Гук-общаги
Шестая глава цикла "Faciam lit mei mernineris"
Первая глава Узник совести или Мое первое уголовное дело
Вторая глава Еврей посмертно
Третья глава Кто они
Четвертая глава Стрелка
Пятая глава День из жизни
Под катом - шестая глава
Каждый город, кроме всем известных достопримечательностей, отмеченных на картах и известных туристам, имеет странные и загадочные места со своей собственной аурой. Такие места также известны как «места Силы» - где сами камни хранят дух насилия, жестокости, разнообразных пиздюлей и отпечаток воспоминаний участников и жертв.
Про такое место и расскажу читателю - о широко известном в узких кругах месте, которое, пожалуй, достойно собственной главы нашего повествования.
Между улицами Куйбышева и Малышева есть участок набережной реки Исеть, которая только недавно стала цивилизованной. Раньше там были с одной стороны реки стройки, а с другой - Дендрарий, причем его довольно дикая часть. Берега соединены пешеходным мостиком, который соединяет Дендрарий со стороны Радищева и улицу Карла Маркса. В районе улиц Горького и Карла Маркса и стоят они - гук-общаги, то есть здания по адресу Горького, 20 и Горького 28 «а».
На вид это два обшарпанных исторических здания постройки начала ХХ века, в которых в начале века ХХI путями неисповедимыми поселились гуки. «Кто такие гуки» - спросит непросвещенный читатель? «Гуками» американцы во время войны (а слово появилось еще со времен войны на Филлипинах) во Вьетнаме называли азиатов, ну а в обиход специфических кругов оно несомненно попало из культового фильма «Ромпер Стомпер». Заряд «kill Gooks!!!!» оказался узнаваем, и так излюбленная дичь получила родовое прозвище, а место силы получило свое подлинное имя - гук-общаги.
Никто не знает, откуда и когда там появились азиаты. Почему догадаться нетрудно: это самый центр Екатеринбурга, который в те годы бурно отстраивался в местах ветхого частного сектора, где сейчас находятся масса дорогих новостроек. Кто-то это все должен был делать, и видимо изначально планировалось использовать ветхие здания для жилья рабочих, но вышло из этого нечто совершенно иное. Как-то не помнит там история тихих гастарбайтеров, а помнит то, что обе общаги стали центром розничной торговли наркотиками и местом паломничества наркоманов и разнообразного приезжего сброда. Как следует из названия, преимущественное население общаг составляли азиаты, но в целом присутствовало дерьмо всех национальностей: вонючие киргизы, таджики, даже единичные цыгане и прочий сброд. Жутковатое было место: кругом стройки, через речку парк, освещения мало, и только случайные прохожие шарахаются то от приезжих, то от наркоманов. В развалинах рядом было только на моей памяти два убийства, сопряженных с изнасилованием проходивших мимо девушек. Все там было прекрасно: атмосфера, люди, география, местоположение - как будто кто-то специально выстраивал декорации для того, чтобы гук-общаги стали Меккой для молодых людей специфических убеждений.
Первопроходцы атак на гук-общаги рассказывали об этих временах с той же тоской, с какой старый рыбак рассказывает, как в ранешние времена река состояла исключительно из рыбы с редкими вкраплениями воды. «Да как - идешь, бывало, мимо просто - гук идет! Втроем, вчетвером хуярили прямо там, и в кусты. Три минуты и шнурки новые!». Одну из ранних акций в этих краях запечатлел один из самых известных роликов Формата-18, для беспалевности слитый на формат как «Новгородские акции». Это где у речки плохо организованный моб прыгает на одинокого азиата, прессует, а после камера прерывается и видна атака со спины довольно увесистого гука с прической в стиле «афро». Эти кадры реально прославились, так как показываются по телевизору в каждой передаче про скинхедов, и даже были показаны на CNN. Всего роликов там было снято великое множество, включая два длинных видео-дайджеста «Прогулки у гук-общаг» ч. 1 и ч. 2. авторства знаменитого «Фольксштурма».
Очень скоро изобилие дичи привело к тому, что охотники стали на постоянной основе собираться через речку - в Дендрарии, и противостояние приняло затяжной, позиционный характер.
Попробуем перенестись в это время, читатель. Темный летний поздний вечер, тлеет костерок. У костра - темные фигуры; в стороне сидит знакомый читателям А. со своим ближним кругом «основы». Крепкие парни в светлых джинсах и темных олимпийках с подвернутыми рукавами осматривают молодежь у костра. Горят глаза тех, кто впервые выйдет на охоту на живого человека - это дикий мандраж, страх и какое-то древнее чувство фатума. За рекой стоят, как две цитадели темных сил, общаги. Алкоголь и адреналин стирают реальность происходящего и какие-то условности, и в вечерней мгле уже не Исеть и гук-общаги рисуются вчерашним школьникам, а былинная река Смородина, отделяющая мир людей от мира нежити и цитадели темных сил за рекой. Впрочем, количество нефтяных отходов в Исети думаю сделало бы вполне реальным поджог оной, чтобы совсем соответствовать народной традиции, представлявшей данную речку кипящей и огненной. Вот кто-то затаптывает костер, и происходит волшебное преображение: уже не дети и подростки выходят на темную асфальтовую дорожку, а что-то дикое, хищное и очень злое. Полчаса, час группа рыскает в окрестностях: пусто. И вот радостным холодком по спине - идут! Сколько их там? Двое? Погнали!
…Кто-то с криком налетает на первую жертву, вцепляется в ворот. Скрутка, и вот уже неведомый киргиз или китаец страшно кричит, проклиная тот момент, когда он здесь оказался. Второй вырывается и убегает - А. презрительно смотрит со стороны. Сегодня не день основы, сегодня проверяется молодежь. Десяток тощих малолеток в смешных больших ботинках выглядят жалко и совершенно не пафосно: сбившись в кучу, они долго и судорожно избивают жертву нелепыми пинками, болезненными, но не приносящими результата. Гук орет; орет страшно и переходя на ультразвук - бесполезно, удары усиливаются. Поймав общий ритм дети пятнадцати-шестнадцати лет не могут остановиться: продолжать бить будут исключительно от страха, что избиваемый встанет и сделает что-то страшное. Так будет продолжаться до тех пор, пока матерящийся А. за шкирки не начнет оттаскивать карлоту, превращающую в фарш уже то, что не может быть человеком.
Быстрый бег вдоль реки, и вот через полчаса все сидят у нового костра - возле моста на улице Декабристов. Детей трясет, между ними ходит бутылка водки. Половина больше не появится там, и постарается все забыть. Половина превратится в мелких и трусливых, но опасных уличных хищников. И только один, а может двое - тот, кто поймал за ворот и бросил тайской «скруткой», и тот, который сосредоточенно выцеливал затылок для эффективных ударов; изменятся. В их глазах навсегда останется отблеск того костра, а внутри научится сжиматься мощная пружина, кидающая на биты, ножи и арматуру. Когда-нибудь они встанут рядом с легендарным А.. М., Виктором, а возможно и займут их место в новых эпохах.
***
Никто не знает, сколько молодежи «бригады» воспитали у гук-общаг. Со слов одних моих знакомых, посещали они их регулярно с периодичностью два раза в неделю составом в 5 щщей в течение полутора лет, с немногочисленными перерывами. Не всегда охотничья удача была на их стороне, но чаще были результативные мероприятия.
Еще давно я задумался: как же так? Многие годы в самом центре Екатеринбурга происходил пиздец, а последствий чаще всего не было никаких, по крайней мере со стороны закона. Кого-то там принимали, кого-то сажали - но это не имело ничего общего с масштабами творящегося беспредела. Подойдя к вопросу с научной точки зрения, причин для этого я нашел три.
Во-первых, в обеих общагах проживали несколько сотен жильцов на очень ограниченной площади, и большая часть из них были нелегалами. Избитых туда же и тащили, ну пускай кто-то добирался до больницы. Большую часть инцидентов составили латентные преступления, как я выяснил позднее уже из источников в правоохранительных органах. Куда девали дохлых гуков живые мне неведомо, но судя по отвратительной вони у общаг делались предположения, что мясо там не пропадало, а кости отправлялись в суп. В общем и целом эти два анклава существовали много лет как бы автономно от правового поля Российской федерации - подобно тому, как у нас живут некоторые микрорайоны на Сортировке, где торгуют собачатиной из фургонов, а все ценники и надписи на китайском. Только так можно объяснить то, что даже десятки роликов оттуда в Интернете так никогда и не превратились в уголовные дела. Нет потерпевших.
Во-вторых, тому же способствовало исключительное географическое положение общаг. Из четырех направлений для бегства только с двух в принципе проезжала машина, а в еще двух были и есть развалины и пешеходный мост с парком за ним. Спустя 200 метров - оживленные улицы и все виды транспорта, где затеряться можно в любое время суток.
В-третьих именно гук-общаги стали полигоном для испытания множества инновационных идей, которые обеспечили безопасность «акций» для нескольких поколений группировок. Так знакомый читателям Виктор стал основоположником метода хронометража при проведении акций. Суть его сводилась к тому, что на месте будущих боевых действий заранее и в разное время суток производился контрольный вызов милиции. Броском ли кирпича в окно, звонком ли - неважно. Отслеживались как направления, так и время прибытия экипажа, ну и просчитывались заранее пути отхода. Со временем некоторые добились такого совершенства, что в излюбленных угодьях были известны длиннейшие «коридоры» для отступления по дворам, непроходимым для патрульной машины, с препятствиями и выходами в транспортные узлы типа трамвайного кольца, где след терялся моментально. Испытательным полигоном для всего этого сомнительного ремесла и были общаги, где как будто высшими силами были созданы идеальные для этого условия.
Впрочем, совсем лафа быстро закончилась. В скором времени потерпевшая сторона неплохо организовалась, и редко можно было встретить дичь иначе, чем группами по четыре-пять штук, а например на легендарную помойку гуки ходили только с палками. Неоднократно в окрестностях проигрывался сценарий классического кино - когда прыгнув на группу гуков и ее погнав, задерживались на избиении одного двух, а из-за ворот общаги вылетала огромная стая азиатов с палками и камнями. Тогда следовало поспешное отступление по мостику в Дендрарий, ну а кого-то гуки безусловно отлавливали и били.
Так общаги заняли осадное положение, и наступила эпоха штурмовых атак. Провозвестником данной эпохи стало внедрение А. института санитарных мер: так как проживали известно кто в условиях страшной антисанитарии, то во имя чистоты и дезинфекции с ней стали бороться очищающим пламенем. Первые несколько поджогов были довольно успешны: геенна огненная пожирала большие площади, и всем было весело. Потом стало сложнее: во-первых то, что легко загоралось снаружи, уже сгорело, а во-вторых места доставки вовнутрь живительного напалма стали укрепляться. Стало меньше окон, больше рам, потом их стали закладывать кирпичом; разобрали и балконы. Примерно в это же время в Дендрарии проходил конкурс на лучший рецепт зажигательной смеси, ну а излюбленным развлечением стало спортивное метание разнообразных предметов в окна гук-общаг. Например в случае с двойными рамами хорошо себя зарекомендовало метание в окошко молота, который иногда обматывался войлоком и поджигался. Пока жильцы изыскивали в комнате дымящийся подарок судьбы, через проломленные молотком рамы следом доставлялись гостинцы: газовые баллончики с приделанной скобой, зажимающей кнопку, а также бутылки с горючим содержимым. От неудачного метания бутылок с напалмом стены общаг покрылись черными пятнами, которые придают этому месту специфический колорит и по сей день, особенно там, где бутылки разбивались вокруг окон.
Особой смелостью отличались те, кто ухитрялись штурмовать общаги через окна. Эти очень громкие и наглые авантюры сопровождались звоном стекла, посуды и криками, так как внутри ставилась задача как можно больше всего испортить и сломать перед актом аутодафе. Страдала от этого обшага номер два, так как первая обнесена бетонным забором. У второй сильнее всего прославился бастион, спускающийся собственно говоря к речке. Там не осталось ни одного целого окна, проемы заложены кирпичом; разобран балкон, а на два окна сверху натянуты панцирные сетки от кроватей - это единственный вид защиты, спасающий окна от любых летящих предметов.
Трудно сказать, как жилось там постояльцам в те годы. Поскольку режим посещения общаг сформировался по принципу анекдота «мимо тещиного дома я без шуток не хожу», не могу не проникнуться своеобразным уважением к тем, кто там жил во времена описываемого непотребства. Если некоторым участникам нашего повествования подошел бы знак «участнику штурмовых атак», то азиатам полагаю пошли бы юбилейные - типа «два года в гук-общаге».
Впрочем, как я недавно узнал, наши гук-общаги далеко не уникальны: в одном сибирском городе есть суровый обычай подгонять грузовик к оной, отрывать дверь грузовиком, зачищать население ручками от колунов, и увозить все ценное на том же грузовике.
Есть в них правда и определенная героическая стать: сейчас, в 2011 году, они так и стоят непокоренными, и там живут гуки.
***
Много всего случилось у гук-общаг. Страницы памяти разных людей хранят множество дивных историй, которые увы зачастую интересны только непосредственным исполнителям и участникам событий, потому что одинаковые. Но были и уникальные.
Была история, которая очень сильно всем запомнилась как пример того, что кавказцы всегда и везде стоят друг за друга. Один молодой состав, где никому не было и двадцати, чисто проходя мимо поймал у колонки возле гук-общаги редкий трофей: трех лиц кавказской национальности, лет по тридцать, крепких и довольно увесистых, на кожаных куртках и спортштанах. Скорее всего трофеи имели отношение к наркотрафику в обшагах; ну да не в том суть. Молодой состав насчитывал пятеро ребят, неопытных, но спортивных. И на чистом кураже они прыгнули на противников, имея в активе один-единственный «удар» и кажется залитую пряху. Первой же атакой одному из них удалось скруткой запустить противника на землю, а второму из того самого удара два раза выстрелить в ебало. Двое оставшихся пафосных кавказцев оттуда припустили с низкого старта, и отбежали метров примерно на тридцать. Откуда они не только наблюдали за воспитательными процедурами и прыжками на голове, но и что-то кричали на родном языке, комментируя события. Мнения разделились: то ли это были советы составу, куда лучше бить, то ли земляку - как ловчее опиздюлиться. Молодые и дерзкие пацаны остались в некотором изумлении от этого события, как трое здоровенных мужиков зассали пять легковесных юношей.
Один раз сильно порадовал неизвестный последователь Конфуция, судя по виду китаец. Будучи загнанным в декабре месяце к реке (которая, к слову, в этом месте не замерзает даже в самые лютые морозы), перед лицом неминуемых пиздюлей сохранив каменное выражение лица он степенно вошел в одежде в речку, и против сильного течения в одежде ухитрился переплыть ледяную воду, вылез на берег и растворился во тьме. Данный поступок даже у преследователей вызвал большое уважение - так, абсолютно хладнокровно и молча, мог поступить только обладатель сильнейшей воли. Если он не нашел смерть от воспаления легких и переохлаждения, то этот представитель достоин занесения в самый почетный список героев этой необъявленной войны, как пример абсолютной беспощадности по отношению к себе. Впрочем, эта идея получила творческое переосмысление и у его оппонентов: многократно избитых гуков выкидывали в речку с моста, особенно в холодное время года. Дзен этого зрелища, пожалуй, превосходит только улетающий в ночь через разбитое стекло на ходу поезда потерпевший «белого вагона».
Наконец последняя из уникальных историй оттуда случилась через много лет после описываемых событий. Один из участников «штурмовых атак», повзрослевший и поумневший, прилично одетый прогуливался по местам боевой славы и ностальгировал. Когда повстречал несколько штук гуков, с одним из которых они узнали друг друга - первое знакомство было сопряжено с несколькими ударами арматурным прутом по щщам визави, удравшего тогда под кровать. Испустив истошный крик, азиат нелепо ударил ногой нашего героя, тот от неожиданности бросил его подсечкой, и достал травматический пистолет. Подобно известной сцене из фильма Гая Ричи «Lock, Stock and Two Smoking Barrels» стороны сохранили лицо: герой не знал, не опиздюлится ли, а гуки не знали, что пистолет не настоящий. Погожим весенним днем прохожие наблюдали странную картину: как с моста несется со всех ног представительного вида молодой господин в дымчатых очках, брюках, туфлях и кашемировом пальто. В одной руке он держал пистолет, а во второй - кожаный портфель с документами. Его никто не преследовал, но по старой привычке он все равно ушел по классической схеме: до моста на Куйбышева, где лихо перелез через забор и был таков.
***
Много лет прошло с тех пор, а так они и стоят, памятником ушедшей эпохи. Появились в общагах и относительно целые окна, и даже сетка от кровати на одном из окон висит полуоторванной. Набережная покрылась бетоном, через реку построили пафосный дворец-резиденцию полпреда. Бывшие стройки сияют тонированным стеклом офисов и банков. Но порой, время словно возвращается назад, и появляются в дендрарии, где нет уж той беседки, молодые люди на белых кроссовках с липучками и специфической одежде, и круг истории замыкается. Наверное, где-то там же в дендрарии живы тени и духи прошлого, нашептывающие по вечерам злые истории посетителям парка. Да и как знать - не бродят ли на том мосту призраки убитых. А еще порой там гуляют молодые мужики с тоской в глазах, в которых читается грусть и ностальгия об ушедшей молодости.
Да, а в конце набережной, как раз вдоль одного из пути отступления, расположился гениальный памятник. Глыба гранита, украшенная надписью: «Культура объединит человечество. Н. Рерих».
Первая глава Узник совести или Мое первое уголовное дело
Вторая глава Еврей посмертно
Третья глава Кто они
Четвертая глава Стрелка
Пятая глава День из жизни
Под катом - шестая глава
Каждый город, кроме всем известных достопримечательностей, отмеченных на картах и известных туристам, имеет странные и загадочные места со своей собственной аурой. Такие места также известны как «места Силы» - где сами камни хранят дух насилия, жестокости, разнообразных пиздюлей и отпечаток воспоминаний участников и жертв.
Про такое место и расскажу читателю - о широко известном в узких кругах месте, которое, пожалуй, достойно собственной главы нашего повествования.
Между улицами Куйбышева и Малышева есть участок набережной реки Исеть, которая только недавно стала цивилизованной. Раньше там были с одной стороны реки стройки, а с другой - Дендрарий, причем его довольно дикая часть. Берега соединены пешеходным мостиком, который соединяет Дендрарий со стороны Радищева и улицу Карла Маркса. В районе улиц Горького и Карла Маркса и стоят они - гук-общаги, то есть здания по адресу Горького, 20 и Горького 28 «а».
На вид это два обшарпанных исторических здания постройки начала ХХ века, в которых в начале века ХХI путями неисповедимыми поселились гуки. «Кто такие гуки» - спросит непросвещенный читатель? «Гуками» американцы во время войны (а слово появилось еще со времен войны на Филлипинах) во Вьетнаме называли азиатов, ну а в обиход специфических кругов оно несомненно попало из культового фильма «Ромпер Стомпер». Заряд «kill Gooks!!!!» оказался узнаваем, и так излюбленная дичь получила родовое прозвище, а место силы получило свое подлинное имя - гук-общаги.
Никто не знает, откуда и когда там появились азиаты. Почему догадаться нетрудно: это самый центр Екатеринбурга, который в те годы бурно отстраивался в местах ветхого частного сектора, где сейчас находятся масса дорогих новостроек. Кто-то это все должен был делать, и видимо изначально планировалось использовать ветхие здания для жилья рабочих, но вышло из этого нечто совершенно иное. Как-то не помнит там история тихих гастарбайтеров, а помнит то, что обе общаги стали центром розничной торговли наркотиками и местом паломничества наркоманов и разнообразного приезжего сброда. Как следует из названия, преимущественное население общаг составляли азиаты, но в целом присутствовало дерьмо всех национальностей: вонючие киргизы, таджики, даже единичные цыгане и прочий сброд. Жутковатое было место: кругом стройки, через речку парк, освещения мало, и только случайные прохожие шарахаются то от приезжих, то от наркоманов. В развалинах рядом было только на моей памяти два убийства, сопряженных с изнасилованием проходивших мимо девушек. Все там было прекрасно: атмосфера, люди, география, местоположение - как будто кто-то специально выстраивал декорации для того, чтобы гук-общаги стали Меккой для молодых людей специфических убеждений.
Первопроходцы атак на гук-общаги рассказывали об этих временах с той же тоской, с какой старый рыбак рассказывает, как в ранешние времена река состояла исключительно из рыбы с редкими вкраплениями воды. «Да как - идешь, бывало, мимо просто - гук идет! Втроем, вчетвером хуярили прямо там, и в кусты. Три минуты и шнурки новые!». Одну из ранних акций в этих краях запечатлел один из самых известных роликов Формата-18, для беспалевности слитый на формат как «Новгородские акции». Это где у речки плохо организованный моб прыгает на одинокого азиата, прессует, а после камера прерывается и видна атака со спины довольно увесистого гука с прической в стиле «афро». Эти кадры реально прославились, так как показываются по телевизору в каждой передаче про скинхедов, и даже были показаны на CNN. Всего роликов там было снято великое множество, включая два длинных видео-дайджеста «Прогулки у гук-общаг» ч. 1 и ч. 2. авторства знаменитого «Фольксштурма».
Очень скоро изобилие дичи привело к тому, что охотники стали на постоянной основе собираться через речку - в Дендрарии, и противостояние приняло затяжной, позиционный характер.
Попробуем перенестись в это время, читатель. Темный летний поздний вечер, тлеет костерок. У костра - темные фигуры; в стороне сидит знакомый читателям А. со своим ближним кругом «основы». Крепкие парни в светлых джинсах и темных олимпийках с подвернутыми рукавами осматривают молодежь у костра. Горят глаза тех, кто впервые выйдет на охоту на живого человека - это дикий мандраж, страх и какое-то древнее чувство фатума. За рекой стоят, как две цитадели темных сил, общаги. Алкоголь и адреналин стирают реальность происходящего и какие-то условности, и в вечерней мгле уже не Исеть и гук-общаги рисуются вчерашним школьникам, а былинная река Смородина, отделяющая мир людей от мира нежити и цитадели темных сил за рекой. Впрочем, количество нефтяных отходов в Исети думаю сделало бы вполне реальным поджог оной, чтобы совсем соответствовать народной традиции, представлявшей данную речку кипящей и огненной. Вот кто-то затаптывает костер, и происходит волшебное преображение: уже не дети и подростки выходят на темную асфальтовую дорожку, а что-то дикое, хищное и очень злое. Полчаса, час группа рыскает в окрестностях: пусто. И вот радостным холодком по спине - идут! Сколько их там? Двое? Погнали!
…Кто-то с криком налетает на первую жертву, вцепляется в ворот. Скрутка, и вот уже неведомый киргиз или китаец страшно кричит, проклиная тот момент, когда он здесь оказался. Второй вырывается и убегает - А. презрительно смотрит со стороны. Сегодня не день основы, сегодня проверяется молодежь. Десяток тощих малолеток в смешных больших ботинках выглядят жалко и совершенно не пафосно: сбившись в кучу, они долго и судорожно избивают жертву нелепыми пинками, болезненными, но не приносящими результата. Гук орет; орет страшно и переходя на ультразвук - бесполезно, удары усиливаются. Поймав общий ритм дети пятнадцати-шестнадцати лет не могут остановиться: продолжать бить будут исключительно от страха, что избиваемый встанет и сделает что-то страшное. Так будет продолжаться до тех пор, пока матерящийся А. за шкирки не начнет оттаскивать карлоту, превращающую в фарш уже то, что не может быть человеком.
Быстрый бег вдоль реки, и вот через полчаса все сидят у нового костра - возле моста на улице Декабристов. Детей трясет, между ними ходит бутылка водки. Половина больше не появится там, и постарается все забыть. Половина превратится в мелких и трусливых, но опасных уличных хищников. И только один, а может двое - тот, кто поймал за ворот и бросил тайской «скруткой», и тот, который сосредоточенно выцеливал затылок для эффективных ударов; изменятся. В их глазах навсегда останется отблеск того костра, а внутри научится сжиматься мощная пружина, кидающая на биты, ножи и арматуру. Когда-нибудь они встанут рядом с легендарным А.. М., Виктором, а возможно и займут их место в новых эпохах.
***
Никто не знает, сколько молодежи «бригады» воспитали у гук-общаг. Со слов одних моих знакомых, посещали они их регулярно с периодичностью два раза в неделю составом в 5 щщей в течение полутора лет, с немногочисленными перерывами. Не всегда охотничья удача была на их стороне, но чаще были результативные мероприятия.
Еще давно я задумался: как же так? Многие годы в самом центре Екатеринбурга происходил пиздец, а последствий чаще всего не было никаких, по крайней мере со стороны закона. Кого-то там принимали, кого-то сажали - но это не имело ничего общего с масштабами творящегося беспредела. Подойдя к вопросу с научной точки зрения, причин для этого я нашел три.
Во-первых, в обеих общагах проживали несколько сотен жильцов на очень ограниченной площади, и большая часть из них были нелегалами. Избитых туда же и тащили, ну пускай кто-то добирался до больницы. Большую часть инцидентов составили латентные преступления, как я выяснил позднее уже из источников в правоохранительных органах. Куда девали дохлых гуков живые мне неведомо, но судя по отвратительной вони у общаг делались предположения, что мясо там не пропадало, а кости отправлялись в суп. В общем и целом эти два анклава существовали много лет как бы автономно от правового поля Российской федерации - подобно тому, как у нас живут некоторые микрорайоны на Сортировке, где торгуют собачатиной из фургонов, а все ценники и надписи на китайском. Только так можно объяснить то, что даже десятки роликов оттуда в Интернете так никогда и не превратились в уголовные дела. Нет потерпевших.
Во-вторых, тому же способствовало исключительное географическое положение общаг. Из четырех направлений для бегства только с двух в принципе проезжала машина, а в еще двух были и есть развалины и пешеходный мост с парком за ним. Спустя 200 метров - оживленные улицы и все виды транспорта, где затеряться можно в любое время суток.
В-третьих именно гук-общаги стали полигоном для испытания множества инновационных идей, которые обеспечили безопасность «акций» для нескольких поколений группировок. Так знакомый читателям Виктор стал основоположником метода хронометража при проведении акций. Суть его сводилась к тому, что на месте будущих боевых действий заранее и в разное время суток производился контрольный вызов милиции. Броском ли кирпича в окно, звонком ли - неважно. Отслеживались как направления, так и время прибытия экипажа, ну и просчитывались заранее пути отхода. Со временем некоторые добились такого совершенства, что в излюбленных угодьях были известны длиннейшие «коридоры» для отступления по дворам, непроходимым для патрульной машины, с препятствиями и выходами в транспортные узлы типа трамвайного кольца, где след терялся моментально. Испытательным полигоном для всего этого сомнительного ремесла и были общаги, где как будто высшими силами были созданы идеальные для этого условия.
Впрочем, совсем лафа быстро закончилась. В скором времени потерпевшая сторона неплохо организовалась, и редко можно было встретить дичь иначе, чем группами по четыре-пять штук, а например на легендарную помойку гуки ходили только с палками. Неоднократно в окрестностях проигрывался сценарий классического кино - когда прыгнув на группу гуков и ее погнав, задерживались на избиении одного двух, а из-за ворот общаги вылетала огромная стая азиатов с палками и камнями. Тогда следовало поспешное отступление по мостику в Дендрарий, ну а кого-то гуки безусловно отлавливали и били.
Так общаги заняли осадное положение, и наступила эпоха штурмовых атак. Провозвестником данной эпохи стало внедрение А. института санитарных мер: так как проживали известно кто в условиях страшной антисанитарии, то во имя чистоты и дезинфекции с ней стали бороться очищающим пламенем. Первые несколько поджогов были довольно успешны: геенна огненная пожирала большие площади, и всем было весело. Потом стало сложнее: во-первых то, что легко загоралось снаружи, уже сгорело, а во-вторых места доставки вовнутрь живительного напалма стали укрепляться. Стало меньше окон, больше рам, потом их стали закладывать кирпичом; разобрали и балконы. Примерно в это же время в Дендрарии проходил конкурс на лучший рецепт зажигательной смеси, ну а излюбленным развлечением стало спортивное метание разнообразных предметов в окна гук-общаг. Например в случае с двойными рамами хорошо себя зарекомендовало метание в окошко молота, который иногда обматывался войлоком и поджигался. Пока жильцы изыскивали в комнате дымящийся подарок судьбы, через проломленные молотком рамы следом доставлялись гостинцы: газовые баллончики с приделанной скобой, зажимающей кнопку, а также бутылки с горючим содержимым. От неудачного метания бутылок с напалмом стены общаг покрылись черными пятнами, которые придают этому месту специфический колорит и по сей день, особенно там, где бутылки разбивались вокруг окон.
Особой смелостью отличались те, кто ухитрялись штурмовать общаги через окна. Эти очень громкие и наглые авантюры сопровождались звоном стекла, посуды и криками, так как внутри ставилась задача как можно больше всего испортить и сломать перед актом аутодафе. Страдала от этого обшага номер два, так как первая обнесена бетонным забором. У второй сильнее всего прославился бастион, спускающийся собственно говоря к речке. Там не осталось ни одного целого окна, проемы заложены кирпичом; разобран балкон, а на два окна сверху натянуты панцирные сетки от кроватей - это единственный вид защиты, спасающий окна от любых летящих предметов.
Трудно сказать, как жилось там постояльцам в те годы. Поскольку режим посещения общаг сформировался по принципу анекдота «мимо тещиного дома я без шуток не хожу», не могу не проникнуться своеобразным уважением к тем, кто там жил во времена описываемого непотребства. Если некоторым участникам нашего повествования подошел бы знак «участнику штурмовых атак», то азиатам полагаю пошли бы юбилейные - типа «два года в гук-общаге».
Впрочем, как я недавно узнал, наши гук-общаги далеко не уникальны: в одном сибирском городе есть суровый обычай подгонять грузовик к оной, отрывать дверь грузовиком, зачищать население ручками от колунов, и увозить все ценное на том же грузовике.
Есть в них правда и определенная героическая стать: сейчас, в 2011 году, они так и стоят непокоренными, и там живут гуки.
***
Много всего случилось у гук-общаг. Страницы памяти разных людей хранят множество дивных историй, которые увы зачастую интересны только непосредственным исполнителям и участникам событий, потому что одинаковые. Но были и уникальные.
Была история, которая очень сильно всем запомнилась как пример того, что кавказцы всегда и везде стоят друг за друга. Один молодой состав, где никому не было и двадцати, чисто проходя мимо поймал у колонки возле гук-общаги редкий трофей: трех лиц кавказской национальности, лет по тридцать, крепких и довольно увесистых, на кожаных куртках и спортштанах. Скорее всего трофеи имели отношение к наркотрафику в обшагах; ну да не в том суть. Молодой состав насчитывал пятеро ребят, неопытных, но спортивных. И на чистом кураже они прыгнули на противников, имея в активе один-единственный «удар» и кажется залитую пряху. Первой же атакой одному из них удалось скруткой запустить противника на землю, а второму из того самого удара два раза выстрелить в ебало. Двое оставшихся пафосных кавказцев оттуда припустили с низкого старта, и отбежали метров примерно на тридцать. Откуда они не только наблюдали за воспитательными процедурами и прыжками на голове, но и что-то кричали на родном языке, комментируя события. Мнения разделились: то ли это были советы составу, куда лучше бить, то ли земляку - как ловчее опиздюлиться. Молодые и дерзкие пацаны остались в некотором изумлении от этого события, как трое здоровенных мужиков зассали пять легковесных юношей.
Один раз сильно порадовал неизвестный последователь Конфуция, судя по виду китаец. Будучи загнанным в декабре месяце к реке (которая, к слову, в этом месте не замерзает даже в самые лютые морозы), перед лицом неминуемых пиздюлей сохранив каменное выражение лица он степенно вошел в одежде в речку, и против сильного течения в одежде ухитрился переплыть ледяную воду, вылез на берег и растворился во тьме. Данный поступок даже у преследователей вызвал большое уважение - так, абсолютно хладнокровно и молча, мог поступить только обладатель сильнейшей воли. Если он не нашел смерть от воспаления легких и переохлаждения, то этот представитель достоин занесения в самый почетный список героев этой необъявленной войны, как пример абсолютной беспощадности по отношению к себе. Впрочем, эта идея получила творческое переосмысление и у его оппонентов: многократно избитых гуков выкидывали в речку с моста, особенно в холодное время года. Дзен этого зрелища, пожалуй, превосходит только улетающий в ночь через разбитое стекло на ходу поезда потерпевший «белого вагона».
Наконец последняя из уникальных историй оттуда случилась через много лет после описываемых событий. Один из участников «штурмовых атак», повзрослевший и поумневший, прилично одетый прогуливался по местам боевой славы и ностальгировал. Когда повстречал несколько штук гуков, с одним из которых они узнали друг друга - первое знакомство было сопряжено с несколькими ударами арматурным прутом по щщам визави, удравшего тогда под кровать. Испустив истошный крик, азиат нелепо ударил ногой нашего героя, тот от неожиданности бросил его подсечкой, и достал травматический пистолет. Подобно известной сцене из фильма Гая Ричи «Lock, Stock and Two Smoking Barrels» стороны сохранили лицо: герой не знал, не опиздюлится ли, а гуки не знали, что пистолет не настоящий. Погожим весенним днем прохожие наблюдали странную картину: как с моста несется со всех ног представительного вида молодой господин в дымчатых очках, брюках, туфлях и кашемировом пальто. В одной руке он держал пистолет, а во второй - кожаный портфель с документами. Его никто не преследовал, но по старой привычке он все равно ушел по классической схеме: до моста на Куйбышева, где лихо перелез через забор и был таков.
***
Много лет прошло с тех пор, а так они и стоят, памятником ушедшей эпохи. Появились в общагах и относительно целые окна, и даже сетка от кровати на одном из окон висит полуоторванной. Набережная покрылась бетоном, через реку построили пафосный дворец-резиденцию полпреда. Бывшие стройки сияют тонированным стеклом офисов и банков. Но порой, время словно возвращается назад, и появляются в дендрарии, где нет уж той беседки, молодые люди на белых кроссовках с липучками и специфической одежде, и круг истории замыкается. Наверное, где-то там же в дендрарии живы тени и духи прошлого, нашептывающие по вечерам злые истории посетителям парка. Да и как знать - не бродят ли на том мосту призраки убитых. А еще порой там гуляют молодые мужики с тоской в глазах, в которых читается грусть и ностальгия об ушедшей молодости.
Да, а в конце набережной, как раз вдоль одного из пути отступления, расположился гениальный памятник. Глыба гранита, украшенная надписью: «Культура объединит человечество. Н. Рерих».