У истоков священного: мистерии, ритуал, жречество. Часть I.
«Да будет очищен весь храм, и да будут введены две женщины, чистые телом, девственные, и да будут удалены волосы с их тела и надеты парики на их головы… бубны в их руках, и да будут написаны их имена на их плечах, чтобы (изображать) Исиду и Нефтиду, и да поют они из песен этого свитка перед этим богом»/
Из папируса Бремнер-Ринд I
«В Саисе, в святилище Нейт , позади храма, вдоль всей стены его есть гробница того божества, назвать которое по имени в этом случае я считаю для себя грехом. В ограде храма стоят два больших каменных обелиска, а подле них озеро… На этом озере египтяне устраивают мимические представления страстей божества, именуемые мистериями. Хотя я знаю это таинство во всех подробностях, но благоговейно умолчу о нем».
С тех пор, когда грек Геродот был свидетелем божественных таинств в храмах Саиса, прошли века, и от храма Нейт, великой повелительницы этого города не осталось ничего, кроме кирпичной стены и разрозненных блоков с именами царей-строителей и фрагментами изображений ритуалов и церемоний. Однако слова «отца истории» не только возрождают для нас не менее разрозненные фрагменты отдаленных событий; они учат, прежде всего, руководствоваться осторожностью при соприкосновении с древностью, так как зачастую в казалось бы «великолепно сохранившемся и хорошо изученном» материале таятся неожиданные лакуны, о которых мы иногда не подозреваем так же, как и об истинном смысле интересующих нас вещей. Ведь если бы не строки из «Истории», мы, возможно, так никогда и не узнали бы, что где-то в районе пустыря расположенного к северу от небольшого арабского городка Са эль-Хагар пару тысячелетий тому назад совершалось великое священнодействие.
Ко времени Геродота цивилизация долины Нила прошла уже столь большой исторический путь, что многие аспекты ее культуры деформировались и изменились настолько, что иноземца не только допустили к созерцанию божественного церемониала, но и, судя по его словам, посвятили в его истинный смысл. Ни в коей мере не умаляя значения произведений античных авторов, все же отметим: то, что они видели, слышали и обсуждали в Египте, уже очень далеко отстояло от своего оригинала, иногда практически до неузнаваемости измененного иноземными нашествиями и межкультурными контактами, превратившими страну фараонов в житницу римской империи.
Однако кое-что можно узнать и в немногих дошедших до нашего времени первоисточниках - текстах, повествующих о древнейших таинствах и драматических церемониалах египетских храмов. Безусловно, такой источник как египетские тексты можно интерпретировать, в определенных пределах, по-разному; истинный смысл многих слов, особенно тех, что обозначают мировоззренческие понятия, известен нам весьма приблизительно; но все же, если оставить в стороне любое проявление категоричности и максимально опереться на победившие время памятники, восстановить хотя бы отдельные фрагменты многих церемоний и ритуалов представляется возможным.
Уходящие в глубочайшую древность корни видели в своих мистериях сами греки, признававшие, что их таинства явились лишь наследниками священнодействий ранних цивилизаций Востока. Даже имея в распоряжении то немногое, что нам известно о мистериях Греции, можно утверждать, что в отличие от таинств кабиров и самофракийских церемоний, восходящих к древним пеласгическим корням, истоки дионисийских мистерий, безусловно, лежали в восточных таинствах, связанных с ежегодным обновлением цикла природы, как, впрочем, и знаменитые хтонические церемонии Элевсина, всей своей сущностью настолько напоминающие некоторые аспекты культа Исиды, что с первого взгляда крайне сложно отрицать их египетское происхождение.
Если обратиться к самому Египту, то, в отличие от греческих авторов, сохранившиеся источники эпохи фараонов практически ничего не говорят о мистериях Исиды, которые, тем не менее, должны были играть очень важную роль в религиозной жизни страны. Впрочем, стоит ли удивляться отсутствию источников, если древний Хебет - основной центр культа богини, расположенный в Дельте и названный греками Исеумом (современный Бехбейт эль-Хагар), не только лежит в руинах, но и практически не исследован, как, кстати, и Бусирис. В греко-римское время центром культа Исиды и ее знаменитых мистерий стала Александрия, откуда потом богиня распространила свое влияние на всю империю и стала той женщиной, которая своей праведностью и мудростью бескровно завоевала грозный Рим.
В египетском языке лишь одно слово, шета или сешета, напрямую можно отнести как к понятию «тайна», так и к самим мистериям. Связанный с ним титул, хери сешета - «тот, кто над тайной», о котором мы уже говорили, рассматривая ритуал мумификации, хорошо известен еще с Древнего царства; его носило довольно большое количество вельмож, причем в каждом отдельном случае уточняется, в какой именно области обладатель титула был сведущ: в отправлении культа в храмах, в суде, в церемониалах царского дворца. Также тесно с внутренней трансформацией было связано понятие имаху - «просветленный». В текстах не отмечается, от какого божества человек получал этот титул, однако, учитывая, что в каждом египетском храме существовали свои особенные таинства, это не удивительно. Кроме того, титул имаху можно было получить и через посредничество царя, как это случалось в большинстве случаев; в земной жизни с этим титулом связывались и дополнительные привилегии, получаемые от царя его обладателем, такие как право на строительство гробницы в царском некрополе, право на участие в особо почетных храмовых церемониалах, право на получение от самого царя саркофага или заупокойной стелы.
Первый среди Западных
Полную версию легенды об Исиде и Осирисе, мистерии которых были так хорошо известны греческим путешественникам, мы знаем лишь благодаря Плутарху. В его знаменитом произведении «De Iside et Osiride» повествуется, что рыжеволосый Сетх, завидуя своему брату Осирису, пригласил его на пир, во время которого показал гостям великолепный саркофаг, обещая подарить его тому, кому он придется по размеру. Как только в него лег Осирис, Сетх и его 72 приспешника захлопнули крышку и выбросили его в Нил, воды которого вынесли саркофаг в море. Прибитый волнами к набережной финикийского Библа, саркофаг врос в ствол священной ивы, из которой местный царь приказал сделать колонну для своего дворца. После долгих лет поисков Исида, сестра и супруга Осириса находит тело и возвращает его в Египет, где в болотах Дельты магическим образом оживляет бога и зачинает от него сына Хора, который вырос и отомстил за отца. Узнав о том, что тело брата в Египте, Сетх находит его и в ярости разрывает останки на 14 кусков, разбросав их по всей стране. Голова Осириса была найдена Исидой в Абидосе, где она и соорудила одну из гробниц бога.
На всем протяжении истории древнеегипетской цивилизации, начиная со Среднего царства, как в эпохи расцвета египетской государственности, так и в периоды смут и междоусобиц, цари с особым вниманием относились к священному городу тинитского нома, и посылали в Абидос, в святилище Осириса Хентиаментиу - «Первого среди Западных», сановников и жрецов, которые проверяли состояние святынь, сооружали от имени своего владыки новые памятники. Кроме того, сами цари или их заместители руководили здесь ежегодными празднествами, притягивавшими в священный город огромное количество паломников.
Подобный приказ царя был для каждого вельможи огромной честью, о которой рассказывали его потомки и иероглифы на его заупокойной плите. Именно благодаря таким заупокойным текстам мы можем в общих чертах понять, как же проходили великие абидосские торжества, часть церемониала которых и называлась - сешета - мистерии.
Празднику обычно предшествовали долгие приготовления, во время которых реставрировались статуи богов и их священные символы, обновлялась храмовая утварь, для чего казна выделяла огромное количество золота, электрума, драгоценных камней и благовоний. Особенно важной частью подготовки было сооружение великой ладьи Осириса Нешмет, непременно обновлявшейся каждый год. Впрочем, иногда к торжественной церемонии приурочивали и открытие нового двора или пилона храма, колоссальной статуи или новых невероятно дорогих мачт из кедрового дерева, на верхушках которых развевались цветные флаги. После реорганизации храмового персонала учреждался новый, уточненный календарь праздников и священных дней на будущий год.
Само празднество в честь Осириса состояло из множества церемоний и процессий, символически представляющих эпизоды из жизни бога; к сожалению, мы не знаем, сколько длилось торжество. Церемониал начинался, судя по всему, с трагической смерти Осириса: на бога нападали Сетх и его слуги и убивали его. Это ужасающее каждого египтянина событие, видимо, происходило в глубине храма, так как, судя по частным стелам, большинство паломников этого не видело. Вслед за этим следовала церемония, называвшаяся перет тепит - «первый выход», или же перет Упуат - «выход Упуата». Бог Упуат, воплощение Анубиса и, одновременно, Хора Неджитефа - Хора, Защитника отца своего, выходил из храма, чтобы повергнуть врагов, препятствующих воссоединению из частей и бальзамированию тело Осириса. Воссозданный в результате символической мумификации в храме, бог становился Первым среди Западных, т.е. повелителем умерших и загробного мира.
Затем подготовленное к погребению тело бога везли к его гробнице, расположенной в пустынном месте Пекер, на юге Абидоса. Процесс перевоза Осириса проходил в три этапа: сначала, во время перет аат - Великого выхода, погребальный кортеж Осириса Хентиаментиу выходил из храма во главе с Упуатом. Находящегося на ладье Нешмет бога окружало несметное количество паломников, пришедших, чтобы «пасть ниц и созерцать его совершенство». Вторым этапом церемонии было прохождение процессии водного потока, символизирующего переход между двумя мирами. Осирис Хентиаментиу совершал это плавание на ладье Нешмет под защитой и руководством бога Тота. Видимо, эта часть церемонии происходила на священном храмовом озере, однако о деталях этой части праздника мы практически ничего не знаем. Наконец, Осириса переносили с ладьи Нешмет на ладью Урет - «Великую», и бог в сопровождении лишь нескольких высших жрецов и сановников, продолжал свой путь к гробнице в Пекер.
С этого момента начинался самый торжественный эпизод церемонии, посвященный возрождению Осириса, проходивший в Золотой обители, неподалеку от гробницы бога в Пекер. Согласно свидетельству царя XIII династии Неферхотепа I, бог проявлялся там с невероятным торжеством, окруженный родственными ему богами и богинями. В глубокой тайне в Золотой обители воссоздавался новый образ Осириса из золота и электрума. Ритуал возрождения бога проходил во время Ночи угасания бога для отдохновения и Отдохновения Хора воинственного - двух церемоний, которые завершались третьей - праздником Хакер, наступавшим сразу же после возрождения бога. Новый образ Осириса во время Ночи угасания бога для отдохновения возлагали на ложе, и жрец, именовавшийся са-мериэф - «сын его возлюбленный», воплощающий собой Хора, совершал над ней ряд ритуалов, вероятно, напоминавших заупокойную церемонию Отверзания уст.
Находясь какое-то время рядом с самим богом, са-мериэф следил за тем, когда Осирис будет готов возродиться и в этот ответственный момент поизносил ключевую фразу хакер: «Приди ко мне!» После того, как в образ бога возвращалась жизнь, он получал эпитет Уннефер - Существо благое. О возрождении бога оповещали храм, паломников, и весь ликующий тинитский ном. Возродившийся к новой жизни Осирис Уннефер получал оправдание и благословение от сонма богов Гелиополя, в знак чего са-мериэф надевал на его статую особую Корону оправдания; перед народом оглашалось маа - оправдательное решение богов, сопровождавшееся всеобщей радостью. Это событие имело двойной смысл: в мире ином - оправдание душ умерших, в мире земном - передачу власти от Осириса к Хору, его законному наследнику. Торжествующий бог возвращался на ладье Нешмет из Пекер в свой абидосский храм среди невероятного столпотворения паломников и местных жителей. Вечером в храме проходила встреча Осириса и божеств его круга.
Среди стел, оставленных в Абидосе царскими посланниками, особое место занимает интереснейшая надпись Икернефрета, вельможи, которого фараон Сенусерт III назначил своим заместителем по организации праздника в Абидосе, так как сам в это время находился с войском в Нубии. В тексте этого уникального памятника, хранящегося в собрании Берлинского музея, повествуется практически обо всех этапах великой церемонии возрождения бога:
«Приказ царский государю-князю, хранителю печати Верхнего Египта, другу единственному, управителю Обоих Домов золота, повелителю Обоих Домов серебра, Икернефрету почтенному. «Приказывает Мое Величество плыть тебе на юг в Абидос, тот, что в Тинитском номе, чтобы сделать работы (mnw) для отца моего Осириса Хентиаментиу, вновь покрыть образ его тайный (bsw - т.е. культовую статую) золотом, которое дал он моему величеству привезти из Нубии в триумфе победы. Да сделаешь ты это образом наилучшим, действуя ради процветания отца моего Осириса. За этим посылает тебя, как приемного сына мое Величество с надеждой в сердце, что выполнишь ты все, что в сердце моем.
Рос ты подобно приемному сыну в заботе Величества моего, единственным избранником моего дворца. Сделало тебя мое Величество спутником, когда был ты юношей (всего) двадцати шести лет. Мое величество сделало это, потому что видел я тебя прекрасным в командовании, красноречивым, (одним из тех), кто уже из лона приходит мудрым. Вот, посылает тебя мое Величество сделать это, потому что знает мое величество, что никто не сможет это сделать кроме тебя. Иди же и возвращайся, когда сделаешь все, что приказало мое Величество.
Сделал я все, что приказал его Величество, выполняя наилучшим образом наказ господина моего для отца его Осириса Хентиаментиу, владыки Абидоса, великого мощью в Тинитском номе. Работал я как жрец са-мериэф для Осириса Хентиаментиу. Отделал я его великую ладью в вечности и бесконечности. Соорудил я для него переносной наос, тот, что несет красоту Хентиаментиу, из золота, серебра, лазурита, бронзы, (драгоценного) дерева сесенеджем и кедра. (Статуи) богов, пребывающих в месте его (т.е. Осириса), сделал я и обновил наосы их. Назначил я жрецов выполнять обязанности их, установил я для них ритуал ежедневный и праздники в начале каждого времени года. Руководил я изготовлением ладьи Нешмет и сделал я кабину ее. Украсил я грудь владыки Абидоса лазуритом и бирюзой, золотом превосходным и всяческими ценными камнями, которые (обычно) украшают тело бога. Я покрыл бога украшениями его с моим титулом тот, кто над тайнами, в моей должности столиста (?), (ибо) был я чист руками украшая бога, жрецом сем, пальцы которого очищены.
Я руководил процессией Упуата, когда он выходит защищать отца своего. Я отразил нападающих на ладью Нешмет, я поверг противников Осириса. Возглавлял я Великую процессию, следуя по стопам бога. Сделал я (так), что поплыла божественная ладья, и Тот руководил плаванием. Я сделал кабину (для) ладьи «Господин Абидоса воистину поднимается». Покрытый своими эмблемами прекрасными, прошествовал он к месту Пекер. Очистил я путь бога к его гробнице на юге Пекера. Защитил я Уннефера в тот день великой битвы. Поверг я всех врагов его на берегу Недит. Сделал я (так, что) вошел он в ладью Урет, (ту, что) превозносит его красоту. Возрадовал я восточный берег и дал возликовать берегу западному, (ибо) видят они красоту ладьи Нешмет, пришвартовавшейся в Абидосе. Привезла она (Осириса Хентиаментиу, Владыку) Абидоса во дворец его. Следовал я за богом к обители его и сотворил очищения для него; сделал я обширным престол его. Разрешил я трудности (?)… перед спутниками его…»
Трудно переоценить то значение, которое занимал в египетской культуре этот праздник, символизировавший возрождение космоса, богов, природы, души каждого человека, приветствующих победу бога над смертью:
«Привет тебе, о, Осирис.
Владыка вечности, царь богов,
Многоименный, святой образами,
Таинственный ритуалами в храмах!
Знатный своим Ка, пребывающий в Джедду.
Богатый жертвоприношениями в Сехеме,
Повелитель ликования в Анеджти,
Первый подношениями в Иуну.
Владыка поминовения в Зале Истины,
Тайная ба Господина пещер,
Святой в Инбу хедж,
Ба Ра, его сущее тело,
Пребывающее в Хнес…
Бессмертный владыка, пребывающий в Абидосе,
Обитающий далеко среди гробниц,
Чье имя незыблемо в устах людских».
Памятуя о своих усопших родственниках, египтяне после празднества приходили к ущелью Пега, к юго-западу от храма Осириса, от которого начинались Ро-Сетау - пути в загробный мир, и где в незапамятные времена были похоронены их первые цари и царицы. Здесь, между двумя горными массивами, называвшимися в древности Владыка приношений и Госпожа жизни, в память о предках, они, поколение за поколением, оставляли горшки из грубой глины с поминальными приношениями, от бесчисленных черепков которых песок пустыни стал красным, а само место было названо пришедшими арабами Омм эль-Кааб - «Мать горшков». В 1898 году итальянская «миссия Амелино» выявила здесь гробницу царя I династии Джера, на месте которой в более поздние времена находилось место гробницы Осириса Пекер. Именно здесь был обнаружен потрясающий памятник, выполненный по приказу царя XIII династии Хенджера, - массивное базальтовое ложе с головами львов, на котором лежит фигура Осириса. Бог изображен в форме мумии, в белой верхнеегипетской короне и скипетрами в руках. Соколы, воплощающие Хора, сидят на четырех углах ложа, охраняя вытянутыми крыльями своего божественного отца, а соколица Исида сидит на самом теле бога, зачиная от него сына, а вместе с ним - новую жизнь.
Удивительно, но в абидосских мистериях, полностью посвященных истории Осириса, практически никакой роли не играет Исида; все основные функции, которые более поздняя традиция приписывает богине, здесь выполняет Упуат. Он - бог, открывающий пути божественной процессии и, одновременно, его сын-наследник, Хор Неджитеф, персонифицированный жрецами са-мериэф и сем. Судя по всему, корни парадоксального отсутствия Исиды лежат в местной традиции, основной акцент которой приходился не на поиски тела бога и его воссоединение, а на его возрождение и передачу царской власти от отца к сыну.
Интересно, что в текстах стел Ментухотепа и Схетепибра, вельмож, исполнявших роль царских посланников в Абидос при Сенусерте I и Аменемхете III, также как и в надписи Небуауи, верховного жреца Осириса при Тутмосе III, напрямую говорится, что абидосские церемонии и сами египтяне называли мистериями:
«Я исполнял роль са-мериэфа в происходящем в Золотой обители во время мистерии господина Абидоса… я выполнил мистерии (StAw) для моего господина, в качестве хранителя дома отца его».
Какой смысл придавали верховные жрецы древности этому слову? Прежде всего, речь могла идти о ритуалах, совершаемых в тайне, скрытых от лишних глаз, в присутствии царя и узкого круга высшего жречества. Конечно же, к этому основному смыслу понятия шетау, добавлялось и более профанное значение драматического представления, во время которого перед паломниками разыгрывались сцены из жизни богов. Безусловно, во многом египетские шетау были сходны с мистериями греков, которые, подобно Геродоту, увидели истоки своих священнодействий в осирических ритуалах Саиса и других городов Дельты, расположенных неподалеку от греческих колоний. Однако по своей сущности эти два похожие явления двух культур отнюдь не были идентичными.
То немногое, что мы знаем о таинствах Деметры в Элевсине, свидетельствует, что во время этих мистерий на протяжении нескольких дней и ночей посвящаемые с помощью церемоний и ритуалов, проводимых в глубокой тайне, проходили сквозь череду психических состояний для того, чтобы подготовиться к обретению истины через познание тайного слова и истинного значения символических предметов и знаков. Став посвященными и получившими знание, они, тем самым, освобождались от страха и обретали состояние блаженства, спокойствия и просветления. В заключение они обязывались держать в абсолютной тайне знание, хранителями которого они отныне становились.
С первого взгляда может показаться, что таинство, происходившее в Абидосе, довольно подробно описывалось в текстах, связанных с осирическими церемониями. На самом деле, цари и их высокопоставленные вельможи, связанные с проведением священнодействия, говорят о происходившем более чем сдержанно, используя все возможные и невозможные способы, чтобы доверить камню стелы как можно больше, и при этом сохранить в тайне истинный смысл описываемого. Так, Икернефрет и некоторые другие сановники перечисляют в своих надписях ритуалы и процессии, которыми они руководили, или же в которых принимали участие, беспорядочно, не придерживаясь реальной последовательности церемониала. Истинное значение описываемого скрывается с помощью условных фраз, кочующих с памятника на памятник и ничего не говорящих человеку, непосвященному в смысл происходящего:
«я возложил на бога его короны, в должности моей главы мистерий, в сане моем жреца сем. Я был умелый руками в украшении бога, жрец сем, чистый пальцами».
Более того, особо священные понятия или символы, такие как ладья Нешмет или само обозначение церемонии - шетау, иной раз обозначались с помощью специально упрощенных или графически измененных малопонятных знаков. Таким образом, для сохранения тайны использовались все возможные способы, к которым, кстати, добавлялось и то, что все эти памятники, судя по всему, стояли в той части храма Осириса, которая была доступна лишь избранным.
О состоянии блаженства и просветления упоминается в формулах многих стел царей, вельмож, жрецов и некоторых частных лиц. Покидая этот мир, они хотели сохранить память о своем участии в священных церемониях, что было напрямую связано с обретением статуса Аху - просветленного духа, спутника Осириса. Именно для этого они воздвигали около Лестницы Бога Великого, то есть в первом дворе храма свои памятники, свидетельствующие об их участии в таинствах Осириса абидосского. Об этих же состояниях говорилось и в огромном количестве других стел, принадлежавших частным лицам, которые не могли участвовать в таинствах при жизни, но надеялись обрести это право в жизни иной. Пройдя через заключительные испытания и оправдание во время празднества Хакер, усопшие, которые при жизни участвовали в таинствах Абидоса, как и те, кто получил эту возможность лишь после смерти благодаря стеле, установленной в храме, обретали состояние Аху, состояние близости к богу, которое прославляют и воспевают сотни египетских текстов, приравнивая его к просветленному божественному бытию и окончательной победе жизни над смертью.
Характерная особенность таинств Осириса заключается именно в том, что они давали возможность обрести просветление и вечное бытие не только избранным живым, но и всем благочестивым обитателям некрополя, получавшим свое особенное, посмертное посвящение, о котором, по-видимому, не имела представления Греция.
Цит. по Солкин В.В. Египет: вселенная фараонов. М., 2001, сноски опущены.
Илл: Абидос. Гипостильный зал храма Сети I. XIX династия.