Заметки к Струмилину. О дефиците.
Дочитал брошюру С.Г. Струмилина "Планирование в СССР".
Мера является одной из важнейших категорий и в диамате, и по жизни. Вот об этой мере и поговорим.
Большие трудности в первые годы деятельности Госплана представлял учет роли частного рынка в народнохозяйственном планировании. Известно, что в эти годы частному капиталу в торговле было предоставлено в Советской республике широкое поле соревнования с обобществленной государственной и кооперативной торговлей.
На долю частного оборота в розничной торговле при этом в 1922/23 г. падало не менее 75% оборота всей розницы. Прямое плановое воздействие на эту огромную долю посреднического оборота было исключено. Вне такого прямого воздействия оставалось также почти все индивидуальное сельское хозяйство, а также почти вся мелкая кустарно-ремесленная промышленность в городе и деревне. В этих условиях определение емкости рынка на предметы широкого потребления по всей стране представляло собой весьма сложную статистическую операцию, не гарантирующую от существенных ошибок. В качестве примера укажем, что покупательная емкость крестьянского рынка на продукты промышленности за 1922/23 г., по подсчетам статистики, определялась цифрой в 318 млн. руб., а по пересчету в Госплане увеличилась до 814 млн. руб. Спроектировать точно производственные программы соответствующих отраслей индустрии при таких расхождениях в оценках вероятного спроса было не так уж просто. И все же, несмотря на ежегодное расширение советской индустриальной продукции на десятки процентов, проектировки Госплана ни разу еще не натолкнулись на столь обычное в других странах препятствие, как недостаточная емкость внутреннего рынка.
Из особенностей советского хозяйства, объясняющих этот факт, прежде всего следует назвать следующую. В странах, где царит частновладельческий интерес предпринимателя, ставки заработной платы рабочих замораживаются в его интересах на определенном уровне, даже с явной тенденцией к понижению. И даже премируя своих рабочих за повышенную производительность, частный предприниматель избирает специальные системы премирования - Роуэна, Хэлси и т. п.- с регрессивной, т. е. падающей, шкалой оплаты за каждый добавочный сверх нормы продукт, созданный рабочим в единицу времени. Благодаря этому каждый такой добавочный продукт достается хозяину все дешевле, а рабочему - все дороже. Говоря иначе, рабочий штрафуется в пользу хозяина за каждое повышение своей производительности неоплаченным перерасходом своей трудовой энергии. Это ослабляет, конечно, стимулы рабочих к повышению продуктивности их труда, отнюдь не избавляя, однако, от периодических кризисов перепроизводства и безработицы. В СССР, где рабочий совмещает в своем лице и хозяина общественного производства, нет никаких оснований к торможению роста заработной платы и производительности труда. Повышение производительности рабочих здесь, наоборот, стимулируется все более широким применением прогрессивно-возрастающих ставок премирования за превышение дневных норм. В связи с этим в СССР заработная плата и общие фонды зарплаты растут неудержимо. Так, например, только с 1928 по 1940 г. фонд зарплаты всех рабочих и служащих СССР возрос в текущей валюте с 8,2 млрд. до 162 млрд. руб., т. е. почти в 20 раз, быстро обогнав рост промышленной продукции. Таких темпов роста емкости внутреннего рынка не знал еще мир. Таким образом, советским плановикам приходится скорее опасаться хронического «недопроизводства» товаров широкого потребления, чем кризисов перепроизводства. (выделение моё vas_s_al)
Впрочем, располагая возможностью всегда сманеврировать рычагами отпускных и розничных цен государственной продукции, они в случае нужды могут очень быстро восстановить нарушенное в ту или иную сторону рыночное равновесие между спросом и предложением.
Струмилин, сам того не зная, указал на одну из причин будущего развала советского строя.
Далее цитата из книжки о Косыгине и его реформе "Премьер известный и неизвестный"
Однако предстоящая реформа выдвигала и ряд серьезных проблем. Предварительный анализ показывал, например, что новые методы планирования и экономического стимулирования приведут к быстрому росту производительности труда, а следовательно, и к увеличению фонда заработной платы в стране, что на первый взгляд - явление положительное. Однако расчеты приводили к тому, что рост этот будет идти опережающими темпами в промышленности средств производства (группа "А"), где имелись значительные неиспользованные резервы и темпы развития которых постоянно были выше, чем предприятий легкой и пищевой промышленности (группа "Б").
А ведь именно предприятия группы "Б", а также сельское хозяйство должны были обеспечить товарное покрытие прироста денежной массы у населения. Даже в Москве, где совнархоз уделял постоянное внимание легкой и пищевой промышленности, резервов роста производства было мало. Большинство предприятий этих отраслей устарело, работа на них шла в три смены, условия труда были тяжелые. Возникла идея провести реформу в два этапа - сначала в отраслях промышленности группы "Б", что позволило бы создать необходимые условия для увеличения товарной массы, и только после этого приступить к реформе на остальных предприятиях. О предложении москвичей я говорил на пленуме ЦК. В перерыве А. Н. Косыгин встретил меня в фойе Свердловского зала и, одобрительно отозвавшись о моем выступлении, сказал, что я напрасно поднял вопрос о трудностях товарного покрытия прироста фонда зарплаты. Мне стало ясно, что эта проблема обсуждалась руководством Центрального Комитета и ее решено было на пленум не выносить. Зная, как тщательно Совмин готовился к реформе и как хорошо сам Косыгин владел всеми тонкостями финансов, торговли и производства, я спросил его, а разве он не ставил этот вопрос на Президиуме ЦК? Он промолчал, давая тем самым понять, что так оно и было. (с. 31)
Не заморачиваясь такими мелочами, как товарное покрытие роста зарплат, реформу пустили в жизнь
Проанализировав состояние отраслевой экономики за первый год эксперимента, Алексей Николаевич пришел
к выводу, что, предоставив предприятиям свободу маневрирования, мы не сумели установить за ними действенный контроль. В результате начался опережающий рост заработной платы по сравнению с повышением производительности труда. (с. 129)
В планах, правда, это не отражалось.
Для примера можно привести рассмотрение плана на 1973 г. Представленный проект был очень сложным, потому что темпы роста сельскохозяйственной продукции были низкими, а не обеспечив рынок этим сырьем, мы не смогли бы произвести достаточного количества товаров народного потребления, чтобы покрыть рост зарплаты. Усилиями корифеев планового комитета едва-едва сверстали план с соотношением - один процент производительности труда к одному проценту заработной платы.
И с таким проектом я отправился в Совет Министров, надеясь втайне, что Алексей Николаевич поймет нас, увидев, какое тяжелое положение для народного хозяйства сложилось в неурожайном 1972 г. Ознакомившись с проектом плана, он спросил: - Николай, что ты представил? Разве тебе не ясно, что при таком плане мы все сожрем и у нас ничего не останется на расширенное воспроизводство? Нужно, чтобы рост производительности труда всегда опережал рост зарплаты.
Я пытался доказать, что такое соотношение является результатом постигшей нас засухи. А ведь известно, что продукция сельского хозяйства составляет в товарообороте 70-75%. На это Косыгин мне ответил: - Знаешь, твои болячки - это и мои болячки, а мои болячки - твои болячки. Ты мой заместитель. Вот тебе семь дней, иди к себе, собери коллегию, вызови министров и скажи им, что такой план правительство принять не может. Нужно изыскать возможности повышения роста производительности труда за счет лучшей организации производства, внедрения новой техники и технологии, добиться увеличения выпуска продукции, и особенно товаров народного потребления.
Делать нечего - в Госплане с участием министерств мы провели основательную доработку проекта, и в Совет Министров был представлен уточненный план, где соотношение темпов роста производительности труда и зарплаты уже составляло 1:0,8. Алексей Николаевич принял этот план без особого удовлетворения.
Следует сказать, что при А. Н. Косыгине не было ни одной пятилетки и даже ни одного года, чтобы увеличение зарплаты опережало рост производительности труда. (с. 131)
Получается интересная вещь.
Сначала мы планируем экономическую реформу и понимаем, что зарплата будет расти быстрее производительности труда.
Потом мы, не обламываясь, начинаем её внедрение, и практика подтверждает наши расчеты.
Потом мы пинаем госплановцев, чтобы они давали липовые цифры.
Получаем, в полном соответствии со Струмилиным, хроническое недопроизводство товаров широкого потребления.
Настолько хроническое, что у рабочих исчезают стимулы к труду, т.к. зачем трудиться, если зарплату нельзя отоварить?
Что же касается второго варианта решения проблемы диспропорций -"располагая возможностью всегда сманеврировать рычагами отпускных и розничных цен государственной продукции, они в случае нужды могут очень быстро восстановить нарушенное в ту или иную сторону рыночное равновесие между спросом и предложением", то тут получается ещё веселее. Струмилин с оглядкой на кризисы перепроизводства и "ножницы цен" времен НЭПа подразумевал ситуацию, когда товары государственной промышленности слишком дороги, и цены на них снижаются. Собственно, до 1953 года включительно так и было. Предположить реальное увеличение издержек производства уже освоенных товаров было сложно.
Из-за "мудрого руководства" т. Хрущева в 1962 году пришлось повысить цены на отдельные виды продовольствия, одновременно увеличив нормы выработки рабочим. В результате произошли известные события в Новочеркасске, после которых "очень быстрого восстановления рыночного равновесия" пришлось ждать ровно 30 лет. До Гайдара.
Приведенные примеры, в сущности, всего лишь иллюстрируют известный со времен Парацельса афоризм, что "всё есть яд, и всё есть лекарство, разница лишь в мере" и что нет такой хорошей идеи, которую при известной сноровке нельзя было бы изгадить.
Мера является одной из важнейших категорий и в диамате, и по жизни. Вот об этой мере и поговорим.
Большие трудности в первые годы деятельности Госплана представлял учет роли частного рынка в народнохозяйственном планировании. Известно, что в эти годы частному капиталу в торговле было предоставлено в Советской республике широкое поле соревнования с обобществленной государственной и кооперативной торговлей.
На долю частного оборота в розничной торговле при этом в 1922/23 г. падало не менее 75% оборота всей розницы. Прямое плановое воздействие на эту огромную долю посреднического оборота было исключено. Вне такого прямого воздействия оставалось также почти все индивидуальное сельское хозяйство, а также почти вся мелкая кустарно-ремесленная промышленность в городе и деревне. В этих условиях определение емкости рынка на предметы широкого потребления по всей стране представляло собой весьма сложную статистическую операцию, не гарантирующую от существенных ошибок. В качестве примера укажем, что покупательная емкость крестьянского рынка на продукты промышленности за 1922/23 г., по подсчетам статистики, определялась цифрой в 318 млн. руб., а по пересчету в Госплане увеличилась до 814 млн. руб. Спроектировать точно производственные программы соответствующих отраслей индустрии при таких расхождениях в оценках вероятного спроса было не так уж просто. И все же, несмотря на ежегодное расширение советской индустриальной продукции на десятки процентов, проектировки Госплана ни разу еще не натолкнулись на столь обычное в других странах препятствие, как недостаточная емкость внутреннего рынка.
Из особенностей советского хозяйства, объясняющих этот факт, прежде всего следует назвать следующую. В странах, где царит частновладельческий интерес предпринимателя, ставки заработной платы рабочих замораживаются в его интересах на определенном уровне, даже с явной тенденцией к понижению. И даже премируя своих рабочих за повышенную производительность, частный предприниматель избирает специальные системы премирования - Роуэна, Хэлси и т. п.- с регрессивной, т. е. падающей, шкалой оплаты за каждый добавочный сверх нормы продукт, созданный рабочим в единицу времени. Благодаря этому каждый такой добавочный продукт достается хозяину все дешевле, а рабочему - все дороже. Говоря иначе, рабочий штрафуется в пользу хозяина за каждое повышение своей производительности неоплаченным перерасходом своей трудовой энергии. Это ослабляет, конечно, стимулы рабочих к повышению продуктивности их труда, отнюдь не избавляя, однако, от периодических кризисов перепроизводства и безработицы. В СССР, где рабочий совмещает в своем лице и хозяина общественного производства, нет никаких оснований к торможению роста заработной платы и производительности труда. Повышение производительности рабочих здесь, наоборот, стимулируется все более широким применением прогрессивно-возрастающих ставок премирования за превышение дневных норм. В связи с этим в СССР заработная плата и общие фонды зарплаты растут неудержимо. Так, например, только с 1928 по 1940 г. фонд зарплаты всех рабочих и служащих СССР возрос в текущей валюте с 8,2 млрд. до 162 млрд. руб., т. е. почти в 20 раз, быстро обогнав рост промышленной продукции. Таких темпов роста емкости внутреннего рынка не знал еще мир. Таким образом, советским плановикам приходится скорее опасаться хронического «недопроизводства» товаров широкого потребления, чем кризисов перепроизводства. (выделение моё vas_s_al)
Впрочем, располагая возможностью всегда сманеврировать рычагами отпускных и розничных цен государственной продукции, они в случае нужды могут очень быстро восстановить нарушенное в ту или иную сторону рыночное равновесие между спросом и предложением.
Струмилин, сам того не зная, указал на одну из причин будущего развала советского строя.
Далее цитата из книжки о Косыгине и его реформе "Премьер известный и неизвестный"
Однако предстоящая реформа выдвигала и ряд серьезных проблем. Предварительный анализ показывал, например, что новые методы планирования и экономического стимулирования приведут к быстрому росту производительности труда, а следовательно, и к увеличению фонда заработной платы в стране, что на первый взгляд - явление положительное. Однако расчеты приводили к тому, что рост этот будет идти опережающими темпами в промышленности средств производства (группа "А"), где имелись значительные неиспользованные резервы и темпы развития которых постоянно были выше, чем предприятий легкой и пищевой промышленности (группа "Б").
А ведь именно предприятия группы "Б", а также сельское хозяйство должны были обеспечить товарное покрытие прироста денежной массы у населения. Даже в Москве, где совнархоз уделял постоянное внимание легкой и пищевой промышленности, резервов роста производства было мало. Большинство предприятий этих отраслей устарело, работа на них шла в три смены, условия труда были тяжелые. Возникла идея провести реформу в два этапа - сначала в отраслях промышленности группы "Б", что позволило бы создать необходимые условия для увеличения товарной массы, и только после этого приступить к реформе на остальных предприятиях. О предложении москвичей я говорил на пленуме ЦК. В перерыве А. Н. Косыгин встретил меня в фойе Свердловского зала и, одобрительно отозвавшись о моем выступлении, сказал, что я напрасно поднял вопрос о трудностях товарного покрытия прироста фонда зарплаты. Мне стало ясно, что эта проблема обсуждалась руководством Центрального Комитета и ее решено было на пленум не выносить. Зная, как тщательно Совмин готовился к реформе и как хорошо сам Косыгин владел всеми тонкостями финансов, торговли и производства, я спросил его, а разве он не ставил этот вопрос на Президиуме ЦК? Он промолчал, давая тем самым понять, что так оно и было. (с. 31)
Не заморачиваясь такими мелочами, как товарное покрытие роста зарплат, реформу пустили в жизнь
Проанализировав состояние отраслевой экономики за первый год эксперимента, Алексей Николаевич пришел
к выводу, что, предоставив предприятиям свободу маневрирования, мы не сумели установить за ними действенный контроль. В результате начался опережающий рост заработной платы по сравнению с повышением производительности труда. (с. 129)
В планах, правда, это не отражалось.
Для примера можно привести рассмотрение плана на 1973 г. Представленный проект был очень сложным, потому что темпы роста сельскохозяйственной продукции были низкими, а не обеспечив рынок этим сырьем, мы не смогли бы произвести достаточного количества товаров народного потребления, чтобы покрыть рост зарплаты. Усилиями корифеев планового комитета едва-едва сверстали план с соотношением - один процент производительности труда к одному проценту заработной платы.
И с таким проектом я отправился в Совет Министров, надеясь втайне, что Алексей Николаевич поймет нас, увидев, какое тяжелое положение для народного хозяйства сложилось в неурожайном 1972 г. Ознакомившись с проектом плана, он спросил: - Николай, что ты представил? Разве тебе не ясно, что при таком плане мы все сожрем и у нас ничего не останется на расширенное воспроизводство? Нужно, чтобы рост производительности труда всегда опережал рост зарплаты.
Я пытался доказать, что такое соотношение является результатом постигшей нас засухи. А ведь известно, что продукция сельского хозяйства составляет в товарообороте 70-75%. На это Косыгин мне ответил: - Знаешь, твои болячки - это и мои болячки, а мои болячки - твои болячки. Ты мой заместитель. Вот тебе семь дней, иди к себе, собери коллегию, вызови министров и скажи им, что такой план правительство принять не может. Нужно изыскать возможности повышения роста производительности труда за счет лучшей организации производства, внедрения новой техники и технологии, добиться увеличения выпуска продукции, и особенно товаров народного потребления.
Делать нечего - в Госплане с участием министерств мы провели основательную доработку проекта, и в Совет Министров был представлен уточненный план, где соотношение темпов роста производительности труда и зарплаты уже составляло 1:0,8. Алексей Николаевич принял этот план без особого удовлетворения.
Следует сказать, что при А. Н. Косыгине не было ни одной пятилетки и даже ни одного года, чтобы увеличение зарплаты опережало рост производительности труда. (с. 131)
Получается интересная вещь.
Сначала мы планируем экономическую реформу и понимаем, что зарплата будет расти быстрее производительности труда.
Потом мы, не обламываясь, начинаем её внедрение, и практика подтверждает наши расчеты.
Потом мы пинаем госплановцев, чтобы они давали липовые цифры.
Получаем, в полном соответствии со Струмилиным, хроническое недопроизводство товаров широкого потребления.
Настолько хроническое, что у рабочих исчезают стимулы к труду, т.к. зачем трудиться, если зарплату нельзя отоварить?
Что же касается второго варианта решения проблемы диспропорций -"располагая возможностью всегда сманеврировать рычагами отпускных и розничных цен государственной продукции, они в случае нужды могут очень быстро восстановить нарушенное в ту или иную сторону рыночное равновесие между спросом и предложением", то тут получается ещё веселее. Струмилин с оглядкой на кризисы перепроизводства и "ножницы цен" времен НЭПа подразумевал ситуацию, когда товары государственной промышленности слишком дороги, и цены на них снижаются. Собственно, до 1953 года включительно так и было. Предположить реальное увеличение издержек производства уже освоенных товаров было сложно.
Из-за "мудрого руководства" т. Хрущева в 1962 году пришлось повысить цены на отдельные виды продовольствия, одновременно увеличив нормы выработки рабочим. В результате произошли известные события в Новочеркасске, после которых "очень быстрого восстановления рыночного равновесия" пришлось ждать ровно 30 лет. До Гайдара.
Приведенные примеры, в сущности, всего лишь иллюстрируют известный со времен Парацельса афоризм, что "всё есть яд, и всё есть лекарство, разница лишь в мере" и что нет такой хорошей идеи, которую при известной сноровке нельзя было бы изгадить.