Чудинов vs. Фасмер. Часть первая: Как дураки читают словарь. Начало.

[veikko_helminen]

Veikko Helminen, МНС Кафедры чудинологии при Комиссии по борьбе с лженаукой, Угандийский филиал

Чем больше знакомишься с народной точкой зрения на происхождение языка, тем больше
приходится смиряться с печальной правдой. Печальная правда состоит в том, что о научной лингвистике большинство читателей узнало от лингвофриков, которые, исповедуя положение «лучшая защита - нападение», успели ее хорошо опоганить. Та же участь постигла (теперь уже скандальный) академический труд выдающегося русского и немецкого ученого-слависта Макса Фасмера «Этимологический словарь русского языка». Не знаю, кто из образованных граждан взял на себя неблагодарный труд популяризации этого словаря (он доступен, например, в Яндекс-словарях), но с моей скромной точки зрения, это дало не совсем положительный результат. Словарь Фасмера является прежде всего научным трудом и трудом авторским, имеющим свою организационную специфику, поэтому читать его простому смертному без соответствующей подготовки очень затруднительно. Я не против того, чтобы грамотный гражданин развивал свои познания в этимологии, но для этого (особенно теперь) необходимо развернутое и детальное вступление, рассказывающее о науке этимологии, генеалогической классификации языков и сравнительно-историческом языкознании, языковых контактах и заимствованиях, а также о том, «Как пользоваться словарем» и характеристике словаря Фасмера (его достоинств и недостатков). Неподготовленное чтение научного словаря дает подчас просто ужасающие результаты, ведущие отечественные лингвофрики не преминули этим воспользоваться в своих недобросовестных целях. Последние, впрочем, тоже далеко не совсем и всегда понимают, что там написано. Одним из таких непонимающих, как это ни печально, оказался профессор кафедры культурологи ГУУ Валерий Алексеевич Чудинов (несмотря на наличие степени доктора наук и ученой бороды). Правильно понимать труд Фасмера профессору мешает не только полная
несостоятельность в лингвистике (несмотря на обширную «деятельность» в области русского языка), но также ярко выраженная националистская национальная ориентация в вопросах происхождения языка. Она же мешает его адекватному пониманию сравнительно-исторического языкознания в целом, что проявляется буквально на каждом шагу его «филологической» деятельности.



Дело в том, что Валений Чудинов устраивает специальные лекции по «чтению» словаря Фасмера, где пытается выставить оный словарь в неприглядном свете, преподнося его как некую «идеологическую диверсию»

со стороны Запада, якобы активно поддерживаемую отечественной академической наукой. Многие лекции Чудинова записываются на видео и так или иначе становятся достоянием общественности, и для начала рассмотрения «чтения» Чудиновым словаря Фасмера я взял на анализ одну из таких лекций (2012 года), выставленную на youtube. В ЖЖ «Чудинология» эта лекция уже обсуждалась.

Click to view

Подойдем с точки зрения методологии: как определить количество того или иного вещества в смеси? Допустим, масса хорошо размешана и находится, например, в тазу или еще каком широком сосуде. Тогда следует взять, например, ложку, зачерпнуть ей немного этой самой смеси с любого края или с середины, в общем, наугад. А потом взять да и провести химический анализ, чтобы узнать процентное соотношение компонентов.

Как выявить процентное соотношение исконной и заимствованной лексики в этимологическом словаре? Очевидно (как, видимо, полагают Чудинов со товарищи), так же: взять словарь и начать читать с любого места, например, с начала. А почему бы не с

начала? Чем плоха буква А? Ничем. Начинаем чтение. Очевидность диверсии подтверждается с первой же страницы: «Ну первая это буква а (я уже цитирую «лекцию» профессора - VH)». < Далее:> А-ангич! Аба! Абабок! абаз, абас; абаза; абатур; абдал; абие; Абрам! авжотки; адамашка» и т. д.

Публика уже захлебывается негодованием и выкрикивает: достаточно! Аудитории все
с Фасмером ясно.

Но тут есть одна маленькая, но вредная деталь («Вот где собака порылась!»): нужно было задержаться на первой статье, где «буква а»,и прочитать ее до конца. Макс Фасмер, обладая неведомой интуицией, почувствовал, что Чудинов уже родился на свет, и написал следующее:



[Фасмер, I, 55]

Любой филолог, хорошо знакомый с историей русского языка, знает, что в процессе исторического фонетического развития начальный гласный а в русском и большинстве славянских языков оказался прикрыт йотом. И практически во всех случаях. В древнеболгарском диалекте, легшем в основу старославянского, наблюдалась обратная тенденция. По этому признаку лексика русского языка противопоставляется старославянской, болгарской и исконные слова - старославянизмам в составе русского языка. Например: я(зъ) - азъ, ябрѣдь - абрѣдь, яблоко - абълка (болг.), явор - аворовъ (прил. к *аворъ ), ящер - аштер, ящерица - аштерица, явить - авити, ягненок - агнец, ягода - агода, яйцо - аице и др. Исключение из этого правила составляет только союз а.
По объяснению самого Фасмера потому, что он стоит в начале предложения (ссылки на Мейе, статьи 2, 388; на Бернекера) [Фасмер, I, 55]. Косвенно Чудинов и сам признает у русских инициальное [jа] вместо [а]. последнее он приписывает какому-то «южному» произношению, противопоставляя свой Яр слову арий, или же яров и аров (будто бы отсюда Аравия,
см.).

Перед нами невнимательный человек? Не все так просто. Вспомним статью Чудинова
трехлетней давности, написанную в своем бложике и увидим, что комментарий Фасмера
им учтен (http://chudinov.ru/fasmer/3). Следовательно, перед нами обыкновенное
мошенничество. Он уже и не упоминает об этой фасмеровской ремарке. Не знаю, согласятся ли со мной чудинологи, но думаю, что это проявление «более высокого уровня научной этики».

Так как в словаре Фасмера ни одна другая буква подобным комментарием не сопровождается, было бы правильным взять для публичного чтения какую-нибудь другую букву. Честно и объективно (хотя думаю, если б его попросил кто-нибудь из аудитории почитать слова на другую букву, он бы выбрал Ф).

Нет, глуповатый лектор продолжает свое «чтение»…

В принципе, один только этот проанализированный нами отрывок из «лекции» дает нам право ее полностью дисквалифицировать и уже больше никогда не возвращаться ни к
Чудинову, ни к его рассуждизмам. Ну согласитесь сами, зачем слушать или читать мошенника? Но мы все же преодолеем наши принципы, потому что «лектор» в процессе чтения выдвигает определенные проблемы и делает определенные выводы. Во время чтения он иногда забывает о своем мошенничестве и комментирует цитаты из словаря с неприкрытой агрессией в адрес оного. Поэтому немного остановимся на этом «чтении», а потом перейдем к его статье, написанной тремя годами ранее. Увы, ради правого дела - защиты науки от лженауки - стоит и в дерьме покопаться.

Рассмотрев только одну букву а и остановившись на ней видимо навсегда, прохвессор
позволяет себе делать выводы «космического масштаба и космической же глупости» типа (подчеркиваю я):

«Из  приведенного анализа ясно, что в задачу Фасмера вовсе и не входил анализ исконного русского лексического пласта, так что его «русский» словарь можно было бы назвать «Этимологический словарь заимствованных, диалектных, редкоупотребимых и вышедших из употребления русских слов», и в таком виде предлагать читателям. Потребность в такого рода лексикографии весьма велика, и для указанных целей словарь очень неплох. Однако как «Этимологический словарь современного русского языка» он не годится именно потому, что на русскую по происхождения лексику он не рассчитан. У него - иная идеология.

При чтении словаря возникает впечатление, что это - взгляд на русскую лексикографию
иностранца. Его самолюбие греет влияние на русскую речь Запада, но оставляет совершенно равнодушным самобытность русского языка и возможности русского
словообразования. Вообще говоря, разорванность таких разделов, как словообразование и этимология просто бьёт в глаза; без рассмотрения совершенно уникальных особенностей русского корнеслова и русского конструирования из морфем современных и древних слов «повисает в воздухе» и этимология.»

(Далее космические выводы я буду помечать Ш, т. е. Шариков)

- Господин прохвессор, во-первых, где у Фасмера написано, что это словарь современного русского языка?! Если найдете (хотя это бесполезно), непременно дайте нам знать!

Словарь Фасмера - сводный словарь лексики из современного (Фасмеру!) русского языка, его исторической и диалектной лексики. Так как Фасмер воспитанник классической школы, в его понятие русский язык входит не только современный русский, но и вся его история, начиная с XI века - древнерусский, старорусский и новорусский периоды (не путать с «новым русским»). Фасмера вот уже более чем полвека нет с нами, и судить его труд с позиции современного нам русского языка совершенно нельзя. Современный же Фасмеру русский язык имеет более широкий диапазон, чем наш - он не отделяет (методически) и весь XIX век - «золотой век» русской литературы.

Так что в данном случае мы имеем дело с подменой прохвессором понятий (словарь русского на словарь современного русского), произошедшей либо по хитрости, либо по
глупости Чудинова - третьего не дано.

Предшествующие этимологические словари Горяева и Преображенского также содержали
как современную лексику, так и диалектизмы, и исторический лексический фонд. Фасмер
же свой словник значительно увеличил (свыше 18 тысяч статей).

Насчет читателей: г-н Чудинов, словарь Фасмера для массового читателя (в том числе и для Вас), увы, не предназначен. Уже только поэтому и по тому, что словарь выходил всегда ограниченным тиражом, он не может являться средством какой бы то ни было
массовой пропаганды, как бы Вам того ни хотелось.

Идеология у Фасмера была только одна - попытка установить научную истину. Так как
лингвистика использует аппараты точных наук (о чем Валений Чудинович должен бы
знать), ее никак нельзя подмять ни под какую национальную идеологию, потому что такие попытки дают смехотворный результат, который мы и наблюдаем на анализе «научных» трудов прохвессора (и его дружбанов - Драгункина и Задорнова). О самобытности русского языка Макс Фасмер знал гораздо больше вашего, г-н Чудинов. К тому же Фасмер привел и этимологизировал без малого весь лексический фонд современного русского языка. Только вот словарь редко кто читает с начала. Словарь -
издание справочное, где индексация материала производится с помощью самого же материала в алфавитном порядке. Нашел нужное слово - посмотрел его этимологию. Особенно плохо, если его читают дураки. Лучше скажите, какое слово Фасмер забыл
рассмотреть? А архаичная и диалектная лексика это только плюс, не правда ли?

Под «уникальными особенностями русского корнеслова» наш лжеученый имеет в виду, очевидно, то, что можно и нужно производить все известные в мире слова от современных (а точнее - неизменяющихся) корней и словопроизводящих основ русского языка.

К тому же единственно разобранная прохвессором буква а (ну не нашел я нигде продолжение анализа!), где русских по происхождению слов раз-два и обчелся, позволяет ему делать вывод о «разрыве» у Фасмера словообразования и этимологии. Рассмотрите другие буквы, Валерий Алексеевич, и убедитесь в обратном! Более того, элементы словообразования - приставки рассмотрены отдельно или вкупе с тождественными предлогами. Например: из (ис)-, о (об- / обо-), па-, пере-, перед(о), пра-, пре- (прѣ-), при-, с(о)-, у III, у- IV (из древнего *ǫ-, on-), ю-
(гиперкорр. из предыдущ.), я- (=старосл. а-) и многие другие. Как видим, Фасмером
рассмотрены не только известные нам приставки, но и древние.

Притом на букву а есть интересное слово абабок со ссылкой на обабок. Стоило Чудинову перейти к третьему тому и посмотреть реферируемую словарную статью [Фасмер, III, 97], он увидел бы:



Налицо словообразовательная доказательность. (Обратите внимание на системную стройность соотношений: рус. обабок - опенок чеш. obabka - opĕnka, польск. obabka -
opieńka.) Таких примеров мы еще встретим немало - в словаре Фасмера все на месте, ничего у него «в воздухе» не «повисает».

Чтобы не быть голословным, даю читателю навскидку примеры, следующие почти подряд - оцените словообразовательный аспект этимологизации Фасмера: опашень, опека, опёнок, опешить, опица, оплеуха, оплот, оплох, опоек, опока, ополчение, опона, опора, опреснок, опричь, опрокидонт, опрометь, опростать, опрятный, опустошить, опушка, опыт, опять, орава (кстати, чем вам не богатство?) - скачать страницы архивом можно здесь. 
При дальнейшем рассмотрении чудо-чтений Фасмера понятие разрыв словообразования и этимологии я буду просто помечать (Р?).

Относительно «уникальных особенностей русского корнеслова и русского конструирования из морфем современных и древних слов» скажу, что древние слова конструируются древними морфемами по древним правилам словообразования, современные же - по современным. Древние типы во многом схожи с современными, но отнюдь не идентичны. Не мешайте все в одну кучу, Валений Алексеевич. Вы вовсе не знаток русского словообразования, каким пытаетесь выглядеть.

Вернемся к лекции, записанной на видео и проследим чудо-чтения далее. Но прежде, чем это сделать, читатель, если ему еще не надоело читать мою пространную статью, должен уяснить себе следующее:

1. 
   Мы не склонны рассматривать заимствования как результат или процесс какого-то
   постыдного действа по отношению к заимствующему языку. Рассматривать их в таком плане может только национально озабоченная часть населения, считая свой язык «донором», а все остальные - «примитивами-рецепторами». Заимствования
   - продукт естественных языковых контактов. Изучение заимствований дает
   лингвистам богатый материал для исследования и взаимодействия языковых
   систем, часто совершенно различных, а также взаимодействия культур
   контактирующих этносов. Исключать из этимологического словаря
   заимствованную лексику, прочно вошедшую в состав заимствующего языка, мы не
   имеем права, да и желания тоже.
   
2. 
   Мы не вправе исключать из научных изданий этимологических словарей диалектную лексику. Вообще диалекты для исторического изучения языка имеют
   важнейшее значение, потому что в них часто сохраняется древнейший лексический
   пласт, сохраняются слова, утраченные или никогда не присутствовавшие в языке
   литературном. В русском языке это такие слова как: багно «болото», вир «водоворот», навь «покойник», одёр «ложе, помост» [Даль, III, 1562], ондрец «двухколесная телега; сарай для хранения соломы» [Фасмер, III, 141], понява «покрывало, накидка; платок» и т. д. До строительства городов, где, как правило, формировались наддиалектные формы языка - койне, на основе которых создавались литературные языки, любой язык существовал как совокупность диалектов. Да и вообще, как такой поборник народной этимологии как Чудинов может исключать из исследования диалектные данные? Ведь они ярко представляют народное языковое творчество. Возникает вопрос: какой же после этого Чудинов исследователь русского языка и поклонник его богатства? Как мы убедимся далее - никакой!
   
3. 
   И уж конечно мы не будем исключать из научного издания архаичную лексику. Ведь популярные словари, в отличие от научных, как раз и ограничиваются рассмотрением слов современного языка. А ведь историческую лексику тоже кто-то должен этимологизировать. Именно такую задачу и взял на себя Макс Фасмер. Притом, что такая лексика существенно помогает этимологизации современных русских слов.
   

Очень часто «критикующий» проявляет то, что я предлагаю назвать «коробочкиным
синдромом» («Не знаю такого помещика. Да и вовсе нет такого помещика!» Гоголь «Мертвые души»), но по отношению к словам. Полное игнорирование Чудинова научной
общественностью дает толчок для ускорения развития болезненной мании величия.
Завоевав «народную» любовь, он, видимо, считает, что на русский язык у него в
этой стране монополия. Поэтому коробочкин синдром (далее КС в скобках) приобретает в этом смысле глобальный масштаб - все то, что Чудинов из русского языка по недалекости своей не знает, им тут же объявляется несуществующим.

Все чтение Чудиновым данной лекции сводится не к какому-то критическому анализу
фасмеровских этимологий, а к житейским рассуждениям типа «пользуемся мы с вами
таким словом или нет», «мы этим словом пользуемся, но оно не русское». Чем житейские рассуждизмы отличаются от научного анализа, предлагаю рассмотреть на примере. Один человек говорит другому «Я своего сына назвал Иваном, таким вот простым русским именем». Другой в ответ: «Имя Иван не русское, оно - еврейское», и пошел спор. Первый спорит, доказывая, что в русской истории, литературе и фольклоре столько всего связанного с именем Иван! Другой уверяет оппонента, что тот ошибается, может даже ткнуть его носом в православный календарь и разъяснить, что это имя по-еврейски значит то-то и то-то. В общем, перед нами типичный пример несостыковки двух житейских логик. Если в спор вмешается пусть не лингвист, но человек с научным типом мышления или просто удачливый поборник логики («а вот и не подеретесь!»), он объяснит, что один рассматривает имя с точки зрения этнической и языковой принадлежности, его современного или (с определенного времени) исторического употребления, другой же - с точки зрения происхождения. Лингвист добавит, что это имя фонетически и грамматически адаптировалось в русском языке (что его древняя книжная форма Иоанн), что пришло оно через посредство среднегреческого языка, первоначально
адаптировавшись в нем, и, что с точки зрения современного русского языка оно ничего не означает («В Америке имена ни хрена не значат.» Pulp Fiction). И т. д. и т. п. и ДТП. То же с Чудиновым: он не понимает, что множество заимствованных слов давно и прочно вошли в состав русского языка и являются его принадлежностью независимо от своего происхождения. Эти слова (абхаз, авария, анис, аптека, арбуз и др.) такие же русские, как и остальные. Синхронное и диахроническое в языке он не разграничивает - мыслит синкретично (а еще твердит что-то про «временную компоненту»). Это видно на понимании им как заимствований, так и словообразования.

(Dr.) Лектор: «Весь его [Фасмера] словарь это не что иное, как показать, что все русские слова - западноевропейского производства.»

Как справедливо отмечали коллеги-чудинологи, на протяжении всей лекции, Валений
Чудиныч так и не показал ни одного примера «западноевропейского производства».

Продолжение следует.