Гибель транспорта «Гойя»
Адмирал из запорожской глубинки, Герой Советского Союза Владимир Коновалов причастен к самой крупной в истории человечества морской катастрофе
Когда разговор заходит о кораблекрушениях - в мирное ли время произошедших или в военное, в памяти сразу трагедия с «Титаником» всплывает. Хотя в десятке крупнейших морских катастроф столкнувшийся с айсбергом «Титаник» [с 1503 погибшими] находится на… десятом месте. Далеко опережает его по количеству жертв советский санитарный теплоход «Армения». Потопленный 7 ноября 1941 года немецким самолетом-торпедоносцем, он унес с собой на дно Черного моря более пяти тысяч человеческих жизней. Причем на борту «Армении» не сплошь военные люди находились.
Не менее 5300 человек пытался эвакуировать в Германию транспорт «Вильгельм Густлофф», торпедированный 30 января 1945 года подводной лодкой «С-13», командовал которой одессит Александр Маринеско. Но и это не предел!
Гибелью более семи тысяч человек закончилась торпедная атака еще одного немецкого транспорта - «Гойя». Торпеды по нему в ночь на 17 апреля 1945 года выпустил подводный минный заградитель «Л-3», который в Данцигскую бухту [Восточная Пруссия], где и был атакован транспорт, привел запорожец, гвардии капитан третьего ранга Владимир Коновалов [адмиральское звание ему будет присвоено за полтора года до смерти, в мае 1966-го]. За что и был удостоен вскоре звания Героя Советского Союза.
Владимир Коновалов (послевоенное фото)
Человек без национальности
В биографии Владимира Константиновича до сих пор много неясностей. Возьмем, допустим, место его рождения. Известно, что будущий Герой родился в селе Надежное. А вот районов, к которым село это относится, сразу три указывается: и Гуляйпольский, и Куйбышевский, и Розовский. В двух последних установлены памятники Владимиру Коновалову. Причем куйбышевцы своего именитого земляка даже в звании повысили, выбив на постаменте его памятника не существующее в природе - и на флоте, естественно, слово «вицеадмирал» [Владимир Константинович был контр-адмиралом].
С национальным происхождением подводника из запорожской глубинки, боевые достижения которого отмечены в энциклопедической «Истории Великой Отечественной войны» [в пятом томе издания названа подлодка, утопившая «Гойю», и обозначено место гибели транспорта], тоже какие-то странные вещи творились. В 1985 году издательство Министерства обороны СССР выпустило комплект открыток «Герои Великой Отечественной» с указанием национальностей всех обладателей Золотой Звезды. Напротив фамилии Коновалова почему-то стоял прочерк.
Непонятно мне было также, почему герой войны, имевший, кроме Золотой Звезды, еще восемь (!) боевых орденов, в 1958 году был отстранен от командования дивизионом подводных лодок - на Балтике, и следующую серьезную должность получил лишь в 1963 году, на Северном флоте.
Да и главная атака Владимира Константиновича как-то невнятно прописана в военной литературе: обнаружив, мол, немецкий транспорт, догнал его и, выйдя на рубеж атаки, торпедировал, уничтожив при этом целую фашистскую дивизию. Переждав ответную атаку кораблей сопровождения, вернулся на базу. И все! А что за дивизия, условно говоря, на борту «Гойи» находилась - вояки каких родов войск? Вопрос такой у меня не случайно возник: не только фашисты-армейцы, подозревал я, за пару недель до окончания войны драпали из Восточной Пруссии. Так, может быть, на борту потопленного капитаном-гвардейцем немецкого транспорта тоже мирные люди находились - как на той же санитарной «Армении»?
Чтобы рассеять все неясности, я решил собрать воедино все написанное и сказанное о нашем земляке-подводнике. А когда фактажа набралось изрядно [в том числе и из немецких источников добытого, и из документов, которые передал мне бывший глава Розовской райгосадминистрации Владимир Марюха, за что ему превеликое спасибо], взял я чистый лист бумажный и скоро - пишу потому что быстро, вывел заголовок будущей публикации: “Гибель транспорта «Гойя»”.
Решив сконцентрировать внимание на событиях в Данцигской бухте ночью 17 апреля 1945 года, я вознамерился взглянуть на происшедшее не только из перископа подлодки «Л-3», но и с палубы торпедированного ею транспорта. Однако сразу предупреждаю: до апрельского дня того нам путь неблизкий предстоит одолеть, начало которому было положено 5 декабря 1911 года в еврейской земледельческой колонии №13 Екатеринославской, в которую входил тогда наш Александровский уезд, губернии. Именно в тот декабрьский день в колонии №13 родился Владимир Константинович [Вульф Калманович] Коновалов.
Дрейфующее село
Между прочим, с 1845-го по 1860-й в Александровском и Мариупольском уездах - между Гуляйполем и Пологами [на западе] и Волновахой [на востоке], было основано 17 таких национальных формирований [при советской власти часть из них будет объединена в Новозлатопольский еврейский автономный район]. Народное название колонии №13 - Вильнер [Виленская]. Ее первопоселенцы, похоже, из Вильно [Вильнюса] в наши таврические степи прибыли. Официальное же название родной Владимиру Коновалову колонии - Надежная. Наверное, народ там подобрался такой: крепкий и надежный. Впрочем, в те времена земледелец [а Надежная - земледельческая колония!] не мог быть иным - не крепким и не надежным.
Когда Новозлатопольскую автономию упразднили, часть ее сел, включая Надежное, передали Куйбышевскому району. А после очередного [третьего по счету] выделения из него - в 1992 году - Розовского района, малую родину нашего героя-адмирала переподчинили Розовке. Вот по какой причине село Надежное дрейфовало неспешно по территории будущей Запорожской области - по трем ее районам.
Атака со дна моря
Подводную лодку «Л-3», которая, кроме торпед, несла на борту мины, отчего и величалась официально подводным минным заградителем [от ее торпед, кстати, погибли два корабля противника, а от мин - девять], Владимир Коновалов принял под свое начало
9 марта 1943 года, сменив опытного подводника Петра Грищенко. А 22 марта командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Трибуц вручил капитану третьего ранга Коновалову гвардейский военно-морской флаг. Почетного гвардейского звания подводники удостоены были за боевые походы 1941-42 годов [наш земляк в них участвовал сначала в качестве штурмана - это была его основная военно-морская профессия, а затем - помощника командира].
Каким сам Владимир Константинович был командиром? Блестящим, коль спустя годы после войны курсанты-подводники детально разбирали одну из атак «Л-3».
В начале февраля 1945 года фланг войск 3-го Белорусского фронта на Земландском полуострове начал обстреливать немецкий линкор «Адмирал Шеер», подошедший к полуострову в сопровождении двух эсминцев. Уверенные в безнаказанности - береговая артиллерия не доставала линкор, фашисты остервенело били по нашим войскам из орудий всех калибров. «Л-3» находилась поблизости и, связавшись с ней по радио, лодку вызвали в этот район. Обнаружив вскоре корабли, она, тем не менее, не смогла подойти к ним на дистанцию торпедного залпа: линкор и эсминцы заняли позицию в полосе малых глубин. А на ночь укрылись в Пилау [нынешний Балтийск]. И тогда командир подлодки решил атаковать противника в зоне прибрежной отмели.
Как потом вспоминал Владимир Константинович, подводники стали эхолотом проверять глубины и обнаружили не отмеченную на карте довольно удобную подводную ложбинку. В ней и легли до утра на грунт.
Линкор и эсминцы появились с рассветом и, не доходя до берега миль десять, открыли огонь. Утро выдалось ясным, на море был штиль, но перископ лодки, как и рассчитывал командир, оказался для немцев на солнечной дорожке - они не видели его.
Выходя на атаку, лодка использовала найденную накануне ложбинку. Однако ее не хватило!
- Под килем семь метров! - тревожно доложил штурман. Это уже было меньше допускаемого инструкцией минимума. - Под килем пять метров… Три метра! - едва не перешел на крик офицер, подумавший, что командир его не слышит.
А командир смотрел в перископ и молчал. Он видел корабли врага, обстреливающие войска на берегу, и не считал возможным прерывать атаку.
Когда Владимир Константинович коротко бросил: “Пли!” - под килем оставалось всего ничего. Лодка почти ползла по дну на брюхе. Но торпеды выпустила. Правда, не по линкору: попасть в него было невозможно, а по одному из эсминцев.
Чтобы торпеды не зарылись в ил, пришлось приподнять нос лодки, а чтобы ее не выбросило наверх после залпа, трюмные стремительно приняли добавочный балласт. Отлично сработал горизонтальными рулями боцман. И «Л-3» удержалась под водой! Развернувшись, она замерла на грунте - не стала уходить по мелководью. Расчет командира оправдался: второй эсминец, кинувшийся искать лодку, бомбил наугад. Линкор же немедленно прекратил обстрел берега и убрался восвояси. К сожалению, торпедированный эсминец команде
«Л-3» не засчитали: подорваться-то он подорвался, но затонул не совсем: по-видимому, выбросился на мель.
Однако ни в какое сравнение с эсминцем не идет главная атака Владимира Коновалова, после которой он станет причастным к самой крупной в истории человечества катастрофе на море.
Операция «Ганнибал»
В свой последний боевой поход, принесший славу и звание Героя Советского Союза, Владимир Коновалов ушел 23 марта 1945 года. Через пять дней, 28 марта, в районе песчаной Хельской косы, отделяющей Гданьскую бухту от Балтийского моря, лодка произвела минную постановку [«Л-3», напомню, кроме торпед, имела на борту и мины - она же была подводным минным заградителем]. Однако достоверных данных о результатах этой постановки [две банки по десять мин] нет.
Вечером же 28 марта лодка перешла к маяку Хоборг [южная оконечность острова Готлонда, расположенного примерно в ста километрах от материковой Швеции], где команда занялась починкой вышедших из строя гидроакустической станции и гидрокомпаса. Через неделю, 5 апреля, «Л-3» начала движение, и на следующий день Владимир Коновалов привел ее в Данциг-скую бухту. Целей там было пре-достаточно. Но прежде чем мы вместе с командиром лодки выберем транспорт для торпедной атаки, я предлагаю вернуться на два с половиной месяца назад, чтобы разобраться в происходящем как в Данцигской бухте, так и в Восточной Пруссии в целом.
От остальной Германии эту территорию Третьего рейха русские танки отрезали 23 января 1945 года. А двумя днями ранее командующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Карл Дениц подписал приказ о начале операции «Ганнибал». Согласно ему, все крупнотоннажные морские суда следовало использовать для эвакуации из Восточной Пруссии войск и гражданских лиц. Ну а в связи же с тем, что порт Пиллау [Балтийск] не был приспособлен для швартовки крупных судов, главным пунктом эвакуации стал Гетенхафен [Гдыня], расположенный на балтийском побережье немного севернее Данцига [Гданьска]. В город, кроме военных [в первую очередь, раненых], стекались тысячи и тысячи беженцев. Всем им геббельсовская пропаганда основательно вбила в сознание, что русские живут по рекомендации лауреата двух Сталинских премий писателя Ильи Эренбурга: “Увидел немца - убей его!” До полусмерти напуганные гулом приближающихся советских танков, беженцы готовы были плыть в Германию хоть на досках, хоть на бревнах.
Надо отдать должное немцам: исполняя приказ Деница, эвакуировать из Восточной Пруссии они намеривались всех, включая военных, гражданских и всевозможную сволочь из полицаев и предателей.
«Л-3» выходит на цель
Первым крупный немецкий транспорт, следовавший из Восточной Пруссии в Германию, отправил на дно Балтий-ского моря командир совет- ской подводной лодки «С-13» Александр Маринеско. Более 5300 фашистов [глав-ным образом, эсэсовцев и подводников] уничтожил торпедный залп лодки Маринеско. Следующей жертвой торпедной атаки из-под воды стал, пожалуй, самый не- приспособленный для перевозки людей немецкий транспорт - «Гойя».
На воду 131-метровый транспорт «Гойя» был спущен в 1940 году в норвежской столице Осло - за четыре дня до немецкого вторжения в Норвегию. После оккупации Норвегии немцы, естественно, его реквизировали. С началом операции «Ганнибал» транспорт на скорую руку переоборудовали, и 16 апреля 1945 года он стал на якорь в Данцигской бухте у косы Хель. Буквально сразу же началась посадка на транспорт. Предполагалось, что на борт «Гойя» примет полторы тысячи солдат и офицеров 4-й танковой дивизии вермахта, 385 раненых военнослужащих и более пяти тысяч беженцев.
Посадка проходила нервно, даже видимости порядка не наблюдалось ни на берегу, ни на борту. Усугубил ситуацию пущенный кем-то слух, что «Гойя» - последний транспорт, на котором будут эвакуировать раненых и беженцев. Бои-то шли непосредственно на косе Хель! А тут на порт еще и советские бомбардировщики налетели. Орудия противовоздушной обороны «Гойи» яростно отбивались, но при четвертом заходе бомбардировщикам удалось-таки сбросить авиабомбу на носовую часть транспорта. Бомба пробила палубу, ранив несколько матросов-артиллеристов. Однако, несмотря на пробоину, «Гойя» оставался на плаву и продолжал принимать на борт беженцев и солдат.
До 19.00 шло оглашение судовых списков, но они оказались неполными, поскольку на транспорт постоянно пробирались все новые и новые люди. Согласно немецким источникам, на момент выхода «Гойи» в море, он имел на борту около 7200 человек [военных, включая раненых - менее двух тысяч].
Поскольку немецкие порты на Балтике были забиты беженцами, капитану транспорта был отдан четкий приказ: в составе конвоя из трех транспортов двигаться на столицу Дании - на Копенгаген. Сопровождали корабли два минных тральщика - «М-256» и «М-238». Шли они - чтобы за ними поспевали теплоходы с людьми, со скоростью девять миль в час.
Вскоре после того, как в сгустившихся над морем, соленых сумерках конвой обогнул полу- остров Хель, его заметили с лодки «Л-3». Подчиняясь распоряжению командира, она начинает маневрировать, выходя на позицию атаки. Ни с транспортов, ни с тральщиков эти маневры не заметили. И, согласно немецким [не точным] данным, в 23.52 «Гойя» получает две торпеды в левый борт.
Семь тысяч пропавших без вести
Согласно же записям штурмана «Л-3» гвардии лейтенанта Ивана Павлова, поминутно фиксировавшего все происходившее на борту подлодки, транспорт подводники Владимира Коновалова обнаружили в 0.42. И далее вот что - дословно - зафиксировала записная книжка штурмана: “Вышли в торп. атаку. Двумя торпедами потопили трансп. пр-ка водоизм. 12 тыс. т. Подверглись преследованию сторожевыми кораблями, которые в продолж. 2,5 часа стопорили ход, выслушивая нас. Сбросили две глубинные бомбы, которые взорвались вблизи нас. В 4.00 всплыли в надв. полож. Провентилировали отсеки, в 05.00 снова погрузились на глуб. 20 м.”
А теперь обратимся к воспоминаниям бывшего начальника связи 4-й немецкой танковой дивизии Ханса Шойфлера [солдаты этой дивизии, напомню, были единственным воинским подразделением на борту «Гойи»]: “От двух могучих взрывов теплоход сильно качнуло, рывком бросило вперед, а потом корма резко осела вниз. В тот же момент погасло освещение. Было слышно, как через пробоину внутрь корабля с шумом устремился поток воды. Люди метались по палубе, некоторые прыгали за борт.
На борту вспыхнула неописуемая паника. Несколько сотен человек были тяжело ранены. Из трюмов и нижней палубы люди пытались добраться до трапов, чтобы оказаться наверху. Многие, прежде всего дети, были сбиты с ног и смяты напиравшей сзади толпой. Судно все больше кренилось назад, корма уже частично была залита водой. Прежде, чем были готовы спасательные шлюпки, «Гойя» разломился на две части и очень быстро начал погружаться на дно.
Столб пламени высотой с дом вырвался из смертельно раненного транспорта. Вслед за этим в трюме тонущего корабля прогремел взрыв. Затем все произошло с невероятной быстротой. За считанные минуты обе половины теплохода скрылись под водой. Немногие оставшиеся на поверхности пассажиры «Гойи» на какое-то время различили мрачный силуэт подводной лодки”.
И, подводя итог катастрофе, немецкий офицер-танкист замечает: “Только 183 человека остались в живых; среди них было семь наших сослуживцев. Остальные семь тысяч навсегда остались в страшном списке жертв войны как пропавшие без вести”. Честно признаюсь, меня озноб пробирал, когда я читал эти записки.
А тем временем вернувшийся в базу командир «Л-3» Владимир Коновалов был представлен к званию Героя Советского Союза и получил его - последним из военных моряков - 8 июля 1945 года.
После войны Владимир Константинович окончил военно-морскую академию, служил начальником кафедры 2-го Балтийского военно-морского училища, потом - был начальником штаба, а с ноября 1955-го - командиром дивизиона подводных лодок Балтийского флота. А в марте 1958 года новобранец из его дивизиона на ночном дежурстве расстрелял из автомата своих шестерых товарищей-подводников и попытался сбежать на иностранное судно. Владимира Константиновича отстранили от командования - и на пять долгих лет он остался в стороне от серьезных флотских дел. Только в 1963 году ему предлагают штабную должность на Севере. Неожиданно для себя он оказывается рядом с сыновьями Евгением и Марком, которые тоже избрали нелегкую профессию офицеров-подводников. Став за службу капитанами первого ранга, оба они уже давно в отставке. Нынче на подводной лодке служит уже внук адмирала из запорожской глубинки Владимира Коновалова, непосредственно причастного к самой крупной морской катастрофе за всю историю человечества.
Умер Владимир Константинович от сердечного приступа в Ленинграде 29 ноября 1967 года. В городе на Неве он и похоронен. Рубка же его удачливой лодки «Л-3» попервости была установлена у штаба бригады подплава в Лиепае, а после того, как части Советской Армии и Военно-Морского флота покинули Прибалтику, ее эвакуировали в Россию и в 1995 году установили в Москве, на мемориале Победы на Поклонной горе.
Владимир ШАК
[Газета "МИГ", Запорожье]
Рубка Л-3 (на Поклонной горе)
Бюст адмирала Владимира Коновалова в поселке Куйбышево (Запорожская область)
Когда разговор заходит о кораблекрушениях - в мирное ли время произошедших или в военное, в памяти сразу трагедия с «Титаником» всплывает. Хотя в десятке крупнейших морских катастроф столкнувшийся с айсбергом «Титаник» [с 1503 погибшими] находится на… десятом месте. Далеко опережает его по количеству жертв советский санитарный теплоход «Армения». Потопленный 7 ноября 1941 года немецким самолетом-торпедоносцем, он унес с собой на дно Черного моря более пяти тысяч человеческих жизней. Причем на борту «Армении» не сплошь военные люди находились.
Не менее 5300 человек пытался эвакуировать в Германию транспорт «Вильгельм Густлофф», торпедированный 30 января 1945 года подводной лодкой «С-13», командовал которой одессит Александр Маринеско. Но и это не предел!
Гибелью более семи тысяч человек закончилась торпедная атака еще одного немецкого транспорта - «Гойя». Торпеды по нему в ночь на 17 апреля 1945 года выпустил подводный минный заградитель «Л-3», который в Данцигскую бухту [Восточная Пруссия], где и был атакован транспорт, привел запорожец, гвардии капитан третьего ранга Владимир Коновалов [адмиральское звание ему будет присвоено за полтора года до смерти, в мае 1966-го]. За что и был удостоен вскоре звания Героя Советского Союза.
Владимир Коновалов (послевоенное фото)
Человек без национальности
В биографии Владимира Константиновича до сих пор много неясностей. Возьмем, допустим, место его рождения. Известно, что будущий Герой родился в селе Надежное. А вот районов, к которым село это относится, сразу три указывается: и Гуляйпольский, и Куйбышевский, и Розовский. В двух последних установлены памятники Владимиру Коновалову. Причем куйбышевцы своего именитого земляка даже в звании повысили, выбив на постаменте его памятника не существующее в природе - и на флоте, естественно, слово «вицеадмирал» [Владимир Константинович был контр-адмиралом].
С национальным происхождением подводника из запорожской глубинки, боевые достижения которого отмечены в энциклопедической «Истории Великой Отечественной войны» [в пятом томе издания названа подлодка, утопившая «Гойю», и обозначено место гибели транспорта], тоже какие-то странные вещи творились. В 1985 году издательство Министерства обороны СССР выпустило комплект открыток «Герои Великой Отечественной» с указанием национальностей всех обладателей Золотой Звезды. Напротив фамилии Коновалова почему-то стоял прочерк.
Непонятно мне было также, почему герой войны, имевший, кроме Золотой Звезды, еще восемь (!) боевых орденов, в 1958 году был отстранен от командования дивизионом подводных лодок - на Балтике, и следующую серьезную должность получил лишь в 1963 году, на Северном флоте.
Да и главная атака Владимира Константиновича как-то невнятно прописана в военной литературе: обнаружив, мол, немецкий транспорт, догнал его и, выйдя на рубеж атаки, торпедировал, уничтожив при этом целую фашистскую дивизию. Переждав ответную атаку кораблей сопровождения, вернулся на базу. И все! А что за дивизия, условно говоря, на борту «Гойи» находилась - вояки каких родов войск? Вопрос такой у меня не случайно возник: не только фашисты-армейцы, подозревал я, за пару недель до окончания войны драпали из Восточной Пруссии. Так, может быть, на борту потопленного капитаном-гвардейцем немецкого транспорта тоже мирные люди находились - как на той же санитарной «Армении»?
Чтобы рассеять все неясности, я решил собрать воедино все написанное и сказанное о нашем земляке-подводнике. А когда фактажа набралось изрядно [в том числе и из немецких источников добытого, и из документов, которые передал мне бывший глава Розовской райгосадминистрации Владимир Марюха, за что ему превеликое спасибо], взял я чистый лист бумажный и скоро - пишу потому что быстро, вывел заголовок будущей публикации: “Гибель транспорта «Гойя»”.
Решив сконцентрировать внимание на событиях в Данцигской бухте ночью 17 апреля 1945 года, я вознамерился взглянуть на происшедшее не только из перископа подлодки «Л-3», но и с палубы торпедированного ею транспорта. Однако сразу предупреждаю: до апрельского дня того нам путь неблизкий предстоит одолеть, начало которому было положено 5 декабря 1911 года в еврейской земледельческой колонии №13 Екатеринославской, в которую входил тогда наш Александровский уезд, губернии. Именно в тот декабрьский день в колонии №13 родился Владимир Константинович [Вульф Калманович] Коновалов.
Дрейфующее село
Между прочим, с 1845-го по 1860-й в Александровском и Мариупольском уездах - между Гуляйполем и Пологами [на западе] и Волновахой [на востоке], было основано 17 таких национальных формирований [при советской власти часть из них будет объединена в Новозлатопольский еврейский автономный район]. Народное название колонии №13 - Вильнер [Виленская]. Ее первопоселенцы, похоже, из Вильно [Вильнюса] в наши таврические степи прибыли. Официальное же название родной Владимиру Коновалову колонии - Надежная. Наверное, народ там подобрался такой: крепкий и надежный. Впрочем, в те времена земледелец [а Надежная - земледельческая колония!] не мог быть иным - не крепким и не надежным.
Когда Новозлатопольскую автономию упразднили, часть ее сел, включая Надежное, передали Куйбышевскому району. А после очередного [третьего по счету] выделения из него - в 1992 году - Розовского района, малую родину нашего героя-адмирала переподчинили Розовке. Вот по какой причине село Надежное дрейфовало неспешно по территории будущей Запорожской области - по трем ее районам.
Атака со дна моря
Подводную лодку «Л-3», которая, кроме торпед, несла на борту мины, отчего и величалась официально подводным минным заградителем [от ее торпед, кстати, погибли два корабля противника, а от мин - девять], Владимир Коновалов принял под свое начало
9 марта 1943 года, сменив опытного подводника Петра Грищенко. А 22 марта командующий Балтийским флотом адмирал Владимир Трибуц вручил капитану третьего ранга Коновалову гвардейский военно-морской флаг. Почетного гвардейского звания подводники удостоены были за боевые походы 1941-42 годов [наш земляк в них участвовал сначала в качестве штурмана - это была его основная военно-морская профессия, а затем - помощника командира].
Каким сам Владимир Константинович был командиром? Блестящим, коль спустя годы после войны курсанты-подводники детально разбирали одну из атак «Л-3».
В начале февраля 1945 года фланг войск 3-го Белорусского фронта на Земландском полуострове начал обстреливать немецкий линкор «Адмирал Шеер», подошедший к полуострову в сопровождении двух эсминцев. Уверенные в безнаказанности - береговая артиллерия не доставала линкор, фашисты остервенело били по нашим войскам из орудий всех калибров. «Л-3» находилась поблизости и, связавшись с ней по радио, лодку вызвали в этот район. Обнаружив вскоре корабли, она, тем не менее, не смогла подойти к ним на дистанцию торпедного залпа: линкор и эсминцы заняли позицию в полосе малых глубин. А на ночь укрылись в Пилау [нынешний Балтийск]. И тогда командир подлодки решил атаковать противника в зоне прибрежной отмели.
Как потом вспоминал Владимир Константинович, подводники стали эхолотом проверять глубины и обнаружили не отмеченную на карте довольно удобную подводную ложбинку. В ней и легли до утра на грунт.
Линкор и эсминцы появились с рассветом и, не доходя до берега миль десять, открыли огонь. Утро выдалось ясным, на море был штиль, но перископ лодки, как и рассчитывал командир, оказался для немцев на солнечной дорожке - они не видели его.
Выходя на атаку, лодка использовала найденную накануне ложбинку. Однако ее не хватило!
- Под килем семь метров! - тревожно доложил штурман. Это уже было меньше допускаемого инструкцией минимума. - Под килем пять метров… Три метра! - едва не перешел на крик офицер, подумавший, что командир его не слышит.
А командир смотрел в перископ и молчал. Он видел корабли врага, обстреливающие войска на берегу, и не считал возможным прерывать атаку.
Когда Владимир Константинович коротко бросил: “Пли!” - под килем оставалось всего ничего. Лодка почти ползла по дну на брюхе. Но торпеды выпустила. Правда, не по линкору: попасть в него было невозможно, а по одному из эсминцев.
Чтобы торпеды не зарылись в ил, пришлось приподнять нос лодки, а чтобы ее не выбросило наверх после залпа, трюмные стремительно приняли добавочный балласт. Отлично сработал горизонтальными рулями боцман. И «Л-3» удержалась под водой! Развернувшись, она замерла на грунте - не стала уходить по мелководью. Расчет командира оправдался: второй эсминец, кинувшийся искать лодку, бомбил наугад. Линкор же немедленно прекратил обстрел берега и убрался восвояси. К сожалению, торпедированный эсминец команде
«Л-3» не засчитали: подорваться-то он подорвался, но затонул не совсем: по-видимому, выбросился на мель.
Однако ни в какое сравнение с эсминцем не идет главная атака Владимира Коновалова, после которой он станет причастным к самой крупной в истории человечества катастрофе на море.
Операция «Ганнибал»
В свой последний боевой поход, принесший славу и звание Героя Советского Союза, Владимир Коновалов ушел 23 марта 1945 года. Через пять дней, 28 марта, в районе песчаной Хельской косы, отделяющей Гданьскую бухту от Балтийского моря, лодка произвела минную постановку [«Л-3», напомню, кроме торпед, имела на борту и мины - она же была подводным минным заградителем]. Однако достоверных данных о результатах этой постановки [две банки по десять мин] нет.
Вечером же 28 марта лодка перешла к маяку Хоборг [южная оконечность острова Готлонда, расположенного примерно в ста километрах от материковой Швеции], где команда занялась починкой вышедших из строя гидроакустической станции и гидрокомпаса. Через неделю, 5 апреля, «Л-3» начала движение, и на следующий день Владимир Коновалов привел ее в Данциг-скую бухту. Целей там было пре-достаточно. Но прежде чем мы вместе с командиром лодки выберем транспорт для торпедной атаки, я предлагаю вернуться на два с половиной месяца назад, чтобы разобраться в происходящем как в Данцигской бухте, так и в Восточной Пруссии в целом.
От остальной Германии эту территорию Третьего рейха русские танки отрезали 23 января 1945 года. А двумя днями ранее командующий военно-морскими силами Германии гросс-адмирал Карл Дениц подписал приказ о начале операции «Ганнибал». Согласно ему, все крупнотоннажные морские суда следовало использовать для эвакуации из Восточной Пруссии войск и гражданских лиц. Ну а в связи же с тем, что порт Пиллау [Балтийск] не был приспособлен для швартовки крупных судов, главным пунктом эвакуации стал Гетенхафен [Гдыня], расположенный на балтийском побережье немного севернее Данцига [Гданьска]. В город, кроме военных [в первую очередь, раненых], стекались тысячи и тысячи беженцев. Всем им геббельсовская пропаганда основательно вбила в сознание, что русские живут по рекомендации лауреата двух Сталинских премий писателя Ильи Эренбурга: “Увидел немца - убей его!” До полусмерти напуганные гулом приближающихся советских танков, беженцы готовы были плыть в Германию хоть на досках, хоть на бревнах.
Надо отдать должное немцам: исполняя приказ Деница, эвакуировать из Восточной Пруссии они намеривались всех, включая военных, гражданских и всевозможную сволочь из полицаев и предателей.
«Л-3» выходит на цель
Первым крупный немецкий транспорт, следовавший из Восточной Пруссии в Германию, отправил на дно Балтий-ского моря командир совет- ской подводной лодки «С-13» Александр Маринеско. Более 5300 фашистов [глав-ным образом, эсэсовцев и подводников] уничтожил торпедный залп лодки Маринеско. Следующей жертвой торпедной атаки из-под воды стал, пожалуй, самый не- приспособленный для перевозки людей немецкий транспорт - «Гойя».
На воду 131-метровый транспорт «Гойя» был спущен в 1940 году в норвежской столице Осло - за четыре дня до немецкого вторжения в Норвегию. После оккупации Норвегии немцы, естественно, его реквизировали. С началом операции «Ганнибал» транспорт на скорую руку переоборудовали, и 16 апреля 1945 года он стал на якорь в Данцигской бухте у косы Хель. Буквально сразу же началась посадка на транспорт. Предполагалось, что на борт «Гойя» примет полторы тысячи солдат и офицеров 4-й танковой дивизии вермахта, 385 раненых военнослужащих и более пяти тысяч беженцев.
Посадка проходила нервно, даже видимости порядка не наблюдалось ни на берегу, ни на борту. Усугубил ситуацию пущенный кем-то слух, что «Гойя» - последний транспорт, на котором будут эвакуировать раненых и беженцев. Бои-то шли непосредственно на косе Хель! А тут на порт еще и советские бомбардировщики налетели. Орудия противовоздушной обороны «Гойи» яростно отбивались, но при четвертом заходе бомбардировщикам удалось-таки сбросить авиабомбу на носовую часть транспорта. Бомба пробила палубу, ранив несколько матросов-артиллеристов. Однако, несмотря на пробоину, «Гойя» оставался на плаву и продолжал принимать на борт беженцев и солдат.
До 19.00 шло оглашение судовых списков, но они оказались неполными, поскольку на транспорт постоянно пробирались все новые и новые люди. Согласно немецким источникам, на момент выхода «Гойи» в море, он имел на борту около 7200 человек [военных, включая раненых - менее двух тысяч].
Поскольку немецкие порты на Балтике были забиты беженцами, капитану транспорта был отдан четкий приказ: в составе конвоя из трех транспортов двигаться на столицу Дании - на Копенгаген. Сопровождали корабли два минных тральщика - «М-256» и «М-238». Шли они - чтобы за ними поспевали теплоходы с людьми, со скоростью девять миль в час.
Вскоре после того, как в сгустившихся над морем, соленых сумерках конвой обогнул полу- остров Хель, его заметили с лодки «Л-3». Подчиняясь распоряжению командира, она начинает маневрировать, выходя на позицию атаки. Ни с транспортов, ни с тральщиков эти маневры не заметили. И, согласно немецким [не точным] данным, в 23.52 «Гойя» получает две торпеды в левый борт.
Семь тысяч пропавших без вести
Согласно же записям штурмана «Л-3» гвардии лейтенанта Ивана Павлова, поминутно фиксировавшего все происходившее на борту подлодки, транспорт подводники Владимира Коновалова обнаружили в 0.42. И далее вот что - дословно - зафиксировала записная книжка штурмана: “Вышли в торп. атаку. Двумя торпедами потопили трансп. пр-ка водоизм. 12 тыс. т. Подверглись преследованию сторожевыми кораблями, которые в продолж. 2,5 часа стопорили ход, выслушивая нас. Сбросили две глубинные бомбы, которые взорвались вблизи нас. В 4.00 всплыли в надв. полож. Провентилировали отсеки, в 05.00 снова погрузились на глуб. 20 м.”
А теперь обратимся к воспоминаниям бывшего начальника связи 4-й немецкой танковой дивизии Ханса Шойфлера [солдаты этой дивизии, напомню, были единственным воинским подразделением на борту «Гойи»]: “От двух могучих взрывов теплоход сильно качнуло, рывком бросило вперед, а потом корма резко осела вниз. В тот же момент погасло освещение. Было слышно, как через пробоину внутрь корабля с шумом устремился поток воды. Люди метались по палубе, некоторые прыгали за борт.
На борту вспыхнула неописуемая паника. Несколько сотен человек были тяжело ранены. Из трюмов и нижней палубы люди пытались добраться до трапов, чтобы оказаться наверху. Многие, прежде всего дети, были сбиты с ног и смяты напиравшей сзади толпой. Судно все больше кренилось назад, корма уже частично была залита водой. Прежде, чем были готовы спасательные шлюпки, «Гойя» разломился на две части и очень быстро начал погружаться на дно.
Столб пламени высотой с дом вырвался из смертельно раненного транспорта. Вслед за этим в трюме тонущего корабля прогремел взрыв. Затем все произошло с невероятной быстротой. За считанные минуты обе половины теплохода скрылись под водой. Немногие оставшиеся на поверхности пассажиры «Гойи» на какое-то время различили мрачный силуэт подводной лодки”.
И, подводя итог катастрофе, немецкий офицер-танкист замечает: “Только 183 человека остались в живых; среди них было семь наших сослуживцев. Остальные семь тысяч навсегда остались в страшном списке жертв войны как пропавшие без вести”. Честно признаюсь, меня озноб пробирал, когда я читал эти записки.
А тем временем вернувшийся в базу командир «Л-3» Владимир Коновалов был представлен к званию Героя Советского Союза и получил его - последним из военных моряков - 8 июля 1945 года.
После войны Владимир Константинович окончил военно-морскую академию, служил начальником кафедры 2-го Балтийского военно-морского училища, потом - был начальником штаба, а с ноября 1955-го - командиром дивизиона подводных лодок Балтийского флота. А в марте 1958 года новобранец из его дивизиона на ночном дежурстве расстрелял из автомата своих шестерых товарищей-подводников и попытался сбежать на иностранное судно. Владимира Константиновича отстранили от командования - и на пять долгих лет он остался в стороне от серьезных флотских дел. Только в 1963 году ему предлагают штабную должность на Севере. Неожиданно для себя он оказывается рядом с сыновьями Евгением и Марком, которые тоже избрали нелегкую профессию офицеров-подводников. Став за службу капитанами первого ранга, оба они уже давно в отставке. Нынче на подводной лодке служит уже внук адмирала из запорожской глубинки Владимира Коновалова, непосредственно причастного к самой крупной морской катастрофе за всю историю человечества.
Умер Владимир Константинович от сердечного приступа в Ленинграде 29 ноября 1967 года. В городе на Неве он и похоронен. Рубка же его удачливой лодки «Л-3» попервости была установлена у штаба бригады подплава в Лиепае, а после того, как части Советской Армии и Военно-Морского флота покинули Прибалтику, ее эвакуировали в Россию и в 1995 году установили в Москве, на мемориале Победы на Поклонной горе.
Владимир ШАК
[Газета "МИГ", Запорожье]
Рубка Л-3 (на Поклонной горе)
Бюст адмирала Владимира Коновалова в поселке Куйбышево (Запорожская область)