Дороти
Это произошло в знойный летний день во Флориде. Утреннее солнце беспощадно палило, нагревая широкие окна зала вылетов местного аэропорта, где я вместе с другими пассажирами ожидал посадки на свой рейс.
Молодая женщина в ладно сидящей на ней темно-синей униформе подошла к стойке пропуска на посадку и объявила, что наш рейс задерживается на час. Толпа людей, которым не терпелось вырваться из пекла и начать путешествие, разочарованно загудела. Вдруг со своего места стремительно поднялась дама средних лет с красиво уложенными каштановыми волосами.
Ее одежда и манера себя держать выдавали в ней женщину состоятельную, с положением в обществе. Лицо ее было пунцовым от гнева. Швырнув на пол посадочный талон, она крикнула: «Нет! Я не позволю с собой так обращаться!». Дама яростно устремилась к стойке, а опешившие пассажиры следили за ней, не отрывая глаз. - Мне все равно, что и как вы будете делать, но я должна улететь. Сейчас же! Прямо сейчас и ни минутой позже! - потребовала она.
- Ничем не могу вам помочь, мэм, - ответила представительница авиакомпании. - В самолете неисправна система кондиционирования воздуха.
У дамы от ярости дрожали губы и горели глаза.
- Я не могу опоздать. Ни при каких обстоятельствах! Вы слышите: Не перечьте мне, черт подери! Лучше сделайте что-нибудь!
- Мэм, если вы не успокоитесь, я буду вынуждена вызвать охрану.
Ища, на кого бы вылить свой неутоленный гнев, дама обводила сердитым взглядом зал ожидания. В это время я сидел, примостившись в дальнем уголке зала. После напряженной недели лекций и встреч мне хотелось немного побыть в одиночестве. Но ее взгляд упал на мои шафрановые одежды, и, недолго думая, дама устремилась прямо ко мне. Через мгновение она стояла надо мной, с лицом, перекошенным от гнева.
Яростно сверля меня глазами, она спросила:
- Вы монах?
"О Боже, ну почему я?" - подумалось мне.
- Вы монах? - не унималась дама.
- В некотором роде, - ответил я после небольшой паузы. Теперь ко мне были прикованы взгляды всего зала. Мне казалось, я слышал, как другие облегченно вздыхали, радуясь тому, что дама выбрала не их, а меня.
- Тогда я требую от вас ответа, - властным голосом проговорила она. - Скажите мне, почему Бог так со мной поступает? Почему мой рейс задержали?
- Прошу вас, сядьте, - сказал я. - И давайте поговорим. К моему удивлению, дама опустилась в кресло рядом со мной и вдруг показалась мне скорее растерянной, чем разозленной. Я понял, что под маской ее гнева скрывалось отчаяние. Я представился и задал вопрос, который задавал до этого тысячи раз: «Расскажите, что у вас на сердце?»
Она сказала, что ее зовут Дороти, что ей пятьдесят семь, она домохозяйка из достаточно состоятельной семьи, прожившая всю свою жизнь на Восточном побережье.
Она и вся ее семья жили счастливо до тех пор, пока. Она не договорила и разрыдалась. Немного успокоившись, она продолжила: - Произошла ужасная трагедия. Я разом потеряла мужа, с которым прожила тридцать лет, и всех своих детей, - говорила она.
- Теперь я совсем одна, и боль утраты не выносима. Не желая бередить ее раны, я не стал расспрашивать о подробностях. Дороти в отчаянии сжала подлокотник кресла. - Но на этом мои злоключения не закончились. Меня обманули при заключении сделки. Банк наложил арест на мой дом, и меня вышвырнули на улицу. Видите мой чемоданчик? Это все, что у меня осталось. - Мало этого, - продолжала Дороти. - Неделю назад пришла новая беда.
Мне поставили смертельный диагноз - рак в последней стадии. Врачи сказали, что мне осталось жить не больше месяца. В отчаянной попытке спасти свою жизнь она нашла онкологическую клинику в Мексике, где ей обещали помочь излечиться от рака. Но она должна лечь туда сегодня - иначе будет поздно. Если она не успеет на стыковочный рейс из Вашингтона, то прилетит в Мехико с опозданием.
В клинике, которую в Мумбае организовали мои ученики, мне доводилось беседовать с жертвами террористических актов, людьми, выжившими после разрушительных землетрясений и цунами, теми, кто подвергся насилию или пережил автомобильную катастрофу, с жертвами преступников, с неудавшимися самоубийцами и со смертельно больными.
С людским горем я сталкивался не впервые. Но я не мог припомнить, чтобы мне доводилось видеть столько боли на лице человека, сколько я увидел в тот день на лице у Дороти.
- А теперь, - воскликнула она, - еще и рейс задержали! Я лишилась последнего шанса остаться в живых. Я всегда старалась быть хорошей женой и матерью. Ходила в церковь, занималась благотворительностью, никого и никогда умышленно не обижала. А теперь никому нет дела до того, что я страдаю и скоро умру. Скажите мне, почему Бог так поступает со мной?
Я вспомнил, с какой легкостью осудил Дороти, когда я наблюдал сцену у стойки пропуска на посадку. Теперь же, когда я узнал о том, что скрывалось за ее поведением, в моем сердце не осталось ничего, кроме сострадания к ней. Рассказывая свою историю, Дороти смотрела мне прямо в глаза, как будто заставляя себя слушать. Теперь же ее голос немного смягчился.
- А вам, правда, не все равно? - спросила она. - Мне почему-то кажется, что нет.
- Нет, - ответил я совершенно искренне. - Вы, Дороти, особенная душа.
- Это я-то? Особенная?- усмехнулась она. - Меня вышвырнули, как мусор.
Но спасибо вам за эти слова. Сказав это, она разрыдалась. Голосом, прерывающимся от слез, она произнесла: «У меня больше никого не осталось. Даже поговорить и то не с кем».
Я взглянул в ее полные безысходности глаза и ощутил, как сильно она страдает. Я сказал ей об этом и осторожно спросил, могу ли я попытаться помочь ей взглянуть на ее горе с другой стороны.
- Будьте так добры, - согласилась она.
- С тем, что случилось, наверное, уже ничего не поделать, - начал я. - Но как бы тяжело вам ни было, вы все равно можете выбрать, как относиться к произошедшему. От этого будет зависеть ваше будущее и в этой жизни, и после нее.
- Что вы имеете в виду?
- Вы, конечно же, вправе сетовать на то, как жестоко обошлась с вами жизнь. Но вы также можете найти способы превратить свои нынешние обстоятельства в возможность для роста. Как сказано в Библии: «Ищите, и найдете; стучитесь, и двери отворятся». У каждого из нас есть выбор: жить и умереть в унынии или с чувством благодарности.
- Но я боюсь, - сказала Дороти. - Я боюсь смерти.
- Понимаю, - ответил я. - Но поскольку нам некуда торопиться, позвольте, я возьму вас в небольшое путешествие вглубь себя.
Дороти ответила, что терять ей нечего.
Тогда я попросил ее закрыть глаза и сделать несколько глубоких вдохов, сосредоточив внимание на том, что выдыхает она боль и печаль, а вдыхает милость Бога.
Дороти послушалась, а я в это время тихо помолился за нее.
- Чтобы понять смерть, - сказал я, - нужно сначала понять жизнь. Пожалуйста, спросите себя: "Кто вы?"
Я уже говорила вам. - Я - Дороти, - сказала она, открыв глаза. - Не понимаю, что еще вы хотите от меня услышать.
- Когда вы были младенцем, - ответил я, - еще до того, как получили имя «Дороти», вы были всё тем же человеком, так ведь?
Тогда вы хотели только материнского молока. С тех пор вы выросли и до неузнаваемости изменились, а вместе с вами изменились и ваши желания. Но разве вы не один и тот же человек?
В течение жизни с вами происходило множество перемен. Вы, скорее всего, поменяли фамилию, взяв фамилию мужа. Люди могут менять гражданство и религию. Сейчас даже пол можно поменять. Так кто же та «Вы», которая наблюдала за всеми происходившими с вами изменениями, пока вы росли и старели?
Дороти задумчиво кивнула.
Похоже, она понимала, о чем я говорю. Но я видел по ее глазам, что ею по-прежнему владеет страх неизвестности и смерти.
- Бояться смерти естественно, - продолжал я, - но, если вы хотите этот страх преодолеть, нужно понять, чем мертвое тело отличается от живого. Разница между ними в присутствии сознания. Я стал объяснять, что мудрецы из самых разных духовных традиций говорили о том, что сознание - это признак присутствия в теле вечной души.
Поскольку мы, как правило, слишком сосредоточены на своем физическом теле, мы думаем, что, когда умрем, утратим сознание и перестанем существовать. Однако, думая так, мы упускаем самое главное: нашу истинную природу и наши отношения с миром. Мы поговорили об этом несколько минут, после чего я попросил Дороти ответить на несколько простых вопросов.
«Ваши глаза - это вы или то, посредством чего вы видите? Ваши уши - это вы или то, посредством чего вы слышите? Ваш нос - это вы или то, посредством чего вы ощущаете запахи? Кожей вы ощущаете прикосновения, мозгом мыслите, а сердцем чувствуете, разве не так? Учитывая все это, как вы думаете, в чем главная разница между живым телом и мертвым?»
Дороти на мгновение задумалась, а потом сказала: «Когда я начинаю думать надо всем этим, у меня возникает ощущение, что я живу в своем теле, но тело это не я».
Я кивнул и сказал, что тело можно сравнить с автомобилем, а его обитателя - с водителем. Разумеется, мы должны по мере возможностей и сил заботиться об автомобиле, то есть о теле, но нельзя забывать и о нуждах водителя. Автомобилю нужны масло и бензин, но у водителя совсем другие потребности. Мы с такой готовностью заботимся о нуждах и желаниях тела и ума, однако совершенно забываем о потребностях души. Тем самым мы упускаем самую удивительную возможность, подаренную нам жизнью, и лишаем себя подлинного блаженства, которое ищет каждый из нас.
- О каком блаженстве вы говорите? - спросила Дороти.
Я объяснил ей, что каждое живое существо ищет удовольствий - такова наша природа. В этом муравей, ползущий по кухонному столу, мало чем отличается от главы транснациональной корпорации. Именно желание удовольствий заставляет людей расселяться по всему миру, и оно же лежит в основе всего созданного ими. Мы хотим во что бы то ни стало исполнить свои желания и планы и готовы сражаться со всем, что этому мешает.
Люди всю свою жизнь гоняются за всевозможными удовольствиями, но счастье их, как правило, длится недолго. Радости, которые приносят богатство, власть, слава и плотская любовь, мимолетны. Они тешат наши ум и чувства, но не затрагивают сердца. Истинное счастье мы переживаем в сердце, когда мы знаем, что любим и любимы. И истоки этого счастья - присущая нам от природы любовь ко Всевышнему и Его изначальная любовь к нам.
Я привел Дороти слова, которые услышал когда-то от матери Терезы: «Самая большая проблема в мире - это голод. Но не голод желудка, а голод сердца. В этом мире страдают все: и богатые, и бедные. Все страдают от одиночества и жаждут любви». Сказав это, мать Тереза улыбнулась и добавила: «Только любовь к Богу способна утолить голод нашего сердца». - Но вы исповедуете индуизм, а я христианка.
О каком Боге вы сейчас говорите? - с недоумением спросила Дороти.
- Бог только один, - ответил я, - вселюбящий, все прощающий отец, мать и лучший друг всех живых существ. Бог, которого на разных языках называют по-разному. Я посмотрел в окно и указал рукой на палящее летнее солнце. В Америке мы называем это светило sun, в Мексике его называют sol, а в Индии - surya. Значит ли это, что над Америкой светит американское солнце, над Мексикой - мексиканское, а над Индией - индийское? Пока мы не поймем, что солнце одно, мы будем до хрипоты спорить о том, как называть это светило и откуда оно приходит к нам.
Следом за этим я рассказал Дороти об одной из самых любимых и почитаемых в Индии священных книг - «Бхагавад-гите». Одно из важнейших положений этой книги гласит, что Всевышний снова и снова приходит на Землю в разных местах, чтобы научить людей, как пробудить в себе знание о своей изначальной природе. Этот путь начинается с преображения качеств.
Мы должны превратить высокомерие в смирение, жадность - в щедрость, зависть - в благодарность, мстительность - в умение прощать, эгоизм - в бескорыстное желание служить, самодовольство - в сострадание, сомнение - в веру, вожделение - в любовь.
Истинная религия помогает нам почувствовать любовь к Богу и стать инструментом этой любви во всех сферах нашей жизни.
Радханатх Свами. Путешествие к себе
Далее