А.Ф. Морокин, Поездка в Крым (в 1898 году). Часть 3. Путь из Севастополя в Гурзуф (8 октября)
8 октября 1898 года
Утром около 8-ми часов в гостинице «Кист» попили чаю и, легко закусив, собрались покинуть Севастополь.
Уселись в покойное четырехместное ландо.
Нас было четверо взрослых, три дамы, я и пятый мальчик Коля, шестая горничная. Ландо было переполнено, так как багажа было не мало, подушечки, мешочки, корзиночки и саквояжи торчали из всех углов, словом, экипаж был наполнен, как Ноев Ковчег.
Резвому Коле было раздолье, то посидит в ландо, то полезет к кучеру на козлы. Цепкий непосед каких не много.
Едем весело, охотно болтаем все, что попало в голову, передаем впечатления виденного от Севастополя.
Верст десять едем равниной, затем появились на горизонте горы, мимо которых идет дорога одна другой живописней, к тому же еще утром они покрыты туманом, как будто флером. По склонам горы покрыты мелким кустарником, выше их синее прозрачное небо, ниже ползут белые длинные тучи тумана. Вид замечательно красивый. Облака причудливо стелются и как будто что-то иное неразгаданное кроется в этих покрытых туманом горах, какие-то привидения обитают там в своих белых одеждах. Тишина воздуха, нужный меланхолический пейзаж и колорит воздуха соединяют все в одно чудесное представление.
Так мы подвигались вперед ровной рысью в своем рыдване, передавая виденные впечатления друг другу. Проехавши верст пяток, кто-нибудь почувствуя аппетит, заявляет, что «мне чего бы нибудь закусить» и немедленно из арсенала запасов скрытых в нашем ковчеге тащится корзинка с десятком разной величины свертков, коробок, из коих глядят колбаса, рыба, виноград, конфекты, и проч. съедобные припасы. Такие дорожные закуски продолжались до самой Байдарской станции.
Байдарская станция, где сменяют лошадей, стоит у подножия горы, которая возвышается напротив ее. Гора покрыта кустарником, который уже стал желтеть. Хотя 8-ое Октября, но воздух теплый благорастворенный, как у нас в хорошие дни в начале августа месяца.
На станции Байдары попили чаю и закусили.
Выехали в Байдарские ворота и вдруг нашему изумленному взору как то вдруг неожиданно открылось зрелище, какого я по крайней мере не ожидал. Представьте себе театр, вдруг поднимается занавеса и взору представляется чудная декорация. Так и здесь открылся в высшей степени прелестный вид - обширный вид берега Крыма - весь в зелени садов - далее перспектива моря, которое глухо шумит; расстояние до него от Байдарских ворот полагаю около 5-ти верст.
Мы взобрались на верх ворот и с полчаса любовались несравненной картиной южного берега.
В имении Форос, близ самой дороги, устроена церковь, обнесенная каменной оградой, она небольших размеров, построена на скале сероватого цвета, частью покрытой кустарником; она выделялась из общего зеленого фона местности своим беловатым цветом и игрушечной архитектурой, что придавало еще больше прелести раскрывшемуся перед нами ландшафту. Дорога к Ялте виднелась зигзагами. Направо и налево крутые скалы.
От вида на разстилавшуюся покато к морю долину нельзя было оторвать глаз. Так это для меня ново, картинно. На наших глазах образовалось облако, тихо плыло по синеве неба, яркое солнце освещало всю эту чудную картину.
Погода теплая и мы, разумеется, ехали в летних легких костюмах.
Желтая лента дороги вилась. К морю местность, между скалами поросла деревьями; тут имение Г. Кузнецова.
А море все перед глазами. На краю моря - облака сливались с ним, казалось будто они выходили из его синих волн - обрамливая его светло серыми клубами.
На море далеко-далеко, как черточка виднелся пароход. Как он казался мал, ничтожен, сравнительно с великаном морем.
Часов в 5 море стало еще красивее; влево темно-синяя пучина, с мелькавшими белыми, как кружева, гребешками волн; так как ветер был порядочный, оно волновалось, а в право под солнцем - играли его лучи в золотых волнах. Над ними отвесной стеной возвышались голые скалы серого и красноватого цвета, между ними на средине горы, как то ухитрились вырасти в расщелинах наши знакомые северняки-сосны. Внизу по сторонам дороги, густо окаймливают ее различных пород деревья.
Нам сказывали еще на станции Байдары, что сегодня должна проехать Императрица в Севастополь сухим путем, для встречи Государя. Перед ее проездом проскакали казаки и мы поспешили своротить с дороги. Императрица ехала с фрейлиной в фаэтоне парой. Конечно мы поклонились и все встали на ноги. Императрица посмотрела, улыбнулась, видя наш ковчег, битком набитый народом (с кучером нас было семь человек). За Императрицей едет наш знакомый М. И. К. в числе ее свиты.
Мы уже спустились с высот. Скалы сменяются: белые, серые, причудливых форм. Стали попадаться татарские деревушки, дома с горизонтальными крышами, лепясь по горам, как ласточкины гнезда.
Солнце закатилось. Море начало темнеть. Запад, бледно-желтый заход солнца не представлял ничего особенного.
Подул холодок и мои спутницы надели теплые пальто и я последовал их примеру.
По сторонам видны пожелтевшие виноградники с не совсем собранным еще виноградом.
Подъезжаем к горе Ай-Петри, она от нас влево; гора имеет ту особенность и оригинальность что верх горы имеет вид фантастического замка.
Заря потухала. Желтый закат солнца предвещал ветер. Последние две станции до Ялты проехали мы уже совсем в потемках, здесь сумерки продолжаются мало, темнота наступает скоро. Месяц светил слабо, была первая четверть.
Проехали мимо дачи В. К. Михаила Николаевича и мимо царской дачи «Ливадия».
Наконец спустились в Ялту. На набережной подъехали к ярко освещенной гостинице «Франция», где сменили лошадей и экипажи.
На набережной много гуляющих. Море бушевало. Волны налетали на набережную с очень внушительным шумом, имея белые гривы на хребте. На непривычного человека, не жившего на море, шум моря и хлестание волн производит впечатление чего-то грозного. От удара волн брызги летят на набережную. Ветер был довольно порядочный, дул с моря.
Две пары в фаэтонах лихо прокатили нас до Гурзуфа.
Шоссейная исправная дорога вилась, вертелась между гор. Освещенная Ялта показывалась то справа, то слева.
В 10 часов вечера приехали в Гурзуф и прямо завалились спать.