Дина Каминская «Записки адвоката»
Прослушал «Записки адвоката» Дины Каминской. Это одна из книг, которая была рекомендована мне Дарьей (antigona88 ), за что очень ей благодарен.
Довольно тягостное впечатление, которое не уложилось до сих пор. Рассказанное в книге - про период 1950-1980 гг. А рассказано как-будто про что-то, произошедшее в течение последних десяти лет. Многое ошеломляюще знакомо. Удивление скорее вызывает отсутствие удивления. Потому что в описании одного уродливого кадавра узнаёшь другого, а кровавые призраки прошлого уже ожили в нашем настоящем.
Дина Каминская - адвокат и правозащитник. Как адвокат участвовала в судебных процессах над советскими диссидентами 1960-1970 гг. В книге она рассказывала истории из своей жизни - о событиях и делах, с которыми она так или иначе соприкасалась. О людях и о нелюдях.
«Настя говорила, что когда увидела Валю, то не узнала его. Он был совершенно седой (а ведь ему не было и тридцати лет), а его опухшее лицо было похоже на запудренную маску.» (с)
Это одна из историй - история про Валентина Лившица, который в 1952-м был арестован и приговорён к расстрелу за покушение на Сталина. Дело рассматривал военный трибунал - при закрытых дверях и без участия адвоката. Обвинение основывалось на показаниях одного свидетеля, с которым Валентин был дружен и в разговорах с которым желал Сталину скорейшей смерти. Как выяснилось позже, этот свидетель не только донёс в КГБ, но и сфабриковал фальшивые доказательства. Валентина не расстреляли в соответствии с приговором трибунала, но просто пристрелили в подвалах внутренней тюрьмы КГБ (по крайней мере, так эта история описана в книге). Нашёл статью про него в проекте «Последний адрес».
Из штрихов потихоньку выстраивается структура той системы, которая должна была осуществлять правосудие. Про работу следствия (получение фальшивых свидетельских показаний, на которых можно построить любое обвинение). Про селекцию судей (должность судьи любого уровня была выборной, выбирали из списка, список составляли партийные органы). Судьям ничего не грозило, если вышестоящие суды смягчали слишком суровое наказание. Но даже наоборот - если вышестоящим судам приходилось ужесточать слишком мягкое наказание, то могли быть серьёзные неприятности (судья, вынесший слишком мягкий приговор, в следующий раз мог просто не попасть в списки). И так далее.
Были, конечно, в этой системе принципиальные, честные и справедливые люди. Эпизоды с их участием приятно поражают. Как пример - член Верховного суда РСФСР судья Петухов (увы, я не смог его идентифицировать в Интернете, чтобы точно утверждать, что в других случаях он был столь же безупречен). Но даже до встречи с его справедливым решением пришлось пройти два нижестоящих суда без намёка на правосудие. И, конечно, таких людей просто не допускали до политических дел, где эта их принципиальность, честность и справедливость были необходимы как воздух (процесс Андрея Синявского и Юлия Даниэля, дело Владимира Буковского, и так далее).
Дина описывает события сухо, чётко, без особенной лирики. Почти без эмоций. Но иногда как-будто с вполне оправданной гордостью. Каждую историю можно было бы читать как захватывающий детектив. Если бы только забыть, что это не художественный вымысел. Если бы только избавиться от постоянного ощущения узнавания.
Отдельно про саму Дину Каминскую.
Внешне она мне никак не представлялась. Это я в некотором замешательстве понял, только когда она вдруг появилась перед глазами в процессе прослушивания другой книги - «Даниэль и все все все» Ирины Уваровой (тоже по рекомендации Дарьи). Не удержусь от цитаты:
«Имя Дины тогда гремело - адвокат, берущийся за политические дела, должен был обладать благородством и бесстрашием. Об этих ее свойствах много говорили и писали в подпольных изданиях.
Писать-то писали, но, как всегда бывает, не находили нужным упомянуть, что она красива, а это было важной ее чертой - красавицы многое себе могут позволить, и она позволяла себе преступать границы, жестко очертившие права и обязанности советского адвоката.
Все в ней было контрастно: волосы темные, глаза не в масть светлые, в лице яркая смуглость, но и бледность; открытость пополам с загадочностью, да к тому же маленькая, и это ей очень шло. Однажды кто-то глянул к ним за советом, уходя, увидел в прихожей ее детские сапожки и обомлел: это ваши? можно я вас поцелую...
А голос у Дуси густой, усталый, будто говорит другая женщина, большая и грузная. В том, что голос с внешностью не совпадал, думаю, заключался дополнительный эффект ее адвокатского ораторства, какая‐то внезапность.»
И самым приятным образом изумился, заметив упоминание некой Дуси Каминской в «Памятных записках» Давида Самойлова. Пошёл искать, и - да, совершенно верно, они были знакомы, как минимум дважды он упоминает её в «Подённых записях» и даже посвятил ей стихотворение:
«Кто устоял в сей жизни трудной,
Тому трубы не страшен судной
Звук безнадежный и нагой.
Вся наша жизнь - самосожженье,
Но сладко медленное тленье
И страшен жертвенный огонь...»