Россия и фашизм
Выдающийся итальянский учёный Умберто Эко в замечательном эссе «Вечный фашизм» исследует феномен итальянского фашизма и германского нацизма. Подводя итог своим в высшей степени интересным рассуждениям, он выделяет 14 признаков фашизма (важно отметить, что под фашизмом Умберто Эко, в конечном счёте, подразумевает весь спектр крайне правых идеологий - в том числе и германский нацизм - и именует их ур-фашизмом). Исследуя этот список, я пришёл к мысли, что, по крайней мере, восемь из четырнадцати признаков можно обнаружить в современной российской политической системе. Я приведу здесь все четырнадцать, жирным шрифтом буду выделять те, что, на мой взгляд, попадают в «зону риска». Курсивом будут выделены выдержки из эссе У. Эко.
Итак, четырнадцать признаков фашизма по Умберто Эко и их связь с современной российской политической системой:
1. Качественный (квалитативный) популизм
Суть квалитативного популизма сводится к тому, что лидер, вождь нации, доводя до сведения масс свои решения и установки, в явной или неявной форме делает акцент на том, что проводит в жизнь волю большинства. Поскольку никакое количество человеческих существ на самом деле не может иметь совокупную волю, Вождь претендует на то, чтобы представительствовать от всех. Утратив право делегировать, рядовые граждане не действуют, они только призываются - часть за целое, pars pro toto - играть роль Народа. Народ, таким образом, бытует как феномен исключительно театральный. При всем декларативном стремлении к диалогу и взаимодействию с обществом и оппозицией, российское руководство испытывает глубокую неприязнь к любым формам парламентаризма и плюрализма. Однако необходимость соответствия международным стандартам цивилизованной демократии толкает власть на режиссирование политической жизни страны со всеми необходимыми декорациями и поворотами сюжета.
2. Элитаризм
Для всех реакционных идеологий типичен элитаризм, в силу его глубинной аристократичности. Элитаризм стал реальностью в последнее десятилетие, хотя основа элитаризма в России была заложена ещё в ельцинские времена. Впрочем, между элитаризмами 90-х и 00-х есть, как минимум, два отличия. Во-первых, элитаризм 90-х складывался стихийно и не имел, так скажем, теоретического обоснования, «политического алиби», то есть не был легитимирован и оставался на задворках коллективного подсознательного. Однако в нулевые годы элитаризм начал пробивать себе дорогу на подиум и усилиями многочисленных либеральных оракулов оформился в виде респектабельной «философии успеха». Во-вторых, та условная граница, которая в девяностых ещё отделяла финансовую элиту от политической постепенно начала стираться, и в путинскую эпоху элита предстала в виде консолидированной, единой группировки, по меткому замечанию Владислава Иноземцева, свободно конвертирующей власть в деньги и собственность и обратно. Кстати, именно элитаризм (наличие «успешного», «прогрессивного» класса, касты «лучших из лучших») делает возможным конструирование фасада «обновлённой демократической России», критически необходимый в деле привлечения инвестиций. Элитаризм интерпретируется как симптом здорового, развитого общества.
3. Неприятие критики
Несмотря на регулярные призывы к диалогу и признание права оппозиции на существование и политическую активность, подобные заявления имеют чисто декларативный характер. Политическая дискуссия, политическое интервью - жанры, оставшиеся в прошлом. Дискуссия предполагает различность мнений, открытое высказывание альтернативных точек зрения, что для власти неприемлемо. Даже если допускается существование оппозиционных взглядов, блокируются все попытки их актуализации в виде публичного политического дискурса. Такие попытки представляются в виде асоциальных (и потому аморальных) действий, направленных на разрушение единства общества, а их инициаторы маргинализируются. Подобные формы активности объявляются провокативными, и массам внушается мысль, что любое несогласие есть предательство.
4. Фрустрированный средний класс
Класс, пострадавший от какого-либо экономического либо политического кризиса, рассчитывающий на лидера, вождя, способного волевыми решениями оградить общество от всевозможных - реальных и мнимых - угроз. Класс, не способный к проявлению каких бы то ни было форм солидарности. Власть признаёт легитимной лишь те формы общественной солидарности, которые отвечают её политическим интересам. Важно отметить, что фрустрированный средний класс может иметь место даже в экономически развитом обществе. Общество перепотребления представляет собой постоянно воспроизводимую совокупность изолированных, фрагментированных, отчуждённых, фрустрированных субъектов-потребителей.
5. Одержимость идеей заговора
Как известно, ничто так не сплачивает нацию, как образ врага, поэтому в основе ур-фашистской психологии заложена одержимость идеей заговора, по возможности международного. Сочлены должны ощущать себя осаждёнными. Идея заговора позволяет политическим лидерам отыгрывать роль защитников Отечества от внешних и внутренних угроз. Периодически применяемая воинственная риторика призывает общество «быть на чеку», оправдывает реальные расходы на мнимую милитаризацию (разворовывание военного бюджета), но самое главное - поддерживает иллюзию цельности общества, вуалируя тот факт, что часть элиты уже давно играет на стороне того, кто объявлен врагом.
6. Иррациональное сочетание нарциссизма и комплекса неполноценности
Постоянное самоуничижение, бравирование явными недостатками (например, русским алкоголизмом) в сочетании с уверенностью в собственной непобедимости. Этот признак вкупе с одержимостью идеей заговора позволяет рисовать врагов в одно и то же время как и чересчур сильных, и чересчур слабых.
7. Культ действия ради действия
Культ действия ради действия вообще присущ любой забюрократизированной системе и является условием её существования. Здесь действование прекрасно само по себе и поэтому осуществляемо вне и без рефлексии. Думанье - немужественное дело. Культура видится с подозрением, будучи потенциальной носительницей критического отношения. Это одна из возможных причин вымывания, обесценивания, разрушения всего, что связано с русской культурой и способно формировать и укреплять атмосферу для культурного развития, культурного прогресса. Опустошённая область заполняется эрзац-культурой, масс-культурой, не требующей рефлексии, интеллектуальных, духовных усилий. «Администраторами» это рассматривается как положительный эффект, снижающий вероятность появления альтернативных официальным точек зрения, а для политической системы характерна глубокая подозрительность по отношению к интеллектуальному миру.
8. Неприятие пацифизма
Взращиваемая СМИ и убогой культурой дискретность мышления вынуждает обывателя делить мир на «наших» и «ненаших», хороших и плохих, своих и врагов. Позиции должны быть определены строго в данной системе координат, а любое отклонение резко осуждается. Сохранение нейтралитета недопустимо, пацифизм однозначен братанию с врагом.
9. Культ традиции
Этот признак мне не кажется актуальным для современной России. Дело в том, что сейчас следование традициям (как советского, так и досоветского периодов) если и имеет место, то носит выборочный и «фасадный» характер.
10. Неприятие модернизма
Неприятие модернизма, на мой взгляд, в принципе, присуще русскому народу, однако, ведомый уже почти сто лет «просвещёнными администраторами» он вынужден подавлять и загонять это неприятие на подсознательный уровень и демонстрировать приверженность делу Прогресса. Таким образом, этот признак также нельзя отнести к наличествующим в современной России, особенно если принять во внимание повальное помешательство элит на идее модернизации, осуществляющейся, впрочем, пока лишь на уровне модернизационной риторики.
11. Расизм
Не присущ ни российским политическим элитам (не является частью политической программы), ни русским в целом (во всяком случае, в открытой и устойчивой форме).
12. Культ героизма и смерти
Невозможен в современной России.
В сытом обществе культ героизма перемещается из области реальных социальных практик в область мифическую, развлекательную - комиксы, кино, ТВ, спорт. Героизм и непосредственно связанная с ним смерть вступают в критическое противоречие с пропагандируемым гедонизмом, культом наслаждения. Рискованность и авантюризм поощряются лишь в игровых формах, не нарушающих «порядка и стабильности».
13. Культ мужественности
Если интерпретировать культ мужественности, как это делает У. Эко, то есть определять его как открытое пренебрежение к женщине и беспощадное преследование любых неконформистских сексуальных привычек: от целомудрия до гомосексуализма, то формально этот признак не обнаруживается в современной России. Однако если посмотреть на это явление с другой стороны, то окажется, что им пропитано все современное общество.
Для мужественности, возведённой в культ характерно отсутствие всяческого Сомнения. В России воплощением культа мужественности является образ Настоящего Мужика. Настоящему Мужику «всё и так понятно», сомнение признаётся невозможным, даже позорным, оно неприемлемо и остаётся уделом слабаков и неудачников, непонимающих «как оно всё на самом деле». Настоящий Мужик не утруждает себя формулированием аргументов, его задача (и прерогатива!) - выносить вердикт, отдавать приказ, демонстрируя тотальную (и от того абсурдную) компетентность. Короче говоря, главным признаком мужественности, возведённой в культ является категоричность в суждениях и оценках. А подобная категоричность является общим местом как в дискурсивном пространстве, так и в области социальных практик и присуща как мужчинам, так и женщинам (причём, последним, возможно, даже в большей степени).
14. Использование Новояза.
Новояз впервые был описан Оруэллом в романе «1984». Вообще, характерен почти для всех диктатур, но сейчас - в эпоху постмодернизма с его тотальным смешением языковых форм - выделение его как отдельного признака не представляется актуальным, ибо в современном мире сам по себе язык это один сплошной Новояз. Можно даже утверждать, что происходит сближение языка политики и простых, даже примитивных, языковых форм.