Прощайте и здравствуйте, Яков Лазаревич!
Таким красивым он был в восьмидесятые годы, когда я впервые его увидела. В 1983 г. в издательстве "Советская Россия" вышла его книга стихов "Утро и вечер". Мне она была подарена в 1994 году с надписью: "Вере - старую эту книжечку - с Новым годом!" 11 января 94 г. Я. Аким. В этом экземпляре он исправил названия стихов, отдельные строки и даже орфографические ошибки и пунктуацию. Например, вот как издательство напечатало знаменитое стихотворение "Мальчик":
Зреет талант. Сколько вытерпит он -
Гордость, неверие,
нежность и зависть.
В последние две строки поэт исправил так:
Робость, неверие,
Славу и зависть.
И стихотворение сразу обрело точность и и наполнилось новым смыслом.
А стихотворение "Разве умирают, как в романах..." было напечатано без первой строфы, и поэт дописал её своей рукой и поставил дату: 1956 г.
Потом у меня появились и другие сборники с автографами, но этот, первый, был особенно дорог, потому что здесь Яков Лазаревич объединил свои взрослые и детские стихи. Детские я читала, а вот взрослые, из газет, журналов и сборника "Тарусские страницы" узнала впервые. Я раздаривала свои любимые стихи близким людям как подарки. И сегодня, прочитав о смерти поэта, за утешением обратилась к его стихам, ведь в них - слепок его души, его чувства, мысли, переживания. И завет: не забывать детство, не терять детский, свежий взгляд на мир:
Крыша
Мальчишки,
Денёк пропылённый и жаркий.
Мы лезем на крышу
По гулкой пожарке.
И вот уж гремят башмаки
По обрезу,
Где солнцем и суриком
Пахнет железо.
И вдруг с высоты,
За шершавой трубою,
Открылся
Нетронутый мир,
Под тобою -
Весь в мареве знойном,
В сиреневой дрожи
Твой город лежит,
Ни на что непохожий.
...Мы жили с тобой
За двойными дверями,
Мы радость и боль
Потолком умеряли,
Но сердце бунтует
И требует, слышу,
Ему бы, как в детстве,
Забраться на крышу,
Там солнце щедрее,
Там ветры моложе
И город внизу,
Ни на что не похожий.
Хочется процитировать и другие стихотворения: "Слепой в метро", "Город Галич", "Город Тула, город Тула..." и "Анну", и ... Но ограничусь одним, по-моему, самым главным, в котором поэт ведет разговор с потомками о времени и о себе:
У нашей лирики недолгий век,
Стихи живут, пока несут их люди,
Но мы уйдём, а новый человек
Их строго и безжалостно осудит.
Он будет жёсток, а порой жесток,
Грядущий житель завтрашней планеты.
Литую правду полновесных строк
Потребует он звонкою монетой.
Он баловень, он не застанет зла.
Поймёт ли всё? Ему заботы мало,
Что правда наша впроголодь жила,
И падала в бою, и воскресала...
Пускай же угли тлеющей строки
Он чуткими разворошит руками
И ощутит тепло другой руки,
И тяжесть дум, и грязь под башмаками.