Орган слуха - не только ухо!
Запись 246.
Рубрики 2. и 1.
(По рубрикатору) 2. Дети: читатели и авторы; 1. Многоязычие с детства.
Кузнечик слушает ногами.
Так утверждают биологи. Барабанные перепонки у кузнечиков находятся на голенях передних ног. Когда кузнечик прислушивается, он поворачивает к звуку не голову, а ноги…
Когда-то у нас в этом ЖЖ уже был разговор о том, что мы слушаем языком. Тем, на котором заговорили впервые. Или тем языком, на котором говорим сейчас, если он вытеснил первый, изначальный.
Дополню диалог о “Крякографии, квакографии и т.п.” ещё таким эпизодом.
После встречи с бостонскими детьми из русскоязычных семей я еле дождался, когда за мной заедет профессор Джейн Нокс, которая пригласила меня в США, в колледж, где она заведовала кафедрой русского языка. Очень хотелось рассказать специалисту о своём наблюдении: маленькие американцы, хотя и неплохо понимали и говорили по-русски, не расслышали рычания собаки в строчках Эммы Мошковской, где ясно слышно собачье “р-р-р-р-р-р-ррр”:
- Пррремирррованный бульдог…
Вырррывает поводок.
Когда они изобразили для меня, как рычат собаки в США, я услышал что-то вроде гортанного:
- Гггггггггггг!
- Оказывается, Джейн, - сказал я коллеге, - когда мы слышим природные звуки, которые получили обозначение в нашем языке, мы больше верим языку, чем своим ушам.
Профессор Дж. Нокс, знаток русского языка и русской поэзии, к тому же психолог и вообще - умница, согласно кивала, слушая меня, потом ещё долго вела машину молча и наконец сказала задумчиво:
- А всё-таки по-английски бульдог рычит правильней…
***
Через 20 лет после поездки в США мы оказались в Германии. И тут во время первой же прогулки с детьми я услышал фразу, которая напомнила мне посещения Бостона:
- Давай ловить маленькие травные прыгушки!
Это предложила мне восьмилетняя спутница, которая по-немецки говорила свободнее, чем на русском. Девочка родилась в Германии и немецкое имя букашки „Grashupfer“ (а другого она не знала) перевела мне по частям: „Gras“ - „трава“, „hupfen“ - „прыгать“, „Hupfer“ - „прыгунчик“, „прыгушка“. Она не видела в кузнечике крохотного кузнеца с „накачанными“ бицепсами, который звенит игрушечным молотом: „тринь-тринь-тринь“. Она не знала печальной истории о том, как в траве сидел кузнечик, не трогал и козявки, но тут пришла лягушка и съела кузнеца. Немецкий язык представил ей этого лугового жителя как „травную прыгушку“!
В восприятии англичан „grasshopper“ тоже беззаботно прыгает в траве и ничем не напоминает русского кузнеца. А носители большинства славянских языков ВИДЯТ в нашем кузнечике то маленького коня (украинский коник, белорусский конік, польский konik polny - полевой конёк), то лошадку (чешская и словацкая - kobylka, словенская kobilica), то скакуна (болгарский скакалец, македонский скакулец, сербский скакавац, хорватский skakavac).
Выходит, языком мы не только слышим, но и видим!
Учёные (психологи, лингвисты, психолингвисты, культурологи, семиотики и др.) установили, что, овладевая речью, ребёнок не только приобретает возможность общаться с окружающими людьми. Речь, слова вызывают у ребёнка образы, создают для него "карту мира", благодаря которой малыш ориентируется в действительности. Зарождение речи и становление человеческого мышления тесно связаны. Чем богаче речь, тем детальнее и насыщеннее языковая картина мира человека, тем большие возможности открываются для развития чувств и мышления.
И вот что очень важно: …каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Язык навязывает нам многие представления, взгляды, установки, ценности, которые выглядят для нас очевидными, но у носителей других языков (а такими могут стать наши дети!) нередко оказываются совсем иными. Вот выразительный пример из работы Анны Зализняк, Ирины Левонтиной и Алексея Шмелёва „Ключевые идеи русской языковой картины мира“:
Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись, хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том, что у кого-то «умная печень» или «добрая печень», а когда волнуются, подсознательно чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это связано не с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они привыкли.
Почему носитель языка непременно разделяет представления, формирующие именно данную языковую картину мира? Во-первых, потому что мы осваиваем язык в том возрасте, когда ещё нет “верю - не верю”, в возрасте до-верия. Во-вторых, многие слова и выражения содержат неявные смыслы, которые и взрослые принимают на веру, не задумываясь, и часто даже не замечая этого. Вот ещё один пример из той же работы: …из русской пословицы Любовь зла, полюбишь и козланельзя сделать никаких выводов о месте любви в русской языковой картине мира, а лишь о том, что козел предстает в ней как малосимпатичное существо“.
В-третьих, каждая культура создаёт свои «поведенческие тактики» для разных ситуаций общения. Например, для русской поведенческой тактики утешения характерно употребление слов, подчёркивающих кровное (часто мнимое) родство с тем, кто горюет: родной ты мой!, родненький!, родименький!, доченька моя!, сестрица!, браток!; англичанин никогда не изберет эту тактику.
Поведенческие тактики чужих культур нередко вызывают у нас недоумение. Известный российский лингвист профессор С.Г.Тер-Минасова приводит такой пример с английским вопросом, который задают при встрече: How are you? [Как поживаете?]… английский язык, в соответствии с требованиями культуры, национального характера и менталитета, допускает практически только один ответ: «Fine, thank you [Спасибо, хорошо]», даже если говорящий глубоко несчастлив или на пороге смерти. How are you? - пустая формула общения, за ней не стоит реальный интерес к личности собеседника, это формальное признание контакта…Иностранцы недоумевают: зачем эти пространные ответы русских… Формальность иностранцев в данном случае часто обижает русских. Г.Волчек, известный режиссер московского театра „Современник", рассказывала, как, находясь в Америке, она провела своеобразный эксперимент. На вопрос „How are you?" Поспешно выпалила: „У меня муж утопился". На что услышала обычное „Рада слышать".
Подобные несовпадения поведенческих тактик профессор С.Г.Тер-Минасова оценивает так: … для русского менталитета характерно нормальное отношение к людям, определенная искренность реакций, эмоциональность, сентиментальность.
***
Обратите внимание: американский профессор-русист считает, что по-английски бульдог рычит правильней, а российский профессор, специалист по межкультурной коммуникации полагает, что нормальное отношение к людям то, которое характерно для русского менталитета.
Выходит, мы и думаем языком! Хотя сами этого не замечаем...
Два вопроса:
Были ли в вашем опыте случаи, когда наглядно проявлялось, что носители разных языков по-разному слышат, видят, думают и иное слышанье, виденье, думанье кажется им неестественным?
И ещё интересно бы узнать, есть ли у вас примеры, когда подобное происходит с людьми, говорящими на близкородственных языках: русском и украинском или русском и белорусском?
Заранее спасибо тем, кто приведёт примеры или даст ссылки на них.
Рубрики 2. и 1.
(По рубрикатору) 2. Дети: читатели и авторы; 1. Многоязычие с детства.
Кузнечик слушает ногами.
Так утверждают биологи. Барабанные перепонки у кузнечиков находятся на голенях передних ног. Когда кузнечик прислушивается, он поворачивает к звуку не голову, а ноги…
Когда-то у нас в этом ЖЖ уже был разговор о том, что мы слушаем языком. Тем, на котором заговорили впервые. Или тем языком, на котором говорим сейчас, если он вытеснил первый, изначальный.
Дополню диалог о “Крякографии, квакографии и т.п.” ещё таким эпизодом.
После встречи с бостонскими детьми из русскоязычных семей я еле дождался, когда за мной заедет профессор Джейн Нокс, которая пригласила меня в США, в колледж, где она заведовала кафедрой русского языка. Очень хотелось рассказать специалисту о своём наблюдении: маленькие американцы, хотя и неплохо понимали и говорили по-русски, не расслышали рычания собаки в строчках Эммы Мошковской, где ясно слышно собачье “р-р-р-р-р-р-ррр”:
- Пррремирррованный бульдог…
Вырррывает поводок.
Когда они изобразили для меня, как рычат собаки в США, я услышал что-то вроде гортанного:
- Гггггггггггг!
- Оказывается, Джейн, - сказал я коллеге, - когда мы слышим природные звуки, которые получили обозначение в нашем языке, мы больше верим языку, чем своим ушам.
Профессор Дж. Нокс, знаток русского языка и русской поэзии, к тому же психолог и вообще - умница, согласно кивала, слушая меня, потом ещё долго вела машину молча и наконец сказала задумчиво:
- А всё-таки по-английски бульдог рычит правильней…
***
Через 20 лет после поездки в США мы оказались в Германии. И тут во время первой же прогулки с детьми я услышал фразу, которая напомнила мне посещения Бостона:
- Давай ловить маленькие травные прыгушки!
Это предложила мне восьмилетняя спутница, которая по-немецки говорила свободнее, чем на русском. Девочка родилась в Германии и немецкое имя букашки „Grashupfer“ (а другого она не знала) перевела мне по частям: „Gras“ - „трава“, „hupfen“ - „прыгать“, „Hupfer“ - „прыгунчик“, „прыгушка“. Она не видела в кузнечике крохотного кузнеца с „накачанными“ бицепсами, который звенит игрушечным молотом: „тринь-тринь-тринь“. Она не знала печальной истории о том, как в траве сидел кузнечик, не трогал и козявки, но тут пришла лягушка и съела кузнеца. Немецкий язык представил ей этого лугового жителя как „травную прыгушку“!
В восприятии англичан „grasshopper“ тоже беззаботно прыгает в траве и ничем не напоминает русского кузнеца. А носители большинства славянских языков ВИДЯТ в нашем кузнечике то маленького коня (украинский коник, белорусский конік, польский konik polny - полевой конёк), то лошадку (чешская и словацкая - kobylka, словенская kobilica), то скакуна (болгарский скакалец, македонский скакулец, сербский скакавац, хорватский skakavac).
Выходит, языком мы не только слышим, но и видим!
Учёные (психологи, лингвисты, психолингвисты, культурологи, семиотики и др.) установили, что, овладевая речью, ребёнок не только приобретает возможность общаться с окружающими людьми. Речь, слова вызывают у ребёнка образы, создают для него "карту мира", благодаря которой малыш ориентируется в действительности. Зарождение речи и становление человеческого мышления тесно связаны. Чем богаче речь, тем детальнее и насыщеннее языковая картина мира человека, тем большие возможности открываются для развития чувств и мышления.
И вот что очень важно: …каждый язык «рисует» свою картину, изображающую действительность несколько иначе, чем это делают другие языки. Язык навязывает нам многие представления, взгляды, установки, ценности, которые выглядят для нас очевидными, но у носителей других языков (а такими могут стать наши дети!) нередко оказываются совсем иными. Вот выразительный пример из работы Анны Зализняк, Ирины Левонтиной и Алексея Шмелёва „Ключевые идеи русской языковой картины мира“:
Мы говорим, что у кого-то светлая голова или доброе сердце; запоминая что-либо, храним это в голове, а чувствуем сердцем; переволновавшись, хватаемся за сердце. Нам кажется, что иначе и быть не может, и мы с удивлением узнаем, что для носителей некоторых африканских языков вся психическая жизнь может концентрироваться в печени, они говорят о том, что у кого-то «умная печень» или «добрая печень», а когда волнуются, подсознательно чувствуют дискомфорт в печени. Разумеется, это связано не с особенностями их анатомии, а с языковой картиной мира, к которой они привыкли.
Почему носитель языка непременно разделяет представления, формирующие именно данную языковую картину мира? Во-первых, потому что мы осваиваем язык в том возрасте, когда ещё нет “верю - не верю”, в возрасте до-верия. Во-вторых, многие слова и выражения содержат неявные смыслы, которые и взрослые принимают на веру, не задумываясь, и часто даже не замечая этого. Вот ещё один пример из той же работы: …из русской пословицы Любовь зла, полюбишь и козланельзя сделать никаких выводов о месте любви в русской языковой картине мира, а лишь о том, что козел предстает в ней как малосимпатичное существо“.
В-третьих, каждая культура создаёт свои «поведенческие тактики» для разных ситуаций общения. Например, для русской поведенческой тактики утешения характерно употребление слов, подчёркивающих кровное (часто мнимое) родство с тем, кто горюет: родной ты мой!, родненький!, родименький!, доченька моя!, сестрица!, браток!; англичанин никогда не изберет эту тактику.
Поведенческие тактики чужих культур нередко вызывают у нас недоумение. Известный российский лингвист профессор С.Г.Тер-Минасова приводит такой пример с английским вопросом, который задают при встрече: How are you? [Как поживаете?]… английский язык, в соответствии с требованиями культуры, национального характера и менталитета, допускает практически только один ответ: «Fine, thank you [Спасибо, хорошо]», даже если говорящий глубоко несчастлив или на пороге смерти. How are you? - пустая формула общения, за ней не стоит реальный интерес к личности собеседника, это формальное признание контакта…Иностранцы недоумевают: зачем эти пространные ответы русских… Формальность иностранцев в данном случае часто обижает русских. Г.Волчек, известный режиссер московского театра „Современник", рассказывала, как, находясь в Америке, она провела своеобразный эксперимент. На вопрос „How are you?" Поспешно выпалила: „У меня муж утопился". На что услышала обычное „Рада слышать".
Подобные несовпадения поведенческих тактик профессор С.Г.Тер-Минасова оценивает так: … для русского менталитета характерно нормальное отношение к людям, определенная искренность реакций, эмоциональность, сентиментальность.
***
Обратите внимание: американский профессор-русист считает, что по-английски бульдог рычит правильней, а российский профессор, специалист по межкультурной коммуникации полагает, что нормальное отношение к людям то, которое характерно для русского менталитета.
Выходит, мы и думаем языком! Хотя сами этого не замечаем...
Два вопроса:
Были ли в вашем опыте случаи, когда наглядно проявлялось, что носители разных языков по-разному слышат, видят, думают и иное слышанье, виденье, думанье кажется им неестественным?
И ещё интересно бы узнать, есть ли у вас примеры, когда подобное происходит с людьми, говорящими на близкородственных языках: русском и украинском или русском и белорусском?
Заранее спасибо тем, кто приведёт примеры или даст ссылки на них.