Невская сарабанда
Сарабанды два такта. Минор. И шепот, французский из-за тяжелой портьеры. Два такта вновь и опять. Глубокий вдох и взгляд сквозь: завтра ведь свадьба. Мы с Вами опять не успели: давно сарабанд не танцуют уже.
На Аничковом, помните, Вы говорили иное. Там, у сизой, сильной воды Вы шептали. Два такта. Минор. Кто знал бы тогда! Обнаженные плечи, сильные пальцы, вздох. Коснувшись лицом - надо уметь отойти.
И вот, теперь, кто-то другой. В Петербурге. Там, где мы когда-то стояли, вновь шепчет. Слова позабытые, глупые. Те самые, помните, что с Вами мы разменяли на грош. И теперь - я смотрю сквозь, а Вы - мимо.
Сарабанды два такта. Брошенный взгляд. Ключиц сведенных узлы и рук - сеть больная. Боль скрипки - рваные струны, или нет, я солгал, еще не порванные, надорванные, треснутые от рывков смычка. И поклон…
Бег в переулках, подворотни и черный отблеск воды. У кромки мертвых блесток - помните: мы с Вами. Тонкие пальцы, не познавшие сладость смычка. Влажных ладоней запах лаванды. Два такта, - мы не одни.
Среди серых домов горький дым дней ушедших. И окна. Вы помните? Окна - как Ваши глаза - а за ними вода. Скрипки крик больной и в такт - виолончель, взвывшая, словно мать. Как не рыдать у мертвого тела?
Той сарабанды я помню мотив. А Вы? В моде нынче иное и мы с Вами, проходя близ друг друга, не смотрим в глаза. Или я лгу? А может иначе: смотрим, с улыбкой, киваем, твердим, как прекрасна опять сарабанда?
Я ныне не с Вами. И Вы, говорят, - не со мной. Вновь глядя на танцем истертый паркет, мы с Вами поднимем однажды глаза. Жест - за жест, поворот, улыбки приторный такт и поклон. Так Вы ли рядом плясали?
Два такта той жизни. Жизни другой. Когда полы были новы, а мы, поверите ли - не умели плясать. Ваши жесты были - шепну - так смешны - а я, кажется, вовсе был глуп, раз подал Вам руку. Два такта назад.
Всего лишь недавно и, бог мой, давно, так давно, что ныне тех танцев не пляшут. Минор. И два такта, и плеч поворот и наклон головы и Ваши глаза. Там, в Петербурге, где в ответ на молчанье Вам я говорил о любви.
О чьей-то любви, всего лишь два такта - струны скрипичные позже порвались. Новой Голландии старые стены, слова старой графини, три карты - помните, я по-французски шептал Вам? А может быть, брежу?
Нота за нотой. Минор. Ваше запястье и платок, которым Вы так умело кровь обтирали. Пьяный хохот, чей-то другой поцелуй и в такт - так велела судьба, - поклон. Мы с Вами, не помните, разве тогда танцевали? Неужто?
Каналов воды, черной, пьянящей я помню мертвую рябь. Мы с Вами - как можно? - бредили общим и Вы, помните, меня заклинали одиночеством спящих? Теми, кто тактов не слышит, уснув, кто не знает плясать?
Я Вам говорил тогда, что все будет иначе. Коснувшись Невской бурной воды, я шептал, по-французски, что с Вами готов, быть может, вновь и вновь повторить тот самый не понятый нами такт сарабанды. Быть может…
Два такта и Вашего сердца удары больные, трудные, помню. Вкус крови на губах. И мертвую рыбу, о камни разбитую, что плыла нам навстречу. Вы сказали, я помню, взяв за запястье, что все будет иначе, иначе совсем.
Утекло петербургской воды по каналам - не счесть. Два такта назад. Не Ваша рука на плече; не моя - на Вашем запястье. И вновь сарабанда. Я - напротив Вас, а Вы, не со мной, не глядите вперед. Вам - изменяли. Мне тоже.
Мечты, не больше, той потерянной скрипки, чьей порваны струны. Мы с Вами, грешны, никогда сарабанд не плясали. И мосты Петербурга были только в мечтах. Но воду в глазах Ваших - помню. И более я не танцую. Не в силах.
(с) Виктор Солкин
Click to view