Опять фантастика
Опять фантастика
(про Вольку и Дымку (шутка)).
Когда я написал свой самый популярный рассказ (его комментировали более шести человек) - про одинокую башню, у многих были вопросы, что за башня, зачем да почему. Я обещал, что в следующей серии (рассказе) будет все разъяснено... Но увлекся и выложил рассказ про короля под горой. Это, фактически, пятая серия сериала. А четвертая вот только родилась.
Трудность в том, что у меня в голове уже сложилась шестая серия, а долг свой ведь я выполнить должен, то есть, сделать четвертую серию. Поэтому рождалась она тяжело, будучи постоянно прерываема размышлениями над шестой. Но вот позавчера я ехал из Питера в наши палестины, предусмотрительно взяв с собой нотбук. Путь занял семь часов (не сапсан) и я всю дорогу исправно молотил по клавишам, не давая дремать попутчику впереди меня, ведь на столике, который откидывался от его кресла, был установлен мой инструмент набора текста. Зато рассказ был доведен до конца.
Кстати, писать его я начал как раз с конца, потом написал немного начала, потом продолжил начало, потом подписал кусок к концу, а потом уж в поезде свел все в один связный текст.
Мой аккаунт в ЖЖ не позволяет постить слишком длинные тексты, поэтому выкладывать буду по частям. Кто хотел бы прочитать весь текст разом на самлибе, тем придется подождать... Мне, правда, неловко. Выкладка текста по частям имеет то преимущество, что выкладывая начало, можно продолжать шлифовать окончание. Чем я и предполагаю заняться, ибо набранное в сидячем вагоне требует, на мой взгляд, доработки...
Итак, Рогер и Университет.
Университет.
1.
Рогер смотрел в окно. Ничем другим он сейчас заниматься больше не мог.
Он вернулся с задания. И даже «откатил» назад воздействие психо-физиологической и ментально-гипнотической обработки, которую провел ему врач-психолог, чтобы снять последствия моральной травмы.
Трудно было не разглядеть эти последствия. После внезапного ухода Лики - Лицинии - получившей десять миллионов ян в виде приза за активацию артефакта, он постоянно находился то в чрезмерно возбужденном, то в совершенно заторможенном состоянии. Врач притупил его воспоминания, заставил, нет, не забыть, а просто не придавать большого значения случившемуся. Сказал, что со временем острота ситуации в подсознании сгладится, и можно будет снять обработку.
Можно было, конечно, оставить все как есть. Но Рогер чувствовал инстинктивное неприятие искусственного изменения что своего тела, что сознания. Как только стало возможно, он тут же отправился на прием к эскулапу, и тот, скептически хмыкнув и пробурчав «Ну, как знаете, батенька», снял наложенные им самим же ограничения.
Во время выполнения задания он почти не вспоминал события, произошедшие ранее. А когда вспоминал, то они отзывались легкой светлой грустью. Теперь же легкая грусть превратилась в тяжелую депрессию. Оказывается, ничего в подсознании не сгладилось. Единственное, что ушло - периоды острого возбуждения, когда хотелось все бросить и отправиться куда-нибудь к черту на рога, во вновь осваиваемые колонии, к первопоселенцам, чтобы тяжелый труд и лишения заставили забыть занозу, сидящую в душе. Теперь периоды меланхолии сменялись только периодами настоящей депрессии, бороться с которыми надо было путем перемены занятий, прогулками, просмотром сериалов и новостей.
Отягощало ситуацию и то, что вознаграждение за выполнение задания было столь велико, что необходимость в какой-нибудь полезной, то есть оплачиваемой и создающей ответственность перед кем-то, деятельности полностью отсутствовала.
Когда он появился у Виля в его резиденции в драме «Виль-1142», тот с порога заявил ему:
- Ну, наконец-то! Мы тут тебя совсем потеряли. Теперь-то ты перестанешь сохнуть по своей пассии?
Виль скоро понял, что так говорить было нельзя. Через некоторое время, буквально через пару дней, он понял всю серьезность состояния Реджё, как он привык называть Рогера. Тогда он, вооружившись старинными наставлениями о том, как погасить в товарище неразделенную страсть, начал кампанию по дискредитации и очернению всех и всяческих свойств и характеристик Лики. Если Реджё считал, что Лика стройна, Виль тут же утверждал, что она болезненно худа. Если Реджё утверждал, что она покладиста и предупредительна, Виль немедленно говорил, что это хитрая лесть и втирание в доверие. Когда Реджё поминал ее веселость и чувство юмора, Виль превращал это все в вульгарность и саркастичность. Все эти разговоры прекратились, когда Рогер не выдержал и прямо заявил:
- Виль, это кончится тем, что я дам тебе в морду!
- Дал один такой - надулся Виль, но упражнения свои бросил. Тем более что он вполне убедился - наставления старинного трактата совсем не действуют на его друга.
Он придумал другую затею - он решил вовлечь своего друга Реджё в работу волонтерского корпуса рейнджеров, в котором занимал высокий пост руководителя. Это была чисто любительская организация добровольных помощников силам правопорядка. Виль учил участников простейшим приемам патрулирования и самообороны, из-за каковой самообороны большинство любителей в это общество и вступали. Так он тешил свою ностальгию по давним временам молодости, когда служил в разведке штурмовых сил.
- Давай, Реджё, подключайся. Покажем молодежи, как старички воюют.
Рогер согласился, ему было все равно. Неожиданно занятия с молодыми, здоровыми парнями отвлекли его от тяжелых мыслей. Он вспомнил приемы, которым его учили в детстве, еще до того, как он попал в ту же штурмовую разведку, что и Виль. Волонтеры охотно посещали его занятия.
Но сегодня занятий не было, Виль, который, когда был дома, непрестанно отвлекал его разговорами, был крайне занят и отсутствовал. Надо было искать другое занятие. Виль давно предлагал ему экскурсию по драму, но все никак не мог выбрать время. Не удивительно. Виль - крупный бизнесмен в здешнем секторе колонии, свой драм имеет, а это уже кое-что, да еще и женатый человек. А тут Реджё со своими переживаниями… Хотя Виль, как хозяин недавно построенного новенького драма просто горел желанием показать его другу во всей красе, как говорится, и гостиную, и кухню, и подвал с чердаком.
Короче говоря, план экскурсии давно был составлен, маршрут давно разработан, осталось только собрать волю в кулак.
Рогер поднялся наверх, в замечательный парк, который Виль разбил на крыше своей резиденции на «Виле-1142». Запутанные дорожки прихотливо вились среди зарослей цветущих кустов и куп деревьев. Аккуратно постриженные газоны с разноцветными клумбами цветов радовали глаз. С каждого места, где бы только человек не пожелал остановиться, открывался чудесный вид на тщательно проработанный ландшафт. Среди зарослей кустов виднелись фонтаны, красочные беседки и павильоны, совершенно пустые в этот час. В это время в парке не было никого, хотя кое-где происходила бесшумная и невидимая работа роботов по поддержанию всей этой красоты. Самим ландшафтным дизайнерам не было необходимости присутствовать в парке, они работали с роботами удаленно.
Кое-где среди кустов и деревьев, цветущих не менее обильно, виднелись мощные стволы - это уходили в небо высокие пальмы, своими раскидистыми листьями создавая в вышине второй ярус зелени, защищающий парк от жаркого тропического солнца. В парке царила тень и прохлада.
Парк располагался на крыше резиденции, а сама резиденция была вознесена на высоту полутора километров над внутренней поверхностью драма и установлена на вершине огромного пилона. И это была основная причина прохлады в парке - на самὀй поверхности драма царили жара, влажность и тропический лес.
Миновав парк, Рогер вышел на просторную посадочную площадку на краю крыши. Она тоже пустовала, пожалуй, единственным летательным аппаратом на ней была небольшая инерционная платформа, располагавшаяся на самом краю возле ограждения. Рогер подошел к краю площадки и облокотился о поручень, устремив взгляд вдаль.
Внизу, насколько хватало глаз, простирались джунгли. С такой высоты они казались мягким зеленым ковром, устилающим землю. Недалеко от основания пилона джунгли резко обрывались - их как ножом обрезала береговая линия. Поэтому все пространство было разделено на покрытую мягким ковром землю, и сверкающее под ярким солнцем море. Джунгли выходили прямо к воде, почти не оставляя места для пляжей. И только в некоторых местах их плотный покров был нарушен кажущимися игрушечными с этой высоты постройками. В основном они располагались на побережье, и вот там-то и наблюдались прекрасные пляжи с золотым песком. Экологический заказник «Тропические влажные леса». Так Виль позиционировал свой драм.
Горизонт был скрыт туманной дымкой. Но даже если бы даже она рассеялась, Рогер знал, никакого горизонта он бы не увидел. Ведь драм - искусственное сооружение - огромный цилиндр, парящий в безвоздушном пространстве и вращающийся вокруг своей оси. Несмотря на свои циклопические размеры, а цилиндр драма «Виль-1142» имел в диаметре сто пятьдесят километров, толщина его оболочки не превышала двух-трех сотен метров. Вот на внутренней поверхности этой оболочки и располагались джунгли и тихие моря. Драм «Виль-1142» был закрыт с торцов практически на всю высоту - на все семьдесят пять километров. Это был маленький драм, не чета гигантам в триста, четыреста километров в диаметре. Поэтому в центре драма давление воздуха не падало до нуля, а оставалось еще достаточным для заметных потерь воздуха. Атмосферные паруса из армированного карбопласта удерживали воздух от того, чтобы улетучиться в космическое пространство. Сейчас их не было видно, пилон располагался практически на экваторе драма, и атмосферная дымка скрывала их.
Рогер оглянулся - пустынная посадочная площадка навеяла воспоминания об их первом с Ликой появлении здесь. Тогда здесь был праздник, и их встречала праздничная толпа. Парк был полон гостей, а в беседках и павильонах были накрыты столы с угощениями и напитками. Теперь же Лика ушла, и как бы забрала с собой всех этих людей, оставив как привидения только воспоминания о них.
Нет, надо отвлечься, пора отправляться. Он вскочил на платформу, которая с готовностью открыла для него проход в сплошном кольце окружающих ее перил. Взялся руками за поручень, в Систему платформы прошла команда к началу полета - ее передали биотоки его рук.
Платформа взмыла вверх, перевалила через край и камнем устремилась вниз. «Виль навигатор программировал» пронеслась мысль, и его измученный меланхолией мозг выдал дежавю - это уже было! Ну конечно, так он сказал Лике, когда они отправились на этой же платформе в «скромное бунгало», которое Виль выделил им для ночлега. Жилье в тропическом заказнике стоило так дорого, что, по словам Виля, ему самому не по карману жить внизу. Вот шутник.
Рогер снизил платформу до высоты, с которой стали различимы отдельные деревья, и помчался вдоль береговой линии, забирая все дальше и дальше в море. Вскоре берег достаточно отдалился, чтобы отдельные деревья слились в сплошную полосу. Конечно, море оказалось не бескрайним - большое море и не могло бы поместиться на площади в семьдесят тысяч квадратных километров. Из дымки показался другой берег. Небольшие редкие островки, также поросшие джунглями, были разбросаны по водной глади небольшими группами. На некоторых из них тоже виднелись небольшие комплексы строений. Между островами кое-где были видны следы от движущихся по поверхности моря мелких прогулочных судов. Других летательных аппаратов в воздухе, кроме своей платформы, Рогер не заметил.
Ветер местами морщил поверхность моря легкой рябью, которая размывала яркое отражение голографического солнца в воде. Рогер увеличил проницаемость защиты инерциального поля, в лицо ему ударил свежий морской ветер, создавая ощущение полета. Время летело незаметно.
Хорошо было промчаться над морем на большой скорости, но надо было продолжать экскурсию. Рогер снизился почти до самой воды и развернул платформу назад. Под ним на поверхности воды образовалась заметная впадина, которая мчалась по поверхности, не отставая от платформы - это инерционное поле передавало ей импульс движения. Рогер тут же вспомнил школьную задачу на закон Архимеда: «инерционная платформа весом Х зависла над поверхностью воды. Каким будет объем образовавшейся под ней впадины?». Конечно же, таким, чтобы вес воды такого же объема равнялся весу платформы…
Теперь его платформа, мчащаяся к берегу, оставляла за собой след в виде расходящихся волн, как какой-нибудь древний скоростной катер.
По плану он должен вернуться почти назад и приземлиться в том самом «скромном бунгало», где они с Ликой… Все, стоп! Надо выбросить это из головы. А кстати, почему «бунгало» до сих пор никем не занято? Виль, когда он спросил его, уклончиво ответил, что, мол, арендаторов пока не нашлось, сам знаешь, как тут все дорого. Ну ладно, пусть темнит. Идем на посадку.
Платформа опустилась на центральном дворе «бунгало». Почти гектар площади, отвоеванной роботами у джунглей. Вокруг виллы джунгли - сочная зелень, хаос зеленых листьев, ярких солнечных бликов и густых теней, крики неведомых тропических птиц и зверей. Посадочная площадка окружена высокой колоннадой, как будто греческие или римские храмы встали плотной стеной вокруг нее. С одной стороны просторный проход среди стройного ряда колон. Под колоннами комнаты. Не комнаты - палаты. Палаты без плотных стен. Границы помещений обозначены рядами колонн. Проход к морю представлял из себя цепочку мраморных бассейнов, вода в которых переливалась из одного в другой, создавая приятную для глаз картину.
Зря Лика думала, что днем здесь будет жарко. Вот сейчас почти полдень, а из под крыш портиков и колоннад струится охлажденный воздух. Смешиваясь с жарким воздухом джунглей, он создает приятную прохладу.
Рогер добрался до последнего бассейна - на самом берегу моря. Здесь они с Ликой… Черт! Хватит! Хватит! Рогер развернулся, и отправился обратно к исходной точке путешествия по вилле. Там где-то должен быть лифт вниз. Вот внизу они с Ликой ни разу не были.
То, что находится внизу, под поверхностью драма, обычно мало кого интересует. Только специалистов по жизнеобеспечению и жилищно-коммунальному хозяйству. Ну, и, конечно, самих владельцев драмов. Виль настойчиво хотел показать, как грамотно у него все устроено в «машинном отделении». Он не был бы самим собой, если бы и из этого не устроил бы шоу.
Лифт опустил Рогера до самого низа. Лифт двигался в прозрачной колонне, и Рогер мог лицезреть все «геологические слои», составлявшие тело оболочки драма.
Рогер покинул внутреннюю поверхность в тот час, когда джунгли вокруг «бунгало» замерли в полуденном зное. Даже птицы прекратили свои пронзительные разговоры на своем птичьем языке. Очень быстро лифт пронесся мимо десятка метров почвы, на которой собственно и росли джунгли. Тут стало сразу прохладней. Потом он увидел конструкции опоры, которые поддерживали почву с джунглями на себе - решетчатые фермы с опорами, уходящими вниз через несколько ярусов перекрытий. Между ними размещались технические этажи, ангары со служебными роботами, транспортные этажи.
Сразу после этого он увидел то, на что опирались конструкции, несущие на себе и почву, и джунгли, и моря. И даже воздух, ведь он давил на поверхность с силой один килограмм на квадратный сантиметр. Это конструктив «бандажа», состоящий из многометровой высоты «баров» - плотно связанных друг с другом канатов, сплетенных из волокон углеродных нанотрубок, образующих прямоугольные в сечении блоки, протянувшиеся вокруг всей внутренней поверхности.
Вес почвы, растений, зданий, водоемов, воздуха давил на них сверху, вызывая огромные растягивающие напряжения. Но и канаты «баров» были не лыком шиты. Они могли выдерживать растягивающие напряжения в добрую пару тонн на квадратный миллиметр. И все равно, чтобы удержать на себе вес внутренней поверхности, под каждым ее квадратным метром должен было находиться почти десятиметровый слой канатов «бандажа». Оно того стоило. «Бандаж» проектировался с трехкратным запасом. Рогер увидел, как вдоль бесконечных «баров» в воздухе парили роботы-контролеры, которые неусыпно следили за состоянием «бандажа». Эти помещения были пустынны, огромны и слабо освещены. Их в различных направлениях пересекали то канатные подвески, то решетчатые фермы, и все для того, чтобы дать опору внутренней поверхности и удерживать на весу поверхность внешнюю. Которая и защищала обитателей драма от неблагоприятных факторов окружающего драм космического пространства. Именно туда, на внутреннюю сторону внешней поверхности и доставил его лифт.
У лифта его ждал красный гоночный кар. Еще один элемент шоу, столь любимого стиля Виля. Значит, дальше придется путешествовать на четырех колесах. Вокруг лифтовой прозрачной колонны следы кара на поверхности пенокарболита, толстым слоем покрывающего внутреннюю поверхность, сливались в ровный уплотненный колесами круг. Видно, Виль раскатывал на этом каре тут вокруг, проверял его работоспособность.
Родж знал, куда надо ехать на этом каре. Он удобно устроился в водительском сиденье, запустил двигатель, окинул взглядом слабо освещенные окрестности, как бы придавленные сверху массивными барами бандажа. Предстоящий ему путь был подсвечен искусно установленными низкими светильниками - заблудиться было невозможно. Кар вообще имел низкую посадку, и свисающие сверху несущие конструкции не составляли ему преграды.
Виль знал пристрастие Роджа к простым, «механическим» органам управления. Поэтому управление этим каром было именно таким. Родж «вручную» подал вращающий момент от двигателя на колеса, кар тронулся и, набирая скорость, двинулся вперед по освещенной дорожке. Мимо все быстрее и быстрее проносились решетчатые колонны, пучки тросовых подвесов, дорожки для роботов обслуживания, пересечения с которыми были заботливо ограждены регулируемыми перекрестками, причем при движении кара на этих перекрестках ему всегда отдавалось предпочтение. Дорога плавно извивалась по внутренней поверхности, огибая несущие конструкции внешних сооружений и лифтовые колонны, уходившие за пределы внешней поверхности. Родж с удовольствием «рулил» каром, поворачивая раритетное рулевое колесо и педалью «газа» увеличивая или уменьшая скорость. Он, конечно, подозревал, что все эти эволюции кар способен произвести вполне самостоятельно, без вмешательства человека. Но, черт возьми, ему было приятно чувствовать себя за рулем мощного механизма, который послушно исполнял все его команды.
Но, рано или поздно, представление под названием «гонка с самим собой» должно было закончиться. Рогер затормозил кар перед обширным вестибюлем одного из внешних зданий. Внешние контуры этого здания здесь, на самом дне внутренней поверхности, очерчивались только мощными несущими фермами, проходящими в просветах между барами и пронизывающими всю внутреннюю поверхность от самого внешнего космического пространства до построенных на расчищенных от джунглей площадках многоэтажных вестибюлей. Здание, пронизывающее насквозь оболочку драма, само было разделено на две части барами бандажа. Связь между этими двумя частями здания проходила через лифтовые шахты, которые, как и несущие фермы, пронизывали область расположения баров.
Рогер знал, что внешняя, обращенная к открытому космосу, часть здания была несравнимо больших размеров, чем внутренняя. И ему предстояло спуститься вниз, на нижние этажи этой перевернутой в поле тяготения башни, фактически «свисающей» в космос с оболочки драма. Где-то там, на минус двенадцатом или минус тринадцатом этаже находилась кольцевая обзорная площадка, с которой мощно было увидеть внешнюю поверхность драма. Редкое зрелище, которое мало кому удавалось увидеть, в основном, конечно, из-за отсутствия к этому зрелищу интереса у смотрящих. Но Виль включил этот аттракцион в свое шоу, и Рогер не видел причин, почему бы не воспользоваться этим случаем и не бросить взгляд на внешнюю поверхность драма.
Он выбрался из кара и вошел в вестибюль. Конечно, там были двери лифтов. Выбрав «ближний» лифт, останавливающийся на первых двадцати этажах, он отправил его на минус двенадцатый этаж. Номер этажа он угадал с первого раза. Вокруг редких лифтовых стволов, которые еще не успели соединиться в один пучок, было просторное пустое помещение. Стены его были сделаны из стекла или какого-то другого прозрачного материала. Непрерывную панораму обзора пересекали только решетчатые несущие фермы, проходящие по периметру здания. Рогер оглянулся вокруг. Вот он прочно стоит на полу. Под ним еще сотня этажей башни, уходящих вниз от внешней поверхности драма. Над его головой где-то на высоте метров сорока и проходит эта внешняя поверхность. Он машинально сделал десяток шагов и оказался у стеклянной стены.
Над его головой, насколько хватало глаз, простиралась плоская горизонтальная поверхность, отливающая металлом. На ней практически не было видно никаких деталей в виде швов или крепежных конструкций. В четыре разные стороны от башни, из которой Рогер обозревал окрестности, уходили фермы путей поездов на магнитной подвеске - башня была связана линиями маглевов с другими конструкциями на внешней поверхности. Если внутри драма маглевы проходили в трубах, заглубленных ниже поверхности земли, то здесь все конструкции путей и элементов магнитного подвеса были полностью открыты любопытным взорам. Изящные арки, несущие фермы с магнитами левитации, магнито- и шино-проводы, идущие вдоль путей, все это создавало воздушные, ажурные конструкции, не лишенные известной изящности. Поезда должны были проноситься у него над головой, опираясь на магнитные подвесы, удерживающие их от падения в бесконечную пропасть космоса.
Вся эта сцена была освещена солнцем немного сбоку, так что ажурные конструкции линий маглевов отбрасывали сюрреалистические, запутанные тени на внешнюю поверхность. Тут же Рогер заметил, что тени эти медленно движутся по отсвечивающей металлом внешней поверхности над головой. Действительно, драм ведь вращается, и довольно быстро. Он совершает один оборот за полторы минуты.
Солнце быстро склонялось к горизонту, образованному цилиндрическим закруглением внешней поверхности в невообразимой дали. Вот оно сверкнуло последний раз, пробившись через какие-то странные решетчатые конструкции почти на пределе видимости глаз, и окружающий ландшафт погрузился во тьму. Вдоль путей маглевов засветились тусклые, по сравнению с солнечным светом, огни, освещающие их конструкции. И тени, отброшенные на стальную поверхность драма этими огнями, оказались еще фантастичней. Вокруг каждого светильника образовался круг света, рассеченный замысловатыми переплетениями теней, вытягивающимися вдаль и затухающими в бесконечности. Кроме фонарей на линиях маглевов, засветились еще какие-то огни, высвечивая элементы конструкции, которых не было заметно при ярком солнце.
В темном небе, лишенном своего яркого доминанта - солнца колонии Синтония - стали видны удаленные объекты. Это соседние драмы, окружающие «Виль-1142». Они виднелись как почти полностью освещенные цилиндры, увенчанные с торцов солнечными люстрами, сверкающими мелкими блестками зеркал. По яркости они вполне конкурировали с видимыми звездами местной части галактики. И количество их, светящихся в любом участке неба, было никак не меньше видимых невооруженным глазом звезд. Вся эта небесная картина медленно поворачивалась у него под ногами, ибо верх и низ здесь были поменяны местами - земля была вверху, а небеса - внизу.
Но Рогеру не довелось долго любоваться этой фантастической картиной. Ярчайший, после сорокапятисекундной тьмы, солнечный луч промчался вдоль внешней поверхности с другой стороны, стерев свет искусственных огней и положив на нее тени конструкций совершенно иным способом. Солнце быстро всходило, тени укорачивались, ложились под фундаменты и опоры внешних сооружений, и вдруг вся стальная поверхность сверкнула отраженным светом, заставив Рогера закрыть глаза рукой. К счастью, длилось это всего мгновенье, гигантский солнечный зайчик потух, или умчался в бесконечное пространство, окружающее драм, и Рогер снова смог лицезреть фантасмагорию заката.
- Что ж, вполне впечатляет. Спасибо Вилю, умеет выбирать зрелищные виды…
Пока Родж собирался отправиться далее по экскурсионному плану, ему удалось увидеть еще два заката и восхода. Зрелище начинало приедаться. Он вернулся к лифтам и поднялся на десяток этажей - к посадочным станциям тех самых маглевов, пути которых он видел со смотрового этажа. Маглев должен был доставить его к внешнему терминалу, из которого лифт поднимет его прямо на вершину полуторакилометрового пилона, в резиденцию Виля.
Снова лифт в стеклянной башне. Терминал маглева, на который прибыл Родж, представлял собой огромный эллипсоид, висящий под внешней поверхностью на целой сети тросовых растяжек. Пути маглевов входили в него с шести сторон, проходили через шлюзовые камеры и выходили к перронам терминала. Этажом выше размещался лифтовый вестибюль. Рогер выбрал лифт, дал команду на подъем. Лифт, двигаясь в стеклянной колонне, прошел через потолок помещения, и, вдруг, оказался в свободном пространстве между терминалом и поверхностью. Снаружи была очередная ночь. В темноте над головой, среди пучка лифтовых стволов, пронизывающих стальной потолок, светились тусклые огни, шевелились какие-то роботы, исполняющие неведомую работу.
Потолок надвинулся, скорость движения лифта все возрастала. Свет потух и возродился снова - после пары секунд движения в сплошном слое пенокарболита лифт вынырнул в пространство бандажа. Мимо промчались фермы, растяжки, матовые поверхности баров. И вот это все снова внизу, а мимо мчатся технические этажи, заставленные резервной техникой. Опять решетчатые фермы, сплошной слой почвы и - яркий свет внутренней поверхности. Здесь все еще день, чуть клонящийся к вечеру. Жара, влажность и сияющее солнце. Промчалось мимо переплетение ветвей, теней и солнечных бликов - вокруг нетронутые джунгли - и вот уже тропический лес виден сверху. Вниз уходят кроны самых высоких деревьев, лес постепенно становится похож на мягкий ворсистый ковер, раскинувшийся под ногами. Показалась береговая линия. Сверкнуло отраженным солнцем море. Обзор становился все шире и шире, туманная атмосферная дымка расстелилась там, где должен быть горизонт. И опять мимо помчались решетчатые фермы - конструкции пилона, движение кабины замедлилось. И через мгновение лифт остановился на одном из этажей резиденции Виля. Экскурсия закончена.
(про Вольку и Дымку (шутка)).
Когда я написал свой самый популярный рассказ (его комментировали более шести человек) - про одинокую башню, у многих были вопросы, что за башня, зачем да почему. Я обещал, что в следующей серии (рассказе) будет все разъяснено... Но увлекся и выложил рассказ про короля под горой. Это, фактически, пятая серия сериала. А четвертая вот только родилась.
Трудность в том, что у меня в голове уже сложилась шестая серия, а долг свой ведь я выполнить должен, то есть, сделать четвертую серию. Поэтому рождалась она тяжело, будучи постоянно прерываема размышлениями над шестой. Но вот позавчера я ехал из Питера в наши палестины, предусмотрительно взяв с собой нотбук. Путь занял семь часов (не сапсан) и я всю дорогу исправно молотил по клавишам, не давая дремать попутчику впереди меня, ведь на столике, который откидывался от его кресла, был установлен мой инструмент набора текста. Зато рассказ был доведен до конца.
Кстати, писать его я начал как раз с конца, потом написал немного начала, потом продолжил начало, потом подписал кусок к концу, а потом уж в поезде свел все в один связный текст.
Мой аккаунт в ЖЖ не позволяет постить слишком длинные тексты, поэтому выкладывать буду по частям. Кто хотел бы прочитать весь текст разом на самлибе, тем придется подождать... Мне, правда, неловко. Выкладка текста по частям имеет то преимущество, что выкладывая начало, можно продолжать шлифовать окончание. Чем я и предполагаю заняться, ибо набранное в сидячем вагоне требует, на мой взгляд, доработки...
Итак, Рогер и Университет.
Университет.
1.
Рогер смотрел в окно. Ничем другим он сейчас заниматься больше не мог.
Он вернулся с задания. И даже «откатил» назад воздействие психо-физиологической и ментально-гипнотической обработки, которую провел ему врач-психолог, чтобы снять последствия моральной травмы.
Трудно было не разглядеть эти последствия. После внезапного ухода Лики - Лицинии - получившей десять миллионов ян в виде приза за активацию артефакта, он постоянно находился то в чрезмерно возбужденном, то в совершенно заторможенном состоянии. Врач притупил его воспоминания, заставил, нет, не забыть, а просто не придавать большого значения случившемуся. Сказал, что со временем острота ситуации в подсознании сгладится, и можно будет снять обработку.
Можно было, конечно, оставить все как есть. Но Рогер чувствовал инстинктивное неприятие искусственного изменения что своего тела, что сознания. Как только стало возможно, он тут же отправился на прием к эскулапу, и тот, скептически хмыкнув и пробурчав «Ну, как знаете, батенька», снял наложенные им самим же ограничения.
Во время выполнения задания он почти не вспоминал события, произошедшие ранее. А когда вспоминал, то они отзывались легкой светлой грустью. Теперь же легкая грусть превратилась в тяжелую депрессию. Оказывается, ничего в подсознании не сгладилось. Единственное, что ушло - периоды острого возбуждения, когда хотелось все бросить и отправиться куда-нибудь к черту на рога, во вновь осваиваемые колонии, к первопоселенцам, чтобы тяжелый труд и лишения заставили забыть занозу, сидящую в душе. Теперь периоды меланхолии сменялись только периодами настоящей депрессии, бороться с которыми надо было путем перемены занятий, прогулками, просмотром сериалов и новостей.
Отягощало ситуацию и то, что вознаграждение за выполнение задания было столь велико, что необходимость в какой-нибудь полезной, то есть оплачиваемой и создающей ответственность перед кем-то, деятельности полностью отсутствовала.
Когда он появился у Виля в его резиденции в драме «Виль-1142», тот с порога заявил ему:
- Ну, наконец-то! Мы тут тебя совсем потеряли. Теперь-то ты перестанешь сохнуть по своей пассии?
Виль скоро понял, что так говорить было нельзя. Через некоторое время, буквально через пару дней, он понял всю серьезность состояния Реджё, как он привык называть Рогера. Тогда он, вооружившись старинными наставлениями о том, как погасить в товарище неразделенную страсть, начал кампанию по дискредитации и очернению всех и всяческих свойств и характеристик Лики. Если Реджё считал, что Лика стройна, Виль тут же утверждал, что она болезненно худа. Если Реджё утверждал, что она покладиста и предупредительна, Виль немедленно говорил, что это хитрая лесть и втирание в доверие. Когда Реджё поминал ее веселость и чувство юмора, Виль превращал это все в вульгарность и саркастичность. Все эти разговоры прекратились, когда Рогер не выдержал и прямо заявил:
- Виль, это кончится тем, что я дам тебе в морду!
- Дал один такой - надулся Виль, но упражнения свои бросил. Тем более что он вполне убедился - наставления старинного трактата совсем не действуют на его друга.
Он придумал другую затею - он решил вовлечь своего друга Реджё в работу волонтерского корпуса рейнджеров, в котором занимал высокий пост руководителя. Это была чисто любительская организация добровольных помощников силам правопорядка. Виль учил участников простейшим приемам патрулирования и самообороны, из-за каковой самообороны большинство любителей в это общество и вступали. Так он тешил свою ностальгию по давним временам молодости, когда служил в разведке штурмовых сил.
- Давай, Реджё, подключайся. Покажем молодежи, как старички воюют.
Рогер согласился, ему было все равно. Неожиданно занятия с молодыми, здоровыми парнями отвлекли его от тяжелых мыслей. Он вспомнил приемы, которым его учили в детстве, еще до того, как он попал в ту же штурмовую разведку, что и Виль. Волонтеры охотно посещали его занятия.
Но сегодня занятий не было, Виль, который, когда был дома, непрестанно отвлекал его разговорами, был крайне занят и отсутствовал. Надо было искать другое занятие. Виль давно предлагал ему экскурсию по драму, но все никак не мог выбрать время. Не удивительно. Виль - крупный бизнесмен в здешнем секторе колонии, свой драм имеет, а это уже кое-что, да еще и женатый человек. А тут Реджё со своими переживаниями… Хотя Виль, как хозяин недавно построенного новенького драма просто горел желанием показать его другу во всей красе, как говорится, и гостиную, и кухню, и подвал с чердаком.
Короче говоря, план экскурсии давно был составлен, маршрут давно разработан, осталось только собрать волю в кулак.
Рогер поднялся наверх, в замечательный парк, который Виль разбил на крыше своей резиденции на «Виле-1142». Запутанные дорожки прихотливо вились среди зарослей цветущих кустов и куп деревьев. Аккуратно постриженные газоны с разноцветными клумбами цветов радовали глаз. С каждого места, где бы только человек не пожелал остановиться, открывался чудесный вид на тщательно проработанный ландшафт. Среди зарослей кустов виднелись фонтаны, красочные беседки и павильоны, совершенно пустые в этот час. В это время в парке не было никого, хотя кое-где происходила бесшумная и невидимая работа роботов по поддержанию всей этой красоты. Самим ландшафтным дизайнерам не было необходимости присутствовать в парке, они работали с роботами удаленно.
Кое-где среди кустов и деревьев, цветущих не менее обильно, виднелись мощные стволы - это уходили в небо высокие пальмы, своими раскидистыми листьями создавая в вышине второй ярус зелени, защищающий парк от жаркого тропического солнца. В парке царила тень и прохлада.
Парк располагался на крыше резиденции, а сама резиденция была вознесена на высоту полутора километров над внутренней поверхностью драма и установлена на вершине огромного пилона. И это была основная причина прохлады в парке - на самὀй поверхности драма царили жара, влажность и тропический лес.
Миновав парк, Рогер вышел на просторную посадочную площадку на краю крыши. Она тоже пустовала, пожалуй, единственным летательным аппаратом на ней была небольшая инерционная платформа, располагавшаяся на самом краю возле ограждения. Рогер подошел к краю площадки и облокотился о поручень, устремив взгляд вдаль.
Внизу, насколько хватало глаз, простирались джунгли. С такой высоты они казались мягким зеленым ковром, устилающим землю. Недалеко от основания пилона джунгли резко обрывались - их как ножом обрезала береговая линия. Поэтому все пространство было разделено на покрытую мягким ковром землю, и сверкающее под ярким солнцем море. Джунгли выходили прямо к воде, почти не оставляя места для пляжей. И только в некоторых местах их плотный покров был нарушен кажущимися игрушечными с этой высоты постройками. В основном они располагались на побережье, и вот там-то и наблюдались прекрасные пляжи с золотым песком. Экологический заказник «Тропические влажные леса». Так Виль позиционировал свой драм.
Горизонт был скрыт туманной дымкой. Но даже если бы даже она рассеялась, Рогер знал, никакого горизонта он бы не увидел. Ведь драм - искусственное сооружение - огромный цилиндр, парящий в безвоздушном пространстве и вращающийся вокруг своей оси. Несмотря на свои циклопические размеры, а цилиндр драма «Виль-1142» имел в диаметре сто пятьдесят километров, толщина его оболочки не превышала двух-трех сотен метров. Вот на внутренней поверхности этой оболочки и располагались джунгли и тихие моря. Драм «Виль-1142» был закрыт с торцов практически на всю высоту - на все семьдесят пять километров. Это был маленький драм, не чета гигантам в триста, четыреста километров в диаметре. Поэтому в центре драма давление воздуха не падало до нуля, а оставалось еще достаточным для заметных потерь воздуха. Атмосферные паруса из армированного карбопласта удерживали воздух от того, чтобы улетучиться в космическое пространство. Сейчас их не было видно, пилон располагался практически на экваторе драма, и атмосферная дымка скрывала их.
Рогер оглянулся - пустынная посадочная площадка навеяла воспоминания об их первом с Ликой появлении здесь. Тогда здесь был праздник, и их встречала праздничная толпа. Парк был полон гостей, а в беседках и павильонах были накрыты столы с угощениями и напитками. Теперь же Лика ушла, и как бы забрала с собой всех этих людей, оставив как привидения только воспоминания о них.
Нет, надо отвлечься, пора отправляться. Он вскочил на платформу, которая с готовностью открыла для него проход в сплошном кольце окружающих ее перил. Взялся руками за поручень, в Систему платформы прошла команда к началу полета - ее передали биотоки его рук.
Платформа взмыла вверх, перевалила через край и камнем устремилась вниз. «Виль навигатор программировал» пронеслась мысль, и его измученный меланхолией мозг выдал дежавю - это уже было! Ну конечно, так он сказал Лике, когда они отправились на этой же платформе в «скромное бунгало», которое Виль выделил им для ночлега. Жилье в тропическом заказнике стоило так дорого, что, по словам Виля, ему самому не по карману жить внизу. Вот шутник.
Рогер снизил платформу до высоты, с которой стали различимы отдельные деревья, и помчался вдоль береговой линии, забирая все дальше и дальше в море. Вскоре берег достаточно отдалился, чтобы отдельные деревья слились в сплошную полосу. Конечно, море оказалось не бескрайним - большое море и не могло бы поместиться на площади в семьдесят тысяч квадратных километров. Из дымки показался другой берег. Небольшие редкие островки, также поросшие джунглями, были разбросаны по водной глади небольшими группами. На некоторых из них тоже виднелись небольшие комплексы строений. Между островами кое-где были видны следы от движущихся по поверхности моря мелких прогулочных судов. Других летательных аппаратов в воздухе, кроме своей платформы, Рогер не заметил.
Ветер местами морщил поверхность моря легкой рябью, которая размывала яркое отражение голографического солнца в воде. Рогер увеличил проницаемость защиты инерциального поля, в лицо ему ударил свежий морской ветер, создавая ощущение полета. Время летело незаметно.
Хорошо было промчаться над морем на большой скорости, но надо было продолжать экскурсию. Рогер снизился почти до самой воды и развернул платформу назад. Под ним на поверхности воды образовалась заметная впадина, которая мчалась по поверхности, не отставая от платформы - это инерционное поле передавало ей импульс движения. Рогер тут же вспомнил школьную задачу на закон Архимеда: «инерционная платформа весом Х зависла над поверхностью воды. Каким будет объем образовавшейся под ней впадины?». Конечно же, таким, чтобы вес воды такого же объема равнялся весу платформы…
Теперь его платформа, мчащаяся к берегу, оставляла за собой след в виде расходящихся волн, как какой-нибудь древний скоростной катер.
По плану он должен вернуться почти назад и приземлиться в том самом «скромном бунгало», где они с Ликой… Все, стоп! Надо выбросить это из головы. А кстати, почему «бунгало» до сих пор никем не занято? Виль, когда он спросил его, уклончиво ответил, что, мол, арендаторов пока не нашлось, сам знаешь, как тут все дорого. Ну ладно, пусть темнит. Идем на посадку.
Платформа опустилась на центральном дворе «бунгало». Почти гектар площади, отвоеванной роботами у джунглей. Вокруг виллы джунгли - сочная зелень, хаос зеленых листьев, ярких солнечных бликов и густых теней, крики неведомых тропических птиц и зверей. Посадочная площадка окружена высокой колоннадой, как будто греческие или римские храмы встали плотной стеной вокруг нее. С одной стороны просторный проход среди стройного ряда колон. Под колоннами комнаты. Не комнаты - палаты. Палаты без плотных стен. Границы помещений обозначены рядами колонн. Проход к морю представлял из себя цепочку мраморных бассейнов, вода в которых переливалась из одного в другой, создавая приятную для глаз картину.
Зря Лика думала, что днем здесь будет жарко. Вот сейчас почти полдень, а из под крыш портиков и колоннад струится охлажденный воздух. Смешиваясь с жарким воздухом джунглей, он создает приятную прохладу.
Рогер добрался до последнего бассейна - на самом берегу моря. Здесь они с Ликой… Черт! Хватит! Хватит! Рогер развернулся, и отправился обратно к исходной точке путешествия по вилле. Там где-то должен быть лифт вниз. Вот внизу они с Ликой ни разу не были.
То, что находится внизу, под поверхностью драма, обычно мало кого интересует. Только специалистов по жизнеобеспечению и жилищно-коммунальному хозяйству. Ну, и, конечно, самих владельцев драмов. Виль настойчиво хотел показать, как грамотно у него все устроено в «машинном отделении». Он не был бы самим собой, если бы и из этого не устроил бы шоу.
Лифт опустил Рогера до самого низа. Лифт двигался в прозрачной колонне, и Рогер мог лицезреть все «геологические слои», составлявшие тело оболочки драма.
Рогер покинул внутреннюю поверхность в тот час, когда джунгли вокруг «бунгало» замерли в полуденном зное. Даже птицы прекратили свои пронзительные разговоры на своем птичьем языке. Очень быстро лифт пронесся мимо десятка метров почвы, на которой собственно и росли джунгли. Тут стало сразу прохладней. Потом он увидел конструкции опоры, которые поддерживали почву с джунглями на себе - решетчатые фермы с опорами, уходящими вниз через несколько ярусов перекрытий. Между ними размещались технические этажи, ангары со служебными роботами, транспортные этажи.
Сразу после этого он увидел то, на что опирались конструкции, несущие на себе и почву, и джунгли, и моря. И даже воздух, ведь он давил на поверхность с силой один килограмм на квадратный сантиметр. Это конструктив «бандажа», состоящий из многометровой высоты «баров» - плотно связанных друг с другом канатов, сплетенных из волокон углеродных нанотрубок, образующих прямоугольные в сечении блоки, протянувшиеся вокруг всей внутренней поверхности.
Вес почвы, растений, зданий, водоемов, воздуха давил на них сверху, вызывая огромные растягивающие напряжения. Но и канаты «баров» были не лыком шиты. Они могли выдерживать растягивающие напряжения в добрую пару тонн на квадратный миллиметр. И все равно, чтобы удержать на себе вес внутренней поверхности, под каждым ее квадратным метром должен было находиться почти десятиметровый слой канатов «бандажа». Оно того стоило. «Бандаж» проектировался с трехкратным запасом. Рогер увидел, как вдоль бесконечных «баров» в воздухе парили роботы-контролеры, которые неусыпно следили за состоянием «бандажа». Эти помещения были пустынны, огромны и слабо освещены. Их в различных направлениях пересекали то канатные подвески, то решетчатые фермы, и все для того, чтобы дать опору внутренней поверхности и удерживать на весу поверхность внешнюю. Которая и защищала обитателей драма от неблагоприятных факторов окружающего драм космического пространства. Именно туда, на внутреннюю сторону внешней поверхности и доставил его лифт.
У лифта его ждал красный гоночный кар. Еще один элемент шоу, столь любимого стиля Виля. Значит, дальше придется путешествовать на четырех колесах. Вокруг лифтовой прозрачной колонны следы кара на поверхности пенокарболита, толстым слоем покрывающего внутреннюю поверхность, сливались в ровный уплотненный колесами круг. Видно, Виль раскатывал на этом каре тут вокруг, проверял его работоспособность.
Родж знал, куда надо ехать на этом каре. Он удобно устроился в водительском сиденье, запустил двигатель, окинул взглядом слабо освещенные окрестности, как бы придавленные сверху массивными барами бандажа. Предстоящий ему путь был подсвечен искусно установленными низкими светильниками - заблудиться было невозможно. Кар вообще имел низкую посадку, и свисающие сверху несущие конструкции не составляли ему преграды.
Виль знал пристрастие Роджа к простым, «механическим» органам управления. Поэтому управление этим каром было именно таким. Родж «вручную» подал вращающий момент от двигателя на колеса, кар тронулся и, набирая скорость, двинулся вперед по освещенной дорожке. Мимо все быстрее и быстрее проносились решетчатые колонны, пучки тросовых подвесов, дорожки для роботов обслуживания, пересечения с которыми были заботливо ограждены регулируемыми перекрестками, причем при движении кара на этих перекрестках ему всегда отдавалось предпочтение. Дорога плавно извивалась по внутренней поверхности, огибая несущие конструкции внешних сооружений и лифтовые колонны, уходившие за пределы внешней поверхности. Родж с удовольствием «рулил» каром, поворачивая раритетное рулевое колесо и педалью «газа» увеличивая или уменьшая скорость. Он, конечно, подозревал, что все эти эволюции кар способен произвести вполне самостоятельно, без вмешательства человека. Но, черт возьми, ему было приятно чувствовать себя за рулем мощного механизма, который послушно исполнял все его команды.
Но, рано или поздно, представление под названием «гонка с самим собой» должно было закончиться. Рогер затормозил кар перед обширным вестибюлем одного из внешних зданий. Внешние контуры этого здания здесь, на самом дне внутренней поверхности, очерчивались только мощными несущими фермами, проходящими в просветах между барами и пронизывающими всю внутреннюю поверхность от самого внешнего космического пространства до построенных на расчищенных от джунглей площадках многоэтажных вестибюлей. Здание, пронизывающее насквозь оболочку драма, само было разделено на две части барами бандажа. Связь между этими двумя частями здания проходила через лифтовые шахты, которые, как и несущие фермы, пронизывали область расположения баров.
Рогер знал, что внешняя, обращенная к открытому космосу, часть здания была несравнимо больших размеров, чем внутренняя. И ему предстояло спуститься вниз, на нижние этажи этой перевернутой в поле тяготения башни, фактически «свисающей» в космос с оболочки драма. Где-то там, на минус двенадцатом или минус тринадцатом этаже находилась кольцевая обзорная площадка, с которой мощно было увидеть внешнюю поверхность драма. Редкое зрелище, которое мало кому удавалось увидеть, в основном, конечно, из-за отсутствия к этому зрелищу интереса у смотрящих. Но Виль включил этот аттракцион в свое шоу, и Рогер не видел причин, почему бы не воспользоваться этим случаем и не бросить взгляд на внешнюю поверхность драма.
Он выбрался из кара и вошел в вестибюль. Конечно, там были двери лифтов. Выбрав «ближний» лифт, останавливающийся на первых двадцати этажах, он отправил его на минус двенадцатый этаж. Номер этажа он угадал с первого раза. Вокруг редких лифтовых стволов, которые еще не успели соединиться в один пучок, было просторное пустое помещение. Стены его были сделаны из стекла или какого-то другого прозрачного материала. Непрерывную панораму обзора пересекали только решетчатые несущие фермы, проходящие по периметру здания. Рогер оглянулся вокруг. Вот он прочно стоит на полу. Под ним еще сотня этажей башни, уходящих вниз от внешней поверхности драма. Над его головой где-то на высоте метров сорока и проходит эта внешняя поверхность. Он машинально сделал десяток шагов и оказался у стеклянной стены.
Над его головой, насколько хватало глаз, простиралась плоская горизонтальная поверхность, отливающая металлом. На ней практически не было видно никаких деталей в виде швов или крепежных конструкций. В четыре разные стороны от башни, из которой Рогер обозревал окрестности, уходили фермы путей поездов на магнитной подвеске - башня была связана линиями маглевов с другими конструкциями на внешней поверхности. Если внутри драма маглевы проходили в трубах, заглубленных ниже поверхности земли, то здесь все конструкции путей и элементов магнитного подвеса были полностью открыты любопытным взорам. Изящные арки, несущие фермы с магнитами левитации, магнито- и шино-проводы, идущие вдоль путей, все это создавало воздушные, ажурные конструкции, не лишенные известной изящности. Поезда должны были проноситься у него над головой, опираясь на магнитные подвесы, удерживающие их от падения в бесконечную пропасть космоса.
Вся эта сцена была освещена солнцем немного сбоку, так что ажурные конструкции линий маглевов отбрасывали сюрреалистические, запутанные тени на внешнюю поверхность. Тут же Рогер заметил, что тени эти медленно движутся по отсвечивающей металлом внешней поверхности над головой. Действительно, драм ведь вращается, и довольно быстро. Он совершает один оборот за полторы минуты.
Солнце быстро склонялось к горизонту, образованному цилиндрическим закруглением внешней поверхности в невообразимой дали. Вот оно сверкнуло последний раз, пробившись через какие-то странные решетчатые конструкции почти на пределе видимости глаз, и окружающий ландшафт погрузился во тьму. Вдоль путей маглевов засветились тусклые, по сравнению с солнечным светом, огни, освещающие их конструкции. И тени, отброшенные на стальную поверхность драма этими огнями, оказались еще фантастичней. Вокруг каждого светильника образовался круг света, рассеченный замысловатыми переплетениями теней, вытягивающимися вдаль и затухающими в бесконечности. Кроме фонарей на линиях маглевов, засветились еще какие-то огни, высвечивая элементы конструкции, которых не было заметно при ярком солнце.
В темном небе, лишенном своего яркого доминанта - солнца колонии Синтония - стали видны удаленные объекты. Это соседние драмы, окружающие «Виль-1142». Они виднелись как почти полностью освещенные цилиндры, увенчанные с торцов солнечными люстрами, сверкающими мелкими блестками зеркал. По яркости они вполне конкурировали с видимыми звездами местной части галактики. И количество их, светящихся в любом участке неба, было никак не меньше видимых невооруженным глазом звезд. Вся эта небесная картина медленно поворачивалась у него под ногами, ибо верх и низ здесь были поменяны местами - земля была вверху, а небеса - внизу.
Но Рогеру не довелось долго любоваться этой фантастической картиной. Ярчайший, после сорокапятисекундной тьмы, солнечный луч промчался вдоль внешней поверхности с другой стороны, стерев свет искусственных огней и положив на нее тени конструкций совершенно иным способом. Солнце быстро всходило, тени укорачивались, ложились под фундаменты и опоры внешних сооружений, и вдруг вся стальная поверхность сверкнула отраженным светом, заставив Рогера закрыть глаза рукой. К счастью, длилось это всего мгновенье, гигантский солнечный зайчик потух, или умчался в бесконечное пространство, окружающее драм, и Рогер снова смог лицезреть фантасмагорию заката.
- Что ж, вполне впечатляет. Спасибо Вилю, умеет выбирать зрелищные виды…
Пока Родж собирался отправиться далее по экскурсионному плану, ему удалось увидеть еще два заката и восхода. Зрелище начинало приедаться. Он вернулся к лифтам и поднялся на десяток этажей - к посадочным станциям тех самых маглевов, пути которых он видел со смотрового этажа. Маглев должен был доставить его к внешнему терминалу, из которого лифт поднимет его прямо на вершину полуторакилометрового пилона, в резиденцию Виля.
Снова лифт в стеклянной башне. Терминал маглева, на который прибыл Родж, представлял собой огромный эллипсоид, висящий под внешней поверхностью на целой сети тросовых растяжек. Пути маглевов входили в него с шести сторон, проходили через шлюзовые камеры и выходили к перронам терминала. Этажом выше размещался лифтовый вестибюль. Рогер выбрал лифт, дал команду на подъем. Лифт, двигаясь в стеклянной колонне, прошел через потолок помещения, и, вдруг, оказался в свободном пространстве между терминалом и поверхностью. Снаружи была очередная ночь. В темноте над головой, среди пучка лифтовых стволов, пронизывающих стальной потолок, светились тусклые огни, шевелились какие-то роботы, исполняющие неведомую работу.
Потолок надвинулся, скорость движения лифта все возрастала. Свет потух и возродился снова - после пары секунд движения в сплошном слое пенокарболита лифт вынырнул в пространство бандажа. Мимо промчались фермы, растяжки, матовые поверхности баров. И вот это все снова внизу, а мимо мчатся технические этажи, заставленные резервной техникой. Опять решетчатые фермы, сплошной слой почвы и - яркий свет внутренней поверхности. Здесь все еще день, чуть клонящийся к вечеру. Жара, влажность и сияющее солнце. Промчалось мимо переплетение ветвей, теней и солнечных бликов - вокруг нетронутые джунгли - и вот уже тропический лес виден сверху. Вниз уходят кроны самых высоких деревьев, лес постепенно становится похож на мягкий ворсистый ковер, раскинувшийся под ногами. Показалась береговая линия. Сверкнуло отраженным солнцем море. Обзор становился все шире и шире, туманная атмосферная дымка расстелилась там, где должен быть горизонт. И опять мимо помчались решетчатые фермы - конструкции пилона, движение кабины замедлилось. И через мгновение лифт остановился на одном из этажей резиденции Виля. Экскурсия закончена.