Мятеж во имя Закона. IY Блокада.
Один день на "Баррикадной"
В импровизированной штаб-квартире прогрессистов корреспондент "Киф" познакомился с ранее избитым распространителем газет, которому минувшей ночью приснилось, будто толпа людей в метро задавила омоновца. Здесь уже кипел не только разум, но и подсознание во время сновидений. Тем более удивительно, что эта оппозиция ни разу ни в одном своём программном документе, ни в одной газетной статье не потребовала, скажем, отнять у милиции дубинки-"демократизаторы", распустить ОМОН, разогнать к чёртовой матери вообще всю систему политсыска. Более того, они, пострадавшие от людей в форме, питали самые наивные и даже трогательные надежды именно на людей в форме. Вот и снова, здесь же в штаб-квартире, возникает разговор о мифическом антипрезидентском восстании "войск" Ленинградского военного округа. Слух дичайший, появившийся накануне и уже сходящий на нет, но как, почему, чёрт возьми, он вообще появился?!
У выхода из метро "Баррикадная" - небольшая лужайка с камнем посередине. Идёт митинг. Человек на камне вещает о каких-то "войсках", идущих на подмогу парламенту. Корреспондент "Киф" выругивается, кажется, вслух. Но опровергать всю эту галиматью про "войска" невозможно. Так же невозможно, как, скажем, начать площадно браниться в приличном обществе. Здесь, на этом митинге, свои правила и свой этикет. Собравшимся здесь хочется слышать именно то, что они слышат-что "войска" на их стороне. Между тем, "войска" в лице дивизии ВВ и ОМОН - через дорогу. Существенная деталь этого митинга: все стоят спиной к выступающему, зорко наблюдая за противоположной стороной улицы. Там начинается движение, здесь крики женщин. Омоновцы выдвигаются - мы обращаемся в бегство. Метров через сорок останавливаемся. Молодые люди повалили дерево и пытаются отломать сучья, чтобы противостоять омоновцам хотя бы с палками. Несколько женщин кричат, что этого не надо делать. Молодой человек кричит, что надо, и грозит кулаком омоновцам. Те бегут в нашу сторону, мы от них.
Пропетляв зайцами по задворкам, корреспондент "Киф" с двумя товарищами возвращается почти на то же место, откуда началось бегство. Но теперь мы не митингующие, а "просто так прохожие". Подходит мужчина, предупреждает: "Ребята, вас фотографируют вон из той машины". "Москвич" с затемнёнными стеклами - очевидно, милицейская "наружка" ведёт видеозапись. Пусть заснимут ещё вон ту надпись мелом на стене зоопарка. Там фамилия президента так искусно соединена с нецензурным корнем, что русский язык обогатился новым глаголом.
Итак, 6удем искать возможность попасть в Белый Дом. Так сказать, журналистский эксперимент на просачивание сквозь кольцо осады. Для корреспондента, ни разу дотоле не бывавшего в этом районе Москвы и вообще даже не знавшего, как выглядит Дом Советов, довольно пустая затея. Но, может быть, помогут москвичи. Они сводят с Петром Петровичем, у которого на перебинтованной голове выступает кровавое пятно - следствие "вытеснения". Рабочий Петр Петрович рассказывает, что на работе его никто даже не спросил, что с ним случилось, за что избит. А когда он сам рассказал, то никто не выразил никаких эмоций. Зато повозмущались кровожадностью нападавших на штаб ОВС.
Вообще реакцию публики на всю эту борьбу надо видеть. Прохожие, которых здесь много, смотрят на митингующих как на посторонний предмет. Не замечают и омоновцев. Нет всего этого в их пока ещё тёплом, всё ещё уютном мирке! И убеждать их в чём-то бесполезно. Так же бесполезно, как убеждать митингующих, что "войска" не восстанут.
Блуждания вокруг кольца с Петром Петровичем ни к чему не приводят и сменяются такими же бесцельными блужданиями с "девушкой с трагическим выражением лица". Той самой, на которую "положил глаз" знаток женщин Эдуард Лимонов. Прочитав в "Дне" лимоновскую заметку, корреспондент "Киф" сразу же понял, кто эта высокая причёска и лицо. Позвонил. Оказывается, она только утром как из кольца. Все эти дни стояла у баррикад. От едкого дыма сырых костров глаза почти перестали видеть. Вышла из кольца на несколько часов и собиралась к ночи опять туда же. Настроение у нее - как у бывалого окопника, то есть смесь готовности к бою с глубочайшим презрением ко всем, кто не в окопах. Большинство прежних знакомых по движению она в "окопе", то есть среди блокированных защитников Белого Дома, не увидела. В том числе, между прочим, и корреспондента "Киф". Следуют обвинения в трусости и во всём таком. Тем временем выясняется, что и попытка просочиться сквозь кольцо в обществе прекрасной защитницы парламента шансов на успех не имеет. Поздно ночью плутания между цепями ОМОН заканчиваются для корреспондента бесславным задержанием. Это происходит в ночь с 1 на 2 октября. Через пару дней журналистов будут задерживать с особым азартом и знакомить со всем арсеналом избиений и обираний. Но это будет позже. Пока не просто отпускают, но даже... довозят на автомашине до вокзала.
Офицер, выделивший автомобиль, выглядел крайне уставшим от выполнения неприятных обязанностей. Ему хотелось бы, чтобы всё побыстрее закончилось каким-нибудь "нулевым вариантом". Он уповал на посредничество церкви и надеялся, что осаду скоро снимут.
Может быть, так бы оно и стало, если бы в этом конфликте боролись лишь президент и парламент. Но пружина ненависти, забитая резиновыми дубинками, уже готова была соскочить.