"Лучшие части армии"
Недавно мне презентовали выдержки из одного любопытного советского сборника статей: "Гражданская война в Удмуртии 1918-1919 гг". Удмуртский институт истории, языка и литературы. Уральского отделения АН СССР. 1988.
В нем есть и статьи П.Н.Дмитриева и К.И.Куликова -- в некотором роде, эскпертов по ижевцам-воткинцам. Во всяком случае, источниковая база в их статьях удовлетворяет даже по современным понятиям. Особенно заинтересовала статья Куликова "Руководители Ижевского восстания", в которой цитируются некоторые документы, касающиеся дивизий в армии Колчака. Они дают интересную картину.
Принято считать, что Ижевская и Воткинская дивизии были лучшими частями в армии Колчака. Собственно, это так. Но, по видимому, "лучшими" они стали не сразу, или, точнее, "лучшими" они были в своём, особом смысле. Вначале, как и следовало ожидать от повстанцев, у них не было элементарных понятий о дисциплине и необходимости выполнять боевой приказ.
Правда, сами белоэмигранты и популяризаторы ижевцев тоже не отрицают недисциплинированности частей, но у них это изображается в виде мелких безобидных деталей: вроде, солдаты командира называют по заводской привычке "Ванькой", вне фронта ведут себя как друзья-приятели, погон не носят, ворчат над приказами и всё такое.
"Приказы вне боя вызывали обсуждения и пререкания. Сторожевая служба, когда противник не был поблизости, неслась неисправно - часовые уходили с постов погреться или попить чайку".
А вот в документах всё более серьёзно...
Когда ижевцы пришли к белым войскам, их там встретили не очень ласково. Какие-то повстанцы, дисциплины нет, вроде бы восстанием заправляла какая-то керенщина, а тут только-только Директорию свергли... Поэтому командование приказало войскам отправиться на фронт на усиление других отрядов -- желательно, подальше. Однако ижевцы не согласились и начали бузить -- они рассчитывали добраться домой.
Дело осложнялось тем, что недисциплинированные ижевцы были хорошо вооружены. Командир 2-го Уфимского корпуса С.Н.Люпов, в который ушли ижевцы, писал, что "ижевцы имеют на руках 5 тысяч винтовок русского образца. Показывают в отчёте 35 пулемётов, но в действительности имеют их больше в три или четыре раза" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.154. Л.237-238). Насчёт пулемётов, скорее всего, преувеличил. Но бригаду в результате всё же отвели в тыл как "небоеспособную".
У генерал-лейтенанта Люпова даже была мысль разоружить ижевцев, о чём он договорился с генкваром Западной армии Нарышкиным: "Вопрос в одном: как бы вооружение получить. Средств у нас для приведения в исполнение это меры нет. Обычными же мерами, то есть посредством приказа, это не удатся сделать" (Там же) с.159.
Однако в верхах прознали о необычных частях из рабочих и прислали инспектора -- генерала Тимонова. В итоге часть оставили в неприкосновенности, отвели в резерв и даже пополнили. Комбригом стал командир 38-го Прикамского полка Молчанов -- тоже любопытная личность.
"Командир Прикамского полка подполковник Молчанов расстреливает всех попадающих в плен бывших офицеров -- служащих в Красной армии, и также коммунистов и комиссаров. Настроение даже среди офицеров подавленное. Обращение кадровых офицеров с офицерами военного времени самое пренебрежительное, и если бы не боязнь расстрела, то очень многие из них перешли бы на нашу сторону" (ЦГАСА. Ф.185. Оп.3. Д.946. Л.107) с.132-133
А большевики, само собой, потом репрессировали доверчивых офицеров. Неисчилимы зверства красного террора, да.
Бригаду отвели в резерв, снабдили необходимым и отправили под Уфу, где она и разбила красных. У командования от радости зародилась идея - перевести бригаду в Мензелинск и на Сарапул, чтобы закрыть отход 2-й армии. Дело осложнилось тем, что Гайда не захотел давать части для прикрытия образовавшегося из-за ухода ижевцев прорыва. Пока суд да дело, время шло, ижевцы роптали. Ханжин собственноручно пообещал, что после разгрома красных их отпустят домой к семьям. Однако ижевцы поняли это в том смысле, что их отпустят к семьям сразу после осовобождения Ижевска. Поэтому получилась любопытная картина -- ижевцы, несмотря ни на что, требовали вернуть их домой, благо, Ижевск был освобождён 7 апреля. Молчанов это осознавал и сигнализировал наверх.
Впрочем, офицеры, пожалуй, были ещё наивнее.
Начальник штаба 2-го Уфимского корпуса Ф.А.Пучков в апреле 1919 г. писал: "Что касается ижевцев, то, по докладу Молчанова, общее их стремление на родной завод. Но, несомненно, можно убедить их в том, что все дороги ведут в Рим, и кратчайшее направление на Ижевск через Бирск или даже южнее, в первый момент в их работе никаких трений не будет, в особенности во втором полку, составленном из крестьян, и в прекрасном артиллерийском дивизионе. Во всяком случае на правый фланг рядом с воткинцами их ставить нельзя. Дело может кончиться штыковой схваткой" (ЦГАСА. Ф.85 Оп.3 Д.946 Л.236) с.134
Про "схватку" особенно понравилось -- "тесный союз рабочих, крестьянства и технической интеллигенции", "наиболее яркое воплощение Третьего пути в русской Гражданской войне" по аттестации А.А.Каревского -- ну да, ну да.
Однако "трения" всё-таки возникли. Ижевцы не поверили, что в Ижевск нужно идти через Бирск или Мензелинск и бузили по-прежнему. А командование, несмотря на жалобы, молчало.
В начале апреля С.С.Войцеховский писал Нарышкину: "Я думаю, что командующий армией не имеет основания не придавать значения моим докладам, основанным на обстановке, которую я знаю. Относительно Ижевской бригады сейчас получил донесение генерала Молчанова, из которого видно, что оба полка категорически отказались исполнять распоряжения об увольнении части людей партиями и без оружия, и предлагают самовольно уйти в Ижевск с оружием. Реальных сил с ними воевать, разумеется, нет, да и вряд ли это допустимо по причинам морально-политического свойства. Я могу только требовать исполнения приказов командарма и передал Молчанову и передал копию генерала Щепихина в Ставку" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.27. Л.67). с.135-136.
Командование, однако, так до конца угрозы и не поняло. Нарышкин передал просьбу Ханжина выяснить "возможность выдвижения Ижевской бригады или в район Бугуруслана, или на ваш фронт". Войцеховский отказал: "Ижевскую бригаду использовать на фронте или отправить в Бугуруслан не удастся. Я запрошу генерала Молчанова, но в ответе не сомневаюсь" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.27. Л.7).
29 апреля Колчак, до которого дошли эти вести, приказал отвести солдат в район Ижевского завода, как только армия выйдет к Волге. После дождичка в четверг, иначе говоря. Поэтому в тот же день ижевцы стали дезертировать, как утверждает Ефимов, целыми ротами и батальонами, под командованием унтеров и фельдфебелей. Складывали оружие, челомкались с командирами и уходили домой. Любопытно было бы посмотреть при этом на лицо Молчанова...
4 мая врид начальника штаба Главнокомандующего генерал-майор П.Г.Бурлин передал в Западную армию, что из-за того, что "часть рабочих, состоящая в рядах Ижевской бригады, самовольно оставила свои части и отправилась домой в район Ижевского завода без разрешения своего командного состава. Верховный Правитель Верховный Главнокомандующий повелел всех означенных, прибывающих в район Сибирской армии без соответствующих от своего начальства строевых документов об увольнении в отпуск... на правый берег Камы не пропускать. Сосредоточить на левом берегу Камы в пунктах по усмотрению командармом Сибирской и его распоряжением придать суду" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.10. Л.6) с.136
Потом для агитации в Ижевск отправили начальника оперотдела штаба армии и даже выписали Федичкина, который сидел в тылу.
Что до Воткинской дивизии, то о ней командование сообщало в начале января:
"Воткинская дивизия. Начдив Юрьев (кадровый офицер 1916 г.) слаб. Начштаба полковник Альбокринов. 1-й Воткинский полк -- 5 офицеров, 1800 штыков, 2-й полк -- 17 офицеров, 1400 штыков, 4-й полк -- 9 офицеров, 1300 штыков, Запасный батальон -- 3 офицера, 600 штыков, 8-й отдельный эскадрон -- неизвестно, что представляет. Артиллерия -- 15 орудий (2 гаубицы, 2 горных, 11 лёгких)" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.39. Л.57) с.159
Видимо, Люпов надеялся на воткинцев больше, чем на ижевцев. 6 января Люпов направил генералу Голицыну телеграмму, в которой потребовал известить Юрьева через штаб Сибирской армии: "Необходимо держать в наших руках фронт Щучье Озеро - Аскин. Иначе противник может отрезать нашим частям тыловой путь и создать панику. В случае обхода красными справа нашей группы у Аскина парировать этот удар нечем. Ижевская бригада, находящаяся в районе Биабаш, нами отводится в тыл, как небоеспособная. Держать эту бригаду вблизи фронта крайне опасно по причинам, изложенным мною сегодня в шифрованной телеграмме" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.39. Л.35). с.159
Однако если Люпов и надеялся, то зря. 7 января генерал-майор Богославский сообщил в Челябинск, что "воткинцы отходят совершенно без боя. Чтобы остановить и поднять их дух, неоходимо выдвинуть к ним регулярную часть, иначе потеряем всю дивизию. В силу такой обстановки генерал Гайда вынужден был выслать два батальона 46-го полка... Воткинцам вчера приказано перейти в наступление на Щучье Озеро, а в результате они оставили и деревню д.Баскину и отошли на Богородское" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.39. Л.165) с.160
Начальник штаба Западной армии Щепихин потребовал у Юрьева объяснений. Тот ответил:
"У меня в армии сложилось чрезвычайно тяжелоё проишествие под влиянием провокационной агитации моего соседа справа партизана Борчанинова. Как теперь удалось выяснить, он в последние дни уговаривал мой лучший Воткинский полк уйти с позиции и перейти к нему... Под влиянием его агитации весь первый Воткинский полк и эскадрон Рябкова и Вдовина -- лучшие части армии открыли фронт и ушли по направлению к Богородскому. Положение оставшейся части критическое. Послал эскадрон арестовать Борчанинова, но боюсь, что будет поздно. Обо всём сообщаю начдиву Иркутской, которого просил неднократно принять меры против Борчанинова, т.к. по имеющимся у меня сведениям, последний действует в пользу красных. Пока остаюсь со штабом в Щучьем Озере. Но, по некоторым данным, могу предполагать, что рискую быть арестованным со штабом по распоряжению Борчанинова. Противник большими силами продолжает теснить наши части. Сейчас получил сведения, что делегаты Борчанинова приехали в Сайгатский полк продолжать своё подлое дело. Не уверен в том, что и сайгатцы не последуют примеру первого полка. Прошу срочно вашего указания, а главное -- содействие через Главковерха" (ЦГАСА. Ф.39499. Оп.2. Д.39. Л.210).
Но это ж, как-никак, лучшие части армии! Как их бросишь... Воткинскую дивизию собрали, установили повышенное жалование, потом опять бои в составе Сибирской армии Гайды. И тот же конец, что и с ижевцами -- дезертирство и уход домой. 10 мая Гайда отдал приказ об отпуске всех желающих с зачислением в запас.
Вот такие вот пироги. Ума не приложу, как же к июню колчаковским агитаторам в Ижевске удалось набрать, как они утверждали, 3 тысячи добровольцев?