Поиск истоков украинской государственности в историографии
Интересная, хотя и не без мелких огрехов, статья alexey1789 про Поиск истоков украинской государственности в историографии
Краткое вступлениее
Уважаемый читатель!
Сразу оговорюсь, эти работы не формат ЖЖ. Абсолютно не формат. Но мне хочется верить, что свой читатель найдётся, я приглашаю вас к внимательному прочтению статьи. Да, моё видение украинской истории, украинской государственности очень резко идёт вразрез с бытующим мнением в обществе. Я считал и считаю, что главной внешнеполитической задачей России является установление максимально близких отношений с Украиной. Я уверен, что только так наша общая страна, по недоразумению разделённая границей, может рассчитывать на историческую жизнь и историческое величие.
Очень надеюсь, что вы поделитесь со мной своим аргументированным мнением - мне оно интересно. Я очень надеюсь на дискуссию и с русскими, и с украинцами. Должно быть, особо символичным является тот факт, что я пишу эти строки сейчас в самом сердце украинской националистической идеи - городе Львове.
Эта работа - научная. Я постарался быть максимально объективным, насколько это возможно в исторических исследованиях. Своё же личное мнение я считаю скрывать нечестным по отношению к читателю и поэтому заранее его оговорил.
Спасибо за внимание!
Поиск истоков украинской государственности в историографии
Государства под названием «Украина» до XX века не существовало. Для формирования национальной идентичности это представляет большую проблему, т.к. потребность в использовании символа давно (или недавно) утраченной государственной независимости является одной из тех путеводных звёзд, к которым легко обратиться идеологам нового государственного образования.
Украина на протяжении всего ХХ века сталкивалась с необходимостью доказывать то, что она является обособленной самостоятельной страной, чья нация вправе иметь свою государственность, свою самобытную культуру и свою национальную идентичность.
Изучение украинской истории в XXв. - после получения независимости Украиной приобретает государственное значение. Создание украинского государства в 1917 году позволяет нам говорить о том, что историография по украинскому вопросу теперь уже окончательно выходит за рамки этнографических и научно-исторических исследований, становясь субъектом политического процесса.
Это делает данное исследование ещё более важным как в историческом, так и в политическом плане. Большое количество исследовательских работ, весьма пёстрых по количеству различных точек зрения по данной тематике лишь подчёркивает тот факт, что проблематика украинской государственности не нашла универсальных ответов на целый ряд вопросов. В частности, это касается истории. Веками история Украины изучалась исключительно как часть истории России, а любые попытки разделения исторических путей двух народов считались проявлением сепаратизма.
1917 год становится водоразделом в историографии и заставляет по новому взглянуть на проблематику данного вопроса. Украина впервые становится самостоятельным государством, а впоследствии становится республикой в составе СССР. Объединение с западной Украиной заставляет идеологов советской Украины взглянуть на украинскую государственность как на исторически справедливую форму объединения этнических украинцев в рамках единой украинской республики.
При этом советский доперестроечный период делится на несколько этапов, которые очерчиваются двумя важными годами событиями в истории Украины: свёртывание процесса коренизации в начале 1930-х и объединение с Западной Украиной 1939. Таким образом, к 1939 году территориально Украина была близка (или даже достигла) к своей завершённости в воззрениях украинских националистов. Это позволило говорить о воссоединении Украины, часть земель которой до этого «оставались под пятой иноземных захватчиков», будучи «насильственно отторгнутыми от своей матери родины»
Распад СССР ставит новые задачи перед Украиной - поиск своего места в истории, проблематика отношений с Россией и Европой, разобщённость элит и общества. Всё это в полной мере отражается и в историографии.
В течение краткого существования независимой Украины, разделённого на периоды правления Рады, гетманщины и петлюровского правления отсутствовала единая концепция украинского государства. Сложно говорить и о какой бы то ни было единой идеологии. Важнейшим фактором формирования украинского самосознания и доказательством существования особого народа в украинской историографии того времени являлся украинский язык.
Де-факто официальными языками до апреля 1918 года были русский, украинский, польский и идиш.Попытки внедрения украинского языка в городах встречали большое отторжение. Князь Жевахов, украинский писатель, так описывает эти попытки: «По приезде в Киев я застал работу «правительства» по украийнизации города в самом разгаре, но даже не был удивлён, увидев, что такая работа и началась и кончилась только заменой городских вывесок на русском языке «украинской мовой», рождавшей крайне нелепые сочетания слов и выражений и вызывавшей смех».
Украинская Директория и её быстрый крах вынудил многих украинских «самостийников» искать новые пути создания украинской государственности. С окончанием Первой Мировой войны происходит переориентация на Советскую Россию и ряд новообразованных украинских советских государств. Именно в отказе предыдущего правительства от сотрудничества с Россией, отмежевание Украины и её историческое противопоставление явились причиной гибели независимого украинского государства. Бывший премьер-министр УНР глава Директории В.К. Винниченко обвинял противников союза с новой революционной Россией в том, что «они были не в состоянии понять, что вся украинская государственность вышла из революции, революцией поддерживалась и всецело от революции зависела в своём дальнейшем существовании и развитии».
Феномен Советской Украины, как части единого советского пространства, очень интересен. С одной стороны советская идеология пропагандировала отречение от имперского шовинизма и, как следствие, от великодержавного национализма. Фактически это означало борьбу именно с «великорусским шовинизмом», который, по мнению большевиков, являлся угрозой государственному устройству тогдашней России. Национализм в угоду сохранения старых экономических и политических систем становился пережитком буржуазного уклада, передел же идеологических догм под борьбу с национализмом деникинцев становился естественной борьбой украинцев за свои права. Таким образом, советская система определяла национальную борьбу как классовую и была недалека от истины - требования украинского населения незначительно отличались от русского, просто в данной ситуации решением задачи навязывалось определение национального вопроса, которое неразрывно связывалось именно с разделением российского государства. Ленин считал, что украинская государственность является неотъемлемым правом украинского народа на самоопределение: «Мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм её союза с Россией, вообще национального вопроса».
Ленин считал, что «вековое угнетение колониальных и слабых народностей империалистическими державами оставило в трудящихся массах угнетённых масс не только озлобление, но и недоверие к угнетающим нациям вообще, в том числе и к пролетариату этих наций». Таким образом, русские определялась как нация-угнетатель, однако вместе с тем национальному вопросу придавалось и классово-экономическое значение - на Украине буржуазия дореволюционных времён рассматривалась как преимущественно русский национальный элемент, рабочий же и крестьянский класс, как правило, национально определялся как «украинский». При этом слово «украинский» имело не национальное, а территориальное значение.
Тем не менее, даже в среде коммунистов такая постановка вопросов не всех устраивала. В частности, Роза Люксембург упрекала Ленина в том, что он, используя право на самоопределение, культивирует создание искусственных наций, в формировании которых заинтересована мелкая буржуазия: «Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем причудой, кривляньем нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентов, без каких-либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать романтических стихотворений Шевченко. Буквально так, как если бы в одно прекрасное утро жители Ватерканте захотели бы образовать новую нижненемецкую нацию и основать самостоятельное государство! И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринёрской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т.д. Первоначальной шутке они придали значимость, пока эта шутка не превратилась в самую серьёзную реальность, впрочем, не в серьёзное национальное движение, которое, как и прежде, не имеет корней, но в вывеску и знамя для собирания сил контрреволюции! Из этого пустого яйца в Бресте вылезли германские штыки».
Был провозглашён «путь коренизации» украинского народа, который, согласно новой идеологии угнетался на протяжении двух с половиной веков, будучи в составе Российской империи.
Украинская история в период 1918-1932 рассматривалась преимущественно с точки зрения революции и путь Украины оценивался как поступательные шаги по направлению к событиям октября 1917 года. При этом украинский национализм не рассматривался как явление обособленное и частное, входя «как составная часть в историю общесоюзного революционного движения». Оценивая создание украинского государства позитивно, советская историография старалась отделиться от наиболее радикальных националистических идей, провозглашавшихся в период существования УНР. Так, Н. Скрыпник, будучи народным комиссаром просвещения УССР и активным сторонником украинизации, рассматривал гражданскую войну на Украине с точки зрения борьбы революции и контрреволюции, «борьбы рабочего класса и крестьянства». Это позволяло находить компромисс между декларируемой идеологией коммунистического интернационализма и украинского национализма, доминировавшего в украинской культурно-просветительской жизни того времени.
Вместе с тем Советская власть стремилась доказать, что только она сумела реализовать стремление украинцев создать украинское государство «среди разнузданных стихий шовинизма, жадности и разрушения». При этом использование националистической риторики в историографии было минимальным, подчёркивалось, что революционные устремления трудящихся Украины к освобождению тормозились наличием «националистическими, антисемитическими и противокацапскими настроениями, сильно инсценированными мелкобуржуазными «народово-демократами». Подчёркивался тот факт, что все три антисоветских правительства (Рада, гетманщина и Директория) являлись «данницей Германии и Австрии», что позволяло продемонстрировать, что подобная независимость (небольшевистская) не отражала интересов украинского государства.
Украинская националистическая революция, происходившая на Украине в 1917 - 1919 гг. в советской историографии рассматривалась как попытка буржуазной политической элиты, одевшись в «национальную оболочку», тем самым пытаясь развалить ту революцию, которую провозглашала «интернационалистическая политика рабочей демократии».
В отношении государственности после 1932 года наступает коренной перелом. Коренизация де-факто сворачивается, и неверная, с точки зрения нового курса, политика предыдущего периода, направленного на украинизацию и развитие националистических тенденций (прикрытых риторикой классовой борьбы), объясняется «ослаблением классовой бдительности КП(б)У и её руководящих органов…, что помогало росту антипартийного уклона, возглавлявшегося Скрыпником», способствовавшему работе «националистических контрреволюционных элементов».
Новый курс меняет культурно-политическую элиту (начинается травля Скрыпника, приведшая его к самоубийству, Грушевский переезжает в Москву и вскоре умирает, своеобразным предвестником чистки пронационалистически настроенной элиты в СССР становится сфальсифицированное дело СОУ), направленную уже на обоснование русско-украинского братства.
Риторика потенциального воссоздания УНР теперь определяется как «программа буржуазно-помещичьей реставрации советской Украины», объединяющей «немецких фашистов с украинскими самостийными». Дальнейшее развитие украинского национализма стало истолковываться как идеологически опасное, рост числа «сознательных украинцев» рассматривается как «украинская ориентация» германского империализма»
В контексте принципа денационализации выстраивалось и школьное образование.
В отношении изучения истории в СССР долгое время готовилась к выстраиванию система методологического обоснования принципов истории. Лишь к 1937 году выходит первый официальный школьный учебник по истории - под авторством Шестакова. Украинская история в нём преподносится в качестве общероссийской и общесоветской. Особо стоит подчеркнуть, что УНР прямо в этом учебнике, как и украинский национализм, вообще не упоминаются. Более того, в данном учебнике при рассказе о событиях 1654 года говорится именно о «присоединении» Украины к России. А главным мобилизующим фактором декларируется единство веры («Хмельницкий в 1654 году с единоверным московским царём Алексеем») При рассказе о Брестском мире Шестаков говорит, что «некоторые украинские делегаты, подкупленные немцами, не захотели подчиниться Советскому правительству и заключили свой особый мирный договор с немцами… Украина объявлялась не советской, а буржуазной республикой». Такое поведение расценивалось как предательство, а правительство независимой Украины было создано немцами.
Формирование новой системы исторического образования в школах окончательно провозглашает курс на дальнейшее развитие украинской истории как части истории Советского Союза.
Объединение с западными территориями Украины позволяет говорить о «завершении процесса объединения всех украинских земель в едином Украинском Советском государстве». Факт такого утверждения подтверждает тезис о том, что историография 1939 - 1985 гг. больше не ищет истоков украинской государственности в истории, подчёркивая её производность от советской власти, что было важным идеологическим рычагом.
Шестаков же в своём учебнике не даёт никаких представлений о существовании такого государства, что позволяет говорить об окончательной перемене курса исторических исследований после начала 1930-х гг.
При этом необходимо отметить, что в целом советская историография 1939 - 1985 весьма однородна, она выдерживает единую концепцию как в отношении развития украинской нации, так и её исторического пути.
Великая Отечественная война и борьба с ОУН и УПА окончательно оформили отказ от поддержки идей украинского национализма в украинской историографии, что было характерно для работ, написанных до начала 1930-х гг. В школьных учебниках истории данный вопрос не рассматривался. При этом нельзя сказать, что вопросы украинского национализма были абсолютным табу, однако книги по данной тематике рассматривают украинских националистов исключительно с точки зрения не третьей силы (что будет характерно для постсоветской украинской историографии), а как прямых союзников немецко-фашистских оккупантов. Таким образом, главная идея украинских националистов - создание независимой Украины - опускалась и не рассматривалась в рамках существовавшей в Советском Союзе концепции изучения истории.
Новый период перестройки и последующее обретение Украиной независимости стимулирует новый всплеск интереса к истории государственности Украины. Особого внимания заслуживает тот факт, что основной массив историографии перестроечного периода был создан именно украинскими учёными. Это можно объяснить тем, что научное сообщество в этот период было максимально вовлечено в идею нациостроения, которая неразрывно связана с идеей государственности.
Задача обоснования права Украины на государственность существенно сужала научный потенциал исследований в сфере украинской истории, т.к. она рассматривалась практически исключительно как ряд последовательных шагов на пути к независимости и созданию самостоятельного государства.
Украина в завершающий период перестройки, когда уже начиналась дезинтеграция Советского Союза столкнулась с проблемой обоснования своей государственности. Главной проблемой являлась нетипичное формирование национального государства без какой бы то ни было борьбы за национальное освобождение. Украинский историк Орест Субтельный утверждал, что отсутствие конфликта при оформлении государственной независимости приведёт к тому, что за это придётся пойти на «определённые политические и идеологические уступки».
При этом интересным будет отметить тот факт, что украинцы начинают искать новые знаковые даты в истории, которые бы не были связаны с советским прошлым и были бы связующим звеном между западом и востоком. Одной из таких попыток найти такую дату стало 21 января 1918, которое было решено праздновать в качестве Дня Соборности Украины в 1990 году. В этот день было решено создать живую цепь людей, которые возьмутся за руки от Львова до Харькова. Символом раскола, который был в украинском обществе, стал тот факт, что цепь удалось протянуть только от Львова до Киева, без продолжения на восток.
Возникают новые исторические исследования, которые были посвящены тем притеснениям украинской нации, вынуждавшим признать, что Украина должна стремиться к независимости. Главными новыми историческими сюжетами становятся Голодомор 1932-1933, а также борьба ОУН-УПА за независимость Украины.
После 1991 года, когда Украина обрела независимость в изучении Голодомора можно найти 2 основных направления: сторонников того, чтобы классифицировать голод 1932 - 1933 гг. как преднамеренный геноцид и апологетов теории о катастрофической случайности, которая повлекла за собой гибель людей.
Главным сторонником непреднамеренной теории можно считать В. Кондрашина, который рассматривал голод как результат ошибок экономической политики Сталина и подчёркивал, что голод не был направлен именно против украинцев, указывая на наличие жертв и со стороны других этнических групп, в том числе за пределами УССР, называя Голодомор 1932 - 1933 гг. «трагедией российской деревни». При этом вплоть до президентства Ющенко данный вопрос не рассматривался на государственном уровне, за исключением рассмотрения этого вопроса на парламентских слушаниях в 2002 году. Наиболее чётко тезисы украинского Голодомора как спланированной политики по уничтожению украинцев сформулировал А. Грациози. Он определял голод 1932 - 1933 как следствие ошибочной экономической политики, которой воспользовался Сталин для борьбы с политикой коренизации, проводившейся до того.
Это направление историографии стало приоритетным уже в президентство Ющенко. Результатом этого стало официальное признание Голодомора в 2006 году «геноцидом украинского народа». Фактически это было прямое обвинение в адрес своего соседа в отношении намеренного истребления украинцев в 1930-е гг. Это дало возможность националистам использовать риторику, граничащую с экстремизмом и ксенофобией. Цель геноцида, по их мнению, была «выморить побольше украинцев, а на их место заселить русских», выводилось утверждение, что «Московская империя таким образом размывала этнический состав Украины, разбавляя его чужеродными элементами». Начинается издательство учебных пособий, в которых в связи с темой Голодомора подчёркивалось намеренное изменение этнического состава населения: «Ещё не развеялся трупный смрад в опустевших украинских домах , а из других республик СССР, в особенности из России, уже направлялись эшелоны с переселенцами».
Важнейшим вопросом при изучении Голодомора становится число погибших в результате событий 1932 - 1933 гг.
При этом численность жертв разнится в кардинальных масштабах. С. Кульчицкий и Г. Ефименко в своей работе 1989 года «Демографічні наслідки голоду 1933р» приходят к выводу, что умерло около 3,5 млн человек, а впоследствии увеличили эту цифру до 5,5 - 6 млн человек. Исследователь Жулинский в газете «Урядовий кур’єр» утверждал, что погибло около 14 млн человек. Причём эта цифра далеко не предел: в украинских СМИ появлялась информация о 25 млн погибших украинцев. Интересно, что согласно данным переписи населения 1926 года общая численность населения составляла 29 млн человек всего (общая, а не только украинцев)
В Акте провозглашения независимости Украины от 24 августа 1991 года было заявлено, что Украина не обрела свою государственность, а продолжила «тысячелетнюю традицию государственности на Украине».
Поиск истоков своей государственности неразделим с поиском национальной идентичности. Обретя независимость в 1991 году, украинцы обнаружили, что страна разделена по региональному принципу (восточная Украина-западная Украина-Крым), который проявился в ряде особенностей:
а) исторической - восточная и западная Украина в течение большей части своего исторического пути была разделена границами между государствами, в составе которых они находились;
б) патриотической - восток и запад по-разному оценивал события Второй Мировой войны и другие события истории СССР;
в) политической - в стране в 90-е годы XX века насчитывалось до 100 партий, а также большое количество незарегистрированных движений по своей политической ориентации рознящихся от ультранационалистических организаций фашистского толка до коммунистических. При этом разность политических взглядов различных регионов довольно показательно отражается в результатах всех прошедших в этот период выборов;
г) религиозной - в стране фиксируется активная деятельность пяти христианских церквей - Православной Московского патриархата, Православной Киевского патриархата, автокефальной православной Церкви, грекокатолической, католической - порой переходящая в открытое противостояние. Также на территории Автономной Республики Крым распространён ислам;
д) национальной - процесс формирования национальной идентичности стимулировал процессы украинизации. Это последовательно приводило к отмежеванию от русского этноса, который, в соответствии с новой идеологией, признавался вековым угнетателем украинского народа. При этом русский этнос оставался и остаётся вторым по численности на Украине, во многих восточных областях составляя большую часть (или приблизительно половину) населения, что не может не сказываться на градусе межэтнической напряженности;
е) языковой - данное размежевание не совпадает по границам с территориями локального проживания на Украине украинцев и русских. Значительное число украинцев восточной (а на момент начала формирования государства - и западной) Украины не владело в нач. 1990-х в должной мере украинским языком и не использовало его в качестве языка повседневного общения;
ж) культурной - запад Украины позиционируется Европой - по своему укладу жизни, по своим культурным особенностям. Это отражается в частности и в религиозной жизни: в обществе восточной Украины (как более «советской») значительно больше атеистов, нежели на западе;
з) промышленно-экономической - восток Украины является традиционно промышленным регионом (Донбасс, Запорожье и др.), в то время как запад последовательно развивает аграрный уклад экономики;
и) проблема взаимоотношения «село-город» - жители села на Украине составляют около 40%, особенности сельской жизни в большей мере определяют местечковое сознание, не соответствующее городским принципам жизни. Украина в отличие от России значительно менее урбанизированная страна.
Все эти проблемы вызывали сложность формулирования единой для всех этих разных групп национальной украинской идеи. По сути Украина была сформирована на территории, начерченной и определённой как «украинская». Её межевание исторически проводилось хаотично, вклад в обоснование нынешних границ привнесли не только советские идеологи, но и деятели УНР, голословно определившие границы в ходе Гражданской войны.
Таким образом, и историография разделилась на несколько лагерей, вполне соответствуя тем точкам соприкосновения, которые описаны выше. Каждая группа стремится построить «свою» Украину на основании своих идеологических принципов. Отсутствие исторического опыта государственности, проблемы незавершённости оформления украинской нации как единой национально-гражданской единицы (а в сжатые сроки такое оформление возможно только путём радикализации политико-административной системы, что подразумевает угнетение нетитульных этносов титульным) определяет необходимость обратиться к одиозным идеологическим парадигмам - например, ретроспективная оценка Киевской Руси и Запорожской Сечи как средневековых украинских государств.
Сложив полномочия, Леонид Кучма был вынужден признать, что гиперполяризация политических мнений на территории Украины была вызвана тем, что «в течение столетий Украина не имела собственной государственности».
Безусловно, историческая ситуация, при которой Украина была вынуждена в течение столетий де-факто отрицать свою «инаковость», будучи составной частью различных государств наложила свой отпечаток на складывание украинской исторической науки. Именно отсутствие государственности в течение многих веков вынуждала страну искать в истории аналоги современной Украины. Такой ретроспективный анализ обращал историков к трудам начала века, в первую очередь к истории, написанной М.С. Грушевским. Эти труды позволяли создать мифологию украинской истории, где украинское государство является первичным в единой восточнославянской истории, которое впоследствии переживает ряд оккупаций - от татар до поляков и «москалей», стремясь на протяжении всей своей дальнейшей истории к независимости.
При этом украинская националистическая идеология в условиях плюрализма постсоветских научных трудов сталкивалась с новыми сложными проблемами при заявлениях об Украине как колонии России, которая её эксплуатировала. Если историки начала XX века могли воспользоваться тем фактом, что Украина в составе Российской империи не представляла собой отдельной административной единицы, и это усложняло социально-экономический анализ территории (сам по себе факт неопределённости этой территории позволял подгонять отдельные показатели), то в отношении советского периода истории у националистов возникала очевидная логическая проблем: новая Украина была сформирована аккурат по той же границе, что и УССР, являлась её правопреемницей, что позволяло проводить ряд интересных исследований с применением социально-экономических показателей. Этим пользовался целый ряд пророссийски настроенных и российских учёных, которые отмечали, что тезис националистов начала XX века о «старом российском… деспоте» при анализе российско-украинских взаимоотношений полностью проваливался: если изучить социально-экономическое развитие двух республик, то выясняется, что Украинская ССР «представляла собой скорее привилегированную составляющую «метрополии», чем колонию». Факт же того, что независимая Украина сформировалась в границах УССР ставил под сомнения то, что отделение Украины в 1991 году было национальным движением. Де-факто украинская элита и националистические круги признавали, что, в общем и целом, территория УССР охватывала всю территорию (и даже больше) локального расселения украинцев. А отсутствие территориальных претензий (за исключением лишь крайне радикальных элементов) подчёркивала тот факт, что СССР не стремился русифицировать украинские территории, оставляя за украинской нацией тот пространственный максимум, на который мог рассчитывать украинский этнос.
Проблема украинской государственности периода гражданской войны претерпевает значительные изменения в постсоветский период. В частности, возникает «проблема преемственности» - какое государство считать своим преемником. Если во времена УНР данный вопрос носил скорее исторический характер, обнажая больное место «украинофильской» историографии - отсутствие дореволюционного украинского государства, то в постперестроечный период вопрос о преемственности имел также и правовой статус.
«Украинофильская» научная литература постсоветского периода определяла возврат к традициям УНР, в частности к её флагу, как к символам, которые сыграли «мобилизующую роль». Эти авторы вынуждены были признавать факт, что символика УНР у многих граждан Украины вызывала ненависть, которая «прививалась всем гражданам УССР с детства». Необходимо отметить, что возврат к идеалам УНР был стратегически невыгоден в дальней перспективе развития украинского государства с точки зрения его территориальных границ: границы УНР были значительно меньше УССР, а также занимали часть территорий соседних с Украиной государств: России, Польши и Белоруссии (см. Приложение №1).
Идеологическое правопреемничество от УНР выразилось в передаче государственных регалий УНР её последним президентом в изгнании М. Плавюком.
Несмотря на символическое восстановление УНР, де-юре независимая Украина являлась лишь преемницей УССР - как по территории, так и по международным договорённостям и по членству в различных организациях, в частности, в ООН. Также, в законе о правопреемственности Украины, подписанном в 1991 году президентом Украины Л. Кравчуком именно УССР является предшественницей Украины.
Краткое вступлениее
Уважаемый читатель!
Сразу оговорюсь, эти работы не формат ЖЖ. Абсолютно не формат. Но мне хочется верить, что свой читатель найдётся, я приглашаю вас к внимательному прочтению статьи. Да, моё видение украинской истории, украинской государственности очень резко идёт вразрез с бытующим мнением в обществе. Я считал и считаю, что главной внешнеполитической задачей России является установление максимально близких отношений с Украиной. Я уверен, что только так наша общая страна, по недоразумению разделённая границей, может рассчитывать на историческую жизнь и историческое величие.
Очень надеюсь, что вы поделитесь со мной своим аргументированным мнением - мне оно интересно. Я очень надеюсь на дискуссию и с русскими, и с украинцами. Должно быть, особо символичным является тот факт, что я пишу эти строки сейчас в самом сердце украинской националистической идеи - городе Львове.
Эта работа - научная. Я постарался быть максимально объективным, насколько это возможно в исторических исследованиях. Своё же личное мнение я считаю скрывать нечестным по отношению к читателю и поэтому заранее его оговорил.
Спасибо за внимание!
Поиск истоков украинской государственности в историографии
Государства под названием «Украина» до XX века не существовало. Для формирования национальной идентичности это представляет большую проблему, т.к. потребность в использовании символа давно (или недавно) утраченной государственной независимости является одной из тех путеводных звёзд, к которым легко обратиться идеологам нового государственного образования.
Украина на протяжении всего ХХ века сталкивалась с необходимостью доказывать то, что она является обособленной самостоятельной страной, чья нация вправе иметь свою государственность, свою самобытную культуру и свою национальную идентичность.
Изучение украинской истории в XXв. - после получения независимости Украиной приобретает государственное значение. Создание украинского государства в 1917 году позволяет нам говорить о том, что историография по украинскому вопросу теперь уже окончательно выходит за рамки этнографических и научно-исторических исследований, становясь субъектом политического процесса.
Это делает данное исследование ещё более важным как в историческом, так и в политическом плане. Большое количество исследовательских работ, весьма пёстрых по количеству различных точек зрения по данной тематике лишь подчёркивает тот факт, что проблематика украинской государственности не нашла универсальных ответов на целый ряд вопросов. В частности, это касается истории. Веками история Украины изучалась исключительно как часть истории России, а любые попытки разделения исторических путей двух народов считались проявлением сепаратизма.
1917 год становится водоразделом в историографии и заставляет по новому взглянуть на проблематику данного вопроса. Украина впервые становится самостоятельным государством, а впоследствии становится республикой в составе СССР. Объединение с западной Украиной заставляет идеологов советской Украины взглянуть на украинскую государственность как на исторически справедливую форму объединения этнических украинцев в рамках единой украинской республики.
При этом советский доперестроечный период делится на несколько этапов, которые очерчиваются двумя важными годами событиями в истории Украины: свёртывание процесса коренизации в начале 1930-х и объединение с Западной Украиной 1939. Таким образом, к 1939 году территориально Украина была близка (или даже достигла) к своей завершённости в воззрениях украинских националистов. Это позволило говорить о воссоединении Украины, часть земель которой до этого «оставались под пятой иноземных захватчиков», будучи «насильственно отторгнутыми от своей матери родины»
Распад СССР ставит новые задачи перед Украиной - поиск своего места в истории, проблематика отношений с Россией и Европой, разобщённость элит и общества. Всё это в полной мере отражается и в историографии.
В течение краткого существования независимой Украины, разделённого на периоды правления Рады, гетманщины и петлюровского правления отсутствовала единая концепция украинского государства. Сложно говорить и о какой бы то ни было единой идеологии. Важнейшим фактором формирования украинского самосознания и доказательством существования особого народа в украинской историографии того времени являлся украинский язык.
Де-факто официальными языками до апреля 1918 года были русский, украинский, польский и идиш.Попытки внедрения украинского языка в городах встречали большое отторжение. Князь Жевахов, украинский писатель, так описывает эти попытки: «По приезде в Киев я застал работу «правительства» по украийнизации города в самом разгаре, но даже не был удивлён, увидев, что такая работа и началась и кончилась только заменой городских вывесок на русском языке «украинской мовой», рождавшей крайне нелепые сочетания слов и выражений и вызывавшей смех».
Украинская Директория и её быстрый крах вынудил многих украинских «самостийников» искать новые пути создания украинской государственности. С окончанием Первой Мировой войны происходит переориентация на Советскую Россию и ряд новообразованных украинских советских государств. Именно в отказе предыдущего правительства от сотрудничества с Россией, отмежевание Украины и её историческое противопоставление явились причиной гибели независимого украинского государства. Бывший премьер-министр УНР глава Директории В.К. Винниченко обвинял противников союза с новой революционной Россией в том, что «они были не в состоянии понять, что вся украинская государственность вышла из революции, революцией поддерживалась и всецело от революции зависела в своём дальнейшем существовании и развитии».
Феномен Советской Украины, как части единого советского пространства, очень интересен. С одной стороны советская идеология пропагандировала отречение от имперского шовинизма и, как следствие, от великодержавного национализма. Фактически это означало борьбу именно с «великорусским шовинизмом», который, по мнению большевиков, являлся угрозой государственному устройству тогдашней России. Национализм в угоду сохранения старых экономических и политических систем становился пережитком буржуазного уклада, передел же идеологических догм под борьбу с национализмом деникинцев становился естественной борьбой украинцев за свои права. Таким образом, советская система определяла национальную борьбу как классовую и была недалека от истины - требования украинского населения незначительно отличались от русского, просто в данной ситуации решением задачи навязывалось определение национального вопроса, которое неразрывно связывалось именно с разделением российского государства. Ленин считал, что украинская государственность является неотъемлемым правом украинского народа на самоопределение: «Мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм её союза с Россией, вообще национального вопроса».
Ленин считал, что «вековое угнетение колониальных и слабых народностей империалистическими державами оставило в трудящихся массах угнетённых масс не только озлобление, но и недоверие к угнетающим нациям вообще, в том числе и к пролетариату этих наций». Таким образом, русские определялась как нация-угнетатель, однако вместе с тем национальному вопросу придавалось и классово-экономическое значение - на Украине буржуазия дореволюционных времён рассматривалась как преимущественно русский национальный элемент, рабочий же и крестьянский класс, как правило, национально определялся как «украинский». При этом слово «украинский» имело не национальное, а территориальное значение.
Тем не менее, даже в среде коммунистов такая постановка вопросов не всех устраивала. В частности, Роза Люксембург упрекала Ленина в том, что он, используя право на самоопределение, культивирует создание искусственных наций, в формировании которых заинтересована мелкая буржуазия: «Украинский национализм в России был совсем иным, чем, скажем, чешский, польский или финский, не более чем причудой, кривляньем нескольких десятков мелкобуржуазных интеллигентов, без каких-либо корней в экономике, политике или духовной сфере страны, без всякой исторической традиции, ибо Украина никогда не была ни нацией, ни государством, без всякой национальной культуры, если не считать романтических стихотворений Шевченко. Буквально так, как если бы в одно прекрасное утро жители Ватерканте захотели бы образовать новую нижненемецкую нацию и основать самостоятельное государство! И такую смехотворную шутку нескольких университетских профессоров и студентов Ленин и его товарищи раздули искусственно в политический фактор своей доктринёрской агитацией за «право на самоопределение вплоть» и т.д. Первоначальной шутке они придали значимость, пока эта шутка не превратилась в самую серьёзную реальность, впрочем, не в серьёзное национальное движение, которое, как и прежде, не имеет корней, но в вывеску и знамя для собирания сил контрреволюции! Из этого пустого яйца в Бресте вылезли германские штыки».
Был провозглашён «путь коренизации» украинского народа, который, согласно новой идеологии угнетался на протяжении двух с половиной веков, будучи в составе Российской империи.
Украинская история в период 1918-1932 рассматривалась преимущественно с точки зрения революции и путь Украины оценивался как поступательные шаги по направлению к событиям октября 1917 года. При этом украинский национализм не рассматривался как явление обособленное и частное, входя «как составная часть в историю общесоюзного революционного движения». Оценивая создание украинского государства позитивно, советская историография старалась отделиться от наиболее радикальных националистических идей, провозглашавшихся в период существования УНР. Так, Н. Скрыпник, будучи народным комиссаром просвещения УССР и активным сторонником украинизации, рассматривал гражданскую войну на Украине с точки зрения борьбы революции и контрреволюции, «борьбы рабочего класса и крестьянства». Это позволяло находить компромисс между декларируемой идеологией коммунистического интернационализма и украинского национализма, доминировавшего в украинской культурно-просветительской жизни того времени.
Вместе с тем Советская власть стремилась доказать, что только она сумела реализовать стремление украинцев создать украинское государство «среди разнузданных стихий шовинизма, жадности и разрушения». При этом использование националистической риторики в историографии было минимальным, подчёркивалось, что революционные устремления трудящихся Украины к освобождению тормозились наличием «националистическими, антисемитическими и противокацапскими настроениями, сильно инсценированными мелкобуржуазными «народово-демократами». Подчёркивался тот факт, что все три антисоветских правительства (Рада, гетманщина и Директория) являлись «данницей Германии и Австрии», что позволяло продемонстрировать, что подобная независимость (небольшевистская) не отражала интересов украинского государства.
Украинская националистическая революция, происходившая на Украине в 1917 - 1919 гг. в советской историографии рассматривалась как попытка буржуазной политической элиты, одевшись в «национальную оболочку», тем самым пытаясь развалить ту революцию, которую провозглашала «интернационалистическая политика рабочей демократии».
В отношении государственности после 1932 года наступает коренной перелом. Коренизация де-факто сворачивается, и неверная, с точки зрения нового курса, политика предыдущего периода, направленного на украинизацию и развитие националистических тенденций (прикрытых риторикой классовой борьбы), объясняется «ослаблением классовой бдительности КП(б)У и её руководящих органов…, что помогало росту антипартийного уклона, возглавлявшегося Скрыпником», способствовавшему работе «националистических контрреволюционных элементов».
Новый курс меняет культурно-политическую элиту (начинается травля Скрыпника, приведшая его к самоубийству, Грушевский переезжает в Москву и вскоре умирает, своеобразным предвестником чистки пронационалистически настроенной элиты в СССР становится сфальсифицированное дело СОУ), направленную уже на обоснование русско-украинского братства.
Риторика потенциального воссоздания УНР теперь определяется как «программа буржуазно-помещичьей реставрации советской Украины», объединяющей «немецких фашистов с украинскими самостийными». Дальнейшее развитие украинского национализма стало истолковываться как идеологически опасное, рост числа «сознательных украинцев» рассматривается как «украинская ориентация» германского империализма»
В контексте принципа денационализации выстраивалось и школьное образование.
В отношении изучения истории в СССР долгое время готовилась к выстраиванию система методологического обоснования принципов истории. Лишь к 1937 году выходит первый официальный школьный учебник по истории - под авторством Шестакова. Украинская история в нём преподносится в качестве общероссийской и общесоветской. Особо стоит подчеркнуть, что УНР прямо в этом учебнике, как и украинский национализм, вообще не упоминаются. Более того, в данном учебнике при рассказе о событиях 1654 года говорится именно о «присоединении» Украины к России. А главным мобилизующим фактором декларируется единство веры («Хмельницкий в 1654 году с единоверным московским царём Алексеем») При рассказе о Брестском мире Шестаков говорит, что «некоторые украинские делегаты, подкупленные немцами, не захотели подчиниться Советскому правительству и заключили свой особый мирный договор с немцами… Украина объявлялась не советской, а буржуазной республикой». Такое поведение расценивалось как предательство, а правительство независимой Украины было создано немцами.
Формирование новой системы исторического образования в школах окончательно провозглашает курс на дальнейшее развитие украинской истории как части истории Советского Союза.
Объединение с западными территориями Украины позволяет говорить о «завершении процесса объединения всех украинских земель в едином Украинском Советском государстве». Факт такого утверждения подтверждает тезис о том, что историография 1939 - 1985 гг. больше не ищет истоков украинской государственности в истории, подчёркивая её производность от советской власти, что было важным идеологическим рычагом.
Шестаков же в своём учебнике не даёт никаких представлений о существовании такого государства, что позволяет говорить об окончательной перемене курса исторических исследований после начала 1930-х гг.
При этом необходимо отметить, что в целом советская историография 1939 - 1985 весьма однородна, она выдерживает единую концепцию как в отношении развития украинской нации, так и её исторического пути.
Великая Отечественная война и борьба с ОУН и УПА окончательно оформили отказ от поддержки идей украинского национализма в украинской историографии, что было характерно для работ, написанных до начала 1930-х гг. В школьных учебниках истории данный вопрос не рассматривался. При этом нельзя сказать, что вопросы украинского национализма были абсолютным табу, однако книги по данной тематике рассматривают украинских националистов исключительно с точки зрения не третьей силы (что будет характерно для постсоветской украинской историографии), а как прямых союзников немецко-фашистских оккупантов. Таким образом, главная идея украинских националистов - создание независимой Украины - опускалась и не рассматривалась в рамках существовавшей в Советском Союзе концепции изучения истории.
Новый период перестройки и последующее обретение Украиной независимости стимулирует новый всплеск интереса к истории государственности Украины. Особого внимания заслуживает тот факт, что основной массив историографии перестроечного периода был создан именно украинскими учёными. Это можно объяснить тем, что научное сообщество в этот период было максимально вовлечено в идею нациостроения, которая неразрывно связана с идеей государственности.
Задача обоснования права Украины на государственность существенно сужала научный потенциал исследований в сфере украинской истории, т.к. она рассматривалась практически исключительно как ряд последовательных шагов на пути к независимости и созданию самостоятельного государства.
Украина в завершающий период перестройки, когда уже начиналась дезинтеграция Советского Союза столкнулась с проблемой обоснования своей государственности. Главной проблемой являлась нетипичное формирование национального государства без какой бы то ни было борьбы за национальное освобождение. Украинский историк Орест Субтельный утверждал, что отсутствие конфликта при оформлении государственной независимости приведёт к тому, что за это придётся пойти на «определённые политические и идеологические уступки».
При этом интересным будет отметить тот факт, что украинцы начинают искать новые знаковые даты в истории, которые бы не были связаны с советским прошлым и были бы связующим звеном между западом и востоком. Одной из таких попыток найти такую дату стало 21 января 1918, которое было решено праздновать в качестве Дня Соборности Украины в 1990 году. В этот день было решено создать живую цепь людей, которые возьмутся за руки от Львова до Харькова. Символом раскола, который был в украинском обществе, стал тот факт, что цепь удалось протянуть только от Львова до Киева, без продолжения на восток.
Возникают новые исторические исследования, которые были посвящены тем притеснениям украинской нации, вынуждавшим признать, что Украина должна стремиться к независимости. Главными новыми историческими сюжетами становятся Голодомор 1932-1933, а также борьба ОУН-УПА за независимость Украины.
После 1991 года, когда Украина обрела независимость в изучении Голодомора можно найти 2 основных направления: сторонников того, чтобы классифицировать голод 1932 - 1933 гг. как преднамеренный геноцид и апологетов теории о катастрофической случайности, которая повлекла за собой гибель людей.
Главным сторонником непреднамеренной теории можно считать В. Кондрашина, который рассматривал голод как результат ошибок экономической политики Сталина и подчёркивал, что голод не был направлен именно против украинцев, указывая на наличие жертв и со стороны других этнических групп, в том числе за пределами УССР, называя Голодомор 1932 - 1933 гг. «трагедией российской деревни». При этом вплоть до президентства Ющенко данный вопрос не рассматривался на государственном уровне, за исключением рассмотрения этого вопроса на парламентских слушаниях в 2002 году. Наиболее чётко тезисы украинского Голодомора как спланированной политики по уничтожению украинцев сформулировал А. Грациози. Он определял голод 1932 - 1933 как следствие ошибочной экономической политики, которой воспользовался Сталин для борьбы с политикой коренизации, проводившейся до того.
Это направление историографии стало приоритетным уже в президентство Ющенко. Результатом этого стало официальное признание Голодомора в 2006 году «геноцидом украинского народа». Фактически это было прямое обвинение в адрес своего соседа в отношении намеренного истребления украинцев в 1930-е гг. Это дало возможность националистам использовать риторику, граничащую с экстремизмом и ксенофобией. Цель геноцида, по их мнению, была «выморить побольше украинцев, а на их место заселить русских», выводилось утверждение, что «Московская империя таким образом размывала этнический состав Украины, разбавляя его чужеродными элементами». Начинается издательство учебных пособий, в которых в связи с темой Голодомора подчёркивалось намеренное изменение этнического состава населения: «Ещё не развеялся трупный смрад в опустевших украинских домах , а из других республик СССР, в особенности из России, уже направлялись эшелоны с переселенцами».
Важнейшим вопросом при изучении Голодомора становится число погибших в результате событий 1932 - 1933 гг.
При этом численность жертв разнится в кардинальных масштабах. С. Кульчицкий и Г. Ефименко в своей работе 1989 года «Демографічні наслідки голоду 1933р» приходят к выводу, что умерло около 3,5 млн человек, а впоследствии увеличили эту цифру до 5,5 - 6 млн человек. Исследователь Жулинский в газете «Урядовий кур’єр» утверждал, что погибло около 14 млн человек. Причём эта цифра далеко не предел: в украинских СМИ появлялась информация о 25 млн погибших украинцев. Интересно, что согласно данным переписи населения 1926 года общая численность населения составляла 29 млн человек всего (общая, а не только украинцев)
В Акте провозглашения независимости Украины от 24 августа 1991 года было заявлено, что Украина не обрела свою государственность, а продолжила «тысячелетнюю традицию государственности на Украине».
Поиск истоков своей государственности неразделим с поиском национальной идентичности. Обретя независимость в 1991 году, украинцы обнаружили, что страна разделена по региональному принципу (восточная Украина-западная Украина-Крым), который проявился в ряде особенностей:
а) исторической - восточная и западная Украина в течение большей части своего исторического пути была разделена границами между государствами, в составе которых они находились;
б) патриотической - восток и запад по-разному оценивал события Второй Мировой войны и другие события истории СССР;
в) политической - в стране в 90-е годы XX века насчитывалось до 100 партий, а также большое количество незарегистрированных движений по своей политической ориентации рознящихся от ультранационалистических организаций фашистского толка до коммунистических. При этом разность политических взглядов различных регионов довольно показательно отражается в результатах всех прошедших в этот период выборов;
г) религиозной - в стране фиксируется активная деятельность пяти христианских церквей - Православной Московского патриархата, Православной Киевского патриархата, автокефальной православной Церкви, грекокатолической, католической - порой переходящая в открытое противостояние. Также на территории Автономной Республики Крым распространён ислам;
д) национальной - процесс формирования национальной идентичности стимулировал процессы украинизации. Это последовательно приводило к отмежеванию от русского этноса, который, в соответствии с новой идеологией, признавался вековым угнетателем украинского народа. При этом русский этнос оставался и остаётся вторым по численности на Украине, во многих восточных областях составляя большую часть (или приблизительно половину) населения, что не может не сказываться на градусе межэтнической напряженности;
е) языковой - данное размежевание не совпадает по границам с территориями локального проживания на Украине украинцев и русских. Значительное число украинцев восточной (а на момент начала формирования государства - и западной) Украины не владело в нач. 1990-х в должной мере украинским языком и не использовало его в качестве языка повседневного общения;
ж) культурной - запад Украины позиционируется Европой - по своему укладу жизни, по своим культурным особенностям. Это отражается в частности и в религиозной жизни: в обществе восточной Украины (как более «советской») значительно больше атеистов, нежели на западе;
з) промышленно-экономической - восток Украины является традиционно промышленным регионом (Донбасс, Запорожье и др.), в то время как запад последовательно развивает аграрный уклад экономики;
и) проблема взаимоотношения «село-город» - жители села на Украине составляют около 40%, особенности сельской жизни в большей мере определяют местечковое сознание, не соответствующее городским принципам жизни. Украина в отличие от России значительно менее урбанизированная страна.
Все эти проблемы вызывали сложность формулирования единой для всех этих разных групп национальной украинской идеи. По сути Украина была сформирована на территории, начерченной и определённой как «украинская». Её межевание исторически проводилось хаотично, вклад в обоснование нынешних границ привнесли не только советские идеологи, но и деятели УНР, голословно определившие границы в ходе Гражданской войны.
Таким образом, и историография разделилась на несколько лагерей, вполне соответствуя тем точкам соприкосновения, которые описаны выше. Каждая группа стремится построить «свою» Украину на основании своих идеологических принципов. Отсутствие исторического опыта государственности, проблемы незавершённости оформления украинской нации как единой национально-гражданской единицы (а в сжатые сроки такое оформление возможно только путём радикализации политико-административной системы, что подразумевает угнетение нетитульных этносов титульным) определяет необходимость обратиться к одиозным идеологическим парадигмам - например, ретроспективная оценка Киевской Руси и Запорожской Сечи как средневековых украинских государств.
Сложив полномочия, Леонид Кучма был вынужден признать, что гиперполяризация политических мнений на территории Украины была вызвана тем, что «в течение столетий Украина не имела собственной государственности».
Безусловно, историческая ситуация, при которой Украина была вынуждена в течение столетий де-факто отрицать свою «инаковость», будучи составной частью различных государств наложила свой отпечаток на складывание украинской исторической науки. Именно отсутствие государственности в течение многих веков вынуждала страну искать в истории аналоги современной Украины. Такой ретроспективный анализ обращал историков к трудам начала века, в первую очередь к истории, написанной М.С. Грушевским. Эти труды позволяли создать мифологию украинской истории, где украинское государство является первичным в единой восточнославянской истории, которое впоследствии переживает ряд оккупаций - от татар до поляков и «москалей», стремясь на протяжении всей своей дальнейшей истории к независимости.
При этом украинская националистическая идеология в условиях плюрализма постсоветских научных трудов сталкивалась с новыми сложными проблемами при заявлениях об Украине как колонии России, которая её эксплуатировала. Если историки начала XX века могли воспользоваться тем фактом, что Украина в составе Российской империи не представляла собой отдельной административной единицы, и это усложняло социально-экономический анализ территории (сам по себе факт неопределённости этой территории позволял подгонять отдельные показатели), то в отношении советского периода истории у националистов возникала очевидная логическая проблем: новая Украина была сформирована аккурат по той же границе, что и УССР, являлась её правопреемницей, что позволяло проводить ряд интересных исследований с применением социально-экономических показателей. Этим пользовался целый ряд пророссийски настроенных и российских учёных, которые отмечали, что тезис националистов начала XX века о «старом российском… деспоте» при анализе российско-украинских взаимоотношений полностью проваливался: если изучить социально-экономическое развитие двух республик, то выясняется, что Украинская ССР «представляла собой скорее привилегированную составляющую «метрополии», чем колонию». Факт же того, что независимая Украина сформировалась в границах УССР ставил под сомнения то, что отделение Украины в 1991 году было национальным движением. Де-факто украинская элита и националистические круги признавали, что, в общем и целом, территория УССР охватывала всю территорию (и даже больше) локального расселения украинцев. А отсутствие территориальных претензий (за исключением лишь крайне радикальных элементов) подчёркивала тот факт, что СССР не стремился русифицировать украинские территории, оставляя за украинской нацией тот пространственный максимум, на который мог рассчитывать украинский этнос.
Проблема украинской государственности периода гражданской войны претерпевает значительные изменения в постсоветский период. В частности, возникает «проблема преемственности» - какое государство считать своим преемником. Если во времена УНР данный вопрос носил скорее исторический характер, обнажая больное место «украинофильской» историографии - отсутствие дореволюционного украинского государства, то в постперестроечный период вопрос о преемственности имел также и правовой статус.
«Украинофильская» научная литература постсоветского периода определяла возврат к традициям УНР, в частности к её флагу, как к символам, которые сыграли «мобилизующую роль». Эти авторы вынуждены были признавать факт, что символика УНР у многих граждан Украины вызывала ненависть, которая «прививалась всем гражданам УССР с детства». Необходимо отметить, что возврат к идеалам УНР был стратегически невыгоден в дальней перспективе развития украинского государства с точки зрения его территориальных границ: границы УНР были значительно меньше УССР, а также занимали часть территорий соседних с Украиной государств: России, Польши и Белоруссии (см. Приложение №1).
Идеологическое правопреемничество от УНР выразилось в передаче государственных регалий УНР её последним президентом в изгнании М. Плавюком.
Несмотря на символическое восстановление УНР, де-юре независимая Украина являлась лишь преемницей УССР - как по территории, так и по международным договорённостям и по членству в различных организациях, в частности, в ООН. Также, в законе о правопреемственности Украины, подписанном в 1991 году президентом Украины Л. Кравчуком именно УССР является предшественницей Украины.