"Что же касается финансовой мощи империи, то определить ее нет никакой возможности"_Ретроспектива
Отстучать заметку заставило "чрезвычайное" событие -- Великий князь Георгий Романов стал первым из династии Романовых, получившим работу в крупной российской компании.
"расчехление Романова" невольно напомнило, как всевозможные измышления относительно деятельности русского императорского дома помогали в работе против России, в т.ч. информационной
Этой борьбе более 200 лет.
Например, фальсификация "тайного завещания Петра" появилась в виде пересказа фрагментов текста в декабре 1812 года, после краха нашествия Наполеона на Россию, в книге Лезюра «О возрастании русского могущества с самого его начала и до XIX столетия»)
Выдуманные "Планы Романовых" использовались в информационных атаках и перед Крымской войной, и перед Первой мировой
Генезис того, как "русская угроза" раскрывалась иностранными СМИ -- тема для отдельного многотомного исследования.
Помещу несколько заметок, которые первыми бросились в глаза:
"Насколько сильна Россия?" ("The New York Times", США)_23 декабря 1851 года (интересно, 23.12.1851 - это по старому или новому стилю? -- если по новому, то как великолепно сочетается журналистский выстрел с событием, которое всегда указывают как прелюдию к Крымской войне:
Прелюдией к Крымской войне стал конфликт Николая I с Наполеоном III, пришедшим к власти во Франции после переворота 2 декабря 1851. Николай I считал нового французского императора нелегитимным, поскольку династия Бонапартов была исключена из французского престолонаследия Венским конгрессом. Чтобы продемонстрировать свою позицию, Николай I в поздравительной телеграмме обратился к Наполеону III «Monsieur mon ami» («дорогой друг»), вместо допустимого по протоколу «Monsieur mon frère» («дорогой брат»)
Конфликт между Россией и Британией в тот момент уже кипел (из-за Османской империи, Кавказа, Индии...) -- поэтому выход такой статьи в британской прессе критически и несколько преждевременно обострил бы отношения -- скандальная статья выходит в США.
Несколько цитат:
-- Могущество этой державы [России] повсеместно преувеличивается.
-- да и из тех [боеспособных солдат] большинство дурно дисциплинировано, и полностью лишено того человеческого и национального духа, без коего немыслимы великие свершения на ратном поприще
-- прискорбный недостаток военного искусства, доблести и умения
-- Бытующие ныне представления о богатстве России зиждятся на щедрой оплате ее дипломатических представителей и слухах о гигантских доходах от уральских рудников
-- именно в дипломатии заключается подлинная сила императорского правительства. На поддержание всеведущего корпуса посланников, агентов, шпионов и дирижеров продажной прессы в Европе тратится больше денег, чем на все внутренние усовершенствования, о коих мы столько слышим
-- император Николай объявил, что цель политики России - в защите ее собственных границ. Он изложил доктрину невмешательства во внутренние дела других государств в столь ясных выражениях, что блаженной памяти император Александр должно быть перевернулся в гробу.
полностью статья здесь
"Как Англии лучше всего вести войну с Россией"_Из лондонской газеты 'The Examiner'_7 марта 1854 года здесь
-- Ее [России] наступательная мощь в отношении нас равна нулю,ее защитные силы против разрушительного воздействия метода, который мы можем применить, судя по всему, ничтожны. Беспомощность этой страны напрямую проистекает из природы ее социально-экономического уклада.
-- до тех пор пока мы будем, затаив дыхание, ожидать известий, поехал ли г-н Киселев на бал к императору, и как он был при этом одет, и поедет граф Орлов в Берлин или нет - с помощью подобного бессмысленного и глупого поведения мы сможем заставить русских уверовать в то, что Россия находится вне нашей досягаемости, что наши армии не смогут с ней справиться, что мы страшимся бросить ей вызов. И таким образом она сама заставит нас ввязаться в бой, от которого в ужасе уклонилась, если бы мы с самого начала знали, и показали бы ей, что знаем, роковую тайну ее уязвимости.
-- мы ни в коей мере не хотим умалить действенность военных мер, мы будем рады, если армии Франции и Англии высадятся в Крыму, чтобы начать незамедлительные действия в тылу русских, и мы понимаем, что Севастополь должен быть разрушен
-- эта ответственная миссия возлагается на Францию и Англию - дабы, как писал Милтон, благость Провиденья доказать, оправдав деяния Творца перед человеком, - мы молим Господа, чтобы они не ослабляли свою хватку на горле захватчика, пока попранная справедливость не будет восстановлена, и Финляндия не вернется в лоно Швеции, а Польша - Европы. Пусть эти две великие нации - Франция и Англия - всегда бывшие братьями по благородству души, а теперь, наконец, ставшими братьями по оружию -обоюдными усилиями исправят великое зло, причиненное русским варварством человечеству. В далеком будущем потомки оценят это деяние как решающий шаг на пути поступательного развития цивилизации
(кстати, это устойчивое противопоставление "русское варварство" и "цивилизация" -- потом на разные лады склонялось Геббельсом)
далее можно перемотать на 53 года вперед -- многие статьи за этот период повторяли риторику вышеуказанных публикаций
'Красная Россия'_"The New York Times" -- здесь уже несколько иной, очень эмоциональный подход к описанию ситуации в России -- весь 20 век пресса будет эмоционально долбить читателя:
Бунт, неистовство, безумие. Варварство, сбросившее оковы цивилизации. Корабль, который швыряют из стороны в сторону гигантские волны дикого угнетения и отчаянного сопротивления тирании. Азиатский фатализм, новорожденная любовь к свободе, впитанное с молоком матери раболепие, расовая ненависть, алчность, похоть, мстительность, грубая, беспричинная, бессмысленная жестокость, ложно понятая философия, сплав суеверий с современным социализмом, последних парижских мод с невероятным невежеством и ханжеством, соседство трамваев и фотографических открыток с нагайкой. Буйство путаных идей. Кипящий котел примитивных людских страстей - всех, какие только могут вызвать к жизни человеческая натура, религия и расовые черты. Полный политический и социальный хаос, охвативший каждый уголок империи, не имеющей в мире равных по размеру, и по разнообразию наций и народностей, собранных в одну державу. Сто миллионов современных людей, демонстрирующих в нашем двадцатом веке беспричинное буйство неандертальцев, забывших о побуждениях, понятных цивилизованному человеку, и сеющих опустошение по всей стране.
Это - сегодняшняя Россия. Чуть ли не с первых мгновений, что вы открываете книгу Фрейзера, перед вашими глазами встает именно такая картина - неопровержимо, убедительно написанная торопливыми, казалось бы беспорядочными мазками, но настолько четкая, насколько вообще можно передать столь сложные и хаотичные события в отдельных зарисовках и набросках.
Мир еще не видел ничего подобного - разве что в те далекие времена дикости, когда благородный упадок Рима был прерван ордами варваров, нахлынувших с севера, и два мира на мгновение застыли друг против друга, а затем схлестнулись в яростной схватке.
Возможно, сейчас в России творится некое чудо, некая новая цивилизация, не снившаяся нам даже во сне; возможно, в крови и муках рождается страна, которая своей невиданной красотой затмит все другие. Несомненно, историческое значение происходящих потрясений огромно. Но чем бы они не увенчались, пьеса, разыгрывающаяся сегодня на просторах России, ужасает и завораживает, как ничто иное в современном мире.
Г-н Фрейзер попытался воспроизвести эту картину. Он объездил всю страну, и сообщает об увиденном сдержанно, не выражая сочувствия ни одной из сторон, но с необычайным талантом рассказчика. Его книга - это набор 'моментальных снимков', фотографических рассказов. Оказавшись в гуще беспорядков, в зале суда, на подпольном собрании, он быстро записывает свои впечатления, обычно в настоящем времени, и спешит дальше - к новому эпизоду. Фрейзер становится вашим провожатым в путешествии по стране, не похожей ни на какую другую, разве что на Польшу из исторической трилогии Сенкевича - настолько варварским, гротескным, парадоксальным и трагичным выглядит происходящее.
* * *
Мы - в мрачном на вид, но отчаянно веселом городе Санкт-Петербурге, в ресторане 'Медведь', среди элегантных денди-полуночников. Прекрасные дамы, пышные мундиры, шумное веселье. Студент бьет по лицу офицера. Тот стреляет, убивая обидчика наповал. Труп накрывают скатертью, и оркестр вновь играет вальс. На следующий день мы сидим, потягивая абсент, в кафе на Невском. Все вокруг жалуются, какая скука царит в столице, и тут приходит известие о взрыве бомбы в резиденции г-на Столыпина. Особого волнения новость не вызывает. Двадцать погибших, да? 'Что ж, министру повезло, что он не оказался в их числе. Человек он неплохой, но... Рано или поздно они до него все равно доберутся'.
Русская дама, немолодая, повидавшая мир, утонченная, обращается ко мне с репликой: 'Жаль, что эти бедняги погибли. Но в таких делах без жертв не обходится. Обидно, что Столыпин уцелел'. Она отпивает глоток чая.
'Неужели вы одобряете подобные гнусные убийства?', - восклицаю я.
'Ну какое же это убийство', - спокойно произносит она. Затем с улыбкой добавляет: 'Вам, иностранцам, никогда не понять нашу страну. Это политика. В Англии вы ведете дебаты и голосуете. У нас же власть крайне жестока, и выход один - ответная жестокость по отношению к ней. Убийство - единственный аргумент, который понимает наша власть. Пожалуйста, пожалуйста, не делайте такое шокированное лицо. Да и в любом случае, покушение не удалось'.
'Но как же те бедняги, что пострадали?' - со вздохом спрашиваю я.
'Да, да, их жалко; но что такое несколько человек по сравнению со страданиями миллионов!'
Мы в Варшаве - городе террора. Каждого городового на улице охраняют трое солдат. Повсюду взгляд натыкается на фигуры в фуражках и белых кителях, с примкнутыми штыками винтовок. Тем не менее по улицам бродит смерть. Не спрашивайте у полицейского дорогу. Не держите руку в кармане. Помните, это необычный город - а жить вам наверно хочется. Мимо проносят гроб. Процессию охраняют солдаты. Проезжает фургон, вроде мебельного - лошади идут с трудом, ведь он битком набит заключенными. В дальнем конце через улицу галопом проносятся две сотни казаков - грубых и необузданных донцов. Когда цокот копыт казачьих лошадей удаляется, откуда-то, как из-под земли, появляются люди с револьверами и дубинами. Трое в мундирах остаются лежать на земле. Взрывается бомба, в клочья разнося чиновника. Убийцы исчезают бесследно - их никогда не удается задержать. Тем не менее, в сером рассветном сумраке с полдесятка людей ставят к стенке, завязав лица платками. В этом преступлении они невиновны, но давно уже состоят под подозрением.
Всюду царит кровопролитие, некомпетентность властей, безудержные страсти, пьянство, террор бомбистов и террор армейского штыка. Всюду - на Волге, чьи мутные воды влекут переполненные баржи; на раскисшем сибирском тракте; на загроможденной палубе парохода, качающегося на каспийской волне; в голодной деревне. И все невероятным образом перемешано - современные западные изделия странным образом сочетаются с древними, возможно азиатскими, инструментами и мебелью. Железнодорожный вокзал, забитый татарами, грузинами и курдами, заливает свет электрических ламп; голодные крестьяне собрались вокруг стола, слушая граммофон - из раструба несется 'Марсельеза' или 'Для тебя покину дом родно-о-ой...'; в Нижнем Новгороде, где сходятся Восток и Запад, где дешевые западные подделки вытесняют подлинный азиатский антиквариат, татарин цитирует наизусть Джона Стюарта Милля. Повсюду видишь солдат государства, неопрятных и пьяных, и врагов государства - террористов. Повсюду - суеверная набожность, потрясающая некомпетентность, всепроникающая коррупция, целая 'тарифная сетка' для взяток и шантажа; повсюду - смешение рас и верований, конический минарет примостился в тени золоченого купола, крест и полумесяц соседствуют, а где-то в переулке примостилась синагога. По улицам современных городов, выросших на нефтяных дрожжах, бредут караваны верблюдов. Казаки, разя водочным перегаром, носятся по городу верхом - точь-в-точь как наши ковбои во времена Дикого Запада, но только спешат они на более грязную работу. В граждан стреляют среди бела дня; убийцы покидают место преступления, даже не ускоряя шага. Полиция задерживает еврея. Правда, стражи порядка тут же шепчут ему на ухо: 'Нам заплатили, чтобы мы дали тебе уйти. Беги! Мы сделаем вид, что гонимся за тобой, но ловить не будем'. Еврей мчится прочь со всех ног. Полицейские стреляют. Еврей падает. Конечно, зачем возиться с судебными процедурами. Казаки стоят на всех углах, развлекаясь стрельбой по любому, кто попытается перейти улицу. Но вот появляется старик; ему нужно домой. Он становится на колени, пытается ползти. Нет, боязно - он возвращается. Подумав, старик начинает кататься в снегу, пока тот не покрывает его одежду, затем ложится на живот и так же, перекатываясь, пересекает улицу. Это занимает у него целый час - час смертельного ужаса, но лучше ужас, чем сама смерть. Какая-то дама наблюдает за ним из окна. В Баку все спокойно, но у дверей почты припасена куча песка - засыпать кровь, если кого-то убьют. В то же время, в далекой Казани мы присутствуем в зале суда - и эти судьи могли бы преподать урок учтивости и справедливости любому американскому коллеге.
* * *
Вот лишь несколько коротких взглядов на страну, где побывал г-н Фрейзер.
Из всей этой мешанины можно извлечь несколько очевидных фактов: во-первых, ситуация в России не поддается банальному или простому описанию; во-вторых, бесполезно делать вид, что все это можно объяснить действием одного принципа, или даже десятка принципов, что этот народ можно четко разграничить по партиям, отделить овец от козлищ, или сходу решить, какая из партий заслуживает сочувствия, а какая - порицания.
Тирания, конечно, отвратительна, но кровавая анархия - ничем не лучше. Еврейские погромы - это ужасно, но методичное истребление государственных чиновников - дело столь же омерзительное. Если на свете и существует государство, чьи деяния вопиют к благим Небесам, требуя карающего удара молнии - то это государство Романовых. Но если вопрос стоит так: либо этот режим продержится еще несколько лет, либо страна попадет в руки абсолютно беззаконной орды, то и самый ярый ненавистник деспотии, наверно, поколеблется с ответом.
Дело, вероятно в том, что основная масса русского народа, чье положение и без того незавидно - один Господь ведает, как трудно сосуществовать десяткам различных рас, идей, интересов, религий и традиций - стала жертвой двух экстремистских партий: деспотичной власти и отчаянных преступников, тиранов и террористов. Беда России, беда, никогда прежде не заставлявшая страдать сердца людей - плод кровавых эксцессов, что творят экстремисты: аристократия с одной стороны, и анархисты с другой. Возникает зловещий парадокс, достойный Мефистофеля: безрассудство каждой из сторон лишь усиливает безрассудство другой, и Россия оказалась между молотом и наковальней их ненасытной ненависти друг к другу.
Г-н Фрейзер утверждает, что русский - ленивый тугодум, добродушный и жестокий одновременно, сентиментальный и впечатлительный, - утром он готов убить своего врага, а вечером будет со слезами целоваться с ним - что он суеверный фаталист, отчасти азиат, а значит, по определению испорчен: ненавидя власть, он в душе любит ее.
По мнению г-на Фрейзера, ситуация в России выглядит так: общество разделено на два лагеря - тех, кто принадлежит к избранному кругу чиновничества, и тех, кто находится за его пределами. Чиновники смотрят на тех, кто не носит мундир, как на людей второго сорта; последние же считают чиновников кровососами. Один класс охвачен чисто азиатской страстью к власти, к высокомерному превосходству, к правлению суровыми, даже жестокими методами. Стоит русскому надеть мундир, и он, почти неосознанно, начинает тиранить всех вокруг. Он раболепствует перед вышестоящими, и ведет себя как господин с теми, кто находится в его власти. И речь здесь идет не о порочности отдельных людей - это черта национального характера. Те, кто ходит в партикулярном платье, ненавидят людей в мундирах, но сам мундир они обожают. Форма - символ власти, авторитета, и если ум образованного русского, приправленный европейскими идеями, бунтует против нее, то его азиатская душа не может ею не восхищаться.
Политические неурядицы в Росси во многом связаны с тем, что государственных должностей - с мундиром - на всех не хватает. Человек, попытавшейся получить такую должность, и потерпевший неудачу, приходит к выводу, что государство прогнило насквозь, и требует радикальных перемен и народного представительства.
По мнению автора, любая прослойка русского народа, окажись у нее в руках такая же власть, вела бы себя ничуть не лучше, чем нынешний господствующий класс. Русский остается русским, независимо от того, во что он одет - в раззолоченный царский мундир или красную рубаху революционера. Фрейзер убежден, что у русского человека отсутствуют важнейшие качества, необходимые для конституционного управления страной; что он лишен духа гражданственности, не понимает, что такое компромисс, и все доводит до крайности; и, несмотря на тонкий налет цивилизации, на деле он понимает только силу.
Это позволяет объяснить то необычайное действо, что разыгрывается в России на глазах у всего мира. И теракты бомбистов, и бессмысленная жестокость властей, приказывающих казакам рубить шашками безоружную толпу - хотя все это внушает отвращение и находится за гранью понимания любого человека западного склада - полностью соответствуют целям противоборствующих партий в Российской империи. Добродетельный, законопослушный, дружелюбный американец может лишь удивляться - почему русские не разрешат свои разногласия путем дискуссии, как разумные люди? Но с таким же успехом можно было бы ожидать, что тигр и слон будут дружески обсуждать, кто из них главнее. Главным может быть лишь один из них, и этот спор не решить без пролития крови. Сегодня власть принадлежит правительству, и свой авторитет оно поддерживает солдатскими штыками. В ответ русский народ бросает бомбы. Каждая из сторон терроризирует другую. Для русского правительства приказ солдатам стрелять по толпе мужчин, женщин и детей равносилен предупреждению английского полицейского о том, что порядок нарушать не следует. А бомбы, взрываемые революционерами - для них то же самое, что для англичан предвыборная агитация.
Подобные аргументы выглядят не слишком утешительно. Возможно, они не в состоянии объяснить российскую трагедию - а точнее, они совершенно не годятся для ее объяснения. Но ценность этой книги - не в выводах. Она - в точности нарисованной на ее страницах картины сегодняшней жизни и условий в державе русского царя.
В преддверии Первой мировой иностранные СМИ начинают склонять всевозможные образы России:
-- русская агрессивность -- "русская угроза" (приплетая сюда выдуманное "завещание Петра" -- мистификацию периода Крымской войны вытащили из нафталина и вновь начали активно использовалась в пропагандистских целях) -- с обязательным выводом -- для того, чтобы что-то противопоставить врожденной русской агрессивности требуется вооружиться до зубов.
"Швеция вооружается, опасаясь российской агрессии в Заполярье" ("The New York Times", США)_ 1 марта 1914 года здесь:
-- За Полярным кругом... - Россия и Швеция - сооружают зловещие декорации для будущего театра военных действий.
-- Россия замышляет вторжение на Скандинавский полуостров
-- мечты о том, что России суждено стать госпожою Старого Света
-- военные предприятия Московитской империи
В статье приводится прекрасное объяснение врожденной агрессивности русских и неопровержимой военной угрозе:
"В последние три года вывоз лыж из Финляндии в Россию постоянно увеличивается. По оценкам, он составил от 20 до 25 тысяч пар этих незаменимых спутников пешехода в районах, где глубокие снежные заносы семь месяцев в году не позволяют пехоте продвигаться без подобной экипировки. Подобный вывоз лыж и постоянные учения русских войск как в Финляндии, так и во внутренних районах империи, воспринимаются в соседней Швеции как еще один признак того, что Петербург готовится к зимней кампании на просторах Заполярья"
О пропагандистской работе иностранных СМИ против СССР, начиная с 1917 года, бессмысленно стучать что-то ограниченное 7 тысячью знаками -- всего несколько примеров.
"Как Америка может помочь России"_"The New York Times"_28 июля 1918 года:
-- Россия, страдающая от анархии, эксплуатируемая своим германским соседом, нуждается в помощи Соединенных Штатов и их союзников. Для оказания этой помощи союзникам стоит направить миссию в Россию
-- Девяносто процентов населения хотят вмешательства извне, с помощью которого они смогли бы восстановить закон и порядок
-- Мы должны договориться о снаряжении смешанной миссии, чьей задачей будет оказание как экономической, так и военной помощи. В состав экспедиции должны входить известные эксперты в области промышленности, банковского и инженерного дела, политики
-- Россия удивительно богата всевозможными природными ископаемыми... Россия практически является монополистом в области платины - 93 процента мирового объема ее производства. Все эти ресурсы практически не разработаны и только и ждут иностранного капитала, который поможет их освоить. Первейшим долгом США является победа в войне. Одновременно необходимо уже сейчас готовиться к ведению бизнеса после войны...
В этой статье скрупулезно рассматривается, каковы богатства России, как должна измениться её финансовая система, какой должна быть деловая активность в России после победы союзников
по окончании войны любой свободный капитал сможет найти здесь применение.
На протяжении определенного времени, когда Россия будет развивать свою промышленность, мы сможем поставлять сюда оборудование, электротовары и всевозможные промышленные изделия. Однако более длительный этап нашей деловой деятельности в России должен состоять в инвестициях в ее шахты и рудники, заводы, железные дороги и другие предприятия.
Промышленность в России находится на низкой стадии развития, но она может найти в лице США рынок сбыта для своих зерновых, сырья и других товаров, в которых нуждается промышленно развитая страна.
(когда дело касается финансовых перспектив, американские журналисты сразу скатываются в лирику)
Русский народ - честен и заслуживает доверия, не должно быть ни малейшего сомнения в том, что он стабилизирует свою валюту и тем самым подготовит почву для прихода иностранного капитала. Миссия союзников может содействовать решению этой задачи, включив в свой состав талантливых банкиров, которые помогут русским финансистам выправить финансовую ситуацию в стране.
Еще одно поле деятельности в России для американских капиталистов - инвестиции в городскую инфраструктуру.
Для того чтобы обеспечить участие США в этом бизнесе, мы должны быть готовы предоставлять кредит органам городского управления, что будет безопасным шагом, после того как Россия наведет порядок в своей финансовой системе. Максима бизнеса гласит: 'сначала кредиты, потом торговля'. До сих пор американские деловые люди были не склонны следовать этой максиме, но в будущем, если мы хотим получать дивиденды от процветания России, нам стоит действовать согласно ей.
Я верю в Россию. Русские по природе своей надежные, искренние, прогрессивно настроенные и добрые. Русский народ выйдет из горнила нынешней войны современным народом, готовым решать насущные проблемы, бороться за развитие страны и занять достойное место среди ведущих наций мира. Так пусть же помощь этому народу станет заслугой Соединенных Штатов. Пусть наше взаимодействие будет отмечено традиционным для нас духом дружественности и бескорыстия, пусть наша сила поможет этому новому гиганту семьи наций очистить страну от коррумпированных политиков
Любопытно, что когда во время Холодной войны в СМИ началась дуэль на равных, англоязычные издания стали с ужасом перепечатывать из публикации в публикацию информацию о том, как ужасны и мощны советские службы пропаганды (конечно, западные СМИ тем самым еще и выбивали финансирование) -- видимо, это был первый и последний (?) период, когда тональность изменилась с покровительственной (иногда уничижительной) до растерянной:
Пропагандистское соревнование («Time», США )_9 марта 1981 года:
-- американские станции вещают 1818 часов в неделю на 45 языках (в основном на страны Восточной Европы и сам СССР), а советские - 2022 часов в неделю на 82 языках, и охватывают практически все 165 государств мира.
Советское радиовещание на Индию по количеству часов в неделю превышает американское на 50%, а тираж ежемесячного журнала «Страна Советов» (Soviet Land), публикуемого на 12 языках, почти в восемь раз больше, чем у американского Span, чей номер обходится подписчикам в три раза дороже. США издают на языках народов Индии примерно 200 книг и 6 научных работ; каталог аналогичных советских публикаций занимает 144 страницы и насчитывает до 2000 названий.
-- Америка видится индийцам капиталистической, империалистической и надменной державой, а Советский Союз - страной, которую волнуют проблемы «простых людей»
-- десятилетний Дипак Кумар из Нью-Дели...не без гордости отвечает: «По русскому языку я - первый в классе. И еще вот, у меня читательский билет есть». Документ, который он показывает, дает Дипаку право пользоваться библиотекой при советском посольстве. Там есть и детские книжки, и материалы, рассказывающие о жизни в СССР. Такого же доступа к американской литературе у него нет. Чтобы дети могли брать книги в библиотеке американского культурного центра в Нью-Дели, читательские билеты должны оформляться на их родителей. А мать и отец Дипака работают допоздна: у них просто нет времени на посещение центра.
Великая словесная война ("Time", США)_9 сентября 1985 года
-- обе сверхдержавы ведут тотальную 'войну слов и образов' за умы и сердца людей по всему миру.
--Искусные 'творцы' общественного мнения способны исказить суть сложных проблем, придать им опасную упрощенность
-- когда реальная война становится все более дорогостоящим делом, а ядерная - практически немыслима, Востоку и Западу остается вести лишь словесную дуэль.
-- Кремлевская 'реклама нового типа' застала Вашингтон врасплох. 'Их публичные выступления стали более искусными, - признает глава пресс-службы Совета национальной безопасности Эдуард Джериджян (Edward Djerejian)
-- В ответ на действия Москвы США развернули собственное пиаровское 'наступление' по всему миру.
-- По 'огневой мощи' США по-прежнему уступают гигантской всемирной пропагандистской сети Кремля. По оценке ЦРУ, на пропаганду за рубежом Москва расходует более 3 миллиардов долларов в год - примерно вчетверо больше, чем США.
-- В качестве контрмеры рейгановская администрация в 1985 г. увеличила бюджет ЮСИА на 85%, доведя его до 795 миллионов долларов, и 'дала добро' на шестилетнюю программу модернизации технического оборудования 'Голоса Америки' стоимостью в 1,3 миллиарда долларов: на сегодняшний оно крайне устарело - некоторые из передатчиков использовались еще нацистами во время Второй мировой войны. Для директора ЮСИА Вика борьба с советской пропагандой стала 'личным делом'.
Мы проиграли в информационной войне.
(а фамилия Романов, пожалуй, не является надежным способом улучшения имиджа российского бизнеса - да)
"расчехление Романова" невольно напомнило, как всевозможные измышления относительно деятельности русского императорского дома помогали в работе против России, в т.ч. информационной
Этой борьбе более 200 лет.
Например, фальсификация "тайного завещания Петра" появилась в виде пересказа фрагментов текста в декабре 1812 года, после краха нашествия Наполеона на Россию, в книге Лезюра «О возрастании русского могущества с самого его начала и до XIX столетия»)
Выдуманные "Планы Романовых" использовались в информационных атаках и перед Крымской войной, и перед Первой мировой
Генезис того, как "русская угроза" раскрывалась иностранными СМИ -- тема для отдельного многотомного исследования.
Помещу несколько заметок, которые первыми бросились в глаза:
"Насколько сильна Россия?" ("The New York Times", США)_23 декабря 1851 года (интересно, 23.12.1851 - это по старому или новому стилю? -- если по новому, то как великолепно сочетается журналистский выстрел с событием, которое всегда указывают как прелюдию к Крымской войне:
Прелюдией к Крымской войне стал конфликт Николая I с Наполеоном III, пришедшим к власти во Франции после переворота 2 декабря 1851. Николай I считал нового французского императора нелегитимным, поскольку династия Бонапартов была исключена из французского престолонаследия Венским конгрессом. Чтобы продемонстрировать свою позицию, Николай I в поздравительной телеграмме обратился к Наполеону III «Monsieur mon ami» («дорогой друг»), вместо допустимого по протоколу «Monsieur mon frère» («дорогой брат»)
Конфликт между Россией и Британией в тот момент уже кипел (из-за Османской империи, Кавказа, Индии...) -- поэтому выход такой статьи в британской прессе критически и несколько преждевременно обострил бы отношения -- скандальная статья выходит в США.
Несколько цитат:
-- Могущество этой державы [России] повсеместно преувеличивается.
-- да и из тех [боеспособных солдат] большинство дурно дисциплинировано, и полностью лишено того человеческого и национального духа, без коего немыслимы великие свершения на ратном поприще
-- прискорбный недостаток военного искусства, доблести и умения
-- Бытующие ныне представления о богатстве России зиждятся на щедрой оплате ее дипломатических представителей и слухах о гигантских доходах от уральских рудников
-- именно в дипломатии заключается подлинная сила императорского правительства. На поддержание всеведущего корпуса посланников, агентов, шпионов и дирижеров продажной прессы в Европе тратится больше денег, чем на все внутренние усовершенствования, о коих мы столько слышим
-- император Николай объявил, что цель политики России - в защите ее собственных границ. Он изложил доктрину невмешательства во внутренние дела других государств в столь ясных выражениях, что блаженной памяти император Александр должно быть перевернулся в гробу.
полностью статья здесь
"Как Англии лучше всего вести войну с Россией"_Из лондонской газеты 'The Examiner'_7 марта 1854 года здесь
-- Ее [России] наступательная мощь в отношении нас равна нулю,ее защитные силы против разрушительного воздействия метода, который мы можем применить, судя по всему, ничтожны. Беспомощность этой страны напрямую проистекает из природы ее социально-экономического уклада.
-- до тех пор пока мы будем, затаив дыхание, ожидать известий, поехал ли г-н Киселев на бал к императору, и как он был при этом одет, и поедет граф Орлов в Берлин или нет - с помощью подобного бессмысленного и глупого поведения мы сможем заставить русских уверовать в то, что Россия находится вне нашей досягаемости, что наши армии не смогут с ней справиться, что мы страшимся бросить ей вызов. И таким образом она сама заставит нас ввязаться в бой, от которого в ужасе уклонилась, если бы мы с самого начала знали, и показали бы ей, что знаем, роковую тайну ее уязвимости.
-- мы ни в коей мере не хотим умалить действенность военных мер, мы будем рады, если армии Франции и Англии высадятся в Крыму, чтобы начать незамедлительные действия в тылу русских, и мы понимаем, что Севастополь должен быть разрушен
-- эта ответственная миссия возлагается на Францию и Англию - дабы, как писал Милтон, благость Провиденья доказать, оправдав деяния Творца перед человеком, - мы молим Господа, чтобы они не ослабляли свою хватку на горле захватчика, пока попранная справедливость не будет восстановлена, и Финляндия не вернется в лоно Швеции, а Польша - Европы. Пусть эти две великие нации - Франция и Англия - всегда бывшие братьями по благородству души, а теперь, наконец, ставшими братьями по оружию -обоюдными усилиями исправят великое зло, причиненное русским варварством человечеству. В далеком будущем потомки оценят это деяние как решающий шаг на пути поступательного развития цивилизации
(кстати, это устойчивое противопоставление "русское варварство" и "цивилизация" -- потом на разные лады склонялось Геббельсом)
далее можно перемотать на 53 года вперед -- многие статьи за этот период повторяли риторику вышеуказанных публикаций
'Красная Россия'_"The New York Times" -- здесь уже несколько иной, очень эмоциональный подход к описанию ситуации в России -- весь 20 век пресса будет эмоционально долбить читателя:
Бунт, неистовство, безумие. Варварство, сбросившее оковы цивилизации. Корабль, который швыряют из стороны в сторону гигантские волны дикого угнетения и отчаянного сопротивления тирании. Азиатский фатализм, новорожденная любовь к свободе, впитанное с молоком матери раболепие, расовая ненависть, алчность, похоть, мстительность, грубая, беспричинная, бессмысленная жестокость, ложно понятая философия, сплав суеверий с современным социализмом, последних парижских мод с невероятным невежеством и ханжеством, соседство трамваев и фотографических открыток с нагайкой. Буйство путаных идей. Кипящий котел примитивных людских страстей - всех, какие только могут вызвать к жизни человеческая натура, религия и расовые черты. Полный политический и социальный хаос, охвативший каждый уголок империи, не имеющей в мире равных по размеру, и по разнообразию наций и народностей, собранных в одну державу. Сто миллионов современных людей, демонстрирующих в нашем двадцатом веке беспричинное буйство неандертальцев, забывших о побуждениях, понятных цивилизованному человеку, и сеющих опустошение по всей стране.
Это - сегодняшняя Россия. Чуть ли не с первых мгновений, что вы открываете книгу Фрейзера, перед вашими глазами встает именно такая картина - неопровержимо, убедительно написанная торопливыми, казалось бы беспорядочными мазками, но настолько четкая, насколько вообще можно передать столь сложные и хаотичные события в отдельных зарисовках и набросках.
Мир еще не видел ничего подобного - разве что в те далекие времена дикости, когда благородный упадок Рима был прерван ордами варваров, нахлынувших с севера, и два мира на мгновение застыли друг против друга, а затем схлестнулись в яростной схватке.
Возможно, сейчас в России творится некое чудо, некая новая цивилизация, не снившаяся нам даже во сне; возможно, в крови и муках рождается страна, которая своей невиданной красотой затмит все другие. Несомненно, историческое значение происходящих потрясений огромно. Но чем бы они не увенчались, пьеса, разыгрывающаяся сегодня на просторах России, ужасает и завораживает, как ничто иное в современном мире.
Г-н Фрейзер попытался воспроизвести эту картину. Он объездил всю страну, и сообщает об увиденном сдержанно, не выражая сочувствия ни одной из сторон, но с необычайным талантом рассказчика. Его книга - это набор 'моментальных снимков', фотографических рассказов. Оказавшись в гуще беспорядков, в зале суда, на подпольном собрании, он быстро записывает свои впечатления, обычно в настоящем времени, и спешит дальше - к новому эпизоду. Фрейзер становится вашим провожатым в путешествии по стране, не похожей ни на какую другую, разве что на Польшу из исторической трилогии Сенкевича - настолько варварским, гротескным, парадоксальным и трагичным выглядит происходящее.
* * *
Мы - в мрачном на вид, но отчаянно веселом городе Санкт-Петербурге, в ресторане 'Медведь', среди элегантных денди-полуночников. Прекрасные дамы, пышные мундиры, шумное веселье. Студент бьет по лицу офицера. Тот стреляет, убивая обидчика наповал. Труп накрывают скатертью, и оркестр вновь играет вальс. На следующий день мы сидим, потягивая абсент, в кафе на Невском. Все вокруг жалуются, какая скука царит в столице, и тут приходит известие о взрыве бомбы в резиденции г-на Столыпина. Особого волнения новость не вызывает. Двадцать погибших, да? 'Что ж, министру повезло, что он не оказался в их числе. Человек он неплохой, но... Рано или поздно они до него все равно доберутся'.
Русская дама, немолодая, повидавшая мир, утонченная, обращается ко мне с репликой: 'Жаль, что эти бедняги погибли. Но в таких делах без жертв не обходится. Обидно, что Столыпин уцелел'. Она отпивает глоток чая.
'Неужели вы одобряете подобные гнусные убийства?', - восклицаю я.
'Ну какое же это убийство', - спокойно произносит она. Затем с улыбкой добавляет: 'Вам, иностранцам, никогда не понять нашу страну. Это политика. В Англии вы ведете дебаты и голосуете. У нас же власть крайне жестока, и выход один - ответная жестокость по отношению к ней. Убийство - единственный аргумент, который понимает наша власть. Пожалуйста, пожалуйста, не делайте такое шокированное лицо. Да и в любом случае, покушение не удалось'.
'Но как же те бедняги, что пострадали?' - со вздохом спрашиваю я.
'Да, да, их жалко; но что такое несколько человек по сравнению со страданиями миллионов!'
Мы в Варшаве - городе террора. Каждого городового на улице охраняют трое солдат. Повсюду взгляд натыкается на фигуры в фуражках и белых кителях, с примкнутыми штыками винтовок. Тем не менее по улицам бродит смерть. Не спрашивайте у полицейского дорогу. Не держите руку в кармане. Помните, это необычный город - а жить вам наверно хочется. Мимо проносят гроб. Процессию охраняют солдаты. Проезжает фургон, вроде мебельного - лошади идут с трудом, ведь он битком набит заключенными. В дальнем конце через улицу галопом проносятся две сотни казаков - грубых и необузданных донцов. Когда цокот копыт казачьих лошадей удаляется, откуда-то, как из-под земли, появляются люди с револьверами и дубинами. Трое в мундирах остаются лежать на земле. Взрывается бомба, в клочья разнося чиновника. Убийцы исчезают бесследно - их никогда не удается задержать. Тем не менее, в сером рассветном сумраке с полдесятка людей ставят к стенке, завязав лица платками. В этом преступлении они невиновны, но давно уже состоят под подозрением.
Всюду царит кровопролитие, некомпетентность властей, безудержные страсти, пьянство, террор бомбистов и террор армейского штыка. Всюду - на Волге, чьи мутные воды влекут переполненные баржи; на раскисшем сибирском тракте; на загроможденной палубе парохода, качающегося на каспийской волне; в голодной деревне. И все невероятным образом перемешано - современные западные изделия странным образом сочетаются с древними, возможно азиатскими, инструментами и мебелью. Железнодорожный вокзал, забитый татарами, грузинами и курдами, заливает свет электрических ламп; голодные крестьяне собрались вокруг стола, слушая граммофон - из раструба несется 'Марсельеза' или 'Для тебя покину дом родно-о-ой...'; в Нижнем Новгороде, где сходятся Восток и Запад, где дешевые западные подделки вытесняют подлинный азиатский антиквариат, татарин цитирует наизусть Джона Стюарта Милля. Повсюду видишь солдат государства, неопрятных и пьяных, и врагов государства - террористов. Повсюду - суеверная набожность, потрясающая некомпетентность, всепроникающая коррупция, целая 'тарифная сетка' для взяток и шантажа; повсюду - смешение рас и верований, конический минарет примостился в тени золоченого купола, крест и полумесяц соседствуют, а где-то в переулке примостилась синагога. По улицам современных городов, выросших на нефтяных дрожжах, бредут караваны верблюдов. Казаки, разя водочным перегаром, носятся по городу верхом - точь-в-точь как наши ковбои во времена Дикого Запада, но только спешат они на более грязную работу. В граждан стреляют среди бела дня; убийцы покидают место преступления, даже не ускоряя шага. Полиция задерживает еврея. Правда, стражи порядка тут же шепчут ему на ухо: 'Нам заплатили, чтобы мы дали тебе уйти. Беги! Мы сделаем вид, что гонимся за тобой, но ловить не будем'. Еврей мчится прочь со всех ног. Полицейские стреляют. Еврей падает. Конечно, зачем возиться с судебными процедурами. Казаки стоят на всех углах, развлекаясь стрельбой по любому, кто попытается перейти улицу. Но вот появляется старик; ему нужно домой. Он становится на колени, пытается ползти. Нет, боязно - он возвращается. Подумав, старик начинает кататься в снегу, пока тот не покрывает его одежду, затем ложится на живот и так же, перекатываясь, пересекает улицу. Это занимает у него целый час - час смертельного ужаса, но лучше ужас, чем сама смерть. Какая-то дама наблюдает за ним из окна. В Баку все спокойно, но у дверей почты припасена куча песка - засыпать кровь, если кого-то убьют. В то же время, в далекой Казани мы присутствуем в зале суда - и эти судьи могли бы преподать урок учтивости и справедливости любому американскому коллеге.
* * *
Вот лишь несколько коротких взглядов на страну, где побывал г-н Фрейзер.
Из всей этой мешанины можно извлечь несколько очевидных фактов: во-первых, ситуация в России не поддается банальному или простому описанию; во-вторых, бесполезно делать вид, что все это можно объяснить действием одного принципа, или даже десятка принципов, что этот народ можно четко разграничить по партиям, отделить овец от козлищ, или сходу решить, какая из партий заслуживает сочувствия, а какая - порицания.
Тирания, конечно, отвратительна, но кровавая анархия - ничем не лучше. Еврейские погромы - это ужасно, но методичное истребление государственных чиновников - дело столь же омерзительное. Если на свете и существует государство, чьи деяния вопиют к благим Небесам, требуя карающего удара молнии - то это государство Романовых. Но если вопрос стоит так: либо этот режим продержится еще несколько лет, либо страна попадет в руки абсолютно беззаконной орды, то и самый ярый ненавистник деспотии, наверно, поколеблется с ответом.
Дело, вероятно в том, что основная масса русского народа, чье положение и без того незавидно - один Господь ведает, как трудно сосуществовать десяткам различных рас, идей, интересов, религий и традиций - стала жертвой двух экстремистских партий: деспотичной власти и отчаянных преступников, тиранов и террористов. Беда России, беда, никогда прежде не заставлявшая страдать сердца людей - плод кровавых эксцессов, что творят экстремисты: аристократия с одной стороны, и анархисты с другой. Возникает зловещий парадокс, достойный Мефистофеля: безрассудство каждой из сторон лишь усиливает безрассудство другой, и Россия оказалась между молотом и наковальней их ненасытной ненависти друг к другу.
Г-н Фрейзер утверждает, что русский - ленивый тугодум, добродушный и жестокий одновременно, сентиментальный и впечатлительный, - утром он готов убить своего врага, а вечером будет со слезами целоваться с ним - что он суеверный фаталист, отчасти азиат, а значит, по определению испорчен: ненавидя власть, он в душе любит ее.
По мнению г-на Фрейзера, ситуация в России выглядит так: общество разделено на два лагеря - тех, кто принадлежит к избранному кругу чиновничества, и тех, кто находится за его пределами. Чиновники смотрят на тех, кто не носит мундир, как на людей второго сорта; последние же считают чиновников кровососами. Один класс охвачен чисто азиатской страстью к власти, к высокомерному превосходству, к правлению суровыми, даже жестокими методами. Стоит русскому надеть мундир, и он, почти неосознанно, начинает тиранить всех вокруг. Он раболепствует перед вышестоящими, и ведет себя как господин с теми, кто находится в его власти. И речь здесь идет не о порочности отдельных людей - это черта национального характера. Те, кто ходит в партикулярном платье, ненавидят людей в мундирах, но сам мундир они обожают. Форма - символ власти, авторитета, и если ум образованного русского, приправленный европейскими идеями, бунтует против нее, то его азиатская душа не может ею не восхищаться.
Политические неурядицы в Росси во многом связаны с тем, что государственных должностей - с мундиром - на всех не хватает. Человек, попытавшейся получить такую должность, и потерпевший неудачу, приходит к выводу, что государство прогнило насквозь, и требует радикальных перемен и народного представительства.
По мнению автора, любая прослойка русского народа, окажись у нее в руках такая же власть, вела бы себя ничуть не лучше, чем нынешний господствующий класс. Русский остается русским, независимо от того, во что он одет - в раззолоченный царский мундир или красную рубаху революционера. Фрейзер убежден, что у русского человека отсутствуют важнейшие качества, необходимые для конституционного управления страной; что он лишен духа гражданственности, не понимает, что такое компромисс, и все доводит до крайности; и, несмотря на тонкий налет цивилизации, на деле он понимает только силу.
Это позволяет объяснить то необычайное действо, что разыгрывается в России на глазах у всего мира. И теракты бомбистов, и бессмысленная жестокость властей, приказывающих казакам рубить шашками безоружную толпу - хотя все это внушает отвращение и находится за гранью понимания любого человека западного склада - полностью соответствуют целям противоборствующих партий в Российской империи. Добродетельный, законопослушный, дружелюбный американец может лишь удивляться - почему русские не разрешат свои разногласия путем дискуссии, как разумные люди? Но с таким же успехом можно было бы ожидать, что тигр и слон будут дружески обсуждать, кто из них главнее. Главным может быть лишь один из них, и этот спор не решить без пролития крови. Сегодня власть принадлежит правительству, и свой авторитет оно поддерживает солдатскими штыками. В ответ русский народ бросает бомбы. Каждая из сторон терроризирует другую. Для русского правительства приказ солдатам стрелять по толпе мужчин, женщин и детей равносилен предупреждению английского полицейского о том, что порядок нарушать не следует. А бомбы, взрываемые революционерами - для них то же самое, что для англичан предвыборная агитация.
Подобные аргументы выглядят не слишком утешительно. Возможно, они не в состоянии объяснить российскую трагедию - а точнее, они совершенно не годятся для ее объяснения. Но ценность этой книги - не в выводах. Она - в точности нарисованной на ее страницах картины сегодняшней жизни и условий в державе русского царя.
В преддверии Первой мировой иностранные СМИ начинают склонять всевозможные образы России:
-- русская агрессивность -- "русская угроза" (приплетая сюда выдуманное "завещание Петра" -- мистификацию периода Крымской войны вытащили из нафталина и вновь начали активно использовалась в пропагандистских целях) -- с обязательным выводом -- для того, чтобы что-то противопоставить врожденной русской агрессивности требуется вооружиться до зубов.
"Швеция вооружается, опасаясь российской агрессии в Заполярье" ("The New York Times", США)_ 1 марта 1914 года здесь:
-- За Полярным кругом... - Россия и Швеция - сооружают зловещие декорации для будущего театра военных действий.
-- Россия замышляет вторжение на Скандинавский полуостров
-- мечты о том, что России суждено стать госпожою Старого Света
-- военные предприятия Московитской империи
В статье приводится прекрасное объяснение врожденной агрессивности русских и неопровержимой военной угрозе:
"В последние три года вывоз лыж из Финляндии в Россию постоянно увеличивается. По оценкам, он составил от 20 до 25 тысяч пар этих незаменимых спутников пешехода в районах, где глубокие снежные заносы семь месяцев в году не позволяют пехоте продвигаться без подобной экипировки. Подобный вывоз лыж и постоянные учения русских войск как в Финляндии, так и во внутренних районах империи, воспринимаются в соседней Швеции как еще один признак того, что Петербург готовится к зимней кампании на просторах Заполярья"
О пропагандистской работе иностранных СМИ против СССР, начиная с 1917 года, бессмысленно стучать что-то ограниченное 7 тысячью знаками -- всего несколько примеров.
"Как Америка может помочь России"_"The New York Times"_28 июля 1918 года:
-- Россия, страдающая от анархии, эксплуатируемая своим германским соседом, нуждается в помощи Соединенных Штатов и их союзников. Для оказания этой помощи союзникам стоит направить миссию в Россию
-- Девяносто процентов населения хотят вмешательства извне, с помощью которого они смогли бы восстановить закон и порядок
-- Мы должны договориться о снаряжении смешанной миссии, чьей задачей будет оказание как экономической, так и военной помощи. В состав экспедиции должны входить известные эксперты в области промышленности, банковского и инженерного дела, политики
-- Россия удивительно богата всевозможными природными ископаемыми... Россия практически является монополистом в области платины - 93 процента мирового объема ее производства. Все эти ресурсы практически не разработаны и только и ждут иностранного капитала, который поможет их освоить. Первейшим долгом США является победа в войне. Одновременно необходимо уже сейчас готовиться к ведению бизнеса после войны...
В этой статье скрупулезно рассматривается, каковы богатства России, как должна измениться её финансовая система, какой должна быть деловая активность в России после победы союзников
по окончании войны любой свободный капитал сможет найти здесь применение.
На протяжении определенного времени, когда Россия будет развивать свою промышленность, мы сможем поставлять сюда оборудование, электротовары и всевозможные промышленные изделия. Однако более длительный этап нашей деловой деятельности в России должен состоять в инвестициях в ее шахты и рудники, заводы, железные дороги и другие предприятия.
Промышленность в России находится на низкой стадии развития, но она может найти в лице США рынок сбыта для своих зерновых, сырья и других товаров, в которых нуждается промышленно развитая страна.
(когда дело касается финансовых перспектив, американские журналисты сразу скатываются в лирику)
Русский народ - честен и заслуживает доверия, не должно быть ни малейшего сомнения в том, что он стабилизирует свою валюту и тем самым подготовит почву для прихода иностранного капитала. Миссия союзников может содействовать решению этой задачи, включив в свой состав талантливых банкиров, которые помогут русским финансистам выправить финансовую ситуацию в стране.
Еще одно поле деятельности в России для американских капиталистов - инвестиции в городскую инфраструктуру.
Для того чтобы обеспечить участие США в этом бизнесе, мы должны быть готовы предоставлять кредит органам городского управления, что будет безопасным шагом, после того как Россия наведет порядок в своей финансовой системе. Максима бизнеса гласит: 'сначала кредиты, потом торговля'. До сих пор американские деловые люди были не склонны следовать этой максиме, но в будущем, если мы хотим получать дивиденды от процветания России, нам стоит действовать согласно ей.
Я верю в Россию. Русские по природе своей надежные, искренние, прогрессивно настроенные и добрые. Русский народ выйдет из горнила нынешней войны современным народом, готовым решать насущные проблемы, бороться за развитие страны и занять достойное место среди ведущих наций мира. Так пусть же помощь этому народу станет заслугой Соединенных Штатов. Пусть наше взаимодействие будет отмечено традиционным для нас духом дружественности и бескорыстия, пусть наша сила поможет этому новому гиганту семьи наций очистить страну от коррумпированных политиков
Любопытно, что когда во время Холодной войны в СМИ началась дуэль на равных, англоязычные издания стали с ужасом перепечатывать из публикации в публикацию информацию о том, как ужасны и мощны советские службы пропаганды (конечно, западные СМИ тем самым еще и выбивали финансирование) -- видимо, это был первый и последний (?) период, когда тональность изменилась с покровительственной (иногда уничижительной) до растерянной:
Пропагандистское соревнование («Time», США )_9 марта 1981 года:
-- американские станции вещают 1818 часов в неделю на 45 языках (в основном на страны Восточной Европы и сам СССР), а советские - 2022 часов в неделю на 82 языках, и охватывают практически все 165 государств мира.
Советское радиовещание на Индию по количеству часов в неделю превышает американское на 50%, а тираж ежемесячного журнала «Страна Советов» (Soviet Land), публикуемого на 12 языках, почти в восемь раз больше, чем у американского Span, чей номер обходится подписчикам в три раза дороже. США издают на языках народов Индии примерно 200 книг и 6 научных работ; каталог аналогичных советских публикаций занимает 144 страницы и насчитывает до 2000 названий.
-- Америка видится индийцам капиталистической, империалистической и надменной державой, а Советский Союз - страной, которую волнуют проблемы «простых людей»
-- десятилетний Дипак Кумар из Нью-Дели...не без гордости отвечает: «По русскому языку я - первый в классе. И еще вот, у меня читательский билет есть». Документ, который он показывает, дает Дипаку право пользоваться библиотекой при советском посольстве. Там есть и детские книжки, и материалы, рассказывающие о жизни в СССР. Такого же доступа к американской литературе у него нет. Чтобы дети могли брать книги в библиотеке американского культурного центра в Нью-Дели, читательские билеты должны оформляться на их родителей. А мать и отец Дипака работают допоздна: у них просто нет времени на посещение центра.
Великая словесная война ("Time", США)_9 сентября 1985 года
-- обе сверхдержавы ведут тотальную 'войну слов и образов' за умы и сердца людей по всему миру.
--Искусные 'творцы' общественного мнения способны исказить суть сложных проблем, придать им опасную упрощенность
-- когда реальная война становится все более дорогостоящим делом, а ядерная - практически немыслима, Востоку и Западу остается вести лишь словесную дуэль.
-- Кремлевская 'реклама нового типа' застала Вашингтон врасплох. 'Их публичные выступления стали более искусными, - признает глава пресс-службы Совета национальной безопасности Эдуард Джериджян (Edward Djerejian)
-- В ответ на действия Москвы США развернули собственное пиаровское 'наступление' по всему миру.
-- По 'огневой мощи' США по-прежнему уступают гигантской всемирной пропагандистской сети Кремля. По оценке ЦРУ, на пропаганду за рубежом Москва расходует более 3 миллиардов долларов в год - примерно вчетверо больше, чем США.
-- В качестве контрмеры рейгановская администрация в 1985 г. увеличила бюджет ЮСИА на 85%, доведя его до 795 миллионов долларов, и 'дала добро' на шестилетнюю программу модернизации технического оборудования 'Голоса Америки' стоимостью в 1,3 миллиарда долларов: на сегодняшний оно крайне устарело - некоторые из передатчиков использовались еще нацистами во время Второй мировой войны. Для директора ЮСИА Вика борьба с советской пропагандой стала 'личным делом'.
Мы проиграли в информационной войне.
(а фамилия Романов, пожалуй, не является надежным способом улучшения имиджа российского бизнеса - да)