Франциско Гойя. Портрет семьи Карла IV. Что не так на картине?
1800-1801
исп. La familia de Carlos IV
Холст, Масло. 280 × 336 см
Прадо, Мадрид, Испания
Кликабельно 2869 × 2339 px
Персоналии
(1) Дон Карлос Старший (1788-1855) - второй сын короля.
(2) Франсиско Гойя.
(3) будущий король Фердинанд VII (1784-1833 - первый сын короля.
(4) Мария Хосефа Кармела Испанская (1744-1801) - сестра короля.
(5) Будущая жена Фердинанда (на момент создания картины неизвестно, кто должен был ей стать).
(6) Мария Изабелла Испанская (1789-1848) - дочь короля.
(7) Мария Луиза Пармская (1751-1819) - жена короля.
(8) Франсиско де Паула де Бурбон (1794-1848) - младший сын короля.
(9) Карл IV (1748-1819) - король.
(10) Инфант Антонино Паскуаль (1755-1817) - младший брат короля.
(11) Карлота Жоакин (1775-1830), видна лишь часть головы - старшая дочь короля.
(12) Людовик I, король этрурский (1773-1803) - зять короля.
(13) его сын Карл Людовик (1799-1883), будущий герцог Пармский.
(14) его жена Мария-Луиза Испанская (1782-1824) - дочь короля.
Придворного живописца Франсиско Гойю сложно обвинить в недостоверности - его картина презрительна, реалистична и беспощадна. Изображённая на ней группа заслужила много эпитетов: духовное убожество, мещанская заурядность, семья лавочников, вульгарность, невежество, вырождение и прочая. Тем не менее, полотно прямиком отправилось в мадридскую Академию изящных искусств Сан-Фернандо, преследований мастера не последовало, а королева даже отпустила по поводу себя шутку.
Но всё же, есть некоторая историческая неточность, не относящаяся к художественным достоинствам картины. На парадном портрете семьи Карла IV не хватает главного героя, разделившего с королевской четой судьбу, государство, изгнание и супружеское ложе. Великий князь Мира, гранд, маркиз, герцог, генералиссимус всех родов войск, премьер-министр Испании, "воспетый" согражданами, как "бычок-осеменитель", злосчастный Мануэль Годой попросту остался "за кадром".
Чего уж греха таить, в 1785 году Мария-Луиза Тереза герцогиня Пармская, будущая королева Испании, была упитанной особой 34 лет, подверженной вспышкам гнева и влиянию пагубных страстей. Обладая властью инфанты и внешностью кухарки, она с удовольствием тиранила фрейлин, шпыняла принца Карлоса и совсем не чуралась случайных связей.
Утонув погожим утром в преданных глазах юного гвардейца Мануэля Годоя, Мария-Луиза почуствовала, как её зрелое тело дрогнуло, а широкая грудь задохнулась в тугом лифе.
- Ну же, посмотри, как я хорош, - насмешливо подумал бойкий юноша, почтительно склонившись перед своей госпожой. Этот поклон определил последующее десятилетие жизни всего королевства Испании.
Наследнику скромного дворянского рода Мануэлю Годою только что стукнуло 18. Тот чудесный возраст, когда у юноши пропадают прыщи и появляется возможность умереть за отчизну. Как все гвардейцы он был видный малый, а честолюбие и амбиции плескались через край.
Третьим участником нашего "влюблённого трио" предстояло стать принцу инфанту Карлу испанской династии Бурбонов. Грузный 37-летний мужчина, отягощённый ветвистыми рогами, любил предаваться охоте и долгим ковыряниями в неисправных часовых механизмах, держась подальше от интриг, политики и своей властной супруженицы Марии-Луизы.
Золотой век Испанской колониальной империи канул в лету в августе 1588 года, вместе с разгромом "Непобедимой Армады" к северу от Гравелина. Отныне в море господствовал английский флот, определяя скольким испанским галеонам с золотом суждено добраться до родных берегов, а скольким - пополнить британскую казну. С 1700 года в стране воцарилась отдельная ветвь Бурбонов, исправно снабжающая королевство своими просвещёнными отпрысками. Дошёл черёд и до принца Карлоса. Сумасшествие старшего брата Филиппа и смерть отца, Карла III, позволило наконец 40-летнему инфанту взойти на престол в 1788 году под именем Карла IV. Верной тенью следовал за своим господином новый фаворит его жены - молодой офицер Мануэль Годой. Через три года он уже генерал-адьютант гвардии, а ещё через год, в 1792, 25-летний проходимец садится в кресло премьер-министра Испании с титулом герцога.
Большинство художественных публикаций рисует нам незатейливую картину недалёкого, нерешительного монарха, придавленного властной и озабоченной мадам на фоне юного авантюриста, прибиравшего к рукам всё, что плохо лежит. Некоторые идут дальше, стремительный взлёт Годоя преподносится следствием его страшного сексуального голода(сатириазиса), наложившегося на застарелую нимфоманию Марии-Луизы и скрытый гомосексуализм застенчивого Карла. Отличный сценарий костюмированного фильма "только для взрослых". Но не слишком ли крутой замес для конца века рациональной эпохи Просвещения?
Для того, чтобы понять зачем королевской чете, помимо плотских утех, понадобился бойкий паренёк Мануэль Годой, нужно немного окунуться в водоворот политических событий Испании конца XVIII столетия.
Прогрессивный папаша принца Карлоса Карл III, прослыв в миру умелым политиком, эффективным реформатором и крепким хозяйственником, оставил после себя семь (из 13) выживших детей, богатые колонии и страну, возрождённую из затянувшегося средневековья. Карл III мог бы избежать многих ошибок, главная из которых - дурацкий "семейный союз" с французскими Бурбонами, но нелепая смерть супруги Марии Амалии Саксонской, неудачно упавшей с лошади, лишила его верной и мудрой советчицы.
Жены испанских Бурбонов нередко играли важную роль в политике своих мужей. Не был исключением и Карл IV. Гойя умело подчеркнул эту расстановку сил: Мария-Луиза - в центре семьи и художественной композиции.
В наследство супругам достались две политические силы, определяющие ситуацию в стране: военная арагонская партия и гражданская "партия брыжей". В то время, как Карл-старший умело лавировал между ними, заставляя всех плясать под свою дудку, простодушный наследник умудрился настроить против себя обе могущественные организации. Масла в огонь подлило патологическое стремление нового короля вернуть трон своему французскому кузену Людовику XVI, отрёкшемуся от престола под давлением революционных масс. Ни "арагонцы", ни тем более "брыжи" поддерживать Карла IV в его родственном порыве не собирались.
В сложившейся ситуации, королевская чета всерьёз озаботилась созданием третьей политической силы, преданной только их интересам. Тут они и вспомнили, не по годам хваткого, юного гвардейца Мануэля Годоя.
Продолжение, полное глубоких психологические выводов и лёгкой элегической грусти в комментариях.
Источники - Википедия и story.dirty.ru