Особенности русской национальной демократии. 5 Спецслужбы большевистской России: особенность первая.
Всем известно, что первым руководителем советских спецслужб был Дзержинский. Он же затем стал еще и руководителем железнодорожной отрасли страны. А спустя еще некоторое время возглавил весь «экономический блок» государственной власти, став председателем ВСНХ - Всесоюзного Совета Народного Хозяйства.
Первым агентом, завербованным советскими спецслужбами, был один журналист из сопредельного государства. Первая в истории советских спецслужб вербовка агента была осуществлена лично Дзержинским.
С этого стартового эпизода и далее в течение нескольких десятилетий прослеживается первая из уникальных особенностей советских спецслужб - непосредственная личная вовлеченность в их работу высших военно-политических руководителей страны.
Например, надо как-то подстегнуть англичан к инвестициям в Россию. Как это сделать? Создать впечатление, будто англичан уже опережают американские инвесторы. Кто доведет до англичан такую информацию (а скорее дезинформацию)? За дело берется, в частности, один профессиональный конспиратор - руководитель советского государства Ленин. И вот уже он разыгрывает перед Гербертом Уэллсом роль простоватого «кремлевского мечтателя», в увлечении беседой забывается и «пробалтывается» о предложениях американцев, за что получает чуть ли не предупреждение от сотрудника Наркомата иностранных дел (то есть подчиненный подчиненного выговаривает начальнику начальника). Самое интересное - это квалификация профессионального конспиратора. Все разыгрывается исключительно правдоподобно. У Герберта Уэллса и мысли не появляется о том, что он просто используется «втемную» в оперативной игре, что он и приглашен-то сюда по законам оперативных игр, для доведения до англичан вполне определенной, заранее отработанной и продуманной «информации».
Конечно, у нас многие воспитаны на лубочных картинках вроде помещенного здесь снимка «полотна» под названием «Ленин в Разливе». Воспитанным на таких картинках можно внушать про Ленина вообще все что угодно и изображать его по желанию то ангелочком, то дьяволом.
Что же касается людей, способных думать, то они наверняка обратят внимание на одежду, в особенности на галстук. Ленин вообще-то в Разливе скрывался под видом работника, посланного косить сено. Что бы подумал и сделал любой человек, увидевший такого вот «косаря» в галстуке?
Изобразить вот так Ленина в Разливе могли только люди, ничего не понимающие в конспирации и в судьбе Ленина, в уникальности самой по себе большевистской партии в России - партии профессиональных революционеров. Что касается Ленина, то он с самой гимназистской юности оказался щедро обеспечен одним «благом» - АГЕНТУРНЫМ НАБЛЮДЕНИЕМ. Оно ему «полагалось» по определению - как брату повешенного за покушение на цареубийство. Где бы он ни был, куда бы ни направлялся - всюду уже была или сразу за ним «летела» ориентировка. Ее содержание нетрудно себе представить. Она была примерно такой:
Согласно полученным агентурным данным, в районе Вашей ответственности с… по… будет находиться разрабатываемый Ульянов Владимир Ильич, 1870 года рождения, уроженец Симбирска. Ульянов является близкой родственной связью казненного за попытку террора в отношении Высочайшей Особы. В этом качестве известен широкому кругу лиц, вынашивающих террористические, антигосударственные и другие особо опасные намерения. Имеются данные о его личной причастности к подготовке и осуществлению преступных подрывных замыслов. Прошу Вас обеспечить объекта наружным и агентурным наблюдением, по возможности провести негласный досмотр (санкция имеется) с целью выявления запрещенной литературы, адресов, списков, зашифрованных текстов, явок и паролей, а также осуществить подставу ему проверенного агента из числа «социалистов-революционеров» или «социал-демократов». О результатах прошу информировать незамедлительно.
Так Ленин и другие большевики знакомились с тем, что называется «деятельность спецслужб». В качестве объектов «разработок» они со временем стали настоящими профессионалами в той особой конспиративной сфере человеческой деятельности, которая называется «тайной войной». В отличие от войн обычных, «тайные войны» никогда не прекращаются, ведутся постоянно. Тайная война - атрибут государства, его неотъемлемый признак. Она пронизывает собой деятельность всех государств. Уникальность большевистского государства в этом отношении состояла только в том, что в нем впервые в истории у власти оказались люди, хорошо знакомые с законами тайной войны по собственному опыту и поэтому лично руководившие спецслужбами и даже лично участвовавшие в конкретной работе спецслужб. О степени такого участия можно составить представление по книге сына Берии «Мой отец Лаврентий Берия». Из нее мы узнаем: «прослушку» на конференциях в Тегеране и в Ялте осуществлял лично сын Берии (обычно это работа рядовой контролерши), а отбор и оценку материалов проводил сам Сталин (обычно это функция рядового сотрудника).
В свое время американскому президенту (кажется, Вудро Вильсону) разведка принесла на доклад чье-то письмо, которое показалось разведке важным. Президент отказался это письмо читать, ведь «джентльмены чужих писем не читают». Из этого, однако, вовсе не следует, что в США не было и нет такой штуки, как «перлюстрация корреспонденции». И поскольку сию «перлюстрацию» никакой Вудро Вильсон не отменял, поведение такого вот президента выглядит уже не столь благородным, скорее даже ханжеским. Но не будем заниматься морализированием. Нам важно понять существенные исторические моменты, а не сочинять проповеди. Еще один показательный момент из истории спецслужб США: На наших глазах они дезинформировали своего президента, а потом еще и выставили его дураком в вопросе о наличии оружия массового поражения в Ираке. Брезгливо-ханжеское отношение к спецслужбам или просто невежество в вопросах руководства ими всегда оборачивается такими вот «результатами». Без непосредственного руководства со стороны первых лиц государства спецслужбы разлагаются, бюрократизируются, занимаются неизвестно чем и неизвестно зачем.
Постараюсь пояснить свою мысль на одном примере. Сюжетная линия скалькирована мною из событий, которые реально имели место на одном из фронтов тайной войны в конце двадцатых - начале тридцатых годов. Я опускаю имена собственные, и даже название страны, с которой в данном случае происходило тайное противоборство. Назовем эту страну просто «Ландией». Конечно, это одна из великих держав. В двадцатые годы она организовала резидентуру в иранском городе Мешхеде. Резидентом стал потомственный разведчик. Одной из его задач была… Вот с этого момента давайте вникать: одной из его задач была «работа против СССР». Но «работа» не может быть ЗАДАЧЕЙ! А задача не может быть РАБОТОЙ! Предоставленные самим себе, спецслужбы Ландии неизбежно начинали путаться между задачами и работой. Им казалось, будто их задача состоит в вербовке агентуры из числа советских граждан, то есть им казалось, что их задача - в их работе. И вот грамотный, опытный, потомственный разведчик в итоге просто в дураках. Нет, он все же навербовал целую «агентурную сеть». Для проверки этой «сети» он направил в Ташкент своего человека. Действуя как настоящий профессионал, он вслед этому «инспектору» тайком направил еще одного - для проверки самого «инспектора» № 1. Все всех проверили и остались довольны. Особенно довольным остался ландский резидент в том самом иранском городе. Он ведь так и не узнал, что вся навербованная им «сеть», а также «инспектор» № 1 и, конечно же, инспектор № 2 были подставлены ему советскими спецслужбами и добросовестно работали на благо СССР. Потомственный разведчик такой «казус» исключал. И не потому, что был самоуверенным. И даже не потому, что «проверку» он, как видим, проводил двойную. Сам он исключал, что его водят за нос, на основании рассуждения весьма серьезного, показывающего знание дела и имеющего прямое отношение к нашему разговору. Вот это рассуждение: данные о вооруженных силах СССР, которые передают мне агенты, внутренне непротиворечивы и совпадают с тем, что становится известно из других источников. Такой непротиворечивости и таких совпадений противостоящие спецслужбы могут достичь только в случае наличия масштабной государственной программы дезинформирования, ЧТО ИСКЛЮЧЕНО(!!!).
Это действительно исключено, если руководство страны воротит нос от спецслужб и по незнанию их специфики предоставляет им путать ЗАДАЧИ с РАБОТОЙ. А у большевиков в двадцатые, тридцатые, сороковые годы как раз и была масштабная (даже очень масштабная!) программа дезинформирования. Сама по себе она тоже ЗАДАЧЕЙ не являлась. Задача состояла в том, чтобы изменить естественный ход истории - предотвратить или оттянуть интервенцию, для чего, в частности, довести до потенциальных агрессоров многократно завышенные сведения о возможностях советских вооруженных сил.
Сколько и каких интервенций большевики сумели предотвратить своими агентурно-оперативными методами - это предмет отдельного серьезного исследования. Выше мы отметили более чем странную конфигурацию цепи конфликтов второй мировой войны: СССР и США союзники, но США воюют против Германии и Японии, а СССР воюет против Германии, однако против германского союзника в лице Японии до августа 1945 года не воюет. Такая конфигурация конфликтов в мировой войне противоречит здравому смыслу, дипломатии, самой Истории. Что же дало возможность большевикам реализовать эту противоречащую истории схему? Я отвечаю, что это стало возможным в результате непосредственного руководства спецслужбами и даже прямого участия в спецмероприятиях первых лиц советского государства.
При сопоставлении с японским «случаем» проясняется вся вздорность и нелепость тезиса, будто советское руководство «прозевало» нападение 22 июня 1941 года. Особенно много нелепостей по этому поводу написано и придумано в связи с «предупреждением» Рихарда Зорге. Дело представляется так, будто сплетня, услышанная нашим агентом от немецкого дипломата в Токио, была решающим мотивом для чего-то. Для чего?
Нападение многомиллионной армии не могло быть внезапным. И перебежчики, и агентура пограничников, и войсковая разведка, разумеется, зафиксировали приготовления к этому нападению и знали о нем. Знало о нем и руководство СССР. И, конечно, спецслужбы. Но мы почему-то принимаем за данность, что у спецслужб была ЗАДАЧА узнать о моменте нападения. А на самом деле спецслужбы вместе с военно-политическим руководством страны работали тогда над ДРУГОЙ задачей - ОТТЯНУТЬ момент нападения. И если мы это поймем, то нам станет очевидным и тот факт, что и в данном случае большевикам удалось почти невозможное. Ведь сегодня уже всем известно, что по всем планам так называемая «Германия» (а на самом деле объединенная при Гитлере Европа) планировала напасть с самой ранней весны, что срок 15 мая рассматривался как самый поздний. Надо иметь в виду, что в штабах нашего противника сидели отнюдь не дураки, что они знали военную историю, что им была известна хрестоматийная для военных академий «ошибка Наполеона», который, мол, не учел географических факторов и приступил к своему походу на Москву слишком поздно - 6 июня 1812 года. Все военные теоретики, в особенности в германском генштабе, знали, что начинать войну надо раньше, чтобы покончить с Россией до «белых мух». И вот, зная все это, так и не смогли напасть вовремя. Что-то их заставило собираться на войну, как вор на ярмарку, и на эти сборы потратить весь апрель, весь май и почти весь июнь. Что заставило? «Ошибка» слишком хрестоматийная и слишком грубая, чтобы быть случайной. Но если мы осознаем все три особенности советских спецслужб, то нам станут ясны их совершенно уникальные возможности, и мы придем к выводу, что и здесь, в вопросе о сроке нападения «Германии», большевики опять же одержали решающую историческую победу.
А пока, завершая разговор о первой особенности большевистских спецслужб, обратим внимание, что и в дальнейшем в России на высшем государственном посту дважды оказывались чекисты. Речь идет об Андропове и о Путине.
Может быть, такая чекистская ориентация импонирует самому русскому народу? Может быть, она является отличительной особенностью самой русской демократии? Для ответа нам нужно вникнуть и в две других особенности большевистских спецслужб.
Первым агентом, завербованным советскими спецслужбами, был один журналист из сопредельного государства. Первая в истории советских спецслужб вербовка агента была осуществлена лично Дзержинским.
С этого стартового эпизода и далее в течение нескольких десятилетий прослеживается первая из уникальных особенностей советских спецслужб - непосредственная личная вовлеченность в их работу высших военно-политических руководителей страны.
Например, надо как-то подстегнуть англичан к инвестициям в Россию. Как это сделать? Создать впечатление, будто англичан уже опережают американские инвесторы. Кто доведет до англичан такую информацию (а скорее дезинформацию)? За дело берется, в частности, один профессиональный конспиратор - руководитель советского государства Ленин. И вот уже он разыгрывает перед Гербертом Уэллсом роль простоватого «кремлевского мечтателя», в увлечении беседой забывается и «пробалтывается» о предложениях американцев, за что получает чуть ли не предупреждение от сотрудника Наркомата иностранных дел (то есть подчиненный подчиненного выговаривает начальнику начальника). Самое интересное - это квалификация профессионального конспиратора. Все разыгрывается исключительно правдоподобно. У Герберта Уэллса и мысли не появляется о том, что он просто используется «втемную» в оперативной игре, что он и приглашен-то сюда по законам оперативных игр, для доведения до англичан вполне определенной, заранее отработанной и продуманной «информации».
Конечно, у нас многие воспитаны на лубочных картинках вроде помещенного здесь снимка «полотна» под названием «Ленин в Разливе». Воспитанным на таких картинках можно внушать про Ленина вообще все что угодно и изображать его по желанию то ангелочком, то дьяволом.
Что же касается людей, способных думать, то они наверняка обратят внимание на одежду, в особенности на галстук. Ленин вообще-то в Разливе скрывался под видом работника, посланного косить сено. Что бы подумал и сделал любой человек, увидевший такого вот «косаря» в галстуке?
Изобразить вот так Ленина в Разливе могли только люди, ничего не понимающие в конспирации и в судьбе Ленина, в уникальности самой по себе большевистской партии в России - партии профессиональных революционеров. Что касается Ленина, то он с самой гимназистской юности оказался щедро обеспечен одним «благом» - АГЕНТУРНЫМ НАБЛЮДЕНИЕМ. Оно ему «полагалось» по определению - как брату повешенного за покушение на цареубийство. Где бы он ни был, куда бы ни направлялся - всюду уже была или сразу за ним «летела» ориентировка. Ее содержание нетрудно себе представить. Она была примерно такой:
Согласно полученным агентурным данным, в районе Вашей ответственности с… по… будет находиться разрабатываемый Ульянов Владимир Ильич, 1870 года рождения, уроженец Симбирска. Ульянов является близкой родственной связью казненного за попытку террора в отношении Высочайшей Особы. В этом качестве известен широкому кругу лиц, вынашивающих террористические, антигосударственные и другие особо опасные намерения. Имеются данные о его личной причастности к подготовке и осуществлению преступных подрывных замыслов. Прошу Вас обеспечить объекта наружным и агентурным наблюдением, по возможности провести негласный досмотр (санкция имеется) с целью выявления запрещенной литературы, адресов, списков, зашифрованных текстов, явок и паролей, а также осуществить подставу ему проверенного агента из числа «социалистов-революционеров» или «социал-демократов». О результатах прошу информировать незамедлительно.
Так Ленин и другие большевики знакомились с тем, что называется «деятельность спецслужб». В качестве объектов «разработок» они со временем стали настоящими профессионалами в той особой конспиративной сфере человеческой деятельности, которая называется «тайной войной». В отличие от войн обычных, «тайные войны» никогда не прекращаются, ведутся постоянно. Тайная война - атрибут государства, его неотъемлемый признак. Она пронизывает собой деятельность всех государств. Уникальность большевистского государства в этом отношении состояла только в том, что в нем впервые в истории у власти оказались люди, хорошо знакомые с законами тайной войны по собственному опыту и поэтому лично руководившие спецслужбами и даже лично участвовавшие в конкретной работе спецслужб. О степени такого участия можно составить представление по книге сына Берии «Мой отец Лаврентий Берия». Из нее мы узнаем: «прослушку» на конференциях в Тегеране и в Ялте осуществлял лично сын Берии (обычно это работа рядовой контролерши), а отбор и оценку материалов проводил сам Сталин (обычно это функция рядового сотрудника).
В свое время американскому президенту (кажется, Вудро Вильсону) разведка принесла на доклад чье-то письмо, которое показалось разведке важным. Президент отказался это письмо читать, ведь «джентльмены чужих писем не читают». Из этого, однако, вовсе не следует, что в США не было и нет такой штуки, как «перлюстрация корреспонденции». И поскольку сию «перлюстрацию» никакой Вудро Вильсон не отменял, поведение такого вот президента выглядит уже не столь благородным, скорее даже ханжеским. Но не будем заниматься морализированием. Нам важно понять существенные исторические моменты, а не сочинять проповеди. Еще один показательный момент из истории спецслужб США: На наших глазах они дезинформировали своего президента, а потом еще и выставили его дураком в вопросе о наличии оружия массового поражения в Ираке. Брезгливо-ханжеское отношение к спецслужбам или просто невежество в вопросах руководства ими всегда оборачивается такими вот «результатами». Без непосредственного руководства со стороны первых лиц государства спецслужбы разлагаются, бюрократизируются, занимаются неизвестно чем и неизвестно зачем.
Постараюсь пояснить свою мысль на одном примере. Сюжетная линия скалькирована мною из событий, которые реально имели место на одном из фронтов тайной войны в конце двадцатых - начале тридцатых годов. Я опускаю имена собственные, и даже название страны, с которой в данном случае происходило тайное противоборство. Назовем эту страну просто «Ландией». Конечно, это одна из великих держав. В двадцатые годы она организовала резидентуру в иранском городе Мешхеде. Резидентом стал потомственный разведчик. Одной из его задач была… Вот с этого момента давайте вникать: одной из его задач была «работа против СССР». Но «работа» не может быть ЗАДАЧЕЙ! А задача не может быть РАБОТОЙ! Предоставленные самим себе, спецслужбы Ландии неизбежно начинали путаться между задачами и работой. Им казалось, будто их задача состоит в вербовке агентуры из числа советских граждан, то есть им казалось, что их задача - в их работе. И вот грамотный, опытный, потомственный разведчик в итоге просто в дураках. Нет, он все же навербовал целую «агентурную сеть». Для проверки этой «сети» он направил в Ташкент своего человека. Действуя как настоящий профессионал, он вслед этому «инспектору» тайком направил еще одного - для проверки самого «инспектора» № 1. Все всех проверили и остались довольны. Особенно довольным остался ландский резидент в том самом иранском городе. Он ведь так и не узнал, что вся навербованная им «сеть», а также «инспектор» № 1 и, конечно же, инспектор № 2 были подставлены ему советскими спецслужбами и добросовестно работали на благо СССР. Потомственный разведчик такой «казус» исключал. И не потому, что был самоуверенным. И даже не потому, что «проверку» он, как видим, проводил двойную. Сам он исключал, что его водят за нос, на основании рассуждения весьма серьезного, показывающего знание дела и имеющего прямое отношение к нашему разговору. Вот это рассуждение: данные о вооруженных силах СССР, которые передают мне агенты, внутренне непротиворечивы и совпадают с тем, что становится известно из других источников. Такой непротиворечивости и таких совпадений противостоящие спецслужбы могут достичь только в случае наличия масштабной государственной программы дезинформирования, ЧТО ИСКЛЮЧЕНО(!!!).
Это действительно исключено, если руководство страны воротит нос от спецслужб и по незнанию их специфики предоставляет им путать ЗАДАЧИ с РАБОТОЙ. А у большевиков в двадцатые, тридцатые, сороковые годы как раз и была масштабная (даже очень масштабная!) программа дезинформирования. Сама по себе она тоже ЗАДАЧЕЙ не являлась. Задача состояла в том, чтобы изменить естественный ход истории - предотвратить или оттянуть интервенцию, для чего, в частности, довести до потенциальных агрессоров многократно завышенные сведения о возможностях советских вооруженных сил.
Сколько и каких интервенций большевики сумели предотвратить своими агентурно-оперативными методами - это предмет отдельного серьезного исследования. Выше мы отметили более чем странную конфигурацию цепи конфликтов второй мировой войны: СССР и США союзники, но США воюют против Германии и Японии, а СССР воюет против Германии, однако против германского союзника в лице Японии до августа 1945 года не воюет. Такая конфигурация конфликтов в мировой войне противоречит здравому смыслу, дипломатии, самой Истории. Что же дало возможность большевикам реализовать эту противоречащую истории схему? Я отвечаю, что это стало возможным в результате непосредственного руководства спецслужбами и даже прямого участия в спецмероприятиях первых лиц советского государства.
При сопоставлении с японским «случаем» проясняется вся вздорность и нелепость тезиса, будто советское руководство «прозевало» нападение 22 июня 1941 года. Особенно много нелепостей по этому поводу написано и придумано в связи с «предупреждением» Рихарда Зорге. Дело представляется так, будто сплетня, услышанная нашим агентом от немецкого дипломата в Токио, была решающим мотивом для чего-то. Для чего?
Нападение многомиллионной армии не могло быть внезапным. И перебежчики, и агентура пограничников, и войсковая разведка, разумеется, зафиксировали приготовления к этому нападению и знали о нем. Знало о нем и руководство СССР. И, конечно, спецслужбы. Но мы почему-то принимаем за данность, что у спецслужб была ЗАДАЧА узнать о моменте нападения. А на самом деле спецслужбы вместе с военно-политическим руководством страны работали тогда над ДРУГОЙ задачей - ОТТЯНУТЬ момент нападения. И если мы это поймем, то нам станет очевидным и тот факт, что и в данном случае большевикам удалось почти невозможное. Ведь сегодня уже всем известно, что по всем планам так называемая «Германия» (а на самом деле объединенная при Гитлере Европа) планировала напасть с самой ранней весны, что срок 15 мая рассматривался как самый поздний. Надо иметь в виду, что в штабах нашего противника сидели отнюдь не дураки, что они знали военную историю, что им была известна хрестоматийная для военных академий «ошибка Наполеона», который, мол, не учел географических факторов и приступил к своему походу на Москву слишком поздно - 6 июня 1812 года. Все военные теоретики, в особенности в германском генштабе, знали, что начинать войну надо раньше, чтобы покончить с Россией до «белых мух». И вот, зная все это, так и не смогли напасть вовремя. Что-то их заставило собираться на войну, как вор на ярмарку, и на эти сборы потратить весь апрель, весь май и почти весь июнь. Что заставило? «Ошибка» слишком хрестоматийная и слишком грубая, чтобы быть случайной. Но если мы осознаем все три особенности советских спецслужб, то нам станут ясны их совершенно уникальные возможности, и мы придем к выводу, что и здесь, в вопросе о сроке нападения «Германии», большевики опять же одержали решающую историческую победу.
А пока, завершая разговор о первой особенности большевистских спецслужб, обратим внимание, что и в дальнейшем в России на высшем государственном посту дважды оказывались чекисты. Речь идет об Андропове и о Путине.
Может быть, такая чекистская ориентация импонирует самому русскому народу? Может быть, она является отличительной особенностью самой русской демократии? Для ответа нам нужно вникнуть и в две других особенности большевистских спецслужб.