Саянский трип: Эрраунд оф Кьютурчин. Манские пороги, где-то рядом с Кутурчинским белогорьем.
Дабы достойно завершить саянский анабасис, я решила отправиться в последнюю точку летнего похода - Кутурчинское белогорье, которому в прошлый раз пришлось отказать в связи с банкротством. И вот, 20 августа в четвертом часу утра девять (снова девять, назгулы прямо) фриков, выгрузились на станции Мана. Интересно, я когда-нибудь увижу ее при свете дня? Вечно туда - после полуночи, обратно - в полночь. Конечно, мы были бы не мы, если бы сразу не траверснули в гору не по той тропе, и, поплутав в трех соснах в полнейшей тьме, приняли единственно верное решение - лечь спать, а с утра уже осмотреться.
Традиционно персонифицируем соучастнегов:
Собачка видимо не осознала перехода между ранним утром, когда все упокоились, и поздним, когда все продрали глаза, и радостно носилась вокруг палаток, выдирая колья, в надежде, что кто-нибудь сжалится и поиграет с ней в палочку. Желающих не нашлось.
При свете солнца оказалось, что мы вышли на третью дорогу к Хабайдаку, не имеющую ничего общего с теми двумя, по которым плутали в ноябре прошлого года во время трипа «Влажная Мана», положившего начало серии ква-походов разных категорий. Довольно резво добежали до магазина, набрали воды в речке и углубились в лес по уже знакомой тропе мимо показывающих зады гусей, кладбища и зарослей малины, в которых не преминули попастись.
У Ангула медвежьих следов в этот раз не было, а пейзажи ничем не напоминали ноябрьские. Было жарко, шагалось легко, и самое главное - не было мерсских кровососов и других летающих тварей. Но я все равно прошлась по тварям и их недостаткам, за что и получила удар в плечо лесным клопом. Красивеньким таким, зеленым. Отобедали на той же стоянке, что и в прошлый раз, особенно радовало наличие сала и колбасы, хотя мне нести их опять не доверили, мой крест - шоколад, масло и другие бесполезные предметы. Улитка, правда, была довольна обилием сникерсов в своем рюкзаке, но я ее успокоила, пообещав, что к концу похода она их возненавидит. Угадайте, кто был прав?
В общем, шли мы, шли, рассмастривали квазисыроежки кислотных расцветок. А еще предвкушали ягодные кущи - черника, брусника, малина, черная и красная смородина, шикша, голубика, шиповник, ням-ням, и вот, в какой-то момент часть публики потерялась. Наше длинноногое семейство на своих манекенщицких ногах все время уносилось вперед, вместе с ними подгоняя себя палочками, летел Филин, а вот Надежда с Улиткой, почему-то возомнили, что тропа вдоль Маны не так надежна как курумник и упорхали куда-то в дебри. В итоге остановились мы на влажноманской стоянке, девицы нашлись уже в темноте, костер завелся с полпинка, настроение было отличное, а небо столь густо усыпано звездами, что персеидам было некуда лететь.
Утром случился обидный казус. Я проснулась в 6:55, что само по себе уже подозрительно, потому что чувствовала, что выспалась! И я такая была не одна - по берегу в тщетной попытке поснимать туман, блуждал Макс, а на камушке чистила бивни (а их у нее больше 2000!) Улитка. Решив, что с нами что-то не так, мы стали пить какао, но тут прибежавшая Фрейя, опрокинула улиткин стакан (это было начало), а явившийся с полотенцем Филин сообщил, что время 9 утра, и часы свои я могу выбросить. А потом пришел Валентин и начал бриться. Увидев этот акт криофилии, я убежала поближе к салу.
Прогулка по берегу до следующей стоянки перемежалась фотографированием водных и грибных красот, и собиранием ягод. Отобедав, мы отправились мимо Большого порога в радиалку - в подвздошье Кутурчина. Оказалось, что тот порог, который мы видели осенью - это середина Большого, а сам он еще дальше и еще красивее. Мы там помедитировали над бирюзовой водичкой и поскакали по куруму наверх - к живописным скалкам. Правда, Фрейя тут же провалилась между камнями и пошли они с Надеждой цурюк. Как я им потом завидовала…
Курум в тех местах отвратный. Во-первых, он стоит торосами, и прыгать по нему как по ступенькам невозможно почти нигде. Во-вторых, он покрыт режущим руки высохшим мхом, за который приходится все время хвататься. В-третьих, он покрыт толстым мокрым зеленым мхом, который отрывается, когда на него наступаешь, а щели между огромными «чемоданами» очень глубокие. В-четвертых, трудно быть хоббитом. Глядя, как длинноногие Улитка и Макс перескакивают через дырки, я чуть не плакала. Про тех соучастнегов, которые убежали вперед, я ваще молчу - они будто с моторчиками под коленками родились.
С горем пополам преодолев первый подъем, мы припали к ягодным кочкам, что немного замедлило продвижение. Восхождение совершили всего на одну скалку, остальные просто поснимали - Манские столбы разбросаны на большом расстоянии друг от друга, и я не представляю, сколько дней нужно, чтобы их все обойти. Гора, у подножия которой мы рыскали по лесу в поисках удобного спуска (которого так и не нашли, пришлось кувыркаться на куруме), называется Баян, и я была уверена, что завтра мы с барахлом поднимемся на нее - там собственно и начинается Белогорье, потом, пройдя сквозь плато к озеру Атласному, потусим на склоне самой высокой точки белогорья - Алтате, и чинно-благородно спустимся в колхоз с одноименным названием - Кутурчин. Но не буду забегать вперед.
Паслись мы на куруме в ягодных кустах почти до самого захода солнца, и тут я впервые услышала от Улитки, еще вчера прыгавшей от радости, что ее начинает бесить этот курум, этот поход, и мое прекрасное лицо: «Мне не нравится эта экспедиция, мне не нравится эта команда, мне вообще ничего не нравится!» (с). Правда, она немного успокоилась, когда мы таки дошли до лагеря «В гостях у сплавщиков», где Надежда сварила офигительной вкусноты уху из сайры (меня никто не убедит, что уха из свежей рыбы вкуснее), мужики угостили нас грибами и морсом, а когда из их палатки послышались гитарные щипки, стало понятно, что мы попали к бардам.
Томный вечер завершился песнями у костра. Наталья, Макс и я даже пытались подпевать, но непоющий бард вежливо пригрозил нам заскорузлым пальцем, мол, не портите песню, и мы занялись обычным делом - стереовещанием. Надежда пыталась что-то изобразить на гитаре, но дальше «Мурки» дело не пошло. Гостем вечеринки стала отважная мышь-полевка, пытавшаяся утащить с земли шишку в два раза больше себя, а финалом - небольшое ква, которое к утру переросло в классическое.
И вот, по мокрому сказочному лесу мы пошли вверх по реке к Соболиному ручью, следующей точке на нашей карте. Над рекой и горами периодически показывался туман, ягод было столько, что передвигаться стало затруднительно, шли, паслись, болтали, фотографировались - лес в тех местах действительно дивный.
Поход вверх по Соболиному отчасти напомнил мне Роковую жопу, своего рода конечно. Курумник и мох были еще хуже, чем накануне, а морось постепенно превратилась в настоящий дождь. И, тем не менее, даже это не могло испортить мне настроение. Я только переживала, что Улитка, чье несчастное лицо маячило сзади, подталкиваемое в попу телескопической палкой для большей скорости, скончается от тягот похода. И придется нести ее вещи. А тело запихать под камни. А еще мы все время забирали куда-то влево, ручей вообще потерялся, и я стала подозревать, что мы идем куда-то не туда. Но с туроператором в походе не спорят. Опять же, места красивые…
Среди мшистых курумов мы и устроились на ночлег. Здесь состоялось торжественно натягивание на барабан туроператора моего тента - наконец-то его обновили, а то таскала столько раз и ни разу не попользовали! Сидеть под тентом, по которому стучит дождь, у костра, с горячим чаем - несказанное удовольствие. Вот только передвижение по лагерю было затруднительным, мох между курумами предательски проседал, и в дырках, со сдавленными вскриками, периодически исчезали люди. По этой части вечером отличился Валентин, а ночью я - пошла до ветру, ощупывая в кромешной тьме маршрут палкой, и ухнула в мох с полуметровой высоты. Фонарик выключился, и я, матерясь, искала свою палатку, ползая на четвереньках вокруг жилплощади Родионовых. Они утром заявили, что какой-то зверь метался у них за стенами и хотел их сожрать. На сон грядущий отжег Филин, он уходил спать в общей сложности часа три, когда уже все думали, что он упокоился, вдруг он начинал что-то говорить из недр спальника, а потом вообще выскочил к костру, дабы поруководить процессом сушки вещей Алены и отходом ко сну Ольги. Меня естественно порвало.
Утро было туманным, у Улитки все вещи были мокрые, посему она обреченно топала сзади. Длинноногая группа опять унеслась вперед, и, наконец-то, мимо медвежьих лежек мы вышли на тропу, а потом и на хребет. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что мы совсем не на Кутурчине, а где-то рядом, вокруг туман и путь у нас один - к дороге на Юльевский прииск, никакого Атласного и Баяна. Тогда же родилось выражение «ээраунд оф Кьютурчин», типа «Хоббит - туда и обратно», тем более что лес наверху напоминал что-то средиземское. Очень хотелось поблудить в тумане под елками, но становилось холодно и мы погалопировали вниз. Этот крестный путь Улитка преодолела стойко, лишь пару раз сказал мне: «Отвали, жопа, я тебя ненавижу!». В общем, повторяя хрестоматийное: «Слона-то я и не приметил», мы выбрались на дорогу, и после небольшого марш-броска, доползли до берега речки Кутурчин. Жрать хотелось немилосердно, но Наталья зачем-то бросила рожки в холодную воду, и радостно хохотала, разглядывая получившуюся биомассу, а Валентин закрыл костер со всех сторон камнями, так что Надежда и Улитка хоббили без толку, но зато согрелись. Эта семейная диверсия привела меня в состояние дзен, а мою патриотическую бандану в ругательную.
Последний день мы потратили на переход к деревне Мина, где ангажировали газель до станции. Дорога была нормальной, в колхозе Кутурчин мы посетили супермаркет (Улитка сказала, что это лучшее, что она видела в походе), познакомились с конем (опять конь), Макс порвал штаны, и его эротический имидж так возбудил аборигенов, что один из них предложил доставить наши рюкзаки и кого-нибудь самого уставшего в Мину. Естественно, вместе с барахлом в машину загрузили Улитика, подвернувшего ногу вдобавок ко всем своим моральным страданиям, и Ольгу, после чего водитель резко сдал в лужу, и болид, пукнув дымом, заглох. После небольшого консилиума, авто завелось, а мы пошли за ним вдоль реки и живописных утесов. По дороге нас подобрал уазик, и показывая буратинские носы длинноногим соучастнегам, мы покатились навстречу цивилизации.
Ой, забыла сказать, пока мы откушивали, ква сменилось распогаживанием, и мы наконец-то увидели Кутурчин во всей красе. Он не просто красив, он подобен стране Офир, граду Китежу и лесу из «Алисы в стране чудес» - чем больше к нему стремишься, тем меньше шансов его пощупать… Ну что ж, поход все равно удался. А на Кутурчин залезем в следующем году.
Самой грустной часть трипа стал паровоз. Граждане, спасающиеся от катаклизма СШ ГЭС, с мешками, набитыми солью и спичками, заполонили все поезда, впервые на 658-й не было билетов! В общем вагоне, в компании скандальной старушонки, которую мы согнали с полки, где она вольготно разметала свои старческие кости, мы кое-как покемарили. Смутно помню, как обсуждала с Надеждой творчество Приставкина, и какой-то мужчина, пожелавший показаться интеллектуалом, влез в наш разговор с камментами по типу, мол, нельзя верить писателям, они все врут. Был послан.
Так бесславно окончился Саянский трип. 10 сентября убываю в тепло - в Крым, где я не была 15 лет. До новых встреч!
Традиционно персонифицируем соучастнегов:
Собачка видимо не осознала перехода между ранним утром, когда все упокоились, и поздним, когда все продрали глаза, и радостно носилась вокруг палаток, выдирая колья, в надежде, что кто-нибудь сжалится и поиграет с ней в палочку. Желающих не нашлось.
При свете солнца оказалось, что мы вышли на третью дорогу к Хабайдаку, не имеющую ничего общего с теми двумя, по которым плутали в ноябре прошлого года во время трипа «Влажная Мана», положившего начало серии ква-походов разных категорий. Довольно резво добежали до магазина, набрали воды в речке и углубились в лес по уже знакомой тропе мимо показывающих зады гусей, кладбища и зарослей малины, в которых не преминули попастись.
У Ангула медвежьих следов в этот раз не было, а пейзажи ничем не напоминали ноябрьские. Было жарко, шагалось легко, и самое главное - не было мерсских кровососов и других летающих тварей. Но я все равно прошлась по тварям и их недостаткам, за что и получила удар в плечо лесным клопом. Красивеньким таким, зеленым. Отобедали на той же стоянке, что и в прошлый раз, особенно радовало наличие сала и колбасы, хотя мне нести их опять не доверили, мой крест - шоколад, масло и другие бесполезные предметы. Улитка, правда, была довольна обилием сникерсов в своем рюкзаке, но я ее успокоила, пообещав, что к концу похода она их возненавидит. Угадайте, кто был прав?
В общем, шли мы, шли, рассмастривали квазисыроежки кислотных расцветок. А еще предвкушали ягодные кущи - черника, брусника, малина, черная и красная смородина, шикша, голубика, шиповник, ням-ням, и вот, в какой-то момент часть публики потерялась. Наше длинноногое семейство на своих манекенщицких ногах все время уносилось вперед, вместе с ними подгоняя себя палочками, летел Филин, а вот Надежда с Улиткой, почему-то возомнили, что тропа вдоль Маны не так надежна как курумник и упорхали куда-то в дебри. В итоге остановились мы на влажноманской стоянке, девицы нашлись уже в темноте, костер завелся с полпинка, настроение было отличное, а небо столь густо усыпано звездами, что персеидам было некуда лететь.
Утром случился обидный казус. Я проснулась в 6:55, что само по себе уже подозрительно, потому что чувствовала, что выспалась! И я такая была не одна - по берегу в тщетной попытке поснимать туман, блуждал Макс, а на камушке чистила бивни (а их у нее больше 2000!) Улитка. Решив, что с нами что-то не так, мы стали пить какао, но тут прибежавшая Фрейя, опрокинула улиткин стакан (это было начало), а явившийся с полотенцем Филин сообщил, что время 9 утра, и часы свои я могу выбросить. А потом пришел Валентин и начал бриться. Увидев этот акт криофилии, я убежала поближе к салу.
Прогулка по берегу до следующей стоянки перемежалась фотографированием водных и грибных красот, и собиранием ягод. Отобедав, мы отправились мимо Большого порога в радиалку - в подвздошье Кутурчина. Оказалось, что тот порог, который мы видели осенью - это середина Большого, а сам он еще дальше и еще красивее. Мы там помедитировали над бирюзовой водичкой и поскакали по куруму наверх - к живописным скалкам. Правда, Фрейя тут же провалилась между камнями и пошли они с Надеждой цурюк. Как я им потом завидовала…
Курум в тех местах отвратный. Во-первых, он стоит торосами, и прыгать по нему как по ступенькам невозможно почти нигде. Во-вторых, он покрыт режущим руки высохшим мхом, за который приходится все время хвататься. В-третьих, он покрыт толстым мокрым зеленым мхом, который отрывается, когда на него наступаешь, а щели между огромными «чемоданами» очень глубокие. В-четвертых, трудно быть хоббитом. Глядя, как длинноногие Улитка и Макс перескакивают через дырки, я чуть не плакала. Про тех соучастнегов, которые убежали вперед, я ваще молчу - они будто с моторчиками под коленками родились.
С горем пополам преодолев первый подъем, мы припали к ягодным кочкам, что немного замедлило продвижение. Восхождение совершили всего на одну скалку, остальные просто поснимали - Манские столбы разбросаны на большом расстоянии друг от друга, и я не представляю, сколько дней нужно, чтобы их все обойти. Гора, у подножия которой мы рыскали по лесу в поисках удобного спуска (которого так и не нашли, пришлось кувыркаться на куруме), называется Баян, и я была уверена, что завтра мы с барахлом поднимемся на нее - там собственно и начинается Белогорье, потом, пройдя сквозь плато к озеру Атласному, потусим на склоне самой высокой точки белогорья - Алтате, и чинно-благородно спустимся в колхоз с одноименным названием - Кутурчин. Но не буду забегать вперед.
Паслись мы на куруме в ягодных кустах почти до самого захода солнца, и тут я впервые услышала от Улитки, еще вчера прыгавшей от радости, что ее начинает бесить этот курум, этот поход, и мое прекрасное лицо: «Мне не нравится эта экспедиция, мне не нравится эта команда, мне вообще ничего не нравится!» (с). Правда, она немного успокоилась, когда мы таки дошли до лагеря «В гостях у сплавщиков», где Надежда сварила офигительной вкусноты уху из сайры (меня никто не убедит, что уха из свежей рыбы вкуснее), мужики угостили нас грибами и морсом, а когда из их палатки послышались гитарные щипки, стало понятно, что мы попали к бардам.
Томный вечер завершился песнями у костра. Наталья, Макс и я даже пытались подпевать, но непоющий бард вежливо пригрозил нам заскорузлым пальцем, мол, не портите песню, и мы занялись обычным делом - стереовещанием. Надежда пыталась что-то изобразить на гитаре, но дальше «Мурки» дело не пошло. Гостем вечеринки стала отважная мышь-полевка, пытавшаяся утащить с земли шишку в два раза больше себя, а финалом - небольшое ква, которое к утру переросло в классическое.
И вот, по мокрому сказочному лесу мы пошли вверх по реке к Соболиному ручью, следующей точке на нашей карте. Над рекой и горами периодически показывался туман, ягод было столько, что передвигаться стало затруднительно, шли, паслись, болтали, фотографировались - лес в тех местах действительно дивный.
Поход вверх по Соболиному отчасти напомнил мне Роковую жопу, своего рода конечно. Курумник и мох были еще хуже, чем накануне, а морось постепенно превратилась в настоящий дождь. И, тем не менее, даже это не могло испортить мне настроение. Я только переживала, что Улитка, чье несчастное лицо маячило сзади, подталкиваемое в попу телескопической палкой для большей скорости, скончается от тягот похода. И придется нести ее вещи. А тело запихать под камни. А еще мы все время забирали куда-то влево, ручей вообще потерялся, и я стала подозревать, что мы идем куда-то не туда. Но с туроператором в походе не спорят. Опять же, места красивые…
Среди мшистых курумов мы и устроились на ночлег. Здесь состоялось торжественно натягивание на барабан туроператора моего тента - наконец-то его обновили, а то таскала столько раз и ни разу не попользовали! Сидеть под тентом, по которому стучит дождь, у костра, с горячим чаем - несказанное удовольствие. Вот только передвижение по лагерю было затруднительным, мох между курумами предательски проседал, и в дырках, со сдавленными вскриками, периодически исчезали люди. По этой части вечером отличился Валентин, а ночью я - пошла до ветру, ощупывая в кромешной тьме маршрут палкой, и ухнула в мох с полуметровой высоты. Фонарик выключился, и я, матерясь, искала свою палатку, ползая на четвереньках вокруг жилплощади Родионовых. Они утром заявили, что какой-то зверь метался у них за стенами и хотел их сожрать. На сон грядущий отжег Филин, он уходил спать в общей сложности часа три, когда уже все думали, что он упокоился, вдруг он начинал что-то говорить из недр спальника, а потом вообще выскочил к костру, дабы поруководить процессом сушки вещей Алены и отходом ко сну Ольги. Меня естественно порвало.
Утро было туманным, у Улитки все вещи были мокрые, посему она обреченно топала сзади. Длинноногая группа опять унеслась вперед, и, наконец-то, мимо медвежьих лежек мы вышли на тропу, а потом и на хребет. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что мы совсем не на Кутурчине, а где-то рядом, вокруг туман и путь у нас один - к дороге на Юльевский прииск, никакого Атласного и Баяна. Тогда же родилось выражение «ээраунд оф Кьютурчин», типа «Хоббит - туда и обратно», тем более что лес наверху напоминал что-то средиземское. Очень хотелось поблудить в тумане под елками, но становилось холодно и мы погалопировали вниз. Этот крестный путь Улитка преодолела стойко, лишь пару раз сказал мне: «Отвали, жопа, я тебя ненавижу!». В общем, повторяя хрестоматийное: «Слона-то я и не приметил», мы выбрались на дорогу, и после небольшого марш-броска, доползли до берега речки Кутурчин. Жрать хотелось немилосердно, но Наталья зачем-то бросила рожки в холодную воду, и радостно хохотала, разглядывая получившуюся биомассу, а Валентин закрыл костер со всех сторон камнями, так что Надежда и Улитка хоббили без толку, но зато согрелись. Эта семейная диверсия привела меня в состояние дзен, а мою патриотическую бандану в ругательную.
Последний день мы потратили на переход к деревне Мина, где ангажировали газель до станции. Дорога была нормальной, в колхозе Кутурчин мы посетили супермаркет (Улитка сказала, что это лучшее, что она видела в походе), познакомились с конем (опять конь), Макс порвал штаны, и его эротический имидж так возбудил аборигенов, что один из них предложил доставить наши рюкзаки и кого-нибудь самого уставшего в Мину. Естественно, вместе с барахлом в машину загрузили Улитика, подвернувшего ногу вдобавок ко всем своим моральным страданиям, и Ольгу, после чего водитель резко сдал в лужу, и болид, пукнув дымом, заглох. После небольшого консилиума, авто завелось, а мы пошли за ним вдоль реки и живописных утесов. По дороге нас подобрал уазик, и показывая буратинские носы длинноногим соучастнегам, мы покатились навстречу цивилизации.
Ой, забыла сказать, пока мы откушивали, ква сменилось распогаживанием, и мы наконец-то увидели Кутурчин во всей красе. Он не просто красив, он подобен стране Офир, граду Китежу и лесу из «Алисы в стране чудес» - чем больше к нему стремишься, тем меньше шансов его пощупать… Ну что ж, поход все равно удался. А на Кутурчин залезем в следующем году.
Самой грустной часть трипа стал паровоз. Граждане, спасающиеся от катаклизма СШ ГЭС, с мешками, набитыми солью и спичками, заполонили все поезда, впервые на 658-й не было билетов! В общем вагоне, в компании скандальной старушонки, которую мы согнали с полки, где она вольготно разметала свои старческие кости, мы кое-как покемарили. Смутно помню, как обсуждала с Надеждой творчество Приставкина, и какой-то мужчина, пожелавший показаться интеллектуалом, влез в наш разговор с камментами по типу, мол, нельзя верить писателям, они все врут. Был послан.
Так бесславно окончился Саянский трип. 10 сентября убываю в тепло - в Крым, где я не была 15 лет. До новых встреч!