Новая рубашка
Донья Марта сидела на маленькой террасе в тени старого дерева и без особого рвения ела инжир вприкуску с белым хлебом. Она отламывала маленький кусочек от чапаты и, разделив инжир на две половины, водружала их на хлеб. На деревянном столике стоял стакан местного красного вина. Донья Марта жила одна, муж уже много лет как умер, сын давно жил за пределами досягаемости, приезжал редко, чаще звонил, но отношения у них были тёплыми. Недавно старая женщина продала свой маленький магазин у главной дороги, в двадцати метрах от её террасы. Столько лет простояла она за прилавком! Нужды в деньгах у неё не было, муж был очень усердным, да и магазин неплохо кормил, но последние годы Донья работала больше по инерции и для разнообразия.
Было около двух часов дня. Сеньора наблюдала за рабочим, приземистым и смуглым кубинцем средних лет, что красил напротив дом соседки. Уже второй день она внимательно следила за его действиями. Ей нравилось, как он, размашистыми движениями, работал, как аккуратно клал большую кисть на край огромного ведра с краской, как пододвигал разрезанный картон к стене, чтобы не заляпать плитку террасы. На белом фоне дома все детали будто бы проявлялись ярче.
- Мучачо! - позвала Донья Марта маляра, увидев, что тот собирается закончить свою работу - солнце беспощадно палило.
Мужчина, вытирая на ходу руки о тряпку, подошёл и поздоровался ещё раз. Утром он, приветливо помахав ей, уже спрашивал, как у неё дела, чем и привлёк сразу же её внимание.
- Скажи, не мог бы ты мне закрасить на кухне замшелый уголок? Прямо сейчас, - добавила старая женщина, чуть помолчав. - Мне трудно самой дотянуться, а работы там на пять минут.
- Покажите, донья, свой уголок, - ответил весело кубинец и улыбнулся ослепительной улыбкой. - Я ещё кисть не вымыл, сделаю, не вопрос.
В доме всё блистало чистотой и уютом. Мучачо даже снял ботинки и, проходя мимо маленького алтаря, с вечной свечкой перед изображением святого Михаила, перекрестился.
Работы было действительно на пять минут. И после того, как маляр вытер рукавом каплю краски, упавшей прямо на поверхность плиты, донья Марта больше не сомневалась.
От денег Марио отказался, и, усадив его на террасе, она налила ему большой гранёный стакан хорошего вина и поставила тарелку со свежим копчёным козьим сыром.
- Марио, у меня чуть дальше по этой улице домик есть. Маленький, но хороший, муж ещё построил. Мне бы его тоже покрасить надо, внутри и снаружи. Ты когда свободен? - спросила, не церемонясь, женщина. - Там, правда, кое-кто живёт, но я дам им указания, чтобы тебе помогали, проблем не будет.
Уже на следующий день донья Марта постучалась в дверь домика, который она сдавала тридцатилетней женщине. Молчаливая и застенчивая Ракель перебивалась случайными заработками, если не могла заработать себе и своему девятилетнему сыну на хлеб работой швеи. Уже год, как они жили в уютном домике, и она всегда вовремя приносила донье Марте деньги за аренду и по-своему пыталась заботиться о старушке, помогая ей всячески по хозяйству или же нужной сноровкой портнихи.
- Завтра придёт маляр. Отставь всё от стенок, пусть их покрасит. И не спускай с него глаз. Сиди и шей рядом, если нужно - подсоби. И возьми с него мерку, - добавила хозяйка, - у него фигура как у моего сына, сшей новую рубашку из льна. С вышивкой. Скоро паломничество, сын приедет, обрадую его.
Три недели спустя Ракель принесла рубашку. Добротное рукоделье с красивой вышивкой - молодая женщина знала своё дело. Донья Марта расплатилась. Ракель застенчиво стояла посреди кухни и теребила край своей кофточки.
- Донья Марта, я съеду из домика, - сказала она вдруг тихо. - Марио и я хотим попытать счастья вместе, а домик на троих слишком мал.
- Ну-ну, - буркнула Донья Марта, - Бог вам в помощь! Ключ принеси! - прибавила старушка. - Делать ничего не надо, уже ведь покрашено.
Закрыв за Ракель дверь, Донья Марта долго крестилась перед алтарём и шептала: "Прости меня, грешную, Господи!" Потом, пройдя в самую дальнюю комнату дома, подняла тяжёлую крышку огромного деревянного сундука. На дне его лежало много разных, совершенно новых, ни разу не использованных изделий из глины, керамики, дерева, красивой вышивки и одежды. Старая женщина положила поверх двух уже пожелтевших от времени рубашек новую. И захлопнула крышку.
Было около двух часов дня. Сеньора наблюдала за рабочим, приземистым и смуглым кубинцем средних лет, что красил напротив дом соседки. Уже второй день она внимательно следила за его действиями. Ей нравилось, как он, размашистыми движениями, работал, как аккуратно клал большую кисть на край огромного ведра с краской, как пододвигал разрезанный картон к стене, чтобы не заляпать плитку террасы. На белом фоне дома все детали будто бы проявлялись ярче.
- Мучачо! - позвала Донья Марта маляра, увидев, что тот собирается закончить свою работу - солнце беспощадно палило.
Мужчина, вытирая на ходу руки о тряпку, подошёл и поздоровался ещё раз. Утром он, приветливо помахав ей, уже спрашивал, как у неё дела, чем и привлёк сразу же её внимание.
- Скажи, не мог бы ты мне закрасить на кухне замшелый уголок? Прямо сейчас, - добавила старая женщина, чуть помолчав. - Мне трудно самой дотянуться, а работы там на пять минут.
- Покажите, донья, свой уголок, - ответил весело кубинец и улыбнулся ослепительной улыбкой. - Я ещё кисть не вымыл, сделаю, не вопрос.
В доме всё блистало чистотой и уютом. Мучачо даже снял ботинки и, проходя мимо маленького алтаря, с вечной свечкой перед изображением святого Михаила, перекрестился.
Работы было действительно на пять минут. И после того, как маляр вытер рукавом каплю краски, упавшей прямо на поверхность плиты, донья Марта больше не сомневалась.
От денег Марио отказался, и, усадив его на террасе, она налила ему большой гранёный стакан хорошего вина и поставила тарелку со свежим копчёным козьим сыром.
- Марио, у меня чуть дальше по этой улице домик есть. Маленький, но хороший, муж ещё построил. Мне бы его тоже покрасить надо, внутри и снаружи. Ты когда свободен? - спросила, не церемонясь, женщина. - Там, правда, кое-кто живёт, но я дам им указания, чтобы тебе помогали, проблем не будет.
Уже на следующий день донья Марта постучалась в дверь домика, который она сдавала тридцатилетней женщине. Молчаливая и застенчивая Ракель перебивалась случайными заработками, если не могла заработать себе и своему девятилетнему сыну на хлеб работой швеи. Уже год, как они жили в уютном домике, и она всегда вовремя приносила донье Марте деньги за аренду и по-своему пыталась заботиться о старушке, помогая ей всячески по хозяйству или же нужной сноровкой портнихи.
- Завтра придёт маляр. Отставь всё от стенок, пусть их покрасит. И не спускай с него глаз. Сиди и шей рядом, если нужно - подсоби. И возьми с него мерку, - добавила хозяйка, - у него фигура как у моего сына, сшей новую рубашку из льна. С вышивкой. Скоро паломничество, сын приедет, обрадую его.
Три недели спустя Ракель принесла рубашку. Добротное рукоделье с красивой вышивкой - молодая женщина знала своё дело. Донья Марта расплатилась. Ракель застенчиво стояла посреди кухни и теребила край своей кофточки.
- Донья Марта, я съеду из домика, - сказала она вдруг тихо. - Марио и я хотим попытать счастья вместе, а домик на троих слишком мал.
- Ну-ну, - буркнула Донья Марта, - Бог вам в помощь! Ключ принеси! - прибавила старушка. - Делать ничего не надо, уже ведь покрашено.
Закрыв за Ракель дверь, Донья Марта долго крестилась перед алтарём и шептала: "Прости меня, грешную, Господи!" Потом, пройдя в самую дальнюю комнату дома, подняла тяжёлую крышку огромного деревянного сундука. На дне его лежало много разных, совершенно новых, ни разу не использованных изделий из глины, керамики, дерева, красивой вышивки и одежды. Старая женщина положила поверх двух уже пожелтевших от времени рубашек новую. И захлопнула крышку.