как нации погрузились в сон о прекрасном прошлом, а Китай подарил "зумерам" счастливое детство
«Не могу выбросить тебя из головы: Эмоциональная история современного мира» (Can't Get You Out of My Head: An Emotional History of the Modern World, 2021) Адама Кёртиса
Предпоследняя серия
Адама Кёртиса - как и Борхеса в свое время - завораживают случайные или неслучайные совпадения в судьбах людей и целых империй. В первой серии он рассказывал об Афени Шакур, активистке «Черных пантер», которые под ее лидерством чуть не доигрались в своей борьбе до антисемитского терроризма в 1960-х. К 1980-м Афени, разочаровавшись во всём, подсядет на крэк, став наркоманкой - но перед этим даст жизнь Тупаку Шакуру, первой легенде хип-хопа, и очень умному парню, который буквально фонтанировал идеями протеста и борьбы против лицемерия капитализма и несправедливого устройства американского общества, пересевшего в середине 1990-х с валиума на синтетический опиоид «Окскиконтин», подарившему многим ощущение сна и мечты. Тупак, однако, стал одной из причин вооруженного соперничества между хип-хоп-группировками Западного и Восточного побережья, в результате которого сам получил несколько огнестрельных ранений в 1996 году, и был переведен при помощи наркотически-снотворных барбитуратов в искусственную кому. Афени, сама сидевшая на крэке, попросила врачей прекратить его муки. За два года до этого Тупак, попавший в тюрьму, дал интервью, полное разочарования: никому нельзя верить, говорил он, меньше всего ближнему кругу, который вас может в любой момент предать: «Страх движет нами всеми. Страх сильнее любви».
На другом конце земного шара, в Саудовской Аравии, пока Тупак пел свои песни протеста, о несправедливости общества, которым движут лишь деньги, задумался молодой человек по имени Абу Зубайда. Он был палестинцем, которого угораздило родиться и жить среди разбогатевших благодаря нефтяному пузырю саудитов, для которых в силу элитистских иерархий и предубеждений он был парией и ничтожеством. В стране саудитов точно так же, как в американских гетто черных, не работали социальные лифты: родился бедным - умрешь бедным, никаких возможностей подняться наверх у тебя нет. Абу Зубайда одно время бросился заниматься музыкой, как и Тупак, но без особых успехов - возможно, потому что любимой его песней была Lady in Red Криса де Бурга, написанная в 1986 году (и не самый очевидный вариант для молодого бунтующего поколения 1980-х). О чем не говорит Кёртис, так это о том, что «Леди в красном» - самая популярная песня, во всяком случае, в Великобритании… которую ставят на похоронах, по завещанию самих же умерших. В 2001 году исламисты атакуют на самолетах башни-близнецы Всемирного торгового центра, вызвав одни из самых массовых похорон в американской истории - прямым виновником теракта окажется Абу Зубайда: метнувшийся от музыки в фундаментальный ислам в конце 1980-х, он в 1990-х осуществлял оперативное управление «Аль-Каиды».
Конец девяностых и «нулевые» - эпоха никчемная, но, наверное, мы все были ею благословлены и заворожены, оказавшись в мерцающем пузыре с его ощущением безопасности и уверенности в завтрашнем дне - в центре быстро меняющегося постиндустриального мира. Обрушение башен ВТЦ, символа общества потребления и мечты - почти никак не повлияло на раздувающийся пузырь экономического потребления по всему миру. «Зумеры» могли бы сказать спасибо за «наше счастливое детство» Китаю, который параноидально защищаясь от Запада, с нечаянной подачи США, создал для него экономические предпосылки. Рост кредитно-потребительского пузыря вовсе не означал роста фундаментального благополучия. В 1990-х продолжились массово банкротиться заводы одноэтажной Америки, не выдерживая конкуренции с дешевыми китайскими товарами. Безработные американцы, в свою очередь, добровольно признавали себя больными, чтобы доктора выписывали им «Оксиконтин»: они, как и большинство их современников, были устало-аполитичны - и тоже хотели жить в обществе мечты. В состоянии спокойного безразличия - точно в быстро поднимающихся и опускающихся лифтах ВТЦ, или посреди толпы на эскалаторе торгового центра.
Надо сказать, после случившегося на площади Тяньаньмэнь у Китая были все причины верить в заговор против него со стороны Запада. Он отлично помнил опиоидную массовую наркоманию, которая чуть не уничтожила нацию в XIX веке - Кёртис вспоминает постыдные опиумные войны, которые вели против китайцев британские аристократы и лично королева Виктория, желавшая превратить этих «желтых дьяволов» в зомби, чтобы ими удобнее было управлять. У черных в гетто, по большому счету, тоже есть все причины для веры в теории заговора о том, что крэк и героин среди них нарочно распространяют «белые дьяволы»: именно работорговля и, отчасти, опиум создали как британскую, так и американскую империю. Однако опиумные войны ударили и по самой Британии, а затем Америке - «белые дьяволы» теперь панически боялись китайской мести (как позднее американцы будут бояться черного терроризма), и создали фантастический образ ужасного китайца Доктор Фу Манчу, который хочет разложить и поработить Запад. Страх, агрессия и паранойя неоднократно потом помогали создавать образы жутких красных русских у одних, и циничных американцев и британцев у других. Страх был сильнее любви: паранойя вызывала ответную паранойю, которую подогревали и разведывательные службы, сами погрязшие в паранойе.
Маргарет Тэтчер была в шоке, что британская разведка не предсказала падения СССР. Некоторые разведчики были уверены, что «Советы просто притворяются». Терять такого врага как «Советы» никому не хотелось - против чего тогда бороться? И зачем шпионы вообще были теперь нужны? Как говорил Ле Карре, сам служивший в британской разведке, фактически за полвека шпионы сами создали мифический мир для себя - и в него уверовали. Забавный факт: британские шпионы в Ми-5 долго искали «кротов», уверенные, что «Советы» давно проникли в Ми-6. Но единственным советским кротом оказался сотрудник самой Ми-5 Энтони Блант. Никакой армии советских кротов, разумеется, так и не нашли. Мифологизация в самом шпионском мире повлекла за собой популярность фильмов о Джеймсе Бонде - то есть, уже собственно мифологизацию шпионского мира. Пока Шон Коннери торжествовал на экранах 1960-х, разведчики ЦРУ устраивали по всему миру бесконечные перевороты в разных странах, где, они были уверены, демократия еще слаба и неподготовлена. В 1963 году додумались до решения травить коммунистов в правительстве Ирака - но военная хунта партии «Баат» их опередила, расстреляв тысячу своих противников. Тогда ЦРУ поддержали другой переворот, и даже дали молодому члену «Баат» список из коммунистов для расстрелов из примерно тоже тысячи имен - этим человеком был Саддам Хуссейн, который так и пришел к власти, вежливо поблагодарив американцев. Позднее Хуссейн заказал пропагандистскую документалу, удостоверяющую его ключевую роль в перевороте. Знаете, кто ее снял? Терренс Янг, британский режиссер, поставивший первый фильм бондианы «Доктора Ноу» (с образом мирового злодея, кстати, довольно близким к Фу Манчу). Как в одном рассказе Борхеса о проникновении в реальный мир - мира фантастического, фантазмы шпионов и элит друг от друге создавали свою реальность, и, надо сказать, неожиданно для всех она оказалась совершенно чудовищной.
Мифы параноидальные о неких заговорах и врагах - сродни мифам о незыблемом превосходстве Запада (или Востока), которые, в свою очередь, напоминают мифы о прекрасном прошлом, которого никогда не существовало - но которое, раз придуманное, теперь уже укоренилось в умах. Парадокс такой мифологизации в том, что раз придуманный миф - скажем, об иллюминатах - начинает заражать этот мир, как мир Тлена и Укбара, инфицируя и своих создателей, бумерангом ударяя прежде всего по фантазерам. Так, в 1950-е, домохозяйки американских пригородов, поверив в миф о советской угрозн, были страшно напуганы, со дня на день ожидая ракетных ударов русских. И испытывали фрустрацию, которые приводили к неврозам - которые, в свою очередь, приводили к распространению сначала валиума, а затем и оксиконтина. Думаю, в нулевых не один китаец злорадно потирал руки, узнавая об опиоидной эпидемии, наводнившей теперь уже не Китай с подачи британцев, а американские города. Мифологизация прошлого - идет от фрустрации наций: в начале XX века британцы, испытывая злость от краха Британской империи и нищеты индустриальных городов, на полном серьезе сначала выдумали, а потом поверили в миф о «прекрасной доброй старой Англии», которая «до вашей противной демократии и мерзкого капитализма» была невинной. Сесил Шарп создал Общество английского народного танца в 1911 году, активно распространяя национальные (и даже националистические) мифы о «натуральном порядке», существовавшим когда-то, о мире, которым прекрасно правили the lordly ones, аристократы и помещики. Удивительно, но миф этот был следствием «инфекции» со стороны немцев, а именно немецких националистов, которые его изначально придумали - и который страшным карикатурным образом ударил по ним же, воплотившись в мифологии Третьего рейха. Опасность самомифологизации наций Кёртис гениально иллюстрирует новеллой из британского киноальманаха ужасов Dead of Night - «Зачарованное зеркало». Рассказом о том, как зеркало из старинного особняка, где произошло убийство, чуть не разрушило семейное счастье - герой новеллы, смотря в зеркало, видел старый мир начала XIX века с его «уютной старушкой Англией», и видя себя джентльменом, одетым по моде той эпохи, начинал верить в тот мир, и того, другого себя. Чего он не знал, так это того - что из зеркала на него смотрит убийца. И, превращаясь в того, другого - он сам уже был готов убить, полный агрессии и злобы.
Похожие мифы о прекрасном прошлом примерно тогда же, в начале XX века, наводнили и США. Многие знают о том, как глубоко расистский фильм Гриффита «Рождение нации» вдохновил куклуксклановцев, выйдя в прокат в 1915 году. Мало кто знает, что Гриффит вовсе не придумал идею о прекрасном правлении кланов в Америке, которое разрушили «прокляты черные». Он экранизировал странную книгу Томаса Диксона под названием «Член клана». Которая, в свою очередь, была вдохновлена мифами о шотландских кланах в Средние века и лично Вальтером Скоттом с его романтическим национализмом и «прекрасным прошлым», который сам же Скотт и придумал. Прошлое с мифическим стабильным миром под правлением лордов «до вашей проклятой демократии и мерзким капитализмом». За год до того, когда британцы проголосовали за Брекзит, а американцы решили сделать Америку «грейт эгейн» (оба решения масс базировались, разумеется, на зыбком основании самомифологизированного прекрасного прошлого и исключительности той и другой нации) - в прокате провалился фильм Вернера Херцога «Королева пустыни». Херцога заворожила судьба британской аристократки Гертруды Белл (ее в фильме сыграла Николь Кидман) - этакой женской версии Лоуренса Аравийского, авантюристке и, кстати говоря, шпионке, голова которой основательно была набита мифами о британских the lordy ones и «прекрасной старой Англии». Белл была в числе горстски английских аристократов, фрустрированных крахом Британской империи после Первой мировой, прибывших в 1920-х в Багдад, на руины другой, Османской, империи. Белл была полна решимости создать идеальную великую страну. Так на карте появился Ирак. Гертруда Белл с британскими господами доверили власть хашимитским шейхам, не живших в городах: их сближали мифы о «натуральном порядке» с великими аристократами, правящими миром. 80 лет спустя ту же ошибку совершат американцы, утомленные войной в Ираке, пожиравшей до миллиарда долларов в год, но не приведшей к массовым протестам и экономической катастрофе, как война во Вьетнаме (благодаря все тому же Китаю и культу консьюмеризма). Политики могли безопасно экспериментировать, не признавая поражения. И тут на горизонте появились шейхи, племена, живущие не в городах! Один из суннитских шейхов предложил - в обмен на большое количество американских долларов - помочь Западу выиграть войну, бороться с местными террористами, и защитить американские войска от гибели. Те согласились. Военная полиция суннитов вычищала Ирак от бойцов «Аль-Каиды», созданной когда-то в том числе и поклонником песни «Леди в красном». Но в 2010 году, когда американцы собирались покинуть Ирак, поток долларов шейхам иссяк. Тогда шейхи обратились против американцев - и начали финансировать исламские группировки, с которыми еще недавно боролись. То, что начиналось 80 лет назад в момент распада Британской Империи как миф о прошлом, вылилось в очередной кошмар, теперь уже Исламского государства, построенного на романтическом мифе о прошлом исламских стран.
«Зумеры», как и миллениалы, могли бы сказать Китаю спасибо за наше счастливое детство. И это не просто метафора или красивые слова. Пока общества по обе стороны Атлантики были охвачены горячкой самомифологизации и сидели на оксиконтине, китайские власти не верили ни во что другое, кроме денег. И собственной теории заговора против Китая. Масла в огонь добавила ситуация с Гонконгом, который британцы передали Китаю с условием, чтобы он «оставался демократичным». Китай удивился, и вежливо заметил, что Гонконг никогда и не был демократичным под британским правлением, а контролировался расистской авторитарной полицейской системой. Британцы подумали, и отправили посла на переговоры, Перси Крэдока. Но сэр Перси после встречи с китайцами развел руками, и вежливо заметил британцам: требовать от Китая, чтобы Гонконг оставался демократическим, сложно - так как под управлением британцев он действительно не был демократическим. На торжественную передачу Гонконга с участием Рода Стюарта и принца Чарльза оскорбленные британцы Перси даже не пригласили. БиБиСи вела прямую трансляцию, диктор которой не стесняясь транслировал миф о прекрасном имперском прошлом: «Мы знаем, что жители Гонконга сегодня охвачены настоящей любовью к годам британского владычества!»
Китай избежал последствий мирового кризиса 1998 года, который полыхнул именно в азиатских странах, валюты которых рухнули. МВФ сочувственно дал этим странам деньги для поддержки экономики, но западные банки воспользовались ими и вывели остатки своих денег из этих стран. Китай теперь еще более уверился в заговоре против азиатских стран. И придумал гениальное решение перехватить повестку: все американские доллары, которые Китай получал, продавая дешевые товары, использовались для покупки американского же госдолга, и таким образом возвращались обратно в США. Доллар начал расти в цене, китайские товары становились еще дешевле, американские процентные ставки опустились еще ниже, люди стали еще больше брать кредиты - для покупки еще больше китайских товаров. Китайцы создали пузырь потребительской безопасности, обезопасив себя. Но одновременно создали самый большой потребительский бум в истории. Который привел ко все увеличивающемуся отчуждению людей от происходящего в реальности. Все хотели жить в dreamlike state, государстве мечты.
На Западе романтический миф о собственной исключительности и прекрасном прошлом дал свои плоды. Молчаливое большинство американцев, которое со времен Никсона из-за глобальной мировой экономики, маргинализировалось, доверило реализацию идеи dreamlike state - Дональду Трампу. Британцы в свою очередь бредили своей идеей dreamlike state, «Англии как особого места», мифом об утраченном величии, придуманного аристократами в 1920-е годы. Глубоко фрустрированные, они решили громко хлопнуть дверью, и заявили о выходе из Евросоюза. Две величайшие державы решили создать собственные dreamlike state, государства не процветания, а мечты, галлюцинаторного сна о мифическом прекрасном прошлом, политического сновидения.
Интересно, что у «Оксиконтина», погрузившего многих в 1990-2000-х в состояние мечты и оцепенения есть следующие побочные эффекты: «лекарство может вызвать поклевывание носом, сонную дрему, седативное состояние у человека, состояние, похожее на сон». Dream-like state.
Предпоследняя серия
Адама Кёртиса - как и Борхеса в свое время - завораживают случайные или неслучайные совпадения в судьбах людей и целых империй. В первой серии он рассказывал об Афени Шакур, активистке «Черных пантер», которые под ее лидерством чуть не доигрались в своей борьбе до антисемитского терроризма в 1960-х. К 1980-м Афени, разочаровавшись во всём, подсядет на крэк, став наркоманкой - но перед этим даст жизнь Тупаку Шакуру, первой легенде хип-хопа, и очень умному парню, который буквально фонтанировал идеями протеста и борьбы против лицемерия капитализма и несправедливого устройства американского общества, пересевшего в середине 1990-х с валиума на синтетический опиоид «Окскиконтин», подарившему многим ощущение сна и мечты. Тупак, однако, стал одной из причин вооруженного соперничества между хип-хоп-группировками Западного и Восточного побережья, в результате которого сам получил несколько огнестрельных ранений в 1996 году, и был переведен при помощи наркотически-снотворных барбитуратов в искусственную кому. Афени, сама сидевшая на крэке, попросила врачей прекратить его муки. За два года до этого Тупак, попавший в тюрьму, дал интервью, полное разочарования: никому нельзя верить, говорил он, меньше всего ближнему кругу, который вас может в любой момент предать: «Страх движет нами всеми. Страх сильнее любви».
На другом конце земного шара, в Саудовской Аравии, пока Тупак пел свои песни протеста, о несправедливости общества, которым движут лишь деньги, задумался молодой человек по имени Абу Зубайда. Он был палестинцем, которого угораздило родиться и жить среди разбогатевших благодаря нефтяному пузырю саудитов, для которых в силу элитистских иерархий и предубеждений он был парией и ничтожеством. В стране саудитов точно так же, как в американских гетто черных, не работали социальные лифты: родился бедным - умрешь бедным, никаких возможностей подняться наверх у тебя нет. Абу Зубайда одно время бросился заниматься музыкой, как и Тупак, но без особых успехов - возможно, потому что любимой его песней была Lady in Red Криса де Бурга, написанная в 1986 году (и не самый очевидный вариант для молодого бунтующего поколения 1980-х). О чем не говорит Кёртис, так это о том, что «Леди в красном» - самая популярная песня, во всяком случае, в Великобритании… которую ставят на похоронах, по завещанию самих же умерших. В 2001 году исламисты атакуют на самолетах башни-близнецы Всемирного торгового центра, вызвав одни из самых массовых похорон в американской истории - прямым виновником теракта окажется Абу Зубайда: метнувшийся от музыки в фундаментальный ислам в конце 1980-х, он в 1990-х осуществлял оперативное управление «Аль-Каиды».
Конец девяностых и «нулевые» - эпоха никчемная, но, наверное, мы все были ею благословлены и заворожены, оказавшись в мерцающем пузыре с его ощущением безопасности и уверенности в завтрашнем дне - в центре быстро меняющегося постиндустриального мира. Обрушение башен ВТЦ, символа общества потребления и мечты - почти никак не повлияло на раздувающийся пузырь экономического потребления по всему миру. «Зумеры» могли бы сказать спасибо за «наше счастливое детство» Китаю, который параноидально защищаясь от Запада, с нечаянной подачи США, создал для него экономические предпосылки. Рост кредитно-потребительского пузыря вовсе не означал роста фундаментального благополучия. В 1990-х продолжились массово банкротиться заводы одноэтажной Америки, не выдерживая конкуренции с дешевыми китайскими товарами. Безработные американцы, в свою очередь, добровольно признавали себя больными, чтобы доктора выписывали им «Оксиконтин»: они, как и большинство их современников, были устало-аполитичны - и тоже хотели жить в обществе мечты. В состоянии спокойного безразличия - точно в быстро поднимающихся и опускающихся лифтах ВТЦ, или посреди толпы на эскалаторе торгового центра.
Надо сказать, после случившегося на площади Тяньаньмэнь у Китая были все причины верить в заговор против него со стороны Запада. Он отлично помнил опиоидную массовую наркоманию, которая чуть не уничтожила нацию в XIX веке - Кёртис вспоминает постыдные опиумные войны, которые вели против китайцев британские аристократы и лично королева Виктория, желавшая превратить этих «желтых дьяволов» в зомби, чтобы ими удобнее было управлять. У черных в гетто, по большому счету, тоже есть все причины для веры в теории заговора о том, что крэк и героин среди них нарочно распространяют «белые дьяволы»: именно работорговля и, отчасти, опиум создали как британскую, так и американскую империю. Однако опиумные войны ударили и по самой Британии, а затем Америке - «белые дьяволы» теперь панически боялись китайской мести (как позднее американцы будут бояться черного терроризма), и создали фантастический образ ужасного китайца Доктор Фу Манчу, который хочет разложить и поработить Запад. Страх, агрессия и паранойя неоднократно потом помогали создавать образы жутких красных русских у одних, и циничных американцев и британцев у других. Страх был сильнее любви: паранойя вызывала ответную паранойю, которую подогревали и разведывательные службы, сами погрязшие в паранойе.
Маргарет Тэтчер была в шоке, что британская разведка не предсказала падения СССР. Некоторые разведчики были уверены, что «Советы просто притворяются». Терять такого врага как «Советы» никому не хотелось - против чего тогда бороться? И зачем шпионы вообще были теперь нужны? Как говорил Ле Карре, сам служивший в британской разведке, фактически за полвека шпионы сами создали мифический мир для себя - и в него уверовали. Забавный факт: британские шпионы в Ми-5 долго искали «кротов», уверенные, что «Советы» давно проникли в Ми-6. Но единственным советским кротом оказался сотрудник самой Ми-5 Энтони Блант. Никакой армии советских кротов, разумеется, так и не нашли. Мифологизация в самом шпионском мире повлекла за собой популярность фильмов о Джеймсе Бонде - то есть, уже собственно мифологизацию шпионского мира. Пока Шон Коннери торжествовал на экранах 1960-х, разведчики ЦРУ устраивали по всему миру бесконечные перевороты в разных странах, где, они были уверены, демократия еще слаба и неподготовлена. В 1963 году додумались до решения травить коммунистов в правительстве Ирака - но военная хунта партии «Баат» их опередила, расстреляв тысячу своих противников. Тогда ЦРУ поддержали другой переворот, и даже дали молодому члену «Баат» список из коммунистов для расстрелов из примерно тоже тысячи имен - этим человеком был Саддам Хуссейн, который так и пришел к власти, вежливо поблагодарив американцев. Позднее Хуссейн заказал пропагандистскую документалу, удостоверяющую его ключевую роль в перевороте. Знаете, кто ее снял? Терренс Янг, британский режиссер, поставивший первый фильм бондианы «Доктора Ноу» (с образом мирового злодея, кстати, довольно близким к Фу Манчу). Как в одном рассказе Борхеса о проникновении в реальный мир - мира фантастического, фантазмы шпионов и элит друг от друге создавали свою реальность, и, надо сказать, неожиданно для всех она оказалась совершенно чудовищной.
Мифы параноидальные о неких заговорах и врагах - сродни мифам о незыблемом превосходстве Запада (или Востока), которые, в свою очередь, напоминают мифы о прекрасном прошлом, которого никогда не существовало - но которое, раз придуманное, теперь уже укоренилось в умах. Парадокс такой мифологизации в том, что раз придуманный миф - скажем, об иллюминатах - начинает заражать этот мир, как мир Тлена и Укбара, инфицируя и своих создателей, бумерангом ударяя прежде всего по фантазерам. Так, в 1950-е, домохозяйки американских пригородов, поверив в миф о советской угрозн, были страшно напуганы, со дня на день ожидая ракетных ударов русских. И испытывали фрустрацию, которые приводили к неврозам - которые, в свою очередь, приводили к распространению сначала валиума, а затем и оксиконтина. Думаю, в нулевых не один китаец злорадно потирал руки, узнавая об опиоидной эпидемии, наводнившей теперь уже не Китай с подачи британцев, а американские города. Мифологизация прошлого - идет от фрустрации наций: в начале XX века британцы, испытывая злость от краха Британской империи и нищеты индустриальных городов, на полном серьезе сначала выдумали, а потом поверили в миф о «прекрасной доброй старой Англии», которая «до вашей противной демократии и мерзкого капитализма» была невинной. Сесил Шарп создал Общество английского народного танца в 1911 году, активно распространяя национальные (и даже националистические) мифы о «натуральном порядке», существовавшим когда-то, о мире, которым прекрасно правили the lordly ones, аристократы и помещики. Удивительно, но миф этот был следствием «инфекции» со стороны немцев, а именно немецких националистов, которые его изначально придумали - и который страшным карикатурным образом ударил по ним же, воплотившись в мифологии Третьего рейха. Опасность самомифологизации наций Кёртис гениально иллюстрирует новеллой из британского киноальманаха ужасов Dead of Night - «Зачарованное зеркало». Рассказом о том, как зеркало из старинного особняка, где произошло убийство, чуть не разрушило семейное счастье - герой новеллы, смотря в зеркало, видел старый мир начала XIX века с его «уютной старушкой Англией», и видя себя джентльменом, одетым по моде той эпохи, начинал верить в тот мир, и того, другого себя. Чего он не знал, так это того - что из зеркала на него смотрит убийца. И, превращаясь в того, другого - он сам уже был готов убить, полный агрессии и злобы.
Похожие мифы о прекрасном прошлом примерно тогда же, в начале XX века, наводнили и США. Многие знают о том, как глубоко расистский фильм Гриффита «Рождение нации» вдохновил куклуксклановцев, выйдя в прокат в 1915 году. Мало кто знает, что Гриффит вовсе не придумал идею о прекрасном правлении кланов в Америке, которое разрушили «прокляты черные». Он экранизировал странную книгу Томаса Диксона под названием «Член клана». Которая, в свою очередь, была вдохновлена мифами о шотландских кланах в Средние века и лично Вальтером Скоттом с его романтическим национализмом и «прекрасным прошлым», который сам же Скотт и придумал. Прошлое с мифическим стабильным миром под правлением лордов «до вашей проклятой демократии и мерзким капитализмом». За год до того, когда британцы проголосовали за Брекзит, а американцы решили сделать Америку «грейт эгейн» (оба решения масс базировались, разумеется, на зыбком основании самомифологизированного прекрасного прошлого и исключительности той и другой нации) - в прокате провалился фильм Вернера Херцога «Королева пустыни». Херцога заворожила судьба британской аристократки Гертруды Белл (ее в фильме сыграла Николь Кидман) - этакой женской версии Лоуренса Аравийского, авантюристке и, кстати говоря, шпионке, голова которой основательно была набита мифами о британских the lordy ones и «прекрасной старой Англии». Белл была в числе горстски английских аристократов, фрустрированных крахом Британской империи после Первой мировой, прибывших в 1920-х в Багдад, на руины другой, Османской, империи. Белл была полна решимости создать идеальную великую страну. Так на карте появился Ирак. Гертруда Белл с британскими господами доверили власть хашимитским шейхам, не живших в городах: их сближали мифы о «натуральном порядке» с великими аристократами, правящими миром. 80 лет спустя ту же ошибку совершат американцы, утомленные войной в Ираке, пожиравшей до миллиарда долларов в год, но не приведшей к массовым протестам и экономической катастрофе, как война во Вьетнаме (благодаря все тому же Китаю и культу консьюмеризма). Политики могли безопасно экспериментировать, не признавая поражения. И тут на горизонте появились шейхи, племена, живущие не в городах! Один из суннитских шейхов предложил - в обмен на большое количество американских долларов - помочь Западу выиграть войну, бороться с местными террористами, и защитить американские войска от гибели. Те согласились. Военная полиция суннитов вычищала Ирак от бойцов «Аль-Каиды», созданной когда-то в том числе и поклонником песни «Леди в красном». Но в 2010 году, когда американцы собирались покинуть Ирак, поток долларов шейхам иссяк. Тогда шейхи обратились против американцев - и начали финансировать исламские группировки, с которыми еще недавно боролись. То, что начиналось 80 лет назад в момент распада Британской Империи как миф о прошлом, вылилось в очередной кошмар, теперь уже Исламского государства, построенного на романтическом мифе о прошлом исламских стран.
«Зумеры», как и миллениалы, могли бы сказать Китаю спасибо за наше счастливое детство. И это не просто метафора или красивые слова. Пока общества по обе стороны Атлантики были охвачены горячкой самомифологизации и сидели на оксиконтине, китайские власти не верили ни во что другое, кроме денег. И собственной теории заговора против Китая. Масла в огонь добавила ситуация с Гонконгом, который британцы передали Китаю с условием, чтобы он «оставался демократичным». Китай удивился, и вежливо заметил, что Гонконг никогда и не был демократичным под британским правлением, а контролировался расистской авторитарной полицейской системой. Британцы подумали, и отправили посла на переговоры, Перси Крэдока. Но сэр Перси после встречи с китайцами развел руками, и вежливо заметил британцам: требовать от Китая, чтобы Гонконг оставался демократическим, сложно - так как под управлением британцев он действительно не был демократическим. На торжественную передачу Гонконга с участием Рода Стюарта и принца Чарльза оскорбленные британцы Перси даже не пригласили. БиБиСи вела прямую трансляцию, диктор которой не стесняясь транслировал миф о прекрасном имперском прошлом: «Мы знаем, что жители Гонконга сегодня охвачены настоящей любовью к годам британского владычества!»
Китай избежал последствий мирового кризиса 1998 года, который полыхнул именно в азиатских странах, валюты которых рухнули. МВФ сочувственно дал этим странам деньги для поддержки экономики, но западные банки воспользовались ими и вывели остатки своих денег из этих стран. Китай теперь еще более уверился в заговоре против азиатских стран. И придумал гениальное решение перехватить повестку: все американские доллары, которые Китай получал, продавая дешевые товары, использовались для покупки американского же госдолга, и таким образом возвращались обратно в США. Доллар начал расти в цене, китайские товары становились еще дешевле, американские процентные ставки опустились еще ниже, люди стали еще больше брать кредиты - для покупки еще больше китайских товаров. Китайцы создали пузырь потребительской безопасности, обезопасив себя. Но одновременно создали самый большой потребительский бум в истории. Который привел ко все увеличивающемуся отчуждению людей от происходящего в реальности. Все хотели жить в dreamlike state, государстве мечты.
На Западе романтический миф о собственной исключительности и прекрасном прошлом дал свои плоды. Молчаливое большинство американцев, которое со времен Никсона из-за глобальной мировой экономики, маргинализировалось, доверило реализацию идеи dreamlike state - Дональду Трампу. Британцы в свою очередь бредили своей идеей dreamlike state, «Англии как особого места», мифом об утраченном величии, придуманного аристократами в 1920-е годы. Глубоко фрустрированные, они решили громко хлопнуть дверью, и заявили о выходе из Евросоюза. Две величайшие державы решили создать собственные dreamlike state, государства не процветания, а мечты, галлюцинаторного сна о мифическом прекрасном прошлом, политического сновидения.
Интересно, что у «Оксиконтина», погрузившего многих в 1990-2000-х в состояние мечты и оцепенения есть следующие побочные эффекты: «лекарство может вызвать поклевывание носом, сонную дрему, седативное состояние у человека, состояние, похожее на сон». Dream-like state.