Вызволение Розмари V
Предыдущее
Чотешвар настойчиво продолжал убеждать: - Накорми тысячу восемь голодных прасадом! Нокаут. Один, два, три, четыре, пять... десять и еще четыре дня Руслан не звонил Шрути. Последний, боясь побеспокоить его чувства, тоже не звонил. Ситуация могла сложиться так, что дружеские отношения между преданными и семьей банкира могли застыть, как ручей зимой. Как он воспринял бескомпромиссную правду контактера, который резал, словно хирург скальпелем, обнажающим скрытую под кожей опухоль?
Тем временем в медцентре Торсунова, расположенном в собственной девятиэтажке Руслана, продолжали трудиться врачи и ассистенты, ежедневно приезжающие из Сухарева. А первый этаж этой башни занимал его банк, куда бизнесмен приезжал в рабочие дни. Обычно пару раз в неделю он заходил в мед-центр поболтать со Шрути и Олегом. Однако со дня встречи с Чотешваром, который пролил свет на несчастную участь Розмари, прошло полмесяца, но он ни разу не зашел с ними пообщаться. Мы с президентом Видурой советовали Шрути встретиться с Русланом, но он считал, что этого делать не следует, а лучше ждать, когда тот сам выйдет на связь. На пятнадцатый день после встречи с мистиком, Руслан наконец зашел в медцентр.
Торсунов давал пациенту нюхать травы, поочередно открывая баночки с наклейками, еще двое больных ждали своей очереди в коридоре на стульях. В другой комнате Шрути и один из преданных занимались расфасовкой трав. Руслан присел рядом с ними и поинтересовался делами медцентра. Потом признался, что в последние полмесяца он много думал о Розмари и в итоге принял точку зрения Чотешвары. Шрути сдержанно сказал: - Извините, что он так резко говорил.
- Прямо говорил, - поправил Руслан. - Хорошо, что такие люди есть, а другие дипломатию разведут, и правды не узнаешь.
Шрути спросил о настроении Раисы, Руслан отвечал, что она хочет сделать для Розмари все от нее зависящее. Подошел Торсунов и, отправив ассистента принимать следующего пациента, занял его стул. Банкир захотел узнать, какие есть способы накормить тысячу восемь голодных людей прасадом.
- Договориться с детдомами и накормить детдомовцев, - предложил Шрути.
- Интересно, - почти не раскрывая розовых губ, процедил без особого интереса Руслан.
- Договориться с Обществом инвалидов, это будет нетрудно, - подбросил идею Торсунов. - Сухарево уже кормит их в Мытищах, в ресторане "Добрый дракон", и Григорий легко может договориться и устроить в праздник или выходной бесплатную раздачу от Вашего имени.
Олег хорошо об этом знал, так как мы ездили с ним по нескольку раз в неделю в одной машине по храмовым делам. Я занимался сбором пожертвований по предприятиям и фирмам и общением с мытищинскими газетами и телевидением, и какие-то из сотрудничающих с нами руководителей с удовольствием пользовались его медицинскими услугами. Он без пальпации - прослушивания, не пользуясь ни одним из существующих в мире приборов, совершал диагностику человека, просто на него смотря.
Он рассказывал новому знакомцу о его настоящих и прошедших заболеваниях, и в порядке вещей, например, считалась такая фраза: "У Вас в возрасте десяти лет стреляло правое ухо". При подобном диагнозе в Шереметьево один из руководителей международной фирмы "Аэрофлот-Люфтганзе", Шевчук, вскочил с кресла и воскликнул: "Вы великий маг! Я и сейчас слышу, как оно стреляет". После этого он пожал Торсунову обе руки и пару минут тряс их, не отпуская.
После своей неординарной диагностики доктор открывал толстый дипломат с травными порошками и ароматическими маслами и давал их пациенту нюхать. Человек отбирал теплые запахи, отсеивал холодные, и врач делал сбор из подходящих ему трав или смесь из подходящих масел. Травы добавлялись в пищу в качестве специи, заваривались в кипятке или привязывались, запакованные в подушечки, к запястьям рук или лодыжкам. Эксклюзивный для России метод его лечения хорошо помог кому-то из окружения Руслана и понравился банкиру. Поэтому он расположился к молодому доктору и предоставил ему квартиру для медцентра без арендной платы.
Сейчас Торсунов предлагал ему раздать освященную пищу в Мытищинском обществе инвалидов. - Интересно, - чуть шевельнув воротцами голоса, скучно ответил Руслан. - Но хочется чего-то такого... - Необычного? - спросил Шрути.
- Я сказал бы, необыденного, - сказал банкир.
- Вам праздник нужен? - спросил Олег.
- Праздник? - на озабоченном лице Руслана отразилось недопонимание.
- Да. Допустим, огромный и красивый фруктовый торт на городской улице, - воодушевленно сказал целитель.
- Это и изумительно, и празднично!
- Стой, стой... - открыв наконец рот, сказал Руслан. - Я, кажется, где-то видел уже подобный. Большой и красивый. День Москвы, слушай! Изумительно!
- Да, на кассете, я показывал, - засвидетельствовал Шрути.
- Огромный торт преданных в Свиблово на День Москвы. Еще из Лужников на День Защиты Детей тоже есть кассеты с нашим однотонным тортом.
- Помню. Красиво, слушай. Вот это интересно и ярко. Действительно, интересно, слушай. Это хочу. А где можно раздачу обеспечивать?
- А где голодных много? - спросил Шрути, и сам ответил:
- Да на трех вокзалах же! Но сможем ли мы в Сухарево испечь огромный торт?
Последний вариант пришелся супругам по душе. С одной стороны, это было пышно и щедро, а с другой, на трех вокзалах, по словам Раисы, жил целый гарнизон бродяжек, калек, бомжей, нищих цыган и других неимущих, которые поистине голодают. Руслан пригласил на выходные Шрути, Видуру и меня в свою сауну, обещав дать полторы тысячи долларов на торт-гигант. Мы съездили с водителем Игорем Федонюком, но без Видуры, а когда собрались уезжать, он передал нам это пожертвование на продукты и сопутствующие расходы. На обратном пути мы втроем говорили о последнем кресте Розмари, а по приезду в храм Шрути сдал белый конверт с валютой в кассу храма. Мы могли приняться за дело.
Труднее всего было уговорить стражей правопорядка. Два раза я и Шрути ездили в здание милиции в несколько этажей, расположенное близ трех вокзалов. Во второй раз - с двухкилограммовым сердцевидным фруктовым тортом - на встречу с одним из старших начальников, бывшим в звании майора и синей униформе. Слушая нас, он поглядывал на поднесенное ему сердце в прозрачной коробке, иногда что-то вставляя в беседу. В принципе, он не возражал против психологического наблюдения, говорящего, что дареный торт поднимает настроение и создает атмосферу праздника. Памятные даты ведь нередко принято отмечать разрезанием торта и не обязательно - чоканьем рюмок.
Начальник, разумеется, знал, какого рода гарнизон нелегально ютится на трех вокзалах и, посочувствовав этим обездоленным людям, решил нам посодействовать. Проверив нашу лицензию от СЭС на изготовление кремовых кондитерских изделий, он выписал разрешение на раздачу торта. Более того, он выделял взвод милиционеров для охраны и организации мероприятия. Вместе с ним и командиром взвода мы съездили на место раздачи - площадь между Ленинградским и Ярославским вокзалами - и обсудили план предстоящего праздника.
Параллельно я договаривался о приготовлении торта с Маюрадхваджем (Нугзаром Чаргазией), возглавлявшим мо-сковскую программу "Пища жизни". Он поручил выпечку преданному Шатанане (Шри Гаура Хари), творцу сладких гигантов. Их кухня располагалась в Кунцево, в кафе "Фортуна". Накануне дня раздачи, в субботу, сухаревские менеджеры обсуждали предстоящую программу в комнате президента Видуры. Он не присутствовал, поскольку, согласно регуляции своей жизни, находился на даче, где проводил по десять-пятнадцать дней в месяц, занимаясь молитвенной и йогической практикой, а летом - еще и огородом. В храм оттуда он возвращался всегда в приподнятом настроении и в первые два дня особенно мощно и позитивно заряжал его жителей и гостей.
Уезжая в деревню, свою комнату (служившую одновременно офисом) он не закрывал, чтобы в ней могли проходить советы организаторов храма или могли останавливаться какие-нибудь странствующие проповедники. Итак, шел наш субботний совет, сквозь открытое окно ветерок доносил до обоняния чудные запахи ранней осени из сухаревского леса. Стоял вечерний час, и наступали дивные сумерки. Щелкнул выключатель, в комнате загорелись два диска. Преданные располагались на сцепленных деревянных креслах с коричневой дерматиновой обшивкой, расставленных буквой Г.
В дверь постучали и вошли послушницы Бхадра и Наталья Синцова. Из-за проходящего совета вице-президент предложил им зайти следующим вечером. Всегда уверенная в себе Бхадра (старшая в женском ашраме) сказала: - Прабху, мы отнимем не больше минуты. Пожалуйста! Наш вопрос касается завтрашнего мероприятия.
- Хорошо.
- Хотя необходимо много раздатчиков, все же будет крайне неудобно разнополым существам вместе раздавать прасад с грузовика, точнее, с грузовичка. Там ведь тесно, и там крем и джем, и там масло. Там и так все сладко и масляно, а если еще и позволить находиться на кузовке обоим полам, то "огонь" одного из них может начать растапливать "масло" второго, и станет чересчур сладко. Так что из-за узости пространства возможно разрешить раздачу торта с грузовичка только послушникам одного пола.*(Имеется в виду ведическая метафора, сравнивающая мужчин с маслом, а женщин с огнем, настраивающая мужчин, хранящих семя, держаться подальше от женщин.)
Бхадра и Наталья было обиделись на философски обоснованный, но сухой и бессердечный отказ вице-президента, и, обескураженные, ничего не говорили в ответ. Однако, находчивый миротворец Шрути, ободряюще на них посмотрев, все переиначил: - У меня в желтом Мерседесе для вас есть места, и вы обе во время раздачи можете ходить с ведрами между людьми и подливать напиток.
Он весело посмотрел на вице-президента и менеджеров и начал отвлеченный пассаж про бурлака в пустыне и баржу на колесах, не лишенный комизма и провозглашающий смирение обстоятельствами. Так Шрути хотел расслабить напряженность, возникшую в комнате. В этом он был искусен, ему помогал пятилетний опыт работы в районной больнице на Дальнем Востоке, в которой он быстро сделал карьеру, заняв кресло заведующего.
А в Москву с насиженного места его вытащил кузен Ишана, принявший бхакти всем сердцем и бывший в храме активистом по части распространения книг. Месяца два с большим трудом Шрути привыкал к нашему йоговскому общежитию, и у нас были серьезные сомнения в том, останется ли он в нем надолго. Но Видура быстро приблизил его к себе и ввел в совет храма, распознав его мягкость, интеллигентность и широту мировоззрения. Шрути умел разносторонне общаться с людьми из мира, был занимательным и обаятельным собеседником. Видура стал подключать его к работе с общественностью, например, Шрути, посещая "Дом Дружбы", присутствовал на совместных культурных мероприятиях России и Индии или помогал в их организации, или общался с руководителями парапсихологической ассоциации.
В совете храма к его голосу прислушивались, и этим вечером, когда мы настраивали коллектив на завтрашнюю раздачу торта, спорить с ним никто не хотел. Особенно при девушках. А кто-то от его дурацкого и полного тупизма рассказа о бурлаке в песках и барже, превратившейся в тарелочку, словно куколка в бабочку, на которой кули блаженно улетел, заулыбался. Бхадра поняла, что Совет соглашается со Шрути, и обратилась к сидящему за столом Видуры вице-президенту: - Вы не против?
- Хорошо, будете раздавать напиток.
Между тем Наталья что-то прошептала Бхадре в ухо. - Между прочим, - сказала Бхадра, - на складе Авипры есть несколько новых сари. Можно нам с Натальей выдать по одному, раз уж такой случай? Ну, чтобы мы выглядели нарядными.
- Хорошо, Бхадра, заполняйте приказ, я подпишу, - согласился вице-президент. Потом сказал начальнику гаража: - Мне завтра рано нужен легковой Мерседес, чтобы поехать в кафе "Фортуна" забирать торт. Теперь можно сказать кое-что любопытное о расходах на мероприятие. Дело в том, что храм на этом не зарабатывал. Более того, он даже нес убытки, не очень большие, но все же... Устраивая раздачи огромных тортов, мы каждый раз тратили все пожертвованные спонсором деньги на продукты для приготовления.
Храмом, а не спонсором оплачивались расход электроэнергии, потраченной на его выпечку, работа поваров, беготня менеджеров по чиновникам, горючее для автомобилей, обеспечивающих раздачу и участие в ней десяти-пятнадцати послушников. Храм сам становился донором, такое было время, такими искренними и не мелочными были мы. В связи с этим даже говорили, что мы не считаем деньги, а бросаем их на ветер. Но мы полагали, что желудки людей - не ветер, а вот в некоторых карманах гуляет ветер, и желудки их обладателей пусты.
Не все могут жить, соблюдая на практике установку: "Солнце, воздух и вода - наша лучшая еда", это под силу лишь редчайшим йогам, живущим без пищи. Таким образом, наша помощь была востребована, и приюты, детдома, больницы и общества инвалидов ей охотно пользовались. А в основном все благотворительные организации работают по следующей схеме. Когда спонсор дает деньги, эта сумма распределяется по смете, куда забиваются все услуги и затраты. И считается нормальным, если благотворительное общество берет себе за работу тридцать процентов денег.
Но мы сильно верили в бескорыстное преданное служение Богу. Корыстное не даст таких результатов, как бескорыстное. За корыстное служение Богу никаких серьезных откровений свыше не получишь, сильных качеств не приобретешь. За него Бог отблагодарит чем-нибудь материальным: даст хорошую работу, богатую невесту или выигрыш автомобиля в лотерее. А за бескорыстное - откроет знания, которых нет у других, наградит талантом, усилит характер качествами, которые будут большой подмогой в жизни и наличествуют лишь у редких людей.
Еще - даст возможность понимать Себя, Господа, хоть иногда, что для нас означает, способность быстро меняться, корректируя свое поведение, а также способность двигаться в верном направлении. А главное, Бог одарит божественной любовью. Помимо эффективности служения Кришне, мы верили в чудодейственную силу прасада. Уже давно эта освященная пища избавляла нас от атеизма и наделяла духовной силой, и мы хотели давать ее другим. Мы хотели дать людям счастье и посвятить их в свой метод обретения счастья, как об этом поется в любимой в загсах песне, когда человек, обретший его, желает поделиться им с другими.
Мы радовались каждой возможности раздать людям на улице прасад, лишь бы на это было время. Мероприятие спонсора становилось нашим мероприятием, мы страстно хотели, чтобы вся Москва, вся страна и весь мир знали, что Общество сознания Кришны бесплатно раздает людям торты и другую вегетарианскую пищу. Мы гордились этим служением и утверждали себя таким образом в человеческом обществе. Поэтому стремились организовать программы распространения прасада как можно лучше, а поскольку книги Прабхупады продавались замечательно, храм мог позволить себе не мелочиться.
Суть нашего менеджмента заключалась в том, чтобы книги продавались в больших количествах, а праздники устраивались пышные и яркие. За все годы, беспечные, мы не купили и куска земли рядом с нашим санаторием (в котором после первоначальных трех корпусов, арендованных в девяноста четвертом году, в девяноста пятом мы заняли все здания до единого) и не построили свои дома. По той причине, что приоритетами были вложения в деятельность, обеспечивающую распространение литературы: покупку и содержание машин, хранение и рассылку книг, питание, содержание и лечение преданных, одни из которых продают книги на переднем крае, а другие обеспечивают служение кавалергардов.
Храм работал, как одно целое, как машина, которая должна наводнить страну ведическими писаниями, содержащими высшие философские знания и пришедшими в современность по велению Бога в эпоху второго Просвещения - философского. А параллельно устраивались фестивали, на которых мы показывали щедрость и красоту нашей духовной традиции, кристальную чистоту и богатство всеобъемлющей ведической концепции знаний и угощали людей вкусным прасадом, стараясь дать им альтернативу невегетарианской пище.
Конечно же, такое настроение было присуще не только сухаревскому храму, но и всем преданным Кришны в СНГ. Допустим, в случае раздачи торта на трех вокзалах даже не стоял вопрос о том, чтобы храм платил выпекавшим его кондитерам из кафе "Фортуна", хотя они жили в отдельном ашраме и имели свою бухгалтерию. Их руководитель, грузин Маюрадхвадж, в середине восьмидесятых отсидевший за йогу в колонии, воспринял это мероприятие, как дело преданных всей Москвы.
Приготовление торта группой поваров "Пищи жизни" было его вкладом в общее дело, его участием в ведическом жертвоприношении, чью духовную ценность он глубоко осознавал. Так высоко преданные ценили каждое подобное жертвоприношение. Мы видели в них только позитив, праздники для людей, и по наивности никогда не думали, что раздача торта может вылиться в страдания для них. Именно так это случилось в Орехово-Зуево, когда наш торт многим доставил неудовольствие.
В этом городе утвердился коллектив преданных, некоторые из которых серьезно занимались боевыми искусствами, и поэтому в одном и том же здании находились спортзал и комната для встреч преданных. Группой боевых искусств и маленьким центром преданных руководил Владимир, рассудительный человек лет тридцати, любящий философию, без которой не мыслил себе прогресса в восточных единоборствах. Он был худощавым, но крепким, светловолосым, имел лицо волевого человека и был деликатен в общении с людьми. В учениках он тоже не поощрял грубость и воспитывал их вежливыми.
Далее
Чотешвар настойчиво продолжал убеждать: - Накорми тысячу восемь голодных прасадом! Нокаут. Один, два, три, четыре, пять... десять и еще четыре дня Руслан не звонил Шрути. Последний, боясь побеспокоить его чувства, тоже не звонил. Ситуация могла сложиться так, что дружеские отношения между преданными и семьей банкира могли застыть, как ручей зимой. Как он воспринял бескомпромиссную правду контактера, который резал, словно хирург скальпелем, обнажающим скрытую под кожей опухоль?
Тем временем в медцентре Торсунова, расположенном в собственной девятиэтажке Руслана, продолжали трудиться врачи и ассистенты, ежедневно приезжающие из Сухарева. А первый этаж этой башни занимал его банк, куда бизнесмен приезжал в рабочие дни. Обычно пару раз в неделю он заходил в мед-центр поболтать со Шрути и Олегом. Однако со дня встречи с Чотешваром, который пролил свет на несчастную участь Розмари, прошло полмесяца, но он ни разу не зашел с ними пообщаться. Мы с президентом Видурой советовали Шрути встретиться с Русланом, но он считал, что этого делать не следует, а лучше ждать, когда тот сам выйдет на связь. На пятнадцатый день после встречи с мистиком, Руслан наконец зашел в медцентр.
Торсунов давал пациенту нюхать травы, поочередно открывая баночки с наклейками, еще двое больных ждали своей очереди в коридоре на стульях. В другой комнате Шрути и один из преданных занимались расфасовкой трав. Руслан присел рядом с ними и поинтересовался делами медцентра. Потом признался, что в последние полмесяца он много думал о Розмари и в итоге принял точку зрения Чотешвары. Шрути сдержанно сказал: - Извините, что он так резко говорил.
- Прямо говорил, - поправил Руслан. - Хорошо, что такие люди есть, а другие дипломатию разведут, и правды не узнаешь.
Шрути спросил о настроении Раисы, Руслан отвечал, что она хочет сделать для Розмари все от нее зависящее. Подошел Торсунов и, отправив ассистента принимать следующего пациента, занял его стул. Банкир захотел узнать, какие есть способы накормить тысячу восемь голодных людей прасадом.
- Договориться с детдомами и накормить детдомовцев, - предложил Шрути.
- Интересно, - почти не раскрывая розовых губ, процедил без особого интереса Руслан.
- Договориться с Обществом инвалидов, это будет нетрудно, - подбросил идею Торсунов. - Сухарево уже кормит их в Мытищах, в ресторане "Добрый дракон", и Григорий легко может договориться и устроить в праздник или выходной бесплатную раздачу от Вашего имени.
Олег хорошо об этом знал, так как мы ездили с ним по нескольку раз в неделю в одной машине по храмовым делам. Я занимался сбором пожертвований по предприятиям и фирмам и общением с мытищинскими газетами и телевидением, и какие-то из сотрудничающих с нами руководителей с удовольствием пользовались его медицинскими услугами. Он без пальпации - прослушивания, не пользуясь ни одним из существующих в мире приборов, совершал диагностику человека, просто на него смотря.
Он рассказывал новому знакомцу о его настоящих и прошедших заболеваниях, и в порядке вещей, например, считалась такая фраза: "У Вас в возрасте десяти лет стреляло правое ухо". При подобном диагнозе в Шереметьево один из руководителей международной фирмы "Аэрофлот-Люфтганзе", Шевчук, вскочил с кресла и воскликнул: "Вы великий маг! Я и сейчас слышу, как оно стреляет". После этого он пожал Торсунову обе руки и пару минут тряс их, не отпуская.
После своей неординарной диагностики доктор открывал толстый дипломат с травными порошками и ароматическими маслами и давал их пациенту нюхать. Человек отбирал теплые запахи, отсеивал холодные, и врач делал сбор из подходящих ему трав или смесь из подходящих масел. Травы добавлялись в пищу в качестве специи, заваривались в кипятке или привязывались, запакованные в подушечки, к запястьям рук или лодыжкам. Эксклюзивный для России метод его лечения хорошо помог кому-то из окружения Руслана и понравился банкиру. Поэтому он расположился к молодому доктору и предоставил ему квартиру для медцентра без арендной платы.
Сейчас Торсунов предлагал ему раздать освященную пищу в Мытищинском обществе инвалидов. - Интересно, - чуть шевельнув воротцами голоса, скучно ответил Руслан. - Но хочется чего-то такого... - Необычного? - спросил Шрути.
- Я сказал бы, необыденного, - сказал банкир.
- Вам праздник нужен? - спросил Олег.
- Праздник? - на озабоченном лице Руслана отразилось недопонимание.
- Да. Допустим, огромный и красивый фруктовый торт на городской улице, - воодушевленно сказал целитель.
- Это и изумительно, и празднично!
- Стой, стой... - открыв наконец рот, сказал Руслан. - Я, кажется, где-то видел уже подобный. Большой и красивый. День Москвы, слушай! Изумительно!
- Да, на кассете, я показывал, - засвидетельствовал Шрути.
- Огромный торт преданных в Свиблово на День Москвы. Еще из Лужников на День Защиты Детей тоже есть кассеты с нашим однотонным тортом.
- Помню. Красиво, слушай. Вот это интересно и ярко. Действительно, интересно, слушай. Это хочу. А где можно раздачу обеспечивать?
- А где голодных много? - спросил Шрути, и сам ответил:
- Да на трех вокзалах же! Но сможем ли мы в Сухарево испечь огромный торт?
Последний вариант пришелся супругам по душе. С одной стороны, это было пышно и щедро, а с другой, на трех вокзалах, по словам Раисы, жил целый гарнизон бродяжек, калек, бомжей, нищих цыган и других неимущих, которые поистине голодают. Руслан пригласил на выходные Шрути, Видуру и меня в свою сауну, обещав дать полторы тысячи долларов на торт-гигант. Мы съездили с водителем Игорем Федонюком, но без Видуры, а когда собрались уезжать, он передал нам это пожертвование на продукты и сопутствующие расходы. На обратном пути мы втроем говорили о последнем кресте Розмари, а по приезду в храм Шрути сдал белый конверт с валютой в кассу храма. Мы могли приняться за дело.
Труднее всего было уговорить стражей правопорядка. Два раза я и Шрути ездили в здание милиции в несколько этажей, расположенное близ трех вокзалов. Во второй раз - с двухкилограммовым сердцевидным фруктовым тортом - на встречу с одним из старших начальников, бывшим в звании майора и синей униформе. Слушая нас, он поглядывал на поднесенное ему сердце в прозрачной коробке, иногда что-то вставляя в беседу. В принципе, он не возражал против психологического наблюдения, говорящего, что дареный торт поднимает настроение и создает атмосферу праздника. Памятные даты ведь нередко принято отмечать разрезанием торта и не обязательно - чоканьем рюмок.
Начальник, разумеется, знал, какого рода гарнизон нелегально ютится на трех вокзалах и, посочувствовав этим обездоленным людям, решил нам посодействовать. Проверив нашу лицензию от СЭС на изготовление кремовых кондитерских изделий, он выписал разрешение на раздачу торта. Более того, он выделял взвод милиционеров для охраны и организации мероприятия. Вместе с ним и командиром взвода мы съездили на место раздачи - площадь между Ленинградским и Ярославским вокзалами - и обсудили план предстоящего праздника.
Параллельно я договаривался о приготовлении торта с Маюрадхваджем (Нугзаром Чаргазией), возглавлявшим мо-сковскую программу "Пища жизни". Он поручил выпечку преданному Шатанане (Шри Гаура Хари), творцу сладких гигантов. Их кухня располагалась в Кунцево, в кафе "Фортуна". Накануне дня раздачи, в субботу, сухаревские менеджеры обсуждали предстоящую программу в комнате президента Видуры. Он не присутствовал, поскольку, согласно регуляции своей жизни, находился на даче, где проводил по десять-пятнадцать дней в месяц, занимаясь молитвенной и йогической практикой, а летом - еще и огородом. В храм оттуда он возвращался всегда в приподнятом настроении и в первые два дня особенно мощно и позитивно заряжал его жителей и гостей.
Уезжая в деревню, свою комнату (служившую одновременно офисом) он не закрывал, чтобы в ней могли проходить советы организаторов храма или могли останавливаться какие-нибудь странствующие проповедники. Итак, шел наш субботний совет, сквозь открытое окно ветерок доносил до обоняния чудные запахи ранней осени из сухаревского леса. Стоял вечерний час, и наступали дивные сумерки. Щелкнул выключатель, в комнате загорелись два диска. Преданные располагались на сцепленных деревянных креслах с коричневой дерматиновой обшивкой, расставленных буквой Г.
В дверь постучали и вошли послушницы Бхадра и Наталья Синцова. Из-за проходящего совета вице-президент предложил им зайти следующим вечером. Всегда уверенная в себе Бхадра (старшая в женском ашраме) сказала: - Прабху, мы отнимем не больше минуты. Пожалуйста! Наш вопрос касается завтрашнего мероприятия.
- Хорошо.
- Хотя необходимо много раздатчиков, все же будет крайне неудобно разнополым существам вместе раздавать прасад с грузовика, точнее, с грузовичка. Там ведь тесно, и там крем и джем, и там масло. Там и так все сладко и масляно, а если еще и позволить находиться на кузовке обоим полам, то "огонь" одного из них может начать растапливать "масло" второго, и станет чересчур сладко. Так что из-за узости пространства возможно разрешить раздачу торта с грузовичка только послушникам одного пола.*(Имеется в виду ведическая метафора, сравнивающая мужчин с маслом, а женщин с огнем, настраивающая мужчин, хранящих семя, держаться подальше от женщин.)
Бхадра и Наталья было обиделись на философски обоснованный, но сухой и бессердечный отказ вице-президента, и, обескураженные, ничего не говорили в ответ. Однако, находчивый миротворец Шрути, ободряюще на них посмотрев, все переиначил: - У меня в желтом Мерседесе для вас есть места, и вы обе во время раздачи можете ходить с ведрами между людьми и подливать напиток.
Он весело посмотрел на вице-президента и менеджеров и начал отвлеченный пассаж про бурлака в пустыне и баржу на колесах, не лишенный комизма и провозглашающий смирение обстоятельствами. Так Шрути хотел расслабить напряженность, возникшую в комнате. В этом он был искусен, ему помогал пятилетний опыт работы в районной больнице на Дальнем Востоке, в которой он быстро сделал карьеру, заняв кресло заведующего.
А в Москву с насиженного места его вытащил кузен Ишана, принявший бхакти всем сердцем и бывший в храме активистом по части распространения книг. Месяца два с большим трудом Шрути привыкал к нашему йоговскому общежитию, и у нас были серьезные сомнения в том, останется ли он в нем надолго. Но Видура быстро приблизил его к себе и ввел в совет храма, распознав его мягкость, интеллигентность и широту мировоззрения. Шрути умел разносторонне общаться с людьми из мира, был занимательным и обаятельным собеседником. Видура стал подключать его к работе с общественностью, например, Шрути, посещая "Дом Дружбы", присутствовал на совместных культурных мероприятиях России и Индии или помогал в их организации, или общался с руководителями парапсихологической ассоциации.
В совете храма к его голосу прислушивались, и этим вечером, когда мы настраивали коллектив на завтрашнюю раздачу торта, спорить с ним никто не хотел. Особенно при девушках. А кто-то от его дурацкого и полного тупизма рассказа о бурлаке в песках и барже, превратившейся в тарелочку, словно куколка в бабочку, на которой кули блаженно улетел, заулыбался. Бхадра поняла, что Совет соглашается со Шрути, и обратилась к сидящему за столом Видуры вице-президенту: - Вы не против?
- Хорошо, будете раздавать напиток.
Между тем Наталья что-то прошептала Бхадре в ухо. - Между прочим, - сказала Бхадра, - на складе Авипры есть несколько новых сари. Можно нам с Натальей выдать по одному, раз уж такой случай? Ну, чтобы мы выглядели нарядными.
- Хорошо, Бхадра, заполняйте приказ, я подпишу, - согласился вице-президент. Потом сказал начальнику гаража: - Мне завтра рано нужен легковой Мерседес, чтобы поехать в кафе "Фортуна" забирать торт. Теперь можно сказать кое-что любопытное о расходах на мероприятие. Дело в том, что храм на этом не зарабатывал. Более того, он даже нес убытки, не очень большие, но все же... Устраивая раздачи огромных тортов, мы каждый раз тратили все пожертвованные спонсором деньги на продукты для приготовления.
Храмом, а не спонсором оплачивались расход электроэнергии, потраченной на его выпечку, работа поваров, беготня менеджеров по чиновникам, горючее для автомобилей, обеспечивающих раздачу и участие в ней десяти-пятнадцати послушников. Храм сам становился донором, такое было время, такими искренними и не мелочными были мы. В связи с этим даже говорили, что мы не считаем деньги, а бросаем их на ветер. Но мы полагали, что желудки людей - не ветер, а вот в некоторых карманах гуляет ветер, и желудки их обладателей пусты.
Не все могут жить, соблюдая на практике установку: "Солнце, воздух и вода - наша лучшая еда", это под силу лишь редчайшим йогам, живущим без пищи. Таким образом, наша помощь была востребована, и приюты, детдома, больницы и общества инвалидов ей охотно пользовались. А в основном все благотворительные организации работают по следующей схеме. Когда спонсор дает деньги, эта сумма распределяется по смете, куда забиваются все услуги и затраты. И считается нормальным, если благотворительное общество берет себе за работу тридцать процентов денег.
Но мы сильно верили в бескорыстное преданное служение Богу. Корыстное не даст таких результатов, как бескорыстное. За корыстное служение Богу никаких серьезных откровений свыше не получишь, сильных качеств не приобретешь. За него Бог отблагодарит чем-нибудь материальным: даст хорошую работу, богатую невесту или выигрыш автомобиля в лотерее. А за бескорыстное - откроет знания, которых нет у других, наградит талантом, усилит характер качествами, которые будут большой подмогой в жизни и наличествуют лишь у редких людей.
Еще - даст возможность понимать Себя, Господа, хоть иногда, что для нас означает, способность быстро меняться, корректируя свое поведение, а также способность двигаться в верном направлении. А главное, Бог одарит божественной любовью. Помимо эффективности служения Кришне, мы верили в чудодейственную силу прасада. Уже давно эта освященная пища избавляла нас от атеизма и наделяла духовной силой, и мы хотели давать ее другим. Мы хотели дать людям счастье и посвятить их в свой метод обретения счастья, как об этом поется в любимой в загсах песне, когда человек, обретший его, желает поделиться им с другими.
Мы радовались каждой возможности раздать людям на улице прасад, лишь бы на это было время. Мероприятие спонсора становилось нашим мероприятием, мы страстно хотели, чтобы вся Москва, вся страна и весь мир знали, что Общество сознания Кришны бесплатно раздает людям торты и другую вегетарианскую пищу. Мы гордились этим служением и утверждали себя таким образом в человеческом обществе. Поэтому стремились организовать программы распространения прасада как можно лучше, а поскольку книги Прабхупады продавались замечательно, храм мог позволить себе не мелочиться.
Суть нашего менеджмента заключалась в том, чтобы книги продавались в больших количествах, а праздники устраивались пышные и яркие. За все годы, беспечные, мы не купили и куска земли рядом с нашим санаторием (в котором после первоначальных трех корпусов, арендованных в девяноста четвертом году, в девяноста пятом мы заняли все здания до единого) и не построили свои дома. По той причине, что приоритетами были вложения в деятельность, обеспечивающую распространение литературы: покупку и содержание машин, хранение и рассылку книг, питание, содержание и лечение преданных, одни из которых продают книги на переднем крае, а другие обеспечивают служение кавалергардов.
Храм работал, как одно целое, как машина, которая должна наводнить страну ведическими писаниями, содержащими высшие философские знания и пришедшими в современность по велению Бога в эпоху второго Просвещения - философского. А параллельно устраивались фестивали, на которых мы показывали щедрость и красоту нашей духовной традиции, кристальную чистоту и богатство всеобъемлющей ведической концепции знаний и угощали людей вкусным прасадом, стараясь дать им альтернативу невегетарианской пище.
Конечно же, такое настроение было присуще не только сухаревскому храму, но и всем преданным Кришны в СНГ. Допустим, в случае раздачи торта на трех вокзалах даже не стоял вопрос о том, чтобы храм платил выпекавшим его кондитерам из кафе "Фортуна", хотя они жили в отдельном ашраме и имели свою бухгалтерию. Их руководитель, грузин Маюрадхвадж, в середине восьмидесятых отсидевший за йогу в колонии, воспринял это мероприятие, как дело преданных всей Москвы.
Приготовление торта группой поваров "Пищи жизни" было его вкладом в общее дело, его участием в ведическом жертвоприношении, чью духовную ценность он глубоко осознавал. Так высоко преданные ценили каждое подобное жертвоприношение. Мы видели в них только позитив, праздники для людей, и по наивности никогда не думали, что раздача торта может вылиться в страдания для них. Именно так это случилось в Орехово-Зуево, когда наш торт многим доставил неудовольствие.
В этом городе утвердился коллектив преданных, некоторые из которых серьезно занимались боевыми искусствами, и поэтому в одном и том же здании находились спортзал и комната для встреч преданных. Группой боевых искусств и маленьким центром преданных руководил Владимир, рассудительный человек лет тридцати, любящий философию, без которой не мыслил себе прогресса в восточных единоборствах. Он был худощавым, но крепким, светловолосым, имел лицо волевого человека и был деликатен в общении с людьми. В учениках он тоже не поощрял грубость и воспитывал их вежливыми.
Далее