Историческая ароматика: одеколон и пачули.* Часть первая.

[vibandaka]

Современному человеку вряд ли понравится запах пачулей, скромного растения из семейства мятных - он скорее воспринимается как резкий и малоприятный: «Пачули, не знавшие себе равных по едкости затхлого и ржавого запаха в необработанном виде», - писал о них Гюисманс (1). А вот в эпоху наполеоновской Империи пачули были в моде, и ни одна красавица не мыслила выхода в свет без их теплого смолистого аромата. Причина популярности пачулей скрывалась в индийских шалях: дамы носили неоклассические туники и, чтобы не замерзнуть, кутались в индийские кашемировые шали. А на Востоке кашемировые шали издавна прокладывали сухими пачулями, чтобы уберечь ткань от моли. Так землисто-древесный запах пачулей стал прочно ассоциироваться с красивыми шалями и превратился в символ модной экзотики. Дамы настолько обожали его, что парфюмерам пришлось срочно выпускать духи, настоянные на пачулях. От женщин, чьи образы запечатлены на полотнах Энгра и Давида, должно было веять пачулями.

К середине XIX века пачули, однако, уже утратили свою магнетическую привлекательность: прошла мода на Восток, и ориентализм временно отступил на задний план. В обонятельном пейзаже второй половины XIX века пачули стали неуместны и воспринимались как символ дурного вкуса. «Чем это Вы надушились, Пыльников? - спрашивают мальчика в романе «Мелкий бес». - Пачкулями, что ли?» (2). Реабилитировала пачули модельер-сюрреалистка Эльза Скьяпарелли, придумавшая в 1937 г. духи «Shocking». А еще позднее, в шестидесятые годы, пачулями увлеклись хиппи, проповедовавшие восточную мудрость и flower power (3): на волне возрождения ориентализма к нам вернулся и старинный аромат.

История с пачулями показывает, что «прочтение» запаха во многом зависит от культурного контекста. Но как складывается тот или иной контекст? Это не просто механический срез исторических обстоятельств, текущей ситуации в искусстве и в науке. Порой все решают почти незаметные нюансы, тонкие условности вкуса и этикета: те, что в свое время были аксиомами, настолько очевидными, что не подлежали обсуждению, а ныне оказались непонятны. Прихоти парфюмерной моды могут показаться необъяснимыми, но в истории успеха каждого аромата есть свои тайные причины.

Приглядимся - или принюхаемся - к истории всем знакомого одеколона. Родословная «Кёльнской воды» связана с итальянским семейством Феминис, владевшим старинным монастырским рецептом «Aqua Admirabilis», в состав которой входили бергамот, лаванда, розмарин, настоянные на виноградном спирту. Точные пропорции держались, разумеется, в тайне от посторонних. В1709 г. глава рода, Джан Паоло Феминис, переехав в Кёльн, вызвал туда племянника, Джованни Марию Фарину, который обнаружил незаурядные способности, как мы бы сейчас сказали, менеджера и очень удачно стал продвигать продукт на рынке.

В период Семилетней войны (1756-1763) французские солдаты, побывавшие в Кёльне, привезли оттуда одеколон. Это была удивительная новинка, немедленно породившая спрос в Париже; тогда же возникло и французское название «Eau de Cologne» - «Кёльнская вода». Новизна и редкость одеколона обусловила его дороговизну в Европе. Очевидно, что его изначальный престиж был также связан с недоступностью, иностранным происхождением и тайной аромата. Самые известные личности стали увлекаться одеколоном: большой его поклонницей была, например, мадам Дюбарри (4).

Император Наполеон даже во время военных кампаний всегда имел при себе бутылочку с «Кёльнской водой», причем для него изготовили специальный флакон в форме валика, который можно было носить за отворотом сапога. Наполеон расходовал до двух флаконов в день (5), причем он не только душился одеколоном, но и капал его на сахар, в воду для ванны, для полоскания, считая, что одеколон полезен как таковой и стимулирует работу мозга.

Приверженность императора «Кёльнской воде» служила мощной дополнительной рекламой: каждый любитель одеколона чувствовал себя причастным к вкусам наполеоновского двора. Одеколон в то время уже продавался в Париже, где в 1806 г. был открыт парфюмерный магазин Фарины. Три декады XIX столетия одеколон пользовался успехом и слыл элитарным запахом, однако на его репутацию роковым образом повлиял... технический прогресс в парфюмерии.

В 1830 г. был изобретен метод экстракции растворителями, позволяющий выделять душистости из эфирных масел. Так был получен ментол из мятного масла и гераниол из цитронеллового масла. Это позволило удешевить производство некоторых марок духов. Если раньше настоящие духи все-таки были предметом роскоши, то теперь некоторые ароматы стали доступны по цене для широкой публики и, соответственно, утратили оттенок престижности.

Эта драматическая судьба постигла и одеколон. Массовое производство лишило самую известную туалетную воду элитарности. Одеколон окончательно стал считаться дешевым запахом после того, как его полюбили младшие клерки. В это же время средний класс начал пользоваться одеколоном исключительно в гигиенических целях. Благодаря снижению цен одеколон довольно быстро превратился в популярную дешевую марку: в 1863 г. в Кёльне насчитывалось уже 63 парфюмерных магазина, торгующих одеколоном, причем все их владельцы претендовали на родство с семейством Феминис-Фарины.

Случай с одеколоном показывает, как безжалостно губит престиж аромата «downward mobility», способность спускаться вниз по социальной лестнице. Впрочем, нельзя сказать, что никто не пытался вернуть одеколону утраченную элитарность и имперскую ауру. В 1853 г. парфюмер Пьер-Франсуа-Паскаль Герлен специально для императрицы Евгении, супруги Наполеона III, создал марку «Императорский одеколон». В оформлении флакона был использован орнаментальный мотив пчел и сотов - деталь герба Наполеона. Эти соты, кстати сказать, украшают и флакон самых последних духов Дома Герлен «Aqua Allegoria».

На протяжении XIX века одеколоном пользовались как дамы, так и кавалеры: разделения духов на мужские и женские еще не существовало. Принц Уэльский, будущий Георг IV (6), как-то раз «унюхал» приятный запах одной дамы на балу и с тех пор пользовался этими духами. Наполеоновское пристрастие к одеколону разделяли его придворные обоего пола (7). Перемены в сфере мужских и женских запахов пока еще только назревали.

В целом эпоха Директории и первой Империи была ориентирована на интенсивную чувственность. Желая получить наслаждение от жизни, в средствах не стеснялись. Легендарная мадам Тальен (8) принимала ванны из молока, разбавленного малиновым и клубничным ароматизированными маслами. В парфюмерии то же стремление выражалось в пристрастии к интенсивным цветочным (типа пачулей и роз) и животным запахам.

Супруга Наполеона Жозефина в свое время тоже отдала дань моде на пачули. Но ее любимыми запахами были розы (в дворцовых садах Мальмезона цвели все виды роз) и мускус (9) В начале XIX столетия ароматы с доминирующим животным элементом - мускус, амбра (10), цибетин (11) - пользовались небывалым спросом, и про Жозефину гово­рили: «Без ума от мускуса». Наполеон же, напротив, мускус не переносил. Когда брак Жозефины с Наполеоном был расторгнут, она в отместку бывшему супругу надушила дворцовые апартаменты мускусом. Этот запах, по свидетельству мемуаристов, не выветривался несколько десятилетий и чувствовался еще в конце века.

Однако в тридцатые годы положение меняется. Период Реставрации завершается окончательным переходом от животных ароматов к легким цветочным (12). Мускус, амбра, цибетин вытесняются лавандой, розмарином, флердоран­жем, акацией, фиалкой и туберозой. Теперь считается, что резкие животные запахи могут стать причиной неврозов, меланхолии, позднее - истерии у женщин. Ароматы животного происхождения переходят к куртизанкам, а благо­пристойным буржуазным дамам рекомендуется палитра легких цветочных запахов. Это соответствует новой риторике любовного кокетства: надо уметь возбудить желание, не нарушая внешних канонов скромности, вскружить голову кавалеру, не делая недвусмысленных авансов.

Женщине приличествует слабость, утонченность, деликатность чувств и поэтичность натуры. Поэтому оптимальная метафорика женского образа - флоральная: женщина ассоциируется с цветком, невинным, слабым и прекрасным. Отсюда мода украшать свой наряд цветами, увлечение оранжереями и зимними садами. Светские героини романа Эжена Сю «Парижские тайны» устраивают дома роскошные зимние сады и украшают бальные платья живыми цветами: «В тот вечер на маркизе было платье из белого крепа, украшенное веточкой камелии, в чашечке которой сверкали, наподобие капель росы, полускрытые в ней бриллианты; венок таких же цветов осенял ее чистый белый лоб» (13).

Меняются и правила пользования косметикой: отброшены пудра, румяна и белила, столь популярные в XVIII веке. Отныне врачи утверждают, что кожа должна дышать, поры должны быть открыты, поэтому следует применять очищающие лосьоны, ополаскивать лицо мыльным раствором и увлажнять миндальным кремом. И хотя для вечерних выходов по-прежнему используется пудра, позволяющая достичь эффекта «жемчужной кожи», и черная подводка для глаз, в целом потребление косметики и духов сокращается.

Новые манеры требуют и иного обращения с духами: теперь их нельзя наносить прямо на кожу, как раньше. Полагается душить отдельные предметы туалета - носовые платки, веер, перчатки и митенки, кружева, окаймляющие бальный букетик цветов. Белье в доме должно благоухать свежим запахом лаванды.

За этими меняющимися канонами парфюмерного этикета стоят крупные сдвиги в жизни общества, и прежде всего оформление среднего класса как активной социальной силы. Новый класс хочет маркировать свой статус через особое отношение к телу, чему весьма способствует развернутая как раз в это время санитарная реформа (14). Забота о гигиене позволяет прежде всего отделить себя от «грязной» бедноты, выдвигая идеал стерильного буржуазного уклада. Другой же точкой отталкивания служит прежняя аристократия, употреблявшая слишком тяжелые животные ароматы. В поисках своего гигиенического стандарта средний класс снижает потребление духов, поскольку теперь уже не надо заглушать духами запах немытого тела, и открывает для себя преимущества частых купаний. Духи, напротив, начинают рассматриваться как нечто вредное, забивающее поры чистой кожи.

Описанный сдвиг в смысловой символике парфюмерии аналогичен происходившей в то же время революции в мужском костюме. Из мужского костюма уходит цвет: взамен ярких синих, зеленых, коричневых оттенков воцаряется унылый черный. Черный фрак и сюртук становятся мужской униформой: столетие, по словам Бодлера, предпочитает облачиться в траур.

Еще один признак в том же ряду подспудных перемен - изменения в диете. Блюда с большим количеством пряностей в тридцатые годы становятся немодными. Они ждут своего часа до новой волны увлечения Востоком ближе к концу века. Пока же средний класс опасается экзотики. Следуя сходной логике, буржуа-колонизатор относит экзотические ароматы к признакам «низшей», колониальной культуры. Это лишний раз доказывает, насколько в культуре все взаимосвязано: значимые изменения происходят комплексно, в нескольких сферах сразу.

Одновременно меняется отношение к сексу, что особенно заметно в Англии; пресловутая викторианская чопорность диктует подчеркнутую скромность: животные ароматы прочитываются как «нескромные». Буржуазная стыдливость предполагает повышенную бдительность в отношении женского тела - в середине века мода на кринолины окончательно скрывает естественные очертания женской фигуры. Всё, что связано с «телесным низом» - сексуальные удовольствия, менструации, роды, - становится абсолютным табу в обществе.

Не случайно именно в этот период происходит решительный сдвиг в нормативных представлениях о женских и мужских запахах в парфюмерии: возникает потребность провести четкую символическую границу, исключающую любые недоразумения. Счастливые заимствования понравившихся запахов (случай с принцем Уэльским) или универсальность одеколона теперь отнюдь не приветствуются.

С тридцатых годов традиция унисексных духов окончательно отступает, духи начинают отчетливо подразделяться на мужские и женские. В Англии, а потом и в других странах мужчины перестают пользоваться животными и цветочными ароматами. На их долю остаются «лесные» запахи - сосна, кедр, дубовый мох, отражающие метафорику охоты, затем к ним добавляется запах кожи, на что позднее делает ставку фирма «Гермес». Другие допустимые мужские запахи - аромат благородных сигар и табака, запах чистого тела и виски. Основные парфюмерные дома середины XIX века - Убиган, Любен, Пивер - практически не выпускают специальных духов для мужчин. Отсутствие искусственного запаха у мужчин маркируется как новая культурная норма, символическая проекция честности, прямодушия, порядочности.

Эта ситуация начнет понемногу изменяться лишь к концу XIX века, когда эстетика европейского декаданса санкционировала в образе идеального мужчины толику женственности или по крайней мере утонченной чувствительности. В 1889 году Эме Герлен выпускает духи «Jicky», в которых цибетин, лаванда и бергамот сочетаются с синтетическими кумарином, ванилином и линалоолом. «Jicky» считается первым образцом современной парфюмерии.

Эме Герлен назвал духи в честь племянника Жака, которого домашние звали Jicky, но другая легенда гласит, что «музой» Эме была его подруга англичанка Jicky. Тендерная неопределенность, заложенная в названии, отразилась в спорах об адресате духов. По одной версии, этот сложный аромат изначально предназначался для дам (15), но некоторые завзятые франты «перехватили» его и ввели в моду среди мужчин. Был даже зафиксирован случай отравления духами «Jicky», причем жертвой оказался один никому не известный юный денди. Однако существует и прямо противоположная версия: духи создавались для мужчин, а в итоге попали в арсенал женской парфюмерии.

В 1904 г. Герлен выпускает специальные мужские духи (на этот раз неопределенность адресата исключалась с самого начала!) с программным названием «Mouchoir de Monsieur» -для модников, любителей надушенных носовых платков. Затем появились мужские духи «Chevalier D'Orsay», и далее это стало обычным: табу было снято. Но оформление флакона духов для мужчин принципиально отличалось от женских своими прямоугольными очертаниями и сравнительной простотой украшений.

Небольшое отступление на ту же тему. Семидесятые годы XX века отмечены расцветом феминизма: на сцене появляется энергичная, самостоятельная женщина. Как реагирует на это рынок парфюмерии? В 1973 г. компания Ревлон запускает духи «Charlie», пользующиеся феноменальным успехом. Реклама «Charlie» акцентировала образ идеальной активной клиентки, которая носит брючный костюм в офисе, делает карьеру и сама приглашает мужчин на танец в клубах. Через 10 лет сходную стратегию применила фирма Jockey, специализировавшаяся на мужском белье. Ориентируясь на уже выявленную категорию потребителей, деловых дам, она предложила линию женского белья «Jockey for Her»: из хлопка, без традиционных кружев, - и сразу побила все рекорды продаж.

В наше время, по мере того как размываются традиционные представления о мужественности и женственности, идет постоянный пересмотр условных границ женских и мужских ароматов. Продолжается триумфальное шествие духов унисекс: самые известные из них - «Calvin Klein One» (1994) и «Calvin Klein Be» (1996). Из последних новинок унисексных ароматов наиболее успешны «Relaxing Fragrance» (Shiseido) и «Energizing Fragrance» (также Shiseido). Некоторые фирмы выпускают один аромат в мужском и женском вариантах, незначительно отличающихся друг от друга, как «Aqua di Gio» (Armani).

Но вернемся к культурным переменам в середине ХIX века. В этот период символические границы между полами, напротив, очерчены как никогда ясно. Царство тонких цветочных ароматов - привилегия слабого пола. Развитое обоняние начинает ассоциироваться с такими женскими способностями, как интуиция, чувствительность, аккуратность. Напротив, чисто «мужской» орган восприятия - зрение, осмысляемое как умозрение, теоретическое познание, ведущее к практическому освоению нового пространства; это взгляд исследователя и завоевателя. «С одной стороны - географические карты, микроскопы и деньги; с другой - сосуды для благовоний, еда и духи» (16).

После утверждения нового стандарта буржуазной мужской нейтральности запах начинает восприниматься как отклонение от нормы, признак «Другого». Носители запахов маркируются в общественном сознании как маргиналы. Среди представителей маргинальных категорий - дикарь, «savage» («другой» с имперской точки зрения); бедняк («грязные нищие, рабочие»), ребенок; куртизанка, использующая резкие запахи-афродизиаки; лица нетрадиционной сексуальной ориентации («другие» в рамках официальной морали) и, наконец, богема, вольные художники без определенных занятий.

Вытеснение на идеологическую периферию определенных запахов - восточных благовоний, тяжелых животных ароматов, человеческого тела - означало, что они получают явную негативную маркировку в культуре. А там, где есть табу, есть и возможность эффектно его нарушить, чем не преминули воспользоваться хитроумные литераторы. Описание неприемлемых запахов развернулось в подробные «обонятельные» пейзажи у романистов и поэтов: Бальзак, Виктор Гюго, Бодлер, Малларме, Эмиль Золя использовали запах как прием для выражения оппозиционных настроений, для шокирования благонамеренной публики. Именно поэтому позднее у Оскара Уайльда, Гюисманса, Рильке и Мачадо запах с такой легкостью приобрел коннотации греха, соблазна, чувственного вызова.

В 1855 г. Бодлер пишет свой знаменитый сонет «Соответствия» (четвертый в сборнике «Цветы зла»). В нем запахи предстают ключевым символом вселенской гармонии («Соответствия» были навеяны чтением Сведенборга):

Есть запах девственный; как луг, он чист и свят,
Как тело детское, высокий звук гобоя;
И есть торжественный, развратный аромат -

Слиянье ладана и амбры и бензоя:
В нем бесконечное доступно вдруг для нас,
В нем высших дум восторг и лучших чувств экстаз! (17).

Царство запахов для поэта - территория эстетизма, тайный код сенсуальных наслаждений. Но подобные воззрения в тот период были отнюдь не общепринятыми. Как известно, «Цветы зла» вскоре после публикации были осуждены цензурой. Бодлер постоянно играл на соединении двух табуированных мотивов: эротического тела и интенсивного запаха (18). Вряд ли можно считать случайностью, что тексты наиболее выразительных и откровенных стихотворений сборника изобилуют упоминаниями экзотических и телесных ароматов - тут и «острый запах» нагого тела, ассоциирующийся с восточными благовониями, и «душистые юбки» возлюбленной, и аромат ее волос, «отягченный волною истомы»... Интересно, что аромат нередко упоминается в последней строке стихотворения: текст как будто оставляет читателю на память заключительный ароматический аккорд; так завершается, к примеру, стихотворение «Кошка»:

И соблазнительный, опасный аромат
Исходит, как дурман, ни с чем другим не схожий,
От смуглой и блестящей кожи. (19)

Вероятно, потому Бодлер и вопрошал читателя, случалось ли ему блаженствовать, вдыхая мускус и фимиам, - эти два полярных запаха, животный и растительный, аромат страсти и аромат святости, обозначали для него символический диапазон обоняния, к которому должен быть подключен идеальный читатель. По поэзии Бодлера, действительно, можно изучать едва ли не весь ассортимент запахов эпохи, причем именно тогда границы ольфакторного пейзажа были существенно расширены.

Во-первых, на волне увлечения «колониальными товарами» на европейских рынках стали понемногу появляться восточные благовония. Ими увлекалась артистическая богема, создавшая моду на ориентализм. Во-вторых, на помощь эстетам пришла технологическая революция в парфюмерии.

Самый значительный прорыв произошел в 1868 г., когда английский химик Уильям Перкин создал первый синтетический запах: кумарин, душистое вещество ячменника, был получен из салициловой кислоты. Далее были синтезированы мускус (1888), ваниль (1890), фиалка (1893) и камфара (1896). Кумарин (20), имеющий запах свежескошенного сена, был использован в 1882 г. в духах Поля Парке из Дома Убиган, а затем в знаменитом «Jicky» (1889) Герлена, открывшем эру модернизма в парфюмерии.

Синтетические ароматы окончательно придали парфюмерии статус особого ремесла - наполовину науки, наполовину искусства. На Всемирной выставке 1867 г. был предусмотрен особый отдел для лекарств, мыла и духов. Многие парфюмеры, однако, отказались участвовать в этом мероприятии, потому что Наполеон III, патронировавший выставку, потребовал, чтобы парфюмеры писали на этикетке формулу духов, как аптекари - перечень ингредиентов лекарства. Но раскрыть формулу для парфюмеров означало поделиться с посторонними своими драгоценными секретами, чего они испокон веков избегали. Сопротивление новейшему коммерческому духу лишний раз подчеркнуло эзотеризм, присущий парфюмерному ремеслу.

С середины века происходит профессионализация парфюмерного дела, выделение его из смежных специальностей. Так, фирма Герлен была создана в 1828 г., и вначале в ее каталоге числились и жир канадского медведя, и восточная пудра для полировки ногтей, и нюхательные соли, и белила для кожи (21). Лишь позднее, в 1840 г., Пьер-Франсуа-Паскаль Герлен открыл бутик на Рю де ла Пэ и стал специализироваться на духах. Он составил персональную туалетную воду для Оноре де Бальзака, а в 1853 г. - для императрицы Евгении, благодаря чему получил титул императорского поставщика. В дальнейшем фирма Герлен долго сохраняла свою уникальность, оставаясь семейным делом и специализируясь только на парфюмерии (22).

Итак, перечислим еще раз основные факторы, определявшие ольфакторную цивилизацию в середине XIX века: 1) профессионализация ремесла парфюмера и вытекающий отсюда эзотеризм; 2) утверждение нейтральной нормы буржуазных мужских запахов; 3) альтернативная эстетика чувственных запахов в литературе.

Сочетание этих факторов вызвало возникновение особого феномена: «парфюмерного» дендизма. Это был новый вариант эстетизма, характерный для второй половины века. Денди стали культивировать занятия парфюмерией как особую разновидность эстетского досуга. Они коллекционировали духи, размышляли о философии обоняния, соревновались в исследовании редких и экзотических ароматов. Это было эзотерическое братство ценителей запахов, разработавшее свои теории и ритуалы. Адепты считали парфюмерию высшим искусством, наподобие алхимии или, позднее, «Игры в бисер» у Гессе. Напомним, что в романтической культуре самым символически насыщенным кодом считалась музыка. Как метаискусство музыка давала метафорический язык для описания других сфер. След этого влияния - такие музыкальные термины в парфюмерии, как «нота запаха», «аккорд», «гармонизация аромата».

Среди денди-эстетов, увлеченных поиском аналогий между запахами и звуками, большой популярностью пользовалась знаменитая книга Септимуса Пиесса о запахах, первое издание которой появилось в Лондоне в 1855 году (23). Пиесс разрабатывал своего рода парфюмерно-музыкальный инструмент, который он назвал «одофон». Приведем его описание по энциклопедии Брокгауза и Ефрона: «Различные природные ароматы действуют различно, смотря по их летучести, летучесть же подобна амплитуде звуковых колебаний, ибо чем меньше амплитуда, тем ниже звук и тем он продолжительнее действует на ухо, и чем меньше летучесть, тем слабее аромат и тем дольше он действует на обоняние; чем больше амплитуда, тем выше звук и тем интенсивнее и более кратковременно его действие, - так и в запахе сила обусловлена, как сказано, краткостью действия».

Пиесс расположил все ароматические вещества по хроматической гамме, по которой гармонические аккорды будут образовывать приятные букеты. Вот пример духов аккорда: «сандала, герани, акации, флер д'оранжа, и камфары в виде эссенций, в равных количествах - это духи аккорда до» (24).

На одной из иллюстраций в книге Пиесса изображен автор: седовласый маэстро в белом лабораторном халате вдохновенно играет на одофоне - фантастическом пианино, и под его проворными пальцами рождаются не звуки, а запахи. Возможно, именно книга Пиесса стала одним из источников для бодлеровских «Соответствий» - ведь «Цветы зла» были опубликованы как раз в 1855 г., и Бодлер читал по-английски. Добавим, что классификация Пиесса до сих пор в ходу у парфюмеров-любителей как средство «гармонизации» ароматического букета.

Эстетские парфюмерные увлечения воспринимались добропорядочной филистерской публикой весьма подозрительно: это нарушало базовую «нейтральную» норму среднего класса. Но играло свою роль и то обстоятельство, что настоящие хорошие духи были дороги. Постоянные траты на парфюмерию вызывали моральное неодобрение буржуа - для них это значило в буквальном смысле «пускать деньги на ветер», проявлять легкомыслие и фривольность. Эфемерность запахов слишком контрастировала с буржуазным пристрастием ко всему солидному, тяжелому, основательному. Даже покупка дорогих женских духов с целью «потребления напоказ» могла быть оценена по достоинству, только если попадался просвещенный любитель с развитым чувством обоняния.

Кто же реально может претендовать на звание «денди-парфюмера»? Прежде всего это профессиональные парфюмеры, которым был не чужд дендистский стиль. Достаточно взглянуть на фотографии знаменитых парфюмеров: и Эме Герлену, и Эрнесту Бо, и Эдмону Рудницка, и Жану Керлео свойственна особая сдержанная элегантность, старомодная щеголеватость. Кажется, будто они представляют особую касту эстетов-алхимиков.

Парфюмерией и в самом деле увлекались и многие денди XIX века. Бо Браммелл упражнялся в изготовлении сухих духов, которые затем дарил своим знакомым дамам. Пожалуй, более других увлекался парфюмерными экспериментами граф Д'Орсе: у него была собственная лаборатория, в которой он изготовлял духи. Его самый знаменитый аромат - «L'eau de Bouquet». Вот как описывает один из биографов графа его парфюмерные занятия: «Подобно Филиппу Орлеанскому в XVIII столетии, граф Д'Орсе страстно любил работать в лаборатории. В каждом из своих жилищ он оборудовал специальное помещение, тщательно охраняемое от посторонних, где находились пробирки, реторты и перегонные кубы. Там он часами дистиллирует, фильтрует, отмеряет препараты. Но, в противоположность Регенту, он не занимается ни алхимическими опытами по трансмутации металлов, ни исследованиями тонких ядов. Нет, влюбленный денди трудится ради прелестных дам, свивая для них невидимую душистую гирлянду, в которой сплетаются наилучшие цветочные запахи. Она будет называться «L'eau de Bouquet», и все красавицы отныне жела­ют благоухать «Водой букета». Ее нежный романтический аромат переживет и XIX век, и графа Д'Орсе» (25).

Дальнейшая судьба парфюмерных экспериментов графа и впрямь была завидной: в 1908 г. была создана фирма «Parfums d'Orsay». Президентом фирмы стала мадам де Герэн. Она одна из первых стала заказывать для духов флаконы Baccarat и Lalique. В архиве графа нашлись его записи, которые были использованы для производства духов «L'eau de Bouquet». В 1908 г. их переименовали в «Etiquette Bleue», а в 1911-м фирма выпустила парфюм «Chevalier d'Orsay», пользовавшийся феноменальным спросом. В 1922 г. за ним последовали духи «Le dandy»: дендистская традиция в парфюмерии получила успешное коммерческое продолжение (26).

---

* (c) Ольга Вайнштейн. Данная статья представляет собой расширенный вариант работы, опубликованной в журнале «Иностранная литература» (2001. № 8. С. 260-274).

1. Гюисманс Ж. К. Наоборот / Пер. E. Л. Кассировой под ред. В.М. Толмачева. Здесь и далее цит. по изд.: Наоборот: три символистских романа. М.: Республика, 1995. С. 81.

2. Сологуб Ф. Мелкий бес. М.: Олма-Пресс, 2000. С. 298.

3. Власть цветов (англ.) - лозунг хиппи, призывавших преобразовать общество через братскую любовь и духовное очищение, символом которых являются цветы.

4. Графиня Дюбарри (1743-1793) - фаворитка Людовика XV.

5. Столь высокое потребление одеколона свидетельствует о высоких гигиенических стандартах императора: известно, что в военных кампаниях он возил с собой складную ванну. Правда, для любовных утех допускались исключения; из похода он писал супруге: «Жозефина, прекращай мыться. Я спешу и через 8 дней буду у твоих ног». Очевидно, запах немытого женского тела стимулировал его эротическое воображение.

6. Георг IV (1762-1830) - король Англии с 1820 по 1830 год. В 1811-1820 гг. был принцем-регентом.

7. Последняя попытка возродить знаменитый исторический запах одеколона - новый аромат «Cologne» (Thierry Mugler). Интересно, что Тьерри Мюглер, возвращаясь к традициям XIX века, выпустил свой «Cologne» в унисексном варианте; он так и рекламируется: for men and women.

8. Мадам Тальен (1773-1835) - светская дама эпохи Директории.

9. Мускус - пахучий секрет, получаемый из желез самца мускусной кабарги. В парфюмерии мускус используется в виде настоя, придает духам чувственную ноту.

10. Серая амбра - выделения кашалотов. Применяется в виде спиртового настоя в качестве «запаха морского побережья» и для фиксации композиции.

11. Цибетин - сильно пахнущее вещество, добываемое из желез дикой эфиопской кошки виверры. Используется в парфюмерных смесях.

12. Подробнее см. главу А. Корбена «Ароматы частной жизни» в настоящей книге (Corbin A. Le miasme et la jonquille. P.: Flammarion, 1986. P. 207-235).

13. Сю Э. Парижские тайны / Пер. О. Моисеенко и Ф. Мендельсона. М., 1989. Т. 1. С. 237.

14. Подробнее см.: Vigarello G. Le propre et le sale. Paris: Seuil, 1985. P. 218-241.

15. См. официальный сайт http://www.guerlain.com/

16. Classen С, Howes D., Synnott A. Aroma. The cultural history of smell. London: Routledge, 1994. P. 84.

17. Бодлер Ш. "Цветы зла". "Сплин и идеал" - "Соответствия".

18. Подробный и проницательный анализ темы запахов в бодлеровской поэзии можно найти у Сартра. См.: Бодлер. Цветы зла. Стихотворения в прозе. Дневники. Жан Поль Сартр. Бодлер. М.: Высшая школа, 1993. С. 435-442.

19. Бодлер Ш. "Цветы зла". "Сплин и идеал" - "Кошка".

20. Сейчас в серии «Aqua Allegoria» фирмы Герлен выпущены духи «Herba Fresca» на основе кумарина, воспроизводящие запах свежескошенного сена.

21. Подробнее см.: Павья Ф. Чарующий мир духов. М.: Внешсигма, 1997.

22. Сейчас фирма «Герлен» принадлежит концерну LVMH, а Жан-Поль Герлен в 2001 г. был вынужден уйти на пенсию.

23. Piesse G. W. S. The Art of Perfumery, and the Methods of Obtaining the Odours of Plants. With Instructions for the Manufacture of Perfumes for the Handkerchief, Scented Powders, Odorous Vinegars, Dentifrices, Pomatums, Cosmetics, Perfumed Soap, etc. To Which is Added an Appendix on Preparing Artificial Fruit-Essences Etc. London: Longman, Green, Longman, and Roberts, 1855. Второе издание вышло в 1862 году, а французский перевод - в 1877 году под заглавием «Des odeurs, des parfums et des cosmetiques».

24. Тутурин Н. Н. Духи // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1893. Т. XXI. С. 250-251. Подробнее об одофоне см. также: Sagarin E. The Science and Art of Perfumery. New York, NY: McGraw-Hill, 1945. P. 145.

25. Lestringuez P. Le chevalier d'Orsay. Montrouge, 1944. P. 31-32.

26. B 1916 г. фирма открыла несколько заводов и химическую лабораторию, мастерскую по созданию упаковки, типографию. В то время в «Parfums d'Orsay» работало более 500 человек, магазины фирмы располагались в Нью-Йорке, Лондоне, Брюсселе, Милане, Женеве. В 1936 г. у ее руля становится Жак Герэн. В военные и послевоенные годы, на протяжении 40 лет, он сохранял традиции «Parfums d'Orsay». В 1955-м были выпущены известные духи «Tilleul». В 1993-м группа Marignan купила контрольный пакет акций фирмы.