеро-меньшевистский исполком откровенно не доверял дружине и пытался несколько раз добиться ее разоружения или хотя бы перехода под свой контроль. Так, военными инструкторами в дружину он назначил двух офицеров, которым сами дружинники откровенно не доверяли. Незадолго до Октябрьской революции дружиной был поставлен вопрос о получении нового оружия, чем исполком пытался противостоять, но в конце концов подчинился.
К тому времени у революции была опора и в гарнизоне. В конце августа в город прибыло несколько пулеметных рот на пополнение 54-го пехотного полка, организованных в 5-й пулеметный полк 8-й бригады. Предполагалось, что это усилит местную власть Временного правительства и Совета. Однако оказалось, что в ротах есть своя большевистская ячейка под руководством солдата Шалаева, в связи с чем незадолго до октябрьских событий командование попыталось отослать пулеметные роты на фронт. Однако это не удалось, и пулеметчики приняли активное участие в местных событиях.
Известие об Октябрьской революции было получено в Воронеже вечером 25 октября. Был организован временный Военно-революционный комитет в составе большевиков Н.Н.Кардашова, В.Н.Губанова, А.С.Моисеева, И.А.Чуева, Н.Н.Рабичева и других. Одновременно был создан ревком и в 5-м пулеметном полку. В свою очередь местные антибольшевистские силы категорически осудили большевистский переворот. От имени крестьянской секции Воронежского Совета в Петроград был послан протест. Командование гарнизона начало обсуждать вопрос о переводе в город верных частей - отрядов 4-го кавалерийского запасного полка, казаков.
Вечером 27 октября у бывшего Дома губернатора, переименованного после революции в Доб народных организаций, стали подходить члены Совета, большевики и рабочие. Развернулись бурные дебаты о признании революции. В конце концов с перевесом в 5 голосов прошла резолюция об осуждении петроградского переворота и создании Комитета общественной безопасности. В ответ большевики ответили, что оставляют за собой "свободу действий" и покинули заседание. На заседании губкома большевиков было принято решение о формальном объединении всех дружин в единую Рабочую Боевую Дружину и подготовке солдат-пулеметчиков. В свою очередь командование гарнизона вместе с КОБом обсуждал вопрос о разоружении солдат и дружинников. Для этого предполагалось задействовать эскадрон драгун из Давыдовки, отряд казаков из Лисок и местных офицеров. В городе было введено осадное положение. 28-го октября на военном сборе в кинотеатре "Ампир" (ныне - "Спартак"), охраняемом драгунами, было принято решение о создании Союза офицерских делегатов во главе с начальников 8-й бригады полковником Языковым.
В том же кинотеатре на следующий день губкомом был созван митинг рабочих, который высказался за "вооружение наиболее революционных демократических сил для совместной борьбы с революционным войском". Руководство старой дружины было окончательно переизбрано. Председателем комитета дружины стал вылечившийся Чернышев, его помощником - рабочий Михаил Иене, литейщик завода Столя и Ко.
Тем временем противники революции перешли к действиям. 29 октября ими был занят пороховой погреб, то есть, захвачен арсенал, а также разоружен отряд ополченцев. Была подтянута артиллерия для разоружения полка. Узнав об этом, в ночь с 29 на 30 большевики созвали заседание Воронежского губкома, Военно-революционного комитета и ревкома 5-го полка, на которое созвали и представители дружины. На собрании было решено оказать сопротивление и разоружить противников. Артиллерия была быстро отбита солдатами, которые начали окружать кинотеатр "Ампир". Вскоре к ним подошли рабочие дружинники, вооруженные в том числе оружием из захваченного кадетского корпуса. В ходе короткого боя солдат и дружинников с офицерами те сдались и выдали оружие. Эскадрон драгун сдался без сопротивления. Вскоре были арестованы старые члены исполкома. Так, собственно, и свершилась Октябрьская революция в Воронеже.
В дальнейшем рабочая дружина продолжила свою работу. В начале января 1918 г. в ней состояло 600 человек. Основные ее акции - это обыск гостиницы "Бристоль", где было найдено оружие и вино, выезд из города для установления советской власти в уездах, поддержание порядка в городе, охрана складов и дорог, обыски, реквизиции, облавы и тому подобное. В начале февраля 150 дружинниками с 3 пулеметами был разоружен отряд анархистов на ст. Графская, который отступал с фронта. Разоружены были и казачьи эшелоны уральцев и донцев, отступавшие через Воронеж. Был заменен караул национального банка, правление которого заявляло о своем подчинении только городской Думе.
Комитет дружины состоял из Чернышева, И.Т.Соболева, А.Непомнящего, Калинина и Василия Герасимова. Помощниками Чернышева были Дмитрий Инжуатов и М.И.Иенне. Позднее помощником Чернышева вместо Инжуатова стал Т.Б.Соболев. На его место введен Н.В.Кряжин. Таковы данные Яковлева, сам Чернышев упоминает в качестве своего помощника Н.Суланова, левого эсера, токаря, позже выгнанного за связь с уголовщиной. Военным руководителем дружины во время октябрьских событий он называет столяра отроженских мастерских левого эсера Валихова.
В начале 1918 г. дружина несколько раз выделяла по 100-200 человек на фронт против Каледина, в Южную армию. Это сыграло в дальнейшем злую шутку с городом. Так как благодаря этой помощи бойцы Южной армии хорошо знали начальника дружины Чернышева, весной в город прибыли анархически настроенные части Южной армии: 1200 кавалеристов, пехотинцев и 200 человек бронеотряда с 5 автоброневиками - якобы для отдыха и переформирования. Чернышев утверждает, что вскоре фронтовики начали жаловаться, что исполком им не доверяет, прижимает и надо бы его распустить, причем активно предлагали сотрудничество. Чернышев даже сообщал об этом Чуеву, Хинценбергу и остальным, но те не придавали значение.
Длинный пересказ событий "анархо-мятежа" в Воронеже Чернышев сводится к следующему. Пехота анархистов поместилась в Марьинской гимназии, кавалерия в семинарии, а броневики - на Курском вокзале. Однажды анархисты взяли с собой Чернышева и начали показывать ему свои броневики, очень настойчиво предлагая присоединиться. Однако Чернышев, сделав вид, что прислушался, сел на свою лошади и быстро ускакал о них в город. К нему навстречу поспешила его Дружина, которая учуяла недоброе в исчезновении командира.
В Военном отделе Чернышев застал нескольких большевиков города, но тут как раз пришли анархисты, потребовавшие распутить исполком и выбрать в качестве руководства Федерацию анархистов, коммунистов и левых эсеров. В ходе завязавшегося торга левые эсеры получили 2 места, а большевики - 3. Тут как раз вернулись Чуев, Кардашов, Павлуновский, которые уезжали из города. Встретив в городе фактический бунт, они были очень недовольны и сильно выговаривали Чернышеву за то, что его дружина бездействует, а тот отвечал: "Я же предупреждал". Дважды Чуев и Ко уходили и дважды возвращались, требуя покончить с восстанием своими силами. Наконец в третий раз Чернышеву согласились помочь всеми наличными средствами. Силы большевиков были очень немногочисленны: 300 дружинников, а также остатки полуразбежавшейся милиции, отряд банковской дружины, в основном из учащихся, а также два орудия прибывшей на переформирование батареи Давыдовского. У банковского отряда был еще броневик. Плюс советский и партийный актив, а также железнодорожная дружина Воронеж-1 - итого не более 500 человек.
Тем не менее решено было выступать самим, не теряя инициативы. План пробовал разработать Чуев, но потом Чернышев решил, что проще сразу ударить партизанскими силами, раз перевес противника очевиден. Тем временем среди анархистов распространились слухи о том, что чуть ли не все рабочие города вооружены и скоро раздавят их. Бронеотряд бросился по железной дороге к Чижовке, но большевики успели разобрать рельсы и взять его в плен. Начались хаотичные перестрелки по городу, после чего к Чернышеву пришел "договариваться" с четырьмя матросами Пантюхов - левый эсер из отряда Сиверса. Их впустили, но тут же наставили револьверы и потребовали сдаться. В ответ один бросил гранату, которая только случайно не взорвалась. Всех, кроме Пантюхова, тут же расстреляли. С кровопролитием, стреляя из двух единственных пушек, мятеж сумели подавить. Чернышев утверждает даже, что комитет левых эсеров был на него недоволен из-за этого, и после левоэсеровского мятежа в Москве он и его дружинники-левые эсеры перестали себя считать принадлежащими к ПЛСР.
После этого Дружина продолжала осуществлять прежние функции. В конце мая в связи с продвижением немцев к городу, она выделила "особый резерв", который должен был развернуться в партизанский отряд на территории противника. Однако немцы до Воронежа не дошли и проект остался нереализованным. Однако "особый резерв" распущен не был.
И вот тут мы походим к самому интересному - к следственному отчету, составленному в 1919 г. неким членом Губернской следственной комиссии судебного округа 2-го района А.В.Морозовым - заведующему отделом юстиции по делу о убийствах и бесчинствах Рабочей Боевой Дружины. Если верить этому документу, то открывается картина прям-таки вопиющих зверств, насилий и убийств этих дружинников. Причем обрисованное в документе положение дел ужасающе настолько, что любой деникинский работник ОСВАГа локти бы себе откусил от зависти.
По словам Морозова, переменный состав дружины, который находился посменно на дежурствах, составлял 140 человек, но в отряде была создана т.н. "особая рота", именуемая среди самих дружинников "особым резервом" из 15 человек, подобранных лично комитетом Дружины и подчинявшаяся только ему и начальнику Чернышеву. Члены "особого резерва" дежурств не несли и "пользовались всяческими привилегиями". "Обыкновенно на обязанностях особого резерва лежали обыски краденых вещей, оружия, разных продуктов, облавы, поимки, расстрелы". По утверждению Морозова, в штабе дружины процветали пытки: арестованных били чем ни попадя: нагайками, рукоятками револьверов, резиновыми палками, кулаками и так далее. Особой жестокостью якобы отличался рабочий Светлицкий, который часто пил и в конце концов после расформирования дружины застрелился - якобы из-за возбуждения вопроса о преступлениях дружины.
Расстреливались арестованные, как правило, в летнем саду губернского дома, а трупы выбрасывались сразу на Мало-Дворянскую улицу. В Дружине процветали грабежи, маскируемые под реквизиции. Регулярно комитетом дружины устраивались облавы на магазины или склады, в которых отнимались сукна, форма, продовольствие, имущество и так далее. Сведения о реквизированном Совету подавались крайне нерегулярно и неохотно, а временами кое-что вообще отдавать отказывались под предлогом того, что реквизированное ушло "на нужды дружины". В июле 1918 г. дружинники несколько раз совершали налет на общественные собрания, где шли карточные игры, и отнимали деньги себе, из-за чего дружина часто конфликтовала с городской милицией. Всем реквизированным заведовал член комитета Н.В.Кряжев, у которого потом нашли большой склад муки, одежды, драгоценностей и тому подобного. Многие нарядились в реквизированное и награбленное и ходили так по улицам. Между тем рядовые дружинники ничего, кроме жалования, не получали.
Неоднократно под видом реквизиций и борьбы с самогоноварением устраивался грабеж спиртного. 8 мая 1918 г. во время поиска спирта у местного лавочника возмущенный этим дружинник Поволяев, которому дружинник говорил о якобы вымогательстве взятки у него милиционерами, обезоружил милиционера Кузнецова и застрелил из его же винтовки. Кроме того, еще в начале ноября 1917 г. по накладным большевика Моисеева дружина регулярно получала спирт из казенного склада, якобы для медицинских целей. Но на самом деле дружинники получали по четверти спиртного на обед и ужин. Морозов не объясняет, как можно было не спиться за такое время, но видимо, дело в том, что вскоре, из-за боязни погромов, спиртное винного склада было решено выпустить в реку, против чего дружина, кстати, решительно протестовала. Уже во время ликвидации винного склада дружинники расхищали спирт.
Очень частыми были конфликты дружины с местными органами правопорядка. Так, Юридический отдел Совета неоднократно заводил дела по преступлениям дружинников, но ничего не мог сделать - как из-за боязни пострадавших репрессий, так и из-за угроз Дружины. Дружина "буквально терроризировала" Юридический отдел и следственную комиссию (в которой, кстати, служил автор доклада). Так, 19 апреля был арестован дружинник Попов, который проходил затем в качестве свидетеля в губревтрибунале и упомянул несколько преступлений дружинников. За это Дружина, вспомнив ему участие в расхищении винного склада, потребовала от Юротдела ареста Попова. 2 мая Попов был заключен на предварительное заключение в губтюрьму. Однако 23 мая в здание Народного окружного суда явилась группа матросов с бомбами, которая потребовала освободить его как бывшего матроса. Отдел был вынужден подчиниться, чем вызвал крайнее неудовольствие дружины и Чернышева. Несколько дней председатель суда даже не ночевал дома.
Особенно жестокая конфронтация была у дружины с милицией, которая постоянно с ней конфликтовала, и, кстати, состояла частично из работников "старой", дооктябрьской милиции. Как и везде. От откровенных боев спасало только то, что Чернышев сильно дружил с начальником милиции Рынкевичем - тем самым, которого уголовники посадили в тюрьму еще в мае 1917 г. Этого Рынкевич им так и не забыл. Как утверждает Морозов, Рынкевич неоднократно устраивал у себя попойки с Чернышевым и Иенне, на которых якобы решались вопросы об истреблении преступников. Будто бы имелся даже специальный список уголовников, в котором Чернышев отмечал убитых бандитов знаками. Именно так был пойман и убит бандит Контрит, из которого избиениями добились признания, что это он ударил кинжалом Сазонова.
Борьба с уголовниками дружиной вообще была очень жестокой. В январе 1918 г. она выполняла функции некоего Военно-Административного отдела, в задачи которого входили "политический контроль и борьба с преступниками и контрреволюцией" (сам Чернышев в воспоминаниях, впрочем, утверждает, что дружина подчинялась губсовету и только ему). Одно время в Воронеже нашумело убийство семьи пекаря Сердобольского. Уголовная милиция арестовала подозреваемого в убийстве известного уголовника Ваську "Ростовского", которого препроводила в Юридический отдел. Оттуда он был переведен в Военно-Административный отдел, где над ним был устроен "военно-полевой суд". Допросов над ним не проводилось и расстрел свершился на основании материалов, собранных уголовной милицией. Нечто подобное, кстати, пишет и Силин, но у него там все романтичнее и благороднее.
Вообще сразу говорю, что из скрупулезно составленного автором списка убитых дружинниками абсолютное большинство - воры и уголовники. Или как минимум подозревавшиеся. Состав каждого преступления описан автором одинаково. Такого-то числа найден на улице труп такого-то уголовника с такими-то огнестрельными и/или резаными ранами. В некоторых случаях при них находились деньги, драгоценности и вещи, сдаваемые в Юридический отдел, откуда они частью или полностью потом исчезали. Так были убиты несколько известных рецидивистов, воры и мошенники, а также грабители и вымогатели. Как сетует Морозов, допросы с них практически не снимались, приговоры не составлялись, всемерно обоснованное расследование их деяний не проводилось. Трупы часто находились на улице, а убийства обосновывались "попыткой к бегству". Трупы часто обирались, а отнятое исчезало бесследно. Юридический отдел в большинстве не смог установить личностей убийц и хоронил убитых без вскрытия. Один раз, как утверждает Морозов на основе "графологической экспертизы", Чернышев лично подделал подпись арестованного бандита.
Кроме того, некоторые убитые пострадали из-за излишней подозрительности дружинников. В феврале 1918 г. у Митрофаньевского монастыря состоялся крестный ход с участием студенчества, купечества, духовенства, офицеров и прочих антисоветских элементов. Опасаясь выступления, большевики выслали туда отряд. В завязавшихся беспорядках крестный ход был разогнан пулеметным обстрелом (вроде как поверх голов). Позднее дружинники убили приказчика К.Ф.Афонина "по распоряжению Чернышева" за агитацию во время этого крестного хода. Был убит задержанный Г.А.Баранов за то, что у монастыря схватил дружинника за уздцы лошади и пытался стащить с криками к толпе. Через несколько дней, 28 января по ст. стилю, в подвале Дома народных организаций дружинники избили нескольких учеников Воронежского средне-технического училища, взяв их, когда те катались на салазках с Жандармской горы, так как в выступлении у монастыря активно участвовали и студенты.
Несколько фигурантов в деле пали жертвами простого буйства дружинников. Так, в Графском несколько из них зашли на свадьбу в дом жителя Гриднева, вынудили его отдать им еду и самогон, после чего напились, угрожали хозяину оружием и хотели убить его собаку, а под конец начали стрельбу в селе, из-за чего местные крестьяне их избили и сдали в волостное правление. Вскоре из города прибыла куча дружинников, которые освободили товарищей из-под стражи, а Гриднева привезли к себе и избили до полусмерти, так что он несколько месяцев даже дышал с трудом. Сказанному, видимо, можно верить, так как следователель расспросил его лично.
Несколько человек были убиты дружинниками просто из, как выразился Морозов, "политической мести". Так, был убит железнодорожник Блинков, которого подозревали в связях с охранкой, студент С.В.Манюков за то что он был сыном жандарма и т.д. Особенно подробно Морозов рассказывает об убийстве бывшего кузнеца, рабочего-мастера Ярового. Яровой был, по его словам, без пяти минут святой. Хороший администратор, годный инженер, специалист по штамповке, на хорошем счету у начальства, требовательный к работникам и хозяйствам, не брал взяток, покрыл долг предприятия, и т.д. Однако тупые рабочие его все равно не любили, так как из-за организации им кладовой для заказов их заработок снизился с 90 рублей до 60. В конце 1917 г. в результате долго разбирательства с правлением ЮВЖД он был уволен. Яровой не смирился с увольнением и начала качать права, требовать апелляции, хотел остаться на предприятии, не признавал за собой никакой вины и так далее. Несколько раз на квартиру Ярового приходили вооруженные люди, которые пытались выманить его оттуда неким мандатом, но им не открывали. В другой раз плохо загримированные дружинники (!) пытались арестовать Ярового на дому, но были арестованы другим отрядом под руководством Иенне, причем у присутствующих членов семьи Ярового появилось мнение, что это "спектакль". Яровой даже сам ходил в штаб дружины и его там обещали убить, так что в конце концов его тело было найдено на улице с очень коряво написанной запиской. котором по отдельности были понятны даже не все слова, а составленное вообще содержало не пойми что. Что-то типа "ты свое получил, хуш нас четверых погибло..." и дальше совсем непонятное. Морозов утверждал, что это сделано чуть ли не по приказу Чернышева, который пришел лично на погребение Ярового в церковь, "посмотрел на тело, улыбнулся и ушел". Шут его знает, сколько в этом правды, но Чернышев в воспоминаниях упоминает один раз Ярового. По его словам, когда пришла весть о Февральской революции, Яровой не смутился, а потребовал, чтобы рабочие прекратили митинги и продолжили работу. Чувствуется, что Чернышев его не любил...
Другой любопытной личностью, убитой дружинниками, был член исполкома Союза георгиевских кавалеров Одесского военного округа по имени (только не смейтесь) Израиль Моисеевич Дубовис, который был арестован по подозрению в шпионаже благодаря доносу медсестры. С собой он вез деньги Союза георгиевских кавалеров, тысяч десять рублей, и два мешка писем. В ответ на обвинения он заявил, что шпионажем не занимается, с германскими офицерами оккупированной зоны вежливо общался из маскировки, приехал сюда по делам Союза, а мешки - это всего лишь платная помощь в перевозе корреспонденции (сразу вспоминается анекдот про Рабиновича, который продавал листовки немцам). Но следователь Вишневский, вскрыв несколько писем, нашел их контрреволюционное содержание, а один из арестованных с Дубовисом подтвердил его шпионаж. Дубовис был заключен под стражу, откуда дважды написал... местному раввину, поскольку больше у него знакомых не было. В письмах он писал, что его честность может засвидетельствовать весь Союз георгиевских кавалеров Одесского военного округа, ребе такой-то, ребе сякой-то, углепромышленник трякой-то, банкир четверякой-то, промышленник пятакой-то и так далее. Помощи он просил слезно, ведь "евреи должны помогать друг другу". В конце концов его снова пригласили разбирать письма, но он вроде как пытался бежать через окно, за что и был расстрелян.
Еще несколько человек было убито шальными пулями в перестрелках дружинников с мешочниками, анархистами и т.п. Они тоже включены следователем в дело. Один раз убит и дружинник - 7 марта, во время стычки с красноармейцами, продающими казенные вещи, и настроенной против красногвардейцев толпой. Причем убит в спину. Из револьвера. Хотя у дружины были только винтовки. Якобы за то, что намеревался рассказать о преступлениях дружины. Якобы даже по приказу Чернышева.
Всего в списке Морозоа 32 дела с 37 убитыми - если я не ошибся, конечно.
Обо всех этих бесчинствах, разумеется, сообщалось Воронежскому Совету, но он, не имя серьезной силы, в основном закрывал на это глаза, а может, как заключает Морозов, и доволен был борьбой с преступностью в городе. Но всему приходит конец. Вскоре после левоэсеровского мятежа Дружине было предложено отправиться отдельной частью на фронт, от чего она категорически отказалась. Тогда 24 июля 1918 г. в дружину пришел воронежский военком И.А.Чуев и зачел телеграмму от Московского комиссариата о разоружении Дружины. Одновременно он предложил в связи с мятежом левых эсеров в Москве заменить и левого эсера Чернышева. Дружина в ответ начала высказываться в том духе, что, мол, когда революции грозила опасность, мы были нужны, и теперь, выходит, не нужны, и так далее. "Особая рота" свое положение решила защищать до последнего. Коммунисты, которые были в дружине, устроили собрание под председательством Власенко (Власовым) и приняли решение о выходе из дружины. Но так как приближался день выдачи жалования, с этим решили обождать. На следующий день на перевыборах комитета начальником дружины стал И.Т.Соболев, а Власенко встал вместо Непомнящего, за то что тот ударил "дружинника пулеметчика фельдшера". Самим дружинникам никакого отчета дано не было. На следующий день началось 3-е заседание, на котором Чуев объявил, что дружина расформировывается, а ее имущества переходит к военному комиссариату. В ответ Соболев высказался в том духе, что сам встанет у пулемета, а дружину не сдаст, поэтому Чуев покинул заседание. На следующий день на чердак Дома народных организаций комитетом были перенесены два пулемета (Максима и Кольта), 12 ящиков пулеметных лент, 6 ящиков патронов и 12 бомб. Об этом было тут же сообщено Кардашеву, Чуеву и начальнику ЧК Хинценбергу, причем Чуев получил известие, что несколькими комитетчиками обсуждается покушение на его жизнь. Хинценберг дал поручение верному дружиннику следить за перемещениями оружия. Видимо, комитет сам не был в себе уверен, потому что уже на следующий день все оружие вернулось в пулеметную комнату. Узнав об этом, руководство города тут же окружило здание военными частями и потребовало у дружины разоружения. Первая смена, которая охраняла штаб дружины, сдалась без сопротивления. При разоружении дружинникам оставили револьверы, так как дружину многие в городе-де не любили, а также было выдано по фунту сахара, фунту хлеба и банке консервов с двумя-тремя галетами на человека, а остальное имущество члены комитета "расхищали". Военный комиссариат получил матчасть Дружины - 18 пулеметов, 500 винтовок, грузовик, мотоцикл, 10 лошадей и пролетку.
Наиболее квалифицированная часть дружины вернулась на заводы, часть была организована в продотряд, тут же отправленный на фронт, часть - в кавалерию. Несколько человек были переведены в ЧК. Сам Чернышев вернулся на завод работать токарем, но проработал он там недолго. Уже через месяц его ввели в состав главного железнодорожного ревтрибунала. Там он разоблачил какую-то шпионскую организацию на дороге и в октябре был переведен товарищем председателя ж/д ЧК. Где-то тогда же вступил в партию. В 1919 г. будучи начальников Чрезвычайной охраны участка Рамонь-Анна находился в Графском, участвовал в боях на подступах к Воронежу, воевал вместе с конным корпусом Буденного, освобождал город от шкуровцев, продолжая работать в ЧК до 1922 г. Обо всем этом он более-менее подробнее рассказывает в воспоминаниях. Впоследствии он окончил Академию железнодорожного транспорта, многие годы был директором ряда паровозоремонтных заводов. Умер в 1963 году. Его именем названы улицы в Воронеже и Рамони.
Что до автора отчета Морозова, его судьба сложилась печально. Через несколько дней после подачи его по инстанции он, по словам составителя Н.И.Третьякова, "погиб при невыясненных обстоятельствах". Ссылаясь на некие данные краеведа А.А.Комлева (которые он, впрочем, не называет), перстень следователя якобы потом обнаружился на одном из бывших дружинников Чернышева. Дело, в общем, темное.
Неисключено, конечно, что член следственной комиссии, с которой так сильно конфликтовали дружинники, мог что-то и приукрасить ради следственного дела, но большая часть изложенного, видима, справедлива. Хотя бы потому, что нечто подобное было везде. И бесчинства красногвардейцев, и выделение из них каких-то "особых" частей, и реквизиции, и убийства милиционеров, и противостоянии при разоружении, и так далее. В Ижевске, например, большевики вступили в конфликт с местной Красной гвардией, состоящей в основном из левых эсеров, которые тоже выделили из нее "летучий отряд", убивавший воров и требовавшей денег с местных рабочих. Коммунисты в итоге вышли из состава отряда и позвали подкрепления. Закончилось все боями в городе со штабом красногвардейцев-левоэсеров. Зеркальные случаи были и в других городах. У меня, кстати, подозрение, что и Дружина-то в основном состояла из левых эсеров. Во всяком случае, Морозов пишет, что коммунистов там было "незначительное количество".
Так что вы, желающие "революции немедленно" и вооружения рабочего народа - знайте, чем это грозит и не говорите потом, что не ждали!
А вы, кто сейчас бросится перепощивать эти зверства со своими ехидными контрреволлюционными выпадами, вы! - знайте. Ты ничтожество, богомолушка!
Литература:
А.Силин. Боевая рабочая... Воронеж, Центрально-Черноземное книгоиздательство, 1976.
Два архивных документа. / Сост. Н.И.Третьяков. М., Спутник+, 2006.
Еще пара фактиков.
Любопытны сведения Чернышева о местных железнодорожных рабочих. Мне известно, что какая-то часть их при занятии города белыми вошла в местные "добровольческие дружины", только какая, непонятно. Советские издания пишут о 200 человек. Чернышев сообщает, что "после уже занятия Воронежа оказалось, что в Воронеже и Отроженских мастерских рабочие почти 50% ушли с белыми" (с.78). Это он объясняет в основном паникой и обещанием белых, кто красные "всэх зарэжут". Я, говорит, на бронелетучке ездил до самого Ростова и видел этих бедных рабочих, которые с детьми полубосые домой добирались. Как он еще сообщает, больше всего в городе получали даже не железнодорожники, а рабочие снарядной мастерской, которая закрылась после сепаратного мира с Германией. Квалифицированные рабочие, не любившие ни крестьян, ни интеллигенции, там получали рублей на 100 больше, чем в паровозоремонтных мастерских. Но "антагонизма", пишет, к ним я не встречал. Ну-ну.
И еще момент по униформистике Дружины.
"Кроме того, у Соболева было много разной одежды - форменного военного образца и штатской. Иногда он одевался в кожаную тужурку, а иногда в матросскую форму.
Однажды Дружиной было реквизировано много красного сукна, из которого главари Дружины наделали себе гусарские костюмы с желтыми жгутами"
+5!
P. S. Вот эта брошюра, я ее сделал: http://voencomuezd.livejournal.com/1056424.html
Но обо всем по порядку
Первая рабочая дружина была организована в Воронеже вскоре после Февральской революции и возглавлял ее меньшевик Иван Семенович Сазонов и его помощник правый эсер Василий Коземихин. Действовала она фактически при городской милиции. Организация ее произошла во многом стараниями начальника милиции - помощником присяжного поверенного И.В.Шаурова. Состояла дружина из рабочих завода Столля и Ко, трубного завода, железнодорожных мастерских и так далее, причем принимались в нее в основном только сторонники эсеров и меньшевиков. Вначале она была небольшой, но потом разрослась до 80-100 человек, а позднее и 200. Содержание начальники дружины получали от городской управы, а рядовые дружинники получали в качестве платы только установленную им на предприятиях зарплату, получаемую за время боевых дежурств. Обсуждался вопрос о введении в дружине белых нарукавных повязок, но единственный раз, когда их надели, по-видимому, были похороны начальника дружины.
Наряду с этим рабочие, возглавляемые большевиками и левыми эсерами, начали обсуждать вопрос о создании новой, отдельной от милиции и местного Совета дружины. Для этого было решено переизбрать ее начальников. Однако в мае 1917 г. Сазонов был убит во время аресты группы уголовников в Летнем саду. Уголовники, возглавляемые известным бандитом Контритом, часто бесчинствовали в городе, а незадолго до этого совершили налет на комиссариат милиции Московского района и посадили в тюрьму помощника начальника уголовной милиции Рынкевича. В день смерти Сазонова в Летнем саду проводилась лотерея, на которой присутствовал с дружками и Контрит. Узнав об этом, Сазонов с Коземихиным и членом исполкома Пажетниковым взяли нескольких милиционеров и дружинников и отправились на задержание. Однако арестованный Контрит разыграл из себя невинную жертву ареста, начал будировать толпу, и когда Сазонов выстрелил в воздух, обороняясь от обывателей, произошла свалка, в которой он и был убит. Контрит был схвачен через 4-5 дней и с двумя арестованными был доставлен в губтюрьму. Через несколько дней были отпущены "за недостатком улик".
В итоге в городе постепенно начали создаваться независимые боевые дружины. 6 сентября 1917 г. принято решение о создании дружины на заводе "Рихард Поле". Одновременно появилась дружина в Отроженских железнодорожных мастерских. В конце месяца дружина была организована в паровозоремонтных мастерских - около 30 рабочих. Общим начальником дружины был выбран молодой токарь паровозоремонтных мастерских Михаил Чернышев, левый эсер (об последнем советское издание скромно умалчивает). Впрочем, во время учебной стрельбы он случайно выстрелил себе в ногу и был отправлен на лечение. Основной состав дружины - 100-130 чел.- получил базу в винном складе на Кольцовской улице. Через некоторое время вопрос о расширении дружины был поставлен перед исполкомом Юго-Восточной железной дороги. В итоге дружинники получили 3 двухосных вагона, в которых разместились штаб дружины и ее имущество. Вскоре штаб был перенесен в сами железнодорожные мастерские.
Эсеро-меньшевистский исполком откровенно не доверял дружине и пытался несколько раз добиться ее разоружения или хотя бы перехода под свой контроль. Так, военными инструкторами в дружину он назначил двух офицеров, которым сами дружинники откровенно не доверяли. Незадолго до Октябрьской революции дружиной был поставлен вопрос о получении нового оружия, чем исполком пытался противостоять, но в конце концов подчинился.
К тому времени у революции была опора и в гарнизоне. В конце августа в город прибыло несколько пулеметных рот на пополнение 54-го пехотного полка, организованных в 5-й пулеметный полк 8-й бригады. Предполагалось, что это усилит местную власть Временного правительства и Совета. Однако оказалось, что в ротах есть своя большевистская ячейка под руководством солдата Шалаева, в связи с чем незадолго до октябрьских событий командование попыталось отослать пулеметные роты на фронт. Однако это не удалось, и пулеметчики приняли активное участие в местных событиях.
Известие об Октябрьской революции было получено в Воронеже вечером 25 октября. Был организован временный Военно-революционный комитет в составе большевиков Н.Н.Кардашова, В.Н.Губанова, А.С.Моисеева, И.А.Чуева, Н.Н.Рабичева и других. Одновременно был создан ревком и в 5-м пулеметном полку. В свою очередь местные антибольшевистские силы категорически осудили большевистский переворот. От имени крестьянской секции Воронежского Совета в Петроград был послан протест. Командование гарнизона начало обсуждать вопрос о переводе в город верных частей - отрядов 4-го кавалерийского запасного полка, казаков.
Вечером 27 октября у бывшего Дома губернатора, переименованного после революции в Доб народных организаций, стали подходить члены Совета, большевики и рабочие. Развернулись бурные дебаты о признании революции. В конце концов с перевесом в 5 голосов прошла резолюция об осуждении петроградского переворота и создании Комитета общественной безопасности. В ответ большевики ответили, что оставляют за собой "свободу действий" и покинули заседание. На заседании губкома большевиков было принято решение о формальном объединении всех дружин в единую Рабочую Боевую Дружину и подготовке солдат-пулеметчиков. В свою очередь командование гарнизона вместе с КОБом обсуждал вопрос о разоружении солдат и дружинников. Для этого предполагалось задействовать эскадрон драгун из Давыдовки, отряд казаков из Лисок и местных офицеров. В городе было введено осадное положение. 28-го октября на военном сборе в кинотеатре "Ампир" (ныне - "Спартак"), охраняемом драгунами, было принято решение о создании Союза офицерских делегатов во главе с начальников 8-й бригады полковником Языковым.
В том же кинотеатре на следующий день губкомом был созван митинг рабочих, который высказался за "вооружение наиболее революционных демократических сил для совместной борьбы с революционным войском". Руководство старой дружины было окончательно переизбрано. Председателем комитета дружины стал вылечившийся Чернышев, его помощником - рабочий Михаил Иене, литейщик завода Столя и Ко.
Тем временем противники революции перешли к действиям. 29 октября ими был занят пороховой погреб, то есть, захвачен арсенал, а также разоружен отряд ополченцев. Была подтянута артиллерия для разоружения полка. Узнав об этом, в ночь с 29 на 30 большевики созвали заседание Воронежского губкома, Военно-революционного комитета и ревкома 5-го полка, на которое созвали и представители дружины. На собрании было решено оказать сопротивление и разоружить противников. Артиллерия была быстро отбита солдатами, которые начали окружать кинотеатр "Ампир". Вскоре к ним подошли рабочие дружинники, вооруженные в том числе оружием из захваченного кадетского корпуса. В ходе короткого боя солдат и дружинников с офицерами те сдались и выдали оружие. Эскадрон драгун сдался без сопротивления. Вскоре были арестованы старые члены исполкома. Так, собственно, и свершилась Октябрьская революция в Воронеже.
В дальнейшем рабочая дружина продолжила свою работу. В начале января 1918 г. в ней состояло 600 человек. Основные ее акции - это обыск гостиницы "Бристоль", где было найдено оружие и вино, выезд из города для установления советской власти в уездах, поддержание порядка в городе, охрана складов и дорог, обыски, реквизиции, облавы и тому подобное. В начале февраля 150 дружинниками с 3 пулеметами был разоружен отряд анархистов на ст. Графская, который отступал с фронта. Разоружены были и казачьи эшелоны уральцев и донцев, отступавшие через Воронеж. Был заменен караул национального банка, правление которого заявляло о своем подчинении только городской Думе.
Комитет дружины состоял из Чернышева, И.Т.Соболева, А.Непомнящего, Калинина и Василия Герасимова. Помощниками Чернышева были Дмитрий Инжуатов и М.И.Иенне. Позднее помощником Чернышева вместо Инжуатова стал Т.Б.Соболев. На его место введен Н.В.Кряжин. Таковы данные Яковлева, сам Чернышев упоминает в качестве своего помощника Н.Суланова, левого эсера, токаря, позже выгнанного за связь с уголовщиной. Военным руководителем дружины во время октябрьских событий он называет столяра отроженских мастерских левого эсера Валихова.
В начале 1918 г. дружина несколько раз выделяла по 100-200 человек на фронт против Каледина, в Южную армию. Это сыграло в дальнейшем злую шутку с городом. Так как благодаря этой помощи бойцы Южной армии хорошо знали начальника дружины Чернышева, весной в город прибыли анархически настроенные части Южной армии: 1200 кавалеристов, пехотинцев и 200 человек бронеотряда с 5 автоброневиками - якобы для отдыха и переформирования. Чернышев утверждает, что вскоре фронтовики начали жаловаться, что исполком им не доверяет, прижимает и надо бы его распустить, причем активно предлагали сотрудничество. Чернышев даже сообщал об этом Чуеву, Хинценбергу и остальным, но те не придавали значение.
Длинный пересказ событий "анархо-мятежа" в Воронеже Чернышев сводится к следующему. Пехота анархистов поместилась в Марьинской гимназии, кавалерия в семинарии, а броневики - на Курском вокзале. Однажды анархисты взяли с собой Чернышева и начали показывать ему свои броневики, очень настойчиво предлагая присоединиться. Однако Чернышев, сделав вид, что прислушался, сел на свою лошади и быстро ускакал о них в город. К нему навстречу поспешила его Дружина, которая учуяла недоброе в исчезновении командира.
В Военном отделе Чернышев застал нескольких большевиков города, но тут как раз пришли анархисты, потребовавшие распутить исполком и выбрать в качестве руководства Федерацию анархистов, коммунистов и левых эсеров. В ходе завязавшегося торга левые эсеры получили 2 места, а большевики - 3. Тут как раз вернулись Чуев, Кардашов, Павлуновский, которые уезжали из города. Встретив в городе фактический бунт, они были очень недовольны и сильно выговаривали Чернышеву за то, что его дружина бездействует, а тот отвечал: "Я же предупреждал". Дважды Чуев и Ко уходили и дважды возвращались, требуя покончить с восстанием своими силами. Наконец в третий раз Чернышеву согласились помочь всеми наличными средствами. Силы большевиков были очень немногочисленны: 300 дружинников, а также остатки полуразбежавшейся милиции, отряд банковской дружины, в основном из учащихся, а также два орудия прибывшей на переформирование батареи Давыдовского. У банковского отряда был еще броневик. Плюс советский и партийный актив, а также железнодорожная дружина Воронеж-1 - итого не более 500 человек.
Тем не менее решено было выступать самим, не теряя инициативы. План пробовал разработать Чуев, но потом Чернышев решил, что проще сразу ударить партизанскими силами, раз перевес противника очевиден. Тем временем среди анархистов распространились слухи о том, что чуть ли не все рабочие города вооружены и скоро раздавят их. Бронеотряд бросился по железной дороге к Чижовке, но большевики успели разобрать рельсы и взять его в плен. Начались хаотичные перестрелки по городу, после чего к Чернышеву пришел "договариваться" с четырьмя матросами Пантюхов - левый эсер из отряда Сиверса. Их впустили, но тут же наставили револьверы и потребовали сдаться. В ответ один бросил гранату, которая только случайно не взорвалась. Всех, кроме Пантюхова, тут же расстреляли. С кровопролитием, стреляя из двух единственных пушек, мятеж сумели подавить. Чернышев утверждает даже, что комитет левых эсеров был на него недоволен из-за этого, и после левоэсеровского мятежа в Москве он и его дружинники-левые эсеры перестали себя считать принадлежащими к ПЛСР.
После этого Дружина продолжала осуществлять прежние функции. В конце мая в связи с продвижением немцев к городу, она выделила "особый резерв", который должен был развернуться в партизанский отряд на территории противника. Однако немцы до Воронежа не дошли и проект остался нереализованным. Однако "особый резерв" распущен не был.
И вот тут мы походим к самому интересному - к следственному отчету, составленному в 1919 г. неким членом Губернской следственной комиссии судебного округа 2-го района А.В.Морозовым - заведующему отделом юстиции по делу о убийствах и бесчинствах Рабочей Боевой Дружины. Если верить этому документу, то открывается картина прям-таки вопиющих зверств, насилий и убийств этих дружинников. Причем обрисованное в документе положение дел ужасающе настолько, что любой деникинский работник ОСВАГа локти бы себе откусил от зависти.
По словам Морозова, переменный состав дружины, который находился посменно на дежурствах, составлял 140 человек, но в отряде была создана т.н. "особая рота", именуемая среди самих дружинников "особым резервом" из 15 человек, подобранных лично комитетом Дружины и подчинявшаяся только ему и начальнику Чернышеву. Члены "особого резерва" дежурств не несли и "пользовались всяческими привилегиями". "Обыкновенно на обязанностях особого резерва лежали обыски краденых вещей, оружия, разных продуктов, облавы, поимки, расстрелы". По утверждению Морозова, в штабе дружины процветали пытки: арестованных били чем ни попадя: нагайками, рукоятками револьверов, резиновыми палками, кулаками и так далее. Особой жестокостью якобы отличался рабочий Светлицкий, который часто пил и в конце концов после расформирования дружины застрелился - якобы из-за возбуждения вопроса о преступлениях дружины.
Расстреливались арестованные, как правило, в летнем саду губернского дома, а трупы выбрасывались сразу на Мало-Дворянскую улицу. В Дружине процветали грабежи, маскируемые под реквизиции. Регулярно комитетом дружины устраивались облавы на магазины или склады, в которых отнимались сукна, форма, продовольствие, имущество и так далее. Сведения о реквизированном Совету подавались крайне нерегулярно и неохотно, а временами кое-что вообще отдавать отказывались под предлогом того, что реквизированное ушло "на нужды дружины". В июле 1918 г. дружинники несколько раз совершали налет на общественные собрания, где шли карточные игры, и отнимали деньги себе, из-за чего дружина часто конфликтовала с городской милицией. Всем реквизированным заведовал член комитета Н.В.Кряжев, у которого потом нашли большой склад муки, одежды, драгоценностей и тому подобного. Многие нарядились в реквизированное и награбленное и ходили так по улицам. Между тем рядовые дружинники ничего, кроме жалования, не получали.
Неоднократно под видом реквизиций и борьбы с самогоноварением устраивался грабеж спиртного. 8 мая 1918 г. во время поиска спирта у местного лавочника возмущенный этим дружинник Поволяев, которому дружинник говорил о якобы вымогательстве взятки у него милиционерами, обезоружил милиционера Кузнецова и застрелил из его же винтовки. Кроме того, еще в начале ноября 1917 г. по накладным большевика Моисеева дружина регулярно получала спирт из казенного склада, якобы для медицинских целей. Но на самом деле дружинники получали по четверти спиртного на обед и ужин. Морозов не объясняет, как можно было не спиться за такое время, но видимо, дело в том, что вскоре, из-за боязни погромов, спиртное винного склада было решено выпустить в реку, против чего дружина, кстати, решительно протестовала. Уже во время ликвидации винного склада дружинники расхищали спирт.
Очень частыми были конфликты дружины с местными органами правопорядка. Так, Юридический отдел Совета неоднократно заводил дела по преступлениям дружинников, но ничего не мог сделать - как из-за боязни пострадавших репрессий, так и из-за угроз Дружины. Дружина "буквально терроризировала" Юридический отдел и следственную комиссию (в которой, кстати, служил автор доклада). Так, 19 апреля был арестован дружинник Попов, который проходил затем в качестве свидетеля в губревтрибунале и упомянул несколько преступлений дружинников. За это Дружина, вспомнив ему участие в расхищении винного склада, потребовала от Юротдела ареста Попова. 2 мая Попов был заключен на предварительное заключение в губтюрьму. Однако 23 мая в здание Народного окружного суда явилась группа матросов с бомбами, которая потребовала освободить его как бывшего матроса. Отдел был вынужден подчиниться, чем вызвал крайнее неудовольствие дружины и Чернышева. Несколько дней председатель суда даже не ночевал дома.
Особенно жестокая конфронтация была у дружины с милицией, которая постоянно с ней конфликтовала, и, кстати, состояла частично из работников "старой", дооктябрьской милиции. Как и везде. От откровенных боев спасало только то, что Чернышев сильно дружил с начальником милиции Рынкевичем - тем самым, которого уголовники посадили в тюрьму еще в мае 1917 г. Этого Рынкевич им так и не забыл. Как утверждает Морозов, Рынкевич неоднократно устраивал у себя попойки с Чернышевым и Иенне, на которых якобы решались вопросы об истреблении преступников. Будто бы имелся даже специальный список уголовников, в котором Чернышев отмечал убитых бандитов знаками. Именно так был пойман и убит бандит Контрит, из которого избиениями добились признания, что это он ударил кинжалом Сазонова.
Борьба с уголовниками дружиной вообще была очень жестокой. В январе 1918 г. она выполняла функции некоего Военно-Административного отдела, в задачи которого входили "политический контроль и борьба с преступниками и контрреволюцией" (сам Чернышев в воспоминаниях, впрочем, утверждает, что дружина подчинялась губсовету и только ему). Одно время в Воронеже нашумело убийство семьи пекаря Сердобольского. Уголовная милиция арестовала подозреваемого в убийстве известного уголовника Ваську "Ростовского", которого препроводила в Юридический отдел. Оттуда он был переведен в Военно-Административный отдел, где над ним был устроен "военно-полевой суд". Допросов над ним не проводилось и расстрел свершился на основании материалов, собранных уголовной милицией. Нечто подобное, кстати, пишет и Силин, но у него там все романтичнее и благороднее.
Вообще сразу говорю, что из скрупулезно составленного автором списка убитых дружинниками абсолютное большинство - воры и уголовники. Или как минимум подозревавшиеся. Состав каждого преступления описан автором одинаково. Такого-то числа найден на улице труп такого-то уголовника с такими-то огнестрельными и/или резаными ранами. В некоторых случаях при них находились деньги, драгоценности и вещи, сдаваемые в Юридический отдел, откуда они частью или полностью потом исчезали. Так были убиты несколько известных рецидивистов, воры и мошенники, а также грабители и вымогатели. Как сетует Морозов, допросы с них практически не снимались, приговоры не составлялись, всемерно обоснованное расследование их деяний не проводилось. Трупы часто находились на улице, а убийства обосновывались "попыткой к бегству". Трупы часто обирались, а отнятое исчезало бесследно. Юридический отдел в большинстве не смог установить личностей убийц и хоронил убитых без вскрытия. Один раз, как утверждает Морозов на основе "графологической экспертизы", Чернышев лично подделал подпись арестованного бандита.
Кроме того, некоторые убитые пострадали из-за излишней подозрительности дружинников. В феврале 1918 г. у Митрофаньевского монастыря состоялся крестный ход с участием студенчества, купечества, духовенства, офицеров и прочих антисоветских элементов. Опасаясь выступления, большевики выслали туда отряд. В завязавшихся беспорядках крестный ход был разогнан пулеметным обстрелом (вроде как поверх голов). Позднее дружинники убили приказчика К.Ф.Афонина "по распоряжению Чернышева" за агитацию во время этого крестного хода. Был убит задержанный Г.А.Баранов за то, что у монастыря схватил дружинника за уздцы лошади и пытался стащить с криками к толпе. Через несколько дней, 28 января по ст. стилю, в подвале Дома народных организаций дружинники избили нескольких учеников Воронежского средне-технического училища, взяв их, когда те катались на салазках с Жандармской горы, так как в выступлении у монастыря активно участвовали и студенты.
Несколько фигурантов в деле пали жертвами простого буйства дружинников. Так, в Графском несколько из них зашли на свадьбу в дом жителя Гриднева, вынудили его отдать им еду и самогон, после чего напились, угрожали хозяину оружием и хотели убить его собаку, а под конец начали стрельбу в селе, из-за чего местные крестьяне их избили и сдали в волостное правление. Вскоре из города прибыла куча дружинников, которые освободили товарищей из-под стражи, а Гриднева привезли к себе и избили до полусмерти, так что он несколько месяцев даже дышал с трудом. Сказанному, видимо, можно верить, так как следователель расспросил его лично.
Несколько человек были убиты дружинниками просто из, как выразился Морозов, "политической мести". Так, был убит железнодорожник Блинков, которого подозревали в связях с охранкой, студент С.В.Манюков за то что он был сыном жандарма и т.д. Особенно подробно Морозов рассказывает об убийстве бывшего кузнеца, рабочего-мастера Ярового. Яровой был, по его словам, без пяти минут святой. Хороший администратор, годный инженер, специалист по штамповке, на хорошем счету у начальства, требовательный к работникам и хозяйствам, не брал взяток, покрыл долг предприятия, и т.д. Однако тупые рабочие его все равно не любили, так как из-за организации им кладовой для заказов их заработок снизился с 90 рублей до 60. В конце 1917 г. в результате долго разбирательства с правлением ЮВЖД он был уволен. Яровой не смирился с увольнением и начала качать права, требовать апелляции, хотел остаться на предприятии, не признавал за собой никакой вины и так далее. Несколько раз на квартиру Ярового приходили вооруженные люди, которые пытались выманить его оттуда неким мандатом, но им не открывали. В другой раз плохо загримированные дружинники (!) пытались арестовать Ярового на дому, но были арестованы другим отрядом под руководством Иенне, причем у присутствующих членов семьи Ярового появилось мнение, что это "спектакль". Яровой даже сам ходил в штаб дружины и его там обещали убить, так что в конце концов его тело было найдено на улице с очень коряво написанной запиской. котором по отдельности были понятны даже не все слова, а составленное вообще содержало не пойми что. Что-то типа "ты свое получил, хуш нас четверых погибло..." и дальше совсем непонятное. Морозов утверждал, что это сделано чуть ли не по приказу Чернышева, который пришел лично на погребение Ярового в церковь, "посмотрел на тело, улыбнулся и ушел". Шут его знает, сколько в этом правды, но Чернышев в воспоминаниях упоминает один раз Ярового. По его словам, когда пришла весть о Февральской революции, Яровой не смутился, а потребовал, чтобы рабочие прекратили митинги и продолжили работу. Чувствуется, что Чернышев его не любил...
Другой любопытной личностью, убитой дружинниками, был член исполкома Союза георгиевских кавалеров Одесского военного округа по имени (только не смейтесь) Израиль Моисеевич Дубовис, который был арестован по подозрению в шпионаже благодаря доносу медсестры. С собой он вез деньги Союза георгиевских кавалеров, тысяч десять рублей, и два мешка писем. В ответ на обвинения он заявил, что шпионажем не занимается, с германскими офицерами оккупированной зоны вежливо общался из маскировки, приехал сюда по делам Союза, а мешки - это всего лишь платная помощь в перевозе корреспонденции (сразу вспоминается анекдот про Рабиновича, который продавал листовки немцам). Но следователь Вишневский, вскрыв несколько писем, нашел их контрреволюционное содержание, а один из арестованных с Дубовисом подтвердил его шпионаж. Дубовис был заключен под стражу, откуда дважды написал... местному раввину, поскольку больше у него знакомых не было. В письмах он писал, что его честность может засвидетельствовать весь Союз георгиевских кавалеров Одесского военного округа, ребе такой-то, ребе сякой-то, углепромышленник трякой-то, банкир четверякой-то, промышленник пятакой-то и так далее. Помощи он просил слезно, ведь "евреи должны помогать друг другу". В конце концов его снова пригласили разбирать письма, но он вроде как пытался бежать через окно, за что и был расстрелян.
Еще несколько человек было убито шальными пулями в перестрелках дружинников с мешочниками, анархистами и т.п. Они тоже включены следователем в дело. Один раз убит и дружинник - 7 марта, во время стычки с красноармейцами, продающими казенные вещи, и настроенной против красногвардейцев толпой. Причем убит в спину. Из револьвера. Хотя у дружины были только винтовки. Якобы за то, что намеревался рассказать о преступлениях дружины. Якобы даже по приказу Чернышева.
Всего в списке Морозоа 32 дела с 37 убитыми - если я не ошибся, конечно.
Обо всех этих бесчинствах, разумеется, сообщалось Воронежскому Совету, но он, не имя серьезной силы, в основном закрывал на это глаза, а может, как заключает Морозов, и доволен был борьбой с преступностью в городе. Но всему приходит конец. Вскоре после левоэсеровского мятежа Дружине было предложено отправиться отдельной частью на фронт, от чего она категорически отказалась. Тогда 24 июля 1918 г. в дружину пришел воронежский военком И.А.Чуев и зачел телеграмму от Московского комиссариата о разоружении Дружины. Одновременно он предложил в связи с мятежом левых эсеров в Москве заменить и левого эсера Чернышева. Дружина в ответ начала высказываться в том духе, что, мол, когда революции грозила опасность, мы были нужны, и теперь, выходит, не нужны, и так далее. "Особая рота" свое положение решила защищать до последнего. Коммунисты, которые были в дружине, устроили собрание под председательством Власенко (Власовым) и приняли решение о выходе из дружины. Но так как приближался день выдачи жалования, с этим решили обождать. На следующий день на перевыборах комитета начальником дружины стал И.Т.Соболев, а Власенко встал вместо Непомнящего, за то что тот ударил "дружинника пулеметчика фельдшера". Самим дружинникам никакого отчета дано не было. На следующий день началось 3-е заседание, на котором Чуев объявил, что дружина расформировывается, а ее имущества переходит к военному комиссариату. В ответ Соболев высказался в том духе, что сам встанет у пулемета, а дружину не сдаст, поэтому Чуев покинул заседание. На следующий день на чердак Дома народных организаций комитетом были перенесены два пулемета (Максима и Кольта), 12 ящиков пулеметных лент, 6 ящиков патронов и 12 бомб. Об этом было тут же сообщено Кардашеву, Чуеву и начальнику ЧК Хинценбергу, причем Чуев получил известие, что несколькими комитетчиками обсуждается покушение на его жизнь. Хинценберг дал поручение верному дружиннику следить за перемещениями оружия. Видимо, комитет сам не был в себе уверен, потому что уже на следующий день все оружие вернулось в пулеметную комнату. Узнав об этом, руководство города тут же окружило здание военными частями и потребовало у дружины разоружения. Первая смена, которая охраняла штаб дружины, сдалась без сопротивления. При разоружении дружинникам оставили револьверы, так как дружину многие в городе-де не любили, а также было выдано по фунту сахара, фунту хлеба и банке консервов с двумя-тремя галетами на человека, а остальное имущество члены комитета "расхищали". Военный комиссариат получил матчасть Дружины - 18 пулеметов, 500 винтовок, грузовик, мотоцикл, 10 лошадей и пролетку.
Наиболее квалифицированная часть дружины вернулась на заводы, часть была организована в продотряд, тут же отправленный на фронт, часть - в кавалерию. Несколько человек были переведены в ЧК. Сам Чернышев вернулся на завод работать токарем, но проработал он там недолго. Уже через месяц его ввели в состав главного железнодорожного ревтрибунала. Там он разоблачил какую-то шпионскую организацию на дороге и в октябре был переведен товарищем председателя ж/д ЧК. Где-то тогда же вступил в партию. В 1919 г. будучи начальников Чрезвычайной охраны участка Рамонь-Анна находился в Графском, участвовал в боях на подступах к Воронежу, воевал вместе с конным корпусом Буденного, освобождал город от шкуровцев, продолжая работать в ЧК до 1922 г. Обо всем этом он более-менее подробнее рассказывает в воспоминаниях. Впоследствии он окончил Академию железнодорожного транспорта, многие годы был директором ряда паровозоремонтных заводов. Умер в 1963 году. Его именем названы улицы в Воронеже и Рамони.
Что до автора отчета Морозова, его судьба сложилась печально. Через несколько дней после подачи его по инстанции он, по словам составителя Н.И.Третьякова, "погиб при невыясненных обстоятельствах". Ссылаясь на некие данные краеведа А.А.Комлева (которые он, впрочем, не называет), перстень следователя якобы потом обнаружился на одном из бывших дружинников Чернышева. Дело, в общем, темное.
Неисключено, конечно, что член следственной комиссии, с которой так сильно конфликтовали дружинники, мог что-то и приукрасить ради следственного дела, но большая часть изложенного, видима, справедлива. Хотя бы потому, что нечто подобное было везде. И бесчинства красногвардейцев, и выделение из них каких-то "особых" частей, и реквизиции, и убийства милиционеров, и противостоянии при разоружении, и так далее. В Ижевске, например, большевики вступили в конфликт с местной Красной гвардией, состоящей в основном из левых эсеров, которые тоже выделили из нее "летучий отряд", убивавший воров и требовавшей денег с местных рабочих. Коммунисты в итоге вышли из состава отряда и позвали подкрепления. Закончилось все боями в городе со штабом красногвардейцев-левоэсеров. Зеркальные случаи были и в других городах. У меня, кстати, подозрение, что и Дружина-то в основном состояла из левых эсеров. Во всяком случае, Морозов пишет, что коммунистов там было "незначительное количество".
Так что вы, желающие "революции немедленно" и вооружения рабочего народа - знайте, чем это грозит и не говорите потом, что не ждали!
А вы, кто сейчас бросится перепощивать эти зверства со своими ехидными контрреволлюционными выпадами, вы! - знайте. Ты ничтожество, богомолушка!
Литература:
А.Силин. Боевая рабочая... Воронеж, Центрально-Черноземное книгоиздательство, 1976.
Два архивных документа. / Сост. Н.И.Третьяков. М., Спутник+, 2006.
Еще пара фактиков.
Любопытны сведения Чернышева о местных железнодорожных рабочих. Мне известно, что какая-то часть их при занятии города белыми вошла в местные "добровольческие дружины", только какая, непонятно. Советские издания пишут о 200 человек. Чернышев сообщает, что "после уже занятия Воронежа оказалось, что в Воронеже и Отроженских мастерских рабочие почти 50% ушли с белыми" (с.78). Это он объясняет в основном паникой и обещанием белых, кто красные "всэх зарэжут". Я, говорит, на бронелетучке ездил до самого Ростова и видел этих бедных рабочих, которые с детьми полубосые домой добирались. Как он еще сообщает, больше всего в городе получали даже не железнодорожники, а рабочие снарядной мастерской, которая закрылась после сепаратного мира с Германией. Квалифицированные рабочие, не любившие ни крестьян, ни интеллигенции, там получали рублей на 100 больше, чем в паровозоремонтных мастерских. Но "антагонизма", пишет, к ним я не встречал. Ну-ну.
И еще момент по униформистике Дружины.
"Кроме того, у Соболева было много разной одежды - форменного военного образца и штатской. Иногда он одевался в кожаную тужурку, а иногда в матросскую форму.
Однажды Дружиной было реквизировано много красного сукна, из которого главари Дружины наделали себе гусарские костюмы с желтыми жгутами"
+5!
P. S. Вот эта брошюра, я ее сделал: http://voencomuezd.livejournal.com/1056424.html