Стокгольм. Прага. Встреча
Иманд (26) - Анна (23)
Стокгольм. 2 декабря
Коробочку, завернутую в несколько слоев шуршащей бумаги, доставили перед вечером. Анна, сдерживая нетерпение, осторожно ее открыла. Все в точности как ей хотелось: бледно-розовый японский пион, белая с алыми брызгами на твердых лепестках веточка туберозы и сизые шарики брунии, сплетенные в изящную бутоньерку.
Платье будет шифоновое, воздушное, с открытыми плечами. Прическа? Никаких «вавилонов»: пара кудряшек вдоль щек, а остальные отвести назад и пусть свободно лежат на плечах. Либо она нравится ему, либо нет - тут уж никакие ухищрения не помогут. Минимум украшений, акцент на приколотые к платью цветы: помнишь наше лето?
Она сумеет встретиться на людях с тайно и жарко любимым так, чтоб никто, в первую очередь он ничего не заметил, не понял. Теперь-то она себя не выдаст: чем горячее сердце - тем холоднее тон, чем ближе хочется быть - тем неприступней она станет держаться, чем он желанней - тем осторожней.
Полгода прошло с тех пор, как она держала в руках его букет. Анна знает, на что он потратил это время - неделю назад узнала, просматривая декабрьский список торжеств, на которых должна присутствовать. Первым номером - официальная церемония по поводу визита президента Чехии в Стокгольм, и совместное заявление глав государств. Официоз. Скучно. А это что? Подписание в рамках визита двух десятков документов - соглашений меморандумов, протоколов, утвержденных обеими сторонами… Так много? Что за документы? Ага, вот состав их делегации, а вот и список. Почему тут везде его имя - чуть ли не на каждой бумажке? Это всё ради встречи?! - какой самовлюбленной дурой надо быть, чтоб поверить! Да ладно, парень просто увлеченно делает карьеру! Как бы там ни было, в короткой приветственной речи (секретарь уже подготовил ей спич) Анне предстоит назвать его фамилию одной из первых.
***
- Говорят, нынешний успех - во многом ваша заслуга, - она танцует с ним, струи светлого шифона колышутся вокруг колен, он сжимает тонкие пальцы в бальной перчатке, видит ее милую непроницаемую улыбку.
Она твердо решила держать себя в руках, и пока это удается: танцевать, улыбаться, говорить ни к чему не обязывающие любезности, наблюдать.
- Это преувеличение, - Иманд отвечает ей столь же непроницаемой улыбкой.
- Как бы там ни было, - продолжает Анна, добросовестно исполняя роль хозяйки, - я рада, что вы причастны к этой работе. Приятно видеть вас снова.
Она усвоила преподанный им урок: гладкие обтекаемые фразы - сказано все и в то же время ничего, понимай, как хочешь.
Они снова отброшены назад - словно не было дней, проведенных за дружеской болтовней, отвоеванной свободы обращения. Каждый шаг навстречу - осторожная проба почвы, как на топком болоте. Каждая фраза выворачивается так и эдак, изучается на предмет скрытых смыслов и наконец отбрасывается, перегруженная противоречивыми толкованиями. Та же участь постигает следующую, и ту, что за ней. Возможность двоякого понимания сулит то провал, то надежду. Они отчаянно хотят верить друг другу. Но как решиться подставить другому беззащитное сердце?..
Кружа ее в танце, он замечает, какие цветы приколоты к платью, и вспыхивает тайной надеждой. Анна пристально следит за его взглядом. Понял? Ага! Порозовел, улыбнулся смущенно.
- Где вы проведете рождественские каникулы? - вопрос придуман заранее, в расчете, что Анна поймет и поможет ему, разыграет диалог как партию в пинг-понг.
- Еще не думала об этом. А вы?
Отлично! Умница!
- В Праге. Бывали там?
- Нет. Слышала, это очень красивый город, - сияюще-белый пластрон его рубашки слепит ей глаза, рука на плече заметно дрожит от волнения: пригласи же меня!
Лучшего ответа и пожелать нельзя. Но что, если Анна не играет в пандан, а просто поддерживает беседу?
- Хотите, покажу вам рождественскую Прагу?
Сердце отчаянно ёкает, уже никакими силами не скрыть пожара на щеках. Она смотрит на него из этого зарева, как из горящего дома.
- Да. (О, бесстыжая!!)
У него вид человека, который получил луну с неба, и не знает, что делать.
***
Прага. Накануне Рождества
Счастье случится завтра - больше не придется выхаживать его большими шагами по Малостранским переулкам, выстаивать у окна студеными ночами, подобрав пальцы застывших на ледяном полу ног. Осталось пережить сегодняшний вечер. Мелкий косой снег сечет щеку, полуприкрытую поднятым воротником пальто, в лицо резко бьет холодом. На мосту Легии ветер режет, жжет глаза, смоляная вода Влтавы, рябит золотыми огнями. Над ней в воронено-черном небе морозными искрами пылают белые, синие и красные звезды.
Анна не любит его. Это было ясно уже летом. А теперь стало еще яснее - она только что прямо этого не сказала, но всем своим видом дала понять: надеяться не на что. Он полгода из кожи вон лез - и что? Его одобрительно похлопали по плечу, даже намекнули, что помнят, кто он такой. Цветы на платье - тонкий знак внимания, ровно то, что может позволить себе девушка, не впадая в сентиментальность и ни к чему себя не обязывая. Танцуя с ним три недели назад, она была обворожительна, любезна… равнодушна. Улыбалась без всякого чувства, говорила то, что положено говорить в таких случаях. Разве ее изысканно-благожелательные манеры и безмятежный взгляд не свидетельствовали, что между ними нет и не может быть ничего серьёзного? Разве не покинула она его сразу, как только кончился танец и больше уже не взглянула в его сторону в продолжении вечера? Да, она тактично приняла приглашение. А что ей было делать - ведь он у нее в долгу. Милосердие и деликатность подсказали ей это «да», он все понимает. И не позволит себе увлечься пустыми фантазиями. Нужно быть честным перед собой: Анна - не первая девушка в его жизни, которой проще ответить «да», чем «нет». Первая - та даже до пренебрежения не снизошла, ей попросту все равно было. Анна же с самого начала была добра к нему. Добра и теперь, позволяя отплатить хоть чем-то. Но и только. Тут он не должен обольщаться.
Объясняться ей в любви - романтическая глупость. Предлагать замужество - дерзость, едва ли не оскорбительная. И все же он сделает то и другое. Иначе как запретить себе надеяться? Как заставить поверить себя - не сегодня, на все будущие дни - в окончательную невозможность мечты? Только услышав «нет» от нее самой. Что ж, пусть не останется никаких иллюзий.
Последний вопрос: когда? Его тянет шагнуть навстречу судьбе - сразу расставить точки над «i»… пустота в сердце мучительна, но она лучше мрачных ожиданий. Он бы поговорил с ней тут же по приезде, но… это ведь испортит ей все каникулы. Кому охота терпеть общество неудавшегося поклонника! Нет, пусть Анна любуется Прагой спокойно. Перед отъездом поговорим, в последние часы - так будет правильно. Просто закроем тему, и все. Дальние огни Градчан расплываются, текут, лучисто дрожат на ресницах - это от ветра, конечно.
-------------------------
Вот, посмотри (не совсем то, но лучшего найти не удалось):
Это не живые цветы, а композиция из полимерной глины, но копии цветов довольно точные. Японских пионов здесь нет, вместо них пионовидные розы (самые крупные в этом букете), туберозы еще не распустились (вообще-то их много разных видов) и шарики брунии.
Стокгольм. 2 декабря
Коробочку, завернутую в несколько слоев шуршащей бумаги, доставили перед вечером. Анна, сдерживая нетерпение, осторожно ее открыла. Все в точности как ей хотелось: бледно-розовый японский пион, белая с алыми брызгами на твердых лепестках веточка туберозы и сизые шарики брунии, сплетенные в изящную бутоньерку.
Платье будет шифоновое, воздушное, с открытыми плечами. Прическа? Никаких «вавилонов»: пара кудряшек вдоль щек, а остальные отвести назад и пусть свободно лежат на плечах. Либо она нравится ему, либо нет - тут уж никакие ухищрения не помогут. Минимум украшений, акцент на приколотые к платью цветы: помнишь наше лето?
Она сумеет встретиться на людях с тайно и жарко любимым так, чтоб никто, в первую очередь он ничего не заметил, не понял. Теперь-то она себя не выдаст: чем горячее сердце - тем холоднее тон, чем ближе хочется быть - тем неприступней она станет держаться, чем он желанней - тем осторожней.
Полгода прошло с тех пор, как она держала в руках его букет. Анна знает, на что он потратил это время - неделю назад узнала, просматривая декабрьский список торжеств, на которых должна присутствовать. Первым номером - официальная церемония по поводу визита президента Чехии в Стокгольм, и совместное заявление глав государств. Официоз. Скучно. А это что? Подписание в рамках визита двух десятков документов - соглашений меморандумов, протоколов, утвержденных обеими сторонами… Так много? Что за документы? Ага, вот состав их делегации, а вот и список. Почему тут везде его имя - чуть ли не на каждой бумажке? Это всё ради встречи?! - какой самовлюбленной дурой надо быть, чтоб поверить! Да ладно, парень просто увлеченно делает карьеру! Как бы там ни было, в короткой приветственной речи (секретарь уже подготовил ей спич) Анне предстоит назвать его фамилию одной из первых.
***
- Говорят, нынешний успех - во многом ваша заслуга, - она танцует с ним, струи светлого шифона колышутся вокруг колен, он сжимает тонкие пальцы в бальной перчатке, видит ее милую непроницаемую улыбку.
Она твердо решила держать себя в руках, и пока это удается: танцевать, улыбаться, говорить ни к чему не обязывающие любезности, наблюдать.
- Это преувеличение, - Иманд отвечает ей столь же непроницаемой улыбкой.
- Как бы там ни было, - продолжает Анна, добросовестно исполняя роль хозяйки, - я рада, что вы причастны к этой работе. Приятно видеть вас снова.
Она усвоила преподанный им урок: гладкие обтекаемые фразы - сказано все и в то же время ничего, понимай, как хочешь.
Они снова отброшены назад - словно не было дней, проведенных за дружеской болтовней, отвоеванной свободы обращения. Каждый шаг навстречу - осторожная проба почвы, как на топком болоте. Каждая фраза выворачивается так и эдак, изучается на предмет скрытых смыслов и наконец отбрасывается, перегруженная противоречивыми толкованиями. Та же участь постигает следующую, и ту, что за ней. Возможность двоякого понимания сулит то провал, то надежду. Они отчаянно хотят верить друг другу. Но как решиться подставить другому беззащитное сердце?..
Кружа ее в танце, он замечает, какие цветы приколоты к платью, и вспыхивает тайной надеждой. Анна пристально следит за его взглядом. Понял? Ага! Порозовел, улыбнулся смущенно.
- Где вы проведете рождественские каникулы? - вопрос придуман заранее, в расчете, что Анна поймет и поможет ему, разыграет диалог как партию в пинг-понг.
- Еще не думала об этом. А вы?
Отлично! Умница!
- В Праге. Бывали там?
- Нет. Слышала, это очень красивый город, - сияюще-белый пластрон его рубашки слепит ей глаза, рука на плече заметно дрожит от волнения: пригласи же меня!
Лучшего ответа и пожелать нельзя. Но что, если Анна не играет в пандан, а просто поддерживает беседу?
- Хотите, покажу вам рождественскую Прагу?
Сердце отчаянно ёкает, уже никакими силами не скрыть пожара на щеках. Она смотрит на него из этого зарева, как из горящего дома.
- Да. (О, бесстыжая!!)
У него вид человека, который получил луну с неба, и не знает, что делать.
***
Прага. Накануне Рождества
Счастье случится завтра - больше не придется выхаживать его большими шагами по Малостранским переулкам, выстаивать у окна студеными ночами, подобрав пальцы застывших на ледяном полу ног. Осталось пережить сегодняшний вечер. Мелкий косой снег сечет щеку, полуприкрытую поднятым воротником пальто, в лицо резко бьет холодом. На мосту Легии ветер режет, жжет глаза, смоляная вода Влтавы, рябит золотыми огнями. Над ней в воронено-черном небе морозными искрами пылают белые, синие и красные звезды.
Анна не любит его. Это было ясно уже летом. А теперь стало еще яснее - она только что прямо этого не сказала, но всем своим видом дала понять: надеяться не на что. Он полгода из кожи вон лез - и что? Его одобрительно похлопали по плечу, даже намекнули, что помнят, кто он такой. Цветы на платье - тонкий знак внимания, ровно то, что может позволить себе девушка, не впадая в сентиментальность и ни к чему себя не обязывая. Танцуя с ним три недели назад, она была обворожительна, любезна… равнодушна. Улыбалась без всякого чувства, говорила то, что положено говорить в таких случаях. Разве ее изысканно-благожелательные манеры и безмятежный взгляд не свидетельствовали, что между ними нет и не может быть ничего серьёзного? Разве не покинула она его сразу, как только кончился танец и больше уже не взглянула в его сторону в продолжении вечера? Да, она тактично приняла приглашение. А что ей было делать - ведь он у нее в долгу. Милосердие и деликатность подсказали ей это «да», он все понимает. И не позволит себе увлечься пустыми фантазиями. Нужно быть честным перед собой: Анна - не первая девушка в его жизни, которой проще ответить «да», чем «нет». Первая - та даже до пренебрежения не снизошла, ей попросту все равно было. Анна же с самого начала была добра к нему. Добра и теперь, позволяя отплатить хоть чем-то. Но и только. Тут он не должен обольщаться.
Объясняться ей в любви - романтическая глупость. Предлагать замужество - дерзость, едва ли не оскорбительная. И все же он сделает то и другое. Иначе как запретить себе надеяться? Как заставить поверить себя - не сегодня, на все будущие дни - в окончательную невозможность мечты? Только услышав «нет» от нее самой. Что ж, пусть не останется никаких иллюзий.
Последний вопрос: когда? Его тянет шагнуть навстречу судьбе - сразу расставить точки над «i»… пустота в сердце мучительна, но она лучше мрачных ожиданий. Он бы поговорил с ней тут же по приезде, но… это ведь испортит ей все каникулы. Кому охота терпеть общество неудавшегося поклонника! Нет, пусть Анна любуется Прагой спокойно. Перед отъездом поговорим, в последние часы - так будет правильно. Просто закроем тему, и все. Дальние огни Градчан расплываются, текут, лучисто дрожат на ресницах - это от ветра, конечно.
-------------------------
Вот, посмотри (не совсем то, но лучшего найти не удалось):
Это не живые цветы, а композиция из полимерной глины, но копии цветов довольно точные. Японских пионов здесь нет, вместо них пионовидные розы (самые крупные в этом букете), туберозы еще не распустились (вообще-то их много разных видов) и шарики брунии.