А.Ф. Морокин, Поездка в Крым и Константинополь (в 1906 г.). Часть 4
4. Путь в Константинополь (8-9 октября 1906 г.)
8 октября. Наконец совершаю свое первое путешествие за границу, исполняется моя заветная мечта, лелеянная с молодых лет. Я еду на восток, где разыгрывались судьбы и интересы различных народов, из коих выделялись своим умом, изяществом жизни, как в культурном, так и в художественном отношении греческие племена. Настоящую цивилизацию западных народов создали греки. Рим восприял греческое искусство и развил все это в страшную государственную мощь, но, в сравнении с греками, в силу реальную, в более грубой форме. Учители римлян состояли из греческих выходцев.
Пароход "Олег"
Я приехал на пристань, откуда пойдет пароход «Олег» давно построенный; его корпус, как говорил капитан, строился 48 лет назад, очень прочной работы и из лучшего железа, прежде, говорит, строили прочней; машина конечно поставлена другая, в 900 сил, английского завода. Кокандцев, хивинцев, бухарцев, паломников мусульман при посадке оказалось очень много. Они толкаются, лезут как бараны.
Большинство их в белых чалмах, есть немного и женщин, лица которых закрыты чадрой. Мусульмане начали совершать намаз по всем углам парохода. Пароход отошел от пристани почти в 10 час., тогда как по расписание должен был отойти в 9 час: мусульманские паломники задержали, их ехало человек 300. Пароход, выйдя из бухты, взял курс почти на запад. Солнце скрылось за редкими облаками. Море тихо волновалось, волны хотя были небольшие, но покачивали порядочно; верхушки волн белели пеной, цвет воды был черный. Картина невеселая; кругом парохода безбрежное, мрачное море; клубы пароходного черного дыма расстилались и исчезали над поверхностью волн. Мусульманские паломники лежали кучами на нижней палубе, завернувшись в свои широчайшие ватные халаты. Я тоже, подражая им, сошел в каюту, и надел беличий тулупчик. Долго сидел я на верхней палубе, мечтая о доме, о друзьях. Ветер, не особенно теплый, обдувал мое лицо, и что-то шептал, напевал, пролетая мимо ушей. Утро. Сейчас прилетели какие-то синенькие птички и сели на ванты и оснастку парохода, кто-то бросил крошки хлеба, они поклевали и улетели; должно быть утомились, летевши сотни верст по морю. В 1 классе пассажир только один я; обедаем, пьем чай с капитаном и машинистом втроем, на море обычай обедать, пить чай всем вместе. Вышел наверх в 7 час. На небе не видно ни одной звездочки. Пароход стремится неведомо куда, разрезая своим приподнятым носом черную поверхность моря; на вершинах невысоких волн белеется в темноте, как кружево на черном платье, пена. Волны приветливо журчат, производя при исчезновении металлический звук; такой звук происходит от морской минеральной воды, пресная вода не может дать такого звука.
8-е октября. Вечер. Все спокойно, сейчас ветра почти что нет, на море небольшая зыбь, темнеет вокруг безбрежное море, на небе в облаках играет, блестит, отражаясь на воде в трепетной зыби лунная светлая полоса, волны лениво блещут, рассыпаясь белой жемчужной пеной. Свет от нашего парохода .за его кормой переливается и пропадает в бездонной пучине моря. Утром в 9 часов в неясном очертании стали видны берега, подходим к Босфору. Небо хмурое, серое, море тоже серо-стального цвета, дельфины играют около парохода, кувыркаясь в воде. Приближаемся к Царь-Граду; горы стали рельефнее вырисовываться на горизонте; здания кажутся в смутной неясной форме.
При входе в Босфор, небо очистилось от облаков, солнце вступило в свои права, ярко светит. На левой стороне так называемой «кодак», куда наш пароход посылал шлюпку, чтобы заплатить за вход 25 р., на левом берегу сделаны земляные батареи, в них одиноко, как-то лениво, понуро стоять пушки, кейфуют как и хозяева их турки. Сейчас на правой стороне Буюк-Дере, место где обитает наше посольство. Зеленые горы по обеим сторонам Босфора напоминают наши Жигулевские, конечно, в большем и роскошном размере. Длина Босфора 16 верст. Один из красивейших проливов мира-общее впечатление всех, видавших другие живописные места в свете. В его красоту нужно всмотреться, так сказать, ее раскусить. Он не особенно широк, около версты в узком месте, в широких местах пожалуй будет версты две. От гавани берег Босфора более оживает, виды Босфора другие: густая зелень, на правом и левом берегу, турецкие жилища. Как здесь, так и в Константинополе - дома, как башни, странной, оригинальной постройки здания от трех до шести этажей с плоскими восточными кровлями и с неширокими фасадами. Есть даже в два-три окна, обитатели их живут, как в каких-то скворешницах. Чем дальше плывешь по Босфору тем рельефнее перед глазами является восток. Люди с красными головами, всюду, куда не посмотришь, восточное заявляет о себе; так и кажется, что воздух, солнце, люди, каики (лодки), архитектура - все восточное, все отличное от нашего. Здесь есть дубы, сродная нам береза, сосна, а также имеются буки, платаны, кипарисы и проч. южная растительность, протекает ручей и очень красивый поток. Некоторые деревья по преданию садил вождь крестоносцев Готфрид Бульонский, все это старая почтенная растительность. Вообще место привлекательное, где, думаю, не дурно живется нашему посольскому персоналу, Здесь 16 лет жил мой приятель, гр. Н. П. Игнатьев, будучи послом. Пролив как-то мало оживлен. Покуда мы им шли, слишком час, встретилось Несколько пароходов и мелких судов; русское посольство «Буюк-Дере» стоит возле самого Босфора, здания посольства скромных размеров, а сзади посольства в гору поднимаются сады, рощи с вековыми деревьями, занимающие большое пространство и ему принадлежащие. Далее по правому берегу Босфора великолепные султанские дворцы, английское посольство, хорошее белое здание, затем французское красное, как фабрика, австрийское, американское посольства тоже очень красивой постройки. Далее весь берег застроен дачами пашей и виллами иностранцев. Наконец открылся и Константинополь, с возвышающейся налево в Стамбуле Софией, прекрасна панорама города, освещенного солнцем. Шли все тихим ходом; чем ближе к Константинополю, тем больше судов, яликов, пароходов, тут есть турки, греки в своих фесках и другие народности. На пароходе шум, гам невообразимый, дожидаюсь когда эта бухарско-хивинская орава уйдет с парохода. Погода благоприятствовала, было тихо, шли из Севастополя только около 26 часов, очень удачный рейс. У парохода «Олег» русской пристани нет, зато французская очень хорошо устроена; остановился пароход сажен за сто от берега, и тотчас же его окружили сотни лодок, зазывая к себе пассажиров. Бухарцы, хивинцы лезли кувыркаясь в лодку. Наконец пристали к таможне, где осмотрели нет ли у нас какой вещи, подлежащей оплате пошлиной. Здание таможни деревянное, мизерное, теснота невообразимая. Меня встретил монах, и он, как человек опытный, привел скоро все дело к концу.
Я водворился в номере Пантелеймоновского подворья. Номерок чистенький, но без всяких претензий на современность, вроде нашего московского Боровского подворья, чему я очень рад, так как все европейское порядочно мне наскучило в Гурзуфе, Ялте и Севастополе. Я забыл упомянуть о величественных и грозных развалинах древней крепости «Румели Гусир», мимо которой мы проплыли подъезжая к Константинополю: она построена Магометом II, за год до взятия Константинополя, на обоих берегах, в самом узком месте, так что под водой протягивались цепи, не пропускавшие суда из Черного моря. Зубчатые огромные башни крепости далеко видны.
Вдали в Галате Ильдыз-Киоск, в коем живет султан; его немного видно из за холма. 10 октября. Пантелеймоновское подворье, принадлежность находящегося на Афоне монастыря; тут живут 15 русских монахов; прислуживает мне молодой монах Авель, симпатичный человек. Надоело мне европейничанье когда я был в гостиницах в Гурзуфе, Ялте и Севастополя; здесь я попал в простую, патриархальную, русскую обстановку. По приезде отец Авель подал чай, к нему белый хлеб большими ломтями и рыбок называемых вомзи, они греческого приготовления, вроде нашей кильки. На ночь, вчера вечером, подали большой графин с водой и такой же с красным вином, это, говорят они, вместо квасу. Кислое вино, но не противное, с водой можно пить и действительно, может заменить наш русский квас. Поужинал очень вкусно, борщом с картофелем, рыбой и затем яичницей; вся эта процедура обставлена радушной простотой, что мне приятно, после напыщенных, слащавых официантов во фраках. Из окна моей квартиры видна половина холма, на котором стоит храм св. Софии. Сейчас собираемся туда ехать в сопровождении отца Галактиона. Утром встал в 7 час. Рассвело, но густой туман еще покрывал рейд, часть которого видна из моего окна.
Пароходы, парусные суда, ялики беспрестанно снуют взад и вперед, свистки раздаются каждую минуту. Пантелеймоновское подворье стоит между высокими домами, как будто в каком ущелье. Вчера ходил в лавку Смирнова, русского торговца бакалейными товарами, купил кое-чего. Смирнов торгует здесь 18 лет: лавка наполнена всякой всячиной, много русских товаров, но обстановка лавки незавидная; лавка помещается тоже в ущелье. В числе первых товаров, водки, настойки, как он сказал, «смирновская водка», своего рода знаменитость, колбасы и пр. Всюду встречаются турки в красных фесках, носить которые они обязаны по закону. Народ все черномазый и довольно представительный, с крупными чертами лица и большею частью с большими носами. Монахи турок очень хвалят, по их словам это народ честный, трезвый и вежливый, но крайне фанатичный. Сравнивая их с нашими, приезжающими сюда матросами, монахи говорят, что наши пьяницы, озорники и без брани не ступят шага, особенно в последние годы они стали еще хуже. Кто шумит, дерется по духанам?- русские матросы! Кто валяется пьяным? тоже русские матросы.
8 октября. Наконец совершаю свое первое путешествие за границу, исполняется моя заветная мечта, лелеянная с молодых лет. Я еду на восток, где разыгрывались судьбы и интересы различных народов, из коих выделялись своим умом, изяществом жизни, как в культурном, так и в художественном отношении греческие племена. Настоящую цивилизацию западных народов создали греки. Рим восприял греческое искусство и развил все это в страшную государственную мощь, но, в сравнении с греками, в силу реальную, в более грубой форме. Учители римлян состояли из греческих выходцев.
Пароход "Олег"
Я приехал на пристань, откуда пойдет пароход «Олег» давно построенный; его корпус, как говорил капитан, строился 48 лет назад, очень прочной работы и из лучшего железа, прежде, говорит, строили прочней; машина конечно поставлена другая, в 900 сил, английского завода. Кокандцев, хивинцев, бухарцев, паломников мусульман при посадке оказалось очень много. Они толкаются, лезут как бараны.
Большинство их в белых чалмах, есть немного и женщин, лица которых закрыты чадрой. Мусульмане начали совершать намаз по всем углам парохода. Пароход отошел от пристани почти в 10 час., тогда как по расписание должен был отойти в 9 час: мусульманские паломники задержали, их ехало человек 300. Пароход, выйдя из бухты, взял курс почти на запад. Солнце скрылось за редкими облаками. Море тихо волновалось, волны хотя были небольшие, но покачивали порядочно; верхушки волн белели пеной, цвет воды был черный. Картина невеселая; кругом парохода безбрежное, мрачное море; клубы пароходного черного дыма расстилались и исчезали над поверхностью волн. Мусульманские паломники лежали кучами на нижней палубе, завернувшись в свои широчайшие ватные халаты. Я тоже, подражая им, сошел в каюту, и надел беличий тулупчик. Долго сидел я на верхней палубе, мечтая о доме, о друзьях. Ветер, не особенно теплый, обдувал мое лицо, и что-то шептал, напевал, пролетая мимо ушей. Утро. Сейчас прилетели какие-то синенькие птички и сели на ванты и оснастку парохода, кто-то бросил крошки хлеба, они поклевали и улетели; должно быть утомились, летевши сотни верст по морю. В 1 классе пассажир только один я; обедаем, пьем чай с капитаном и машинистом втроем, на море обычай обедать, пить чай всем вместе. Вышел наверх в 7 час. На небе не видно ни одной звездочки. Пароход стремится неведомо куда, разрезая своим приподнятым носом черную поверхность моря; на вершинах невысоких волн белеется в темноте, как кружево на черном платье, пена. Волны приветливо журчат, производя при исчезновении металлический звук; такой звук происходит от морской минеральной воды, пресная вода не может дать такого звука.
8-е октября. Вечер. Все спокойно, сейчас ветра почти что нет, на море небольшая зыбь, темнеет вокруг безбрежное море, на небе в облаках играет, блестит, отражаясь на воде в трепетной зыби лунная светлая полоса, волны лениво блещут, рассыпаясь белой жемчужной пеной. Свет от нашего парохода .за его кормой переливается и пропадает в бездонной пучине моря. Утром в 9 часов в неясном очертании стали видны берега, подходим к Босфору. Небо хмурое, серое, море тоже серо-стального цвета, дельфины играют около парохода, кувыркаясь в воде. Приближаемся к Царь-Граду; горы стали рельефнее вырисовываться на горизонте; здания кажутся в смутной неясной форме.
При входе в Босфор, небо очистилось от облаков, солнце вступило в свои права, ярко светит. На левой стороне так называемой «кодак», куда наш пароход посылал шлюпку, чтобы заплатить за вход 25 р., на левом берегу сделаны земляные батареи, в них одиноко, как-то лениво, понуро стоять пушки, кейфуют как и хозяева их турки. Сейчас на правой стороне Буюк-Дере, место где обитает наше посольство. Зеленые горы по обеим сторонам Босфора напоминают наши Жигулевские, конечно, в большем и роскошном размере. Длина Босфора 16 верст. Один из красивейших проливов мира-общее впечатление всех, видавших другие живописные места в свете. В его красоту нужно всмотреться, так сказать, ее раскусить. Он не особенно широк, около версты в узком месте, в широких местах пожалуй будет версты две. От гавани берег Босфора более оживает, виды Босфора другие: густая зелень, на правом и левом берегу, турецкие жилища. Как здесь, так и в Константинополе - дома, как башни, странной, оригинальной постройки здания от трех до шести этажей с плоскими восточными кровлями и с неширокими фасадами. Есть даже в два-три окна, обитатели их живут, как в каких-то скворешницах. Чем дальше плывешь по Босфору тем рельефнее перед глазами является восток. Люди с красными головами, всюду, куда не посмотришь, восточное заявляет о себе; так и кажется, что воздух, солнце, люди, каики (лодки), архитектура - все восточное, все отличное от нашего. Здесь есть дубы, сродная нам береза, сосна, а также имеются буки, платаны, кипарисы и проч. южная растительность, протекает ручей и очень красивый поток. Некоторые деревья по преданию садил вождь крестоносцев Готфрид Бульонский, все это старая почтенная растительность. Вообще место привлекательное, где, думаю, не дурно живется нашему посольскому персоналу, Здесь 16 лет жил мой приятель, гр. Н. П. Игнатьев, будучи послом. Пролив как-то мало оживлен. Покуда мы им шли, слишком час, встретилось Несколько пароходов и мелких судов; русское посольство «Буюк-Дере» стоит возле самого Босфора, здания посольства скромных размеров, а сзади посольства в гору поднимаются сады, рощи с вековыми деревьями, занимающие большое пространство и ему принадлежащие. Далее по правому берегу Босфора великолепные султанские дворцы, английское посольство, хорошее белое здание, затем французское красное, как фабрика, австрийское, американское посольства тоже очень красивой постройки. Далее весь берег застроен дачами пашей и виллами иностранцев. Наконец открылся и Константинополь, с возвышающейся налево в Стамбуле Софией, прекрасна панорама города, освещенного солнцем. Шли все тихим ходом; чем ближе к Константинополю, тем больше судов, яликов, пароходов, тут есть турки, греки в своих фесках и другие народности. На пароходе шум, гам невообразимый, дожидаюсь когда эта бухарско-хивинская орава уйдет с парохода. Погода благоприятствовала, было тихо, шли из Севастополя только около 26 часов, очень удачный рейс. У парохода «Олег» русской пристани нет, зато французская очень хорошо устроена; остановился пароход сажен за сто от берега, и тотчас же его окружили сотни лодок, зазывая к себе пассажиров. Бухарцы, хивинцы лезли кувыркаясь в лодку. Наконец пристали к таможне, где осмотрели нет ли у нас какой вещи, подлежащей оплате пошлиной. Здание таможни деревянное, мизерное, теснота невообразимая. Меня встретил монах, и он, как человек опытный, привел скоро все дело к концу.
Я водворился в номере Пантелеймоновского подворья. Номерок чистенький, но без всяких претензий на современность, вроде нашего московского Боровского подворья, чему я очень рад, так как все европейское порядочно мне наскучило в Гурзуфе, Ялте и Севастополе. Я забыл упомянуть о величественных и грозных развалинах древней крепости «Румели Гусир», мимо которой мы проплыли подъезжая к Константинополю: она построена Магометом II, за год до взятия Константинополя, на обоих берегах, в самом узком месте, так что под водой протягивались цепи, не пропускавшие суда из Черного моря. Зубчатые огромные башни крепости далеко видны.
Вдали в Галате Ильдыз-Киоск, в коем живет султан; его немного видно из за холма. 10 октября. Пантелеймоновское подворье, принадлежность находящегося на Афоне монастыря; тут живут 15 русских монахов; прислуживает мне молодой монах Авель, симпатичный человек. Надоело мне европейничанье когда я был в гостиницах в Гурзуфе, Ялте и Севастополя; здесь я попал в простую, патриархальную, русскую обстановку. По приезде отец Авель подал чай, к нему белый хлеб большими ломтями и рыбок называемых вомзи, они греческого приготовления, вроде нашей кильки. На ночь, вчера вечером, подали большой графин с водой и такой же с красным вином, это, говорят они, вместо квасу. Кислое вино, но не противное, с водой можно пить и действительно, может заменить наш русский квас. Поужинал очень вкусно, борщом с картофелем, рыбой и затем яичницей; вся эта процедура обставлена радушной простотой, что мне приятно, после напыщенных, слащавых официантов во фраках. Из окна моей квартиры видна половина холма, на котором стоит храм св. Софии. Сейчас собираемся туда ехать в сопровождении отца Галактиона. Утром встал в 7 час. Рассвело, но густой туман еще покрывал рейд, часть которого видна из моего окна.
Пароходы, парусные суда, ялики беспрестанно снуют взад и вперед, свистки раздаются каждую минуту. Пантелеймоновское подворье стоит между высокими домами, как будто в каком ущелье. Вчера ходил в лавку Смирнова, русского торговца бакалейными товарами, купил кое-чего. Смирнов торгует здесь 18 лет: лавка наполнена всякой всячиной, много русских товаров, но обстановка лавки незавидная; лавка помещается тоже в ущелье. В числе первых товаров, водки, настойки, как он сказал, «смирновская водка», своего рода знаменитость, колбасы и пр. Всюду встречаются турки в красных фесках, носить которые они обязаны по закону. Народ все черномазый и довольно представительный, с крупными чертами лица и большею частью с большими носами. Монахи турок очень хвалят, по их словам это народ честный, трезвый и вежливый, но крайне фанатичный. Сравнивая их с нашими, приезжающими сюда матросами, монахи говорят, что наши пьяницы, озорники и без брани не ступят шага, особенно в последние годы они стали еще хуже. Кто шумит, дерется по духанам?- русские матросы! Кто валяется пьяным? тоже русские матросы.