Война глазами одесского журналиста: дети подземелий
Порошенко пообещал, что пока его ребенок будет торговать Украиной, донецкие дети будут сидеть в подвалах. Как честный президент, он ъоть какое-то из мвоих обещаний украинскому народу должен выполнить. Поэтому донецкие дети - маленькие граждане Украины согласно украинских законов и мнения Запад, уже второй год сидят в подвалах под украинскими снарядами.
Война глазами одесского журналиста: дети подземелий
Многие маленькие жители Донецка проводят в подвалах второе подряд лето своего детства.
Это бомбоубежище мне показал знакомый таксист. Многострадальный Петровский район, зона постоянного обстрела, как говорят в Донецке.
Из распахнутой двери в подвал доносятся запахи вкусной еды. Собаки, которые лежали при входе, подняли тревогу. Больше всех лаял большой чёрный пес без передней лапы. На Донбассе часто можно встретить покалеченных в результате обстрелов животных. Многие из них контужены: движения раскоординированы, замедленная реакция. Водители знают это и всегда притормаживают, если собака переходит дорогу. Знают они и то, что сигналить бессмысленно: многие такие собаки оглохли…
«Тихо, Кузя», - успокаивает пса вышедшая на лай женщина. «Не бойтесь, они не кусаются, просто служба у них такая - нас охранять», - с улыбкой говорит она уже мне.
Представляюсь. Осторожно интересуюсь, можно ли зайти в гости. Часто люди не соглашаются пускать журналистов в подвалы, где они укрываются от обстрелов. Это их дом - место, где они пытаются сохранить для себя хотя бы кусочек прежней интимности домашнего житья. К тому же, даже побывав в Донецке и увидев всё своими глазами, оказавшись на другой стороне фронта многие журналисты пишут далеко не только «правду, всю правду и ничего кроме правды».
К счастью, наше издание здесь пользуется доверием. «Вы правду пишете, - говорит женщина. - Заходите».
Бомбоубежище состоит из нескольких комнат. Первая - прихожая, она же кухня, она же место общего сбора. Воздух густой, тяжёлый, с запахом плесени. Дышать трудновато, сразу хочется наружу. Слева - стол: бабушка с детьми лепят вареники с картошкой. В большой тарелке готов «саламур»: жареное сало с луком. Дети работают неумело, больше мешают, нежели помогают. Но пожилая женщина терпелива. «Не защипывай так сильно края!» - учит она подопечных.
[Spoiler (click to open)]
Рядом - женщина с ребёнком на руках. На вид мальцу - месяцев восемь, и он увлечённо расправлялся с мороженным. «Не рано ему?» - интересуюсь у женщины. «Нет, ему уже полтора года!», - отвечает мне она. Немного неловкая пауза: атмосфера бомбоубежища не слишком способствует правильному росту маленького человека.
Из дальних комнат на звук нового голоса выходили и выходили дети. Их было так много, что я растерялась. «О Боже, сколько их тут живет?», - интересуюсь у бабушки с варениками. «Таня, сколько у нас детей? - крикнула бабушка куда-то в глубину бомбоубежища. Не дождавшись ответа, повернулась ко мне. - Шестнадцать или семнадцать. Не помню точно, у девочек спросите».
Стены «прихожей» разрисованы цветами и бабочками. Среди них надписи: «Нам нужен мир!», «Остановите войну!». По почеркам видно: писали взрослые или дети постарше. А рядом кто-то из малышей на стене обвёл свою ножку и ручку. Чуть ниже причудливые клубки: рисовал малыш, которому вряд ли было больше двух.
Никак не могу привыкнуть к атмосфере, к влажному, густому, вязкому воздуху. «Сколько вы уже тут в подвале живете?», - интересуюсь у женщин. Оказывается, что скоро уже год…
«Нас сильно бомбили в прошлом году, вот и перешли сюда, - говорит женщина с малышом на руках. -Моя старшая после обстрела так испугалась, что не разговаривала. Сейчас отошла, да и привыкли уже».
Вторая комната была поделена на «квартиры» перегородками из одеял. Зрелище жутковатое. Куда бы я не ходила, меня всюду толпой сопровождали дети. Заглядывали в лицо, трогали за одежду, заговаривали, пытались понравиться… Дети подземелий! В горле комок, на сердце скребут кошки.
«Скажите что Вам необходимо, я постараюсь привлечь волонтёров, они помогут», - предлагаю я. «Легче сказать, чего не надо. Нужны памперсы, крупы, масло, овощи, молоко, мясо. Всё нам надо, - вздыхает одна из женщин. - Приезжают к нам журналисты, снимают и пропадают. Не могу сказать, что нам совсем никто не помогает, без помощи мы бы вообще не выжили. Но вы посмотрите сколько у нас детей!»
«А я на море хочу поехать», - дёрнула меня за руку одна из девочек. В голове рождается твёрдая убеждённость: я обязана им помочь. Сделать хоть что-нибудь.
Идём в третью комнату. На столе стоит маленький телевизор, рядом - посуда. На полке шампунь, мыло, зубные щётки. Чуть ниже - карандаши и тетрадки. Бросается в глаза огромное количество обуви самых разных размеров. Простая самодельная кровать из досок - размерами как три или четыре двуспальных. На ней спят - все вместе.
Интересуюсь: не сильно ли мёрзли зимой? Мёрзли. «Включали электрические камины, на плитках готовили еду - от неё тоже тепло идёт, - рассказывает одна из женщин. - Но всё равно было холодно, детки болели. А сейчас другая напасть - комары. Все покусанные ходят!». Самый младший из окруживших меня детей показывает ножку, всю покрытую пятнышками зелёнки.
Выходим в небольшой коридорчик, в конце которого - узкий лаз на улицу. Ступеньки такие крутые, что подниматься по ним немного боязно даже мне. Но малышня без страха начинает карабкаться по крутой лестнице. «Ой, они не упадут?» - пугаюсь я. «Нет, что вы, они привыкли, - успокаивают женщины. - Когда не стреляют, они целый день играются на улице. Знают, когда прилеты - сразу бегут в подвал, даже звать не надо. Сначала влетают собаки, а потом все наши детки».
Ступеньки круто уходили вверх. Там - свет, жаркий летний день. Там можно нормально дышать. Но там стреляют. Вот и сейчас вдалеке слышна канонада, напоминая, что где-то прямо сейчас идёт бой.
«Не бойся, тётя, это далеко, это не по нам бьют», - успокаивает меня мальчик лет четырёх.
...Они долго махали мне вслед, а потом вернулись в своё убежище - туда, где почти нечем дышать, где тесно, где комары и холодно зимой. Но там не посечёт осколками разорвавшийся неподалёку снаряд, и даже самих разрывов снарядов почти не слышно. Там надёжно. А бабушка уже, наверное, закончила лепить вареники и скоро они сядут за стол одной большой «военной» семьёй.
Уезжая, даю себе слово вернуться. Пока такси едет по улицам прифронтового Донецка, мысленно составляю список того, что привезу «детям подземелий» в следующий визит. Но что я одна могу? Капля в море! А сколько ещё таких же убежищ, в которых проводят вот уже второе лето своей молодой жизни сотни детей Донбасса?
Ирина Лашкевич