Снесён дом, в котором Лебедев открыл давление света
Заметка Рустама Рахматуллина с сайта "Известий"
"СТРОИТЕЛЬСТВО ПАМЯТНИКОВ АРХИТЕКТУРЫ" ПРОДОЛЖАЕТСЯ
"Вновь выстроенный памятник", то есть новодел снесенного оригинала, распространяется в Москве как целый архитектурный жанр. Премьеры новоделов не заслуживают рецензирования, но должны быть отмечены в порядке предостережения от подделки и ради профилактики дальнейшего распространения эпидемии. Авторы новоделов отличаются от прочих архитекторов тем, что сами не хотят упоминания о себе.
Новодел как московский архитектурный жанр: новые примеры
"Известия" уже писали (12 марта 2003 года) о вандализме на проспекте Мира, 3, во дворе, где зимой 2001/02 годов были снесены до подвалов палаты конца XVII века. Палаты в Мещанской слободе по соседству с Сухаревой башней, построенные в одно время и в одном стиле с нею, были сооружены, вероятно, купцами Евреиновыми. Древний объем палат со следами богатого "нарышкинского" декора был обнаружен реставраторами не так давно в составе трехэтажного усадебного дома более поздней постройки. В XIX веке дом сдавался внаем и в нем квартировали "бесы" Достоевского - печально знаменитый Сергей Нечаев (Верховенский в романе) и некто Успенский (в романе Виргинский), убившие вместе с подельниками своего товарища Ивана Иванова. Совещание, на котором обсуждалось убийство, происходило именно здесь. Перед революцией дом принадлежал лесопромышленникам Фирсановым. Их потомок Алексей Николаевич Фирсанов пытался отсудить памятник, пока он существовал, а после - засудить его разрушителей. Надо ли говорить, что все иски отклонены московскими судами. Приватизатором и разрушителем палат выступило ООО "Мовенпик-XXI", а согласие правительства Москвы на разборку надземной части здания появилось через год после того, как эта разборка состоялась.
Прошло три года - и вот, войдя во двор, мы видим копию дома в его позднем, "нечаевском" виде, но с аппликацией в "нарышкинском" стиле на северо-восточном углу. Аппликация, надо признать, исполнена отлично, реставраторской рукой. В оригинале следы этих наличников существовали на всем протяжении фасада. Честная реставрация тоже могла бы быть фрагментарной: достаточно знать, что все необходимое для полного восстановления сохраняется под штукатуркой; теперь же под штукатуркой только новая кладка. На фото видно, что высокий этаж XVII века равнялся полутора поздним этажам и что восстановить его значило потерять четвертую часть площадей. Вот вам и мотив, сказал бы Шерлок Холмс.
Тайным мотивом сноса Ректорского дома университета было желание инвестора - фирмы "Дорения" - иметь подземное пространство. (Как мы уже знаем, обладание подземным пространством не остановило собственников палат в Мещанской от сноса надземного.) Предлогом, как и в первом случае, стала, конечно, аварийность. Снесенный летом 2000 года Ректорский дом просуществовал 250 лет, с елизаветинского времени, когда он был главным домом усадьбы князей Волконских, позднее приобщенной к университетскому кварталу на Моховой. В Ректорском доме располагалась редакция журнала "Телескоп", знаменитого публикацией Первого философического письма Чаадаева, здесь жили издатель этого журнала Николай Надеждин и его сотрудник Виссарион Белинский. Позднее дом облюбовали для своих лабораторий университетские физики Александр Столетов и Петр Лебедев; последний именно здесь открыл давление света. В те времена фасады дома, как и фасады палат на Мещанской, были уже обезличены, но под штукатуркой опять-таки сохранялись необходимые для реставрации следы барочного декора середины XVIII века.
Строительство новодела на этом месте приближается к концу. Легче всего найти его, войдя во двор Музея академика Зелинского в Никитском переулке, 2. Если же идти с Моховой улицы, то нужно искать в глубине университетского квартала корпус, стоящий между факультетом психологии и Институтом Европы. С любой стороны бросаются в глаза красно-белые стены двухэтажного мнимо-барочного дома с "ушастыми" наличниками окон и еще не облицованным бетонным цоколем. Как апофеоз цинизма, между кровлей и карнизом второго этажа обнаруживается стеклянный ленточный полуэтаж с ведущей в него наружной металлической лестницей на боковом фасаде. Сама кровля низка и пронизана лежачими окнами, хотя именно высокая, крутая, с мансардами и "переломами" барочная кровля могла бы дать дополнительное пространство. Если бы речь шла о реставрации подлинного, сохранившегося памятника, стеклянная надстройка стала бы просто незаконной, не говоря уже о том, что поставила бы под сомнение принадлежность ее автора к профессиональному цеху. А так - снявши голову по волосам не плачут.