Элегия. Немой Онегин. Часть ХV 1.
24.08.2018
ХLV. УМАЛИВАЮ, ОЧУВСТВУЙСЯ!
Писал долго, но это дело творческое. Случалось, ждал вдохновенья (хотя количество и качество созданного за 8 лет параллельно с ЕО - показывают яснее ясного, что муза у Пушкина дневала и ночевала).
Но печатание книжки вовсе не требует вдохновения.
Если долгие годы сочинительства можно хоть как-то объяснить, то проволочки с публикацией необъяснимы. И какие адские проволочки!
Вот таблица. Слева дата окончания главы. В центре дата выхода в свет. Справа - сколько времени готовый текст пролежал до публикации. Смотришь и не веришь глазам.
Когда печатал Первую главу, Вторая и Третья были уже готовы. Мог издать их одной книжкой, мог - раз в месяц. Но год? но три?! Это необъяснимо.
Задержка всегда имеет причины. Обычных две: либо автор не успел, либо цензура не пропустила.
Примеров авторских опозданий тьма. Достоевский вечно не успевал к сроку, Чехов держал в жутком напряжении Художественный театр.
Чехов - Немировичу-Данченко
24 ноября 1899. Ялта
Будущий сезон пройдёт без моей пьесы - это уже решено.
Немирович-Данченко - Чехову
28 ноября 1899. Москва
Воскресенье. Утро.Меня очень взволновала твоя фраза, что будущий сезон пройдёт без твоей пьесы. Это, Антон Павлович, невозможно!! - Я тебе говорю - театр без одного из китов закачается. Ты должен написать, должен, должен!! Если гонорар не удовлетворяет тебя (извини, пожалуйста, что резко перевожу на это), мы его увеличим.
Если солидный Владимир Иванович Немирович-Данченко к обычной дате письма вдруг добавляет «Воскресенье. Утро», если ставит двойные восклицательные знаки и трижды подряд пишет «должен» - значит, только что с утренней почтой получил из Ялты ужасный отказ, руки у него затряслись, кофе пролил... Что он кричал - не знаем; матерно писать не стал, зато не удержался грубо про деньги: говори, сколько тебе надо?
Чехов - Немировичу-Данченко
3 декабря 1899. Ялта
Ты хочешь, чтобы к будущему сезону пьеса была непременно. Но если не напишется? Я, конечно, попробую, но не ручаюсь и обещать ничего не буду.
Главы «Онегина», однако, давно готовы - значит, творческая причина задержек отпадает.
...Цензурные объятия куда крепче. «Бориса Годунова» разрешили напечатать спустя 6 лет после написания (на сцену допустили через 40). И это не рекорд. Вроде бы невинный стишок «Свободы сеятель пустынный» 43 года лежал в ожидании печати...
Но к «Онегину» цензура была снисходительна, не тормозила. В чём же причина задержек? Ведь своевременный выход очередной части очень важен: и для автора (которому всегда не терпится осчастливить мир), и для успеха у публики. Она ждёт обещанного, а не получив, начинает злиться, а потом... потом увлекается другим - разве нечего читать? полки магазинов всегда полны.
Вот что писал вдумчивый Юрий Карякин о журнальных публикациях вообще и о «Бесах» Достоевского в частности:
Первая журнальная публикация романа «с продолжением» имеет своё огромное преимущество, свое особое обаяние. Читатель настраивается на определенный ритм, вовлекается в него, живёт в нём и как бы сам - своим ожиданием - взвинчивает его. Между писателем и читателем надолго, иногда на год-два, возникает какое-то особое поле, особая атмосфера, какое-то более непосредственное взаимодействие, чем в случае издания книги. Достоевский прекрасно сознавал всё это, дорожил этим и придавал первой журнальной публикации своих романов (ритму, порядку, даже паузам) значение чрезвычайное, значение некоего «действа», некоей «мистерии».
Закрыв одиннадцатый номер «Русского вестника» за 1871 год, с каким нетерпением, с каким напряжением читатель ждал следующей главы...
Вышел двенадцатый номер - продолжения нет. Первый, второй, третий номера 1872 года - нет, нет и нет. Нет целый год! Нет вплоть до одиннадцатого номера. Факт беспрецедентный.
Юрий Карякин.
Прозрения и ослепления (О «Бесах»).
Задержка на год - беспрецедентный факт? А на три года не хотите?
Нетерпеливые читатели, вынужденные годами ждать продолжения пушкинского романа, гадали, что станет с его героями. Поэт Валерий Брюсов (1873-1924) записал рассказ своего деда - писателя Александра Бакулина (1813-1894) - о том, «с каким нетерпением, с каким напряжением ожидалось появление новой главы „Евгения Онегина“; как в столицах и в провинции меж молодыми людьми на вечеринках подымались споры, что будет с Онегиным: женится ли он на Татьяне? доведёт ли автор своего героя до кончины? и от чего умрёт Евгений?».
А Варю помните?
Приехал в Апраксино Пушкин, сидел с барышнями и был скучен и чем-то недоволен. Я говорю ему: зачем вы убили Ленского? Варя весь день вчера плакала. Варваре тогда было лет 16, собой была недурна.
Воспоминание А.Новосильцевой.
Пушкинские читатели не просто ждали, они жаждали. Пушкину крайне были нужны деньги. «Онегин» - вернейший доход. И уж если написал - издай, продай рукопись. Не тут-то было. Довольно будет одного письма Плетнёва. Того самого, о котором в Посвящении читаем:
...Хотел бы я тебе представить
Залог достойнее тебя -
Достойнее души прекрасной,
Святой исполненной мечты,
Поэзии живой и ясной,
Высоких дум и простоты...
Прекрасная душа, святая мечта, высокие думы - таких комплиментов от Пушкина, кажется, больше никто не получал. И ведь не минутный порыв и не в частном письме, где такую похвалу увидит только адресат. Посвящение, появившееся при первом издании Четвёртой и Пятой глав (одной книжкой в 1828 году), потом осталось в прижизненных изданиях полного «Онегина». За всю оставшуюся жизнь Пушкин в Плетнёве не разочаровался.
Вот его умоляющее письмо:
Плетнёв - Пушкину
22 сентября 1827. Петербург
Ничто так легко не даст денег, как Онегин, выходящий по частям, но регулярно через два или три месяца. Это уже доказано. Он, по милости божией, весь написан. (Пушкин уже писал Седьмую, а всё ещё не печатал Четвёртую.) Только перебелить, да и пустить. А тут-то у тебя и хандра. Ты отвечаешь публике в припадке каприза: вот вам Цыганы; покупайте их! А публика, на зло тебе, не хочет их покупать и ждёт Онегина да Онегина. Теперь посмотрим, кто из вас кого переспорит. Деньги-то ведь у публики: так пристойнее, кажется, чтобы ты ей покорился...
В последний раз умаливаю тебя переписать 4-ю главу Онегина, а буде разохотишься - и 5-ю, чтобы не с тонинькою тетрадкою идти к Цензору. Если ты это сделаешь, то отвечаю тебе и за долги твои, и за доходы на год; а если ещё будешь отговариваться и софийствовать, то я предам тебя на произвол твоей враждующей судьбе.
Очувствуйся: твоё воображение никогда ещё не создавало, да и не создаст, кажется, творения, которое бы такими простыми средствами двигало такую огромную гору денег, как этот бесценное золотое дно Онегин. Он однако не должен выводить из терпения публики своею ветреностию.
Мы не знаем тех пушкинских «отговорок и софистики», но видим: Плетнёв не признаёт их резонными, отвергает как чепуху... Причины должны быть серьёзными, чтобы так мучить читателя. Чёрт с ними, с читателями? А мучить верного друга и жертвовать собственною выгодой?..
Друг Плетнёв не только «в последний раз» умоляет. Он ещё и очень резок с обидчивым Автором, употребляет колкие выражения: хандра, припадки каприза. Но капризы не могут, кажется, длиться годами, да так регулярно.
...В предисловии к Третьей главе Пушкин клялся читателям, что станет аккуратным:
Первая глава Евгения Онегина, написанная в 1823 году, появилась в 1825. Спустя два года издана вторая. Эта медленность произошла от посторонних обстоятельств. Отныне издание будет следовать в беспрерывном порядке: одна глава тотчас за другой.
Предисловие Автора к первому изданию Третьей главы. Октябрь 1827.
Тотчас? Таблица показывает: хватило его ненадолго. Сами видите: после трёхмесячных перерывов опять начались двухлетние.
Медленность произошла от посторонних обстоятельств - разве это объяснение? Каких обстоятельств? Кому посторонних? И как могут посторонние мешать типографии? Ссылка? Но он уже год на свободе, да и не мешала ему ссылка публиковать стихи и поэмы.
План? План - это закон. Для писателя, художника, композитора - это закон, установленный им для самого себя.
И я, в закон себе вменяя
Страстей единый произвол...
Онегин. Глава Восьмая. 1830.
«В закон вменяя произвол» - да это идейный анархист, а вовсе не исполнитель хрестоматийных планов.
Но в чём же, чёрт возьми, причина необъяснимых задержек? Хотите узнать ответ сию секунду?
ХLVI. ТОРМОЖЕНИЕ
Мы должны двигаться медленно. В наше время это очень трудно. Скоро 200 лет как погоня за скоростью стала идеей фикс человечества.
Вообразите: от сотворения мира и до Пушкина скорость передвижения не менялась!
Агамемнон, царь Давид, Александр Македонский, Чингисхан, Юлий Цезарь, апостол Павел, Папы Римские, мушкетёры и миледи, принц и нищий, фараон и раб, Пётр Первый и арап - все! - или свои ноги, или лошадиные. И вдруг...
Поезд, автомобиль, самолёт, ракета... Немыслимый рекорд скорости по Жюль Верну: вокруг света за 80 дней. Гагарин облетел за 80 минут - в полторы тысячи раз быстрее. (Время взлёта и посадки не в счёт.)
Скорость покорила не только пространство и время, но и мозги. Рэп стремителен настолько, что нормальный человек (уходящий из натуры) не успевает даже разобрать слова, где уж успеть понять образность, юмор, словесную игру - всё это у классных рэперов есть, да не про нашу честь.
Мы должны двигаться медленно. В этом есть огромный смысл. В Индию вы летите 6 часов, Афанасий Никитин шёл 6 лет. Что увидели вы, кроме стюардессы и таблички «пристегните ремни». А Афанасий! - подумать только: какие пейзажи, встречи, разговоры, опасности, приключения. Он от путешествия в Индию получил в миллион раз больше, чем вы. Расскажите знакомым про свою кухню. Вам часа не хватит. Высота потолка, линолеум, сколько конфорок, марка холодильника, куда выходит окно, посуда, сушилка, кофемолка, люстра, ножи, ложки, плошки, поварёшки... Расскажите про Индию. Пяти минут будет много: ну, короче, слоны, коровы, йоги и эти, как их, шивы.
Вы смотрите на картину 10 секунд, экскурсовод рассказывает 10 минут, а реставратор возился 10 лет. Ну и кто больше получил от этой картины?
Чем меньше скорость человека, тем больше у него времени думать.
ХLVII. ВСЁ НА ПРОДАЖУ
При первом издании Первой главы, перед текстом «Онегина», Пушкин (в виде предисловия) поместил «Разговор книгопродавца с поэтом». Стихотворение вызвало восторг не меньше, чем сама поэма.
РАЗГОВОР КНИГОПРОДАВЦА С ПОЭТОМ
Книгопродавец.
Стишки для вас одна забава,
Немножко стоит вам присесть,
Уж разгласить успела слава
Везде приятнейшую весть:
Поэма, говорят, готова,
Плод новый умственных затей.
Итак, решите; жду я слова:
Назначьте сами цену ей.
Стишки любимца муз и граций
Мы вмиг рублями заменим
И в пук наличных ассигнаций
Листочки ваши обратим...
Поэт.
Блажен, кто про себя таил
Души высокие созданья
И от людей, как от могил,
Не ждал за чувство воздаянья!
Блажен, кто молча был поэт
И, терном славы не увитый,
Презренной чернию забытый,
Без имени покинул свет!
Обманчивей и снов надежды,
Что слава? шёпот ли льстеца?
Гоненье ль низкого невежды?
Иль восхищение глупца?..
Книгопродавец.
Прекрасно. Вот же вам совет;
Внемлите истине полезной:
Наш век - торгаш; в сей век железный
Без денег и свободы нет.
Что слава? - Яркая заплата
На ветхом рубище певца.
Нам нужно злата, злата, злата:
Копите злато до конца!
Предвижу ваше возраженье;
Позвольте просто вам сказать:
Не продаётся вдохновенье,
Но можно рукопись продать.
Стихи гениальные (они тут нами, извините, сокращены вшестеро), но их не помнят. Ни в связи с «Онегиным», ни вообще. Хотя одну фразу из «Разговора» знают и цитируют все - даже те, кто никогда стихов не читал, и даже те, кто вообще никогда ничего не читал.
Эти слова стали русской поговоркой: Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать.
«Разговор» очаровал истинных знатоков и ценителей.
Жуковский - Пушкину
12 ноября 1824. Санкт-Петербург
Ты имеешь не дарование, а гений. Ты рождён быть великим поэтом. Читал Онегина и Разговор, служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на русском Парнасе.
Жуковский читал рукопись.
Книжка вышла через три месяца.
Плетнёв - Пушкину
22 января 1825. Санкт-Петербург
Какая прелесть! Латынь мила до уморы. Ножки восхитительны. Ночь на Неве с ума нейдёт у меня. Если ты в этой главе без всякого почти действия так летишь и влечёшь, то я не умею вообразить, что выйдет после. Разговор с книгопродавцем верх ума, вкуса и вдохновения. Я уж не говорю о стихах: меня убивает твоя логика. Ни один немецкий профессор не удержит в пудовой диссертации столько порядка, не поместит столько мыслей и не докажет так ясно своего предложения. Между тем какая свобода в ходе! Увидим, раскусят ли это наши классики?
Видали, какие похвалы! Да ещё от Жуковского - тогда поэта № 1. Да ещё всего лишь после Первой главы. Понимающие люди тогда не стали дожидаться, пока будет опубликовано «всё»; хвалили, совершенно не зная, когда и чем кончится; - верили в талант.
Нас же сейчас из всего шедевра ума, вкуса и вдохновения интересует именно и только эта, затрёпанная миллионами пошляков торговая формула высокой литературы. (Высокой; ибо низкая охотно продаёт и вдохновение. Точнее, выдохновение, где вместо кислорода поэзии сероводород пропаганды.)
«Не продаётся вдохновенье, но можно рукопись продать» - в «Разговоре» формулу произносит торговец, но Автор и сам в точности так думал и, что важнее, так действовал. Пушкин всю жизнь старался продать свои стихи и прозу: побольше и подороже. Других доходов не было, а карты, гулянки, потом жена и дети... Умер, будучи должен огромные суммы.
Вы, уважаемый читатель, это всё знаете, поскольку вы - читатель. Но это же присказка, а сказка впереди. Так полагается: сперва ребёнок в тысячный раз слышит знаемые наизусть «в некотором царстве, в некотором государстве», а уж потом начинается что-то новое, волшебное «крибле-крабле-бумс!»
Но всё же: если и Плетнёв умолял продать, и сам Пушкин считал это правильным, то почему тянул годами? Хотите узнать ответ сию секунду?
ХV 2.
Продолжение следует.
Элегия. Немой Онегин. Часть ХV
Приятна ли «девам» (и их мужьям, их отцам) такая слава, где прямо сказано, что они не стоят ни любви, ни стихов?..
www.mk.ru