Станислав Шушкевич: "Освальда я запомнил солдафоном"
Заметка старая, да и в ЖЖ об этом много писали, но здесь всё-таки информация из первых уст.
Рабочие минского радиотехнического завода-производителя знаменитого советского телевизора "Горизонт" даже не подозревали о том, что вместе с ними трудится человек, которого впоследствии назовут убийцей американского президента. Не знал об этом и тогдашний старший инженер завода, будущий глава Белоруссии Станислав Шушкевич. "Я его запомнил солдафоном. Мне запретили задавать ему какие бы то ни было вопросы. Наше общение происходило в ограниченном формате - при моем плохом английском и его таком же русском. Я был тогда беспартийным, и занятия с Освальдом русским языком были моей общественной нагрузкой на заводе"
Рабочие минского радиотехнического завода-производителя знаменитого советского телевизора "Горизонт" даже не подозревали о том, что вместе с ними трудится человек, которого впоследствии назовут убийцей американского президента. Не знал об этом и тогдашний старший инженер завода, будущий глава Белоруссии Станислав Шушкевич. Однако и тогда, и сейчас Шушкевич был невысокого мнения об Освальде. Об этом он рассказал корреспонденту "Известий" Елене ДАНЕЙКО.
- Станислав Станиславович, каким вы запомнили Ли Харви Освальда?
- Я его запомнил солдафоном. Мне запретили задавать ему какие бы то ни было вопросы. Наше общение происходило в ограниченном формате - при моем плохом английском и его таком же русском. Я был тогда беспартийным, и занятия с Освальдом русским языком были моей общественной нагрузкой на заводе.
- Как он был настроен?
- Мне трудно оценивать. Но у меня сложилось впечатление, что он не был весельчаком. Через много лет довелось убедиться, что Освальд был достаточно типичным американцем. Но для меня тогда общение с ним было необычным. Интересно, что на нем вполне органично смотрелась наша примитивная одежда типа плюшевой ушанки солдатского образца. Он все очень аккуратно носил. И очень аккуратно относился к нашим занятиям. Он усердно все повторял, прилежно выполнял задания. Правда, ударения все время не там ставил. Освальд строго соблюдал все формальности. Наши, бывало, пошутят, когда какая-то команда поступает от начальства, а он всегда серьезно относился к любым поручениям. Он был очень исполнительным. Сказано склонять - он склоняет, сказано спрягать - спрягает. Он был прилежным учеником. Формально прилежным. Он четко работал по правилам. Ему диктовались определенные условия, он их выполнял. Он был создан для алгоритмизированных занятий, а не для концептуальных.
- У вас сложились какие-либо дружеские отношения?
- Сначала мне было очень интересно с американцем. Но я потом понял, что наше общение никак не повлияет на мое знание английского, а чисто по-человечески он не был мне интересен. Между нами не сложились дружеские отношения. Более того, мне было сказано, чтобы их и не было. Не знаю, были ли у него какие-то отношения с окружающими. Мы с моим коллегой Сашей Рубинчиком занимались с ним недолго - один-два раза в неделю всего в течение месяца. За это время, конечно, трудно всесторонне узнать человека. К тому же я понимаю письменный английский текст, но устную речь - с трудом.
- Как вы восприняли обвинение в адрес Освальда?
- Мое абсолютно глубокое убеждение: не мог он быть убийцей президента Кеннеди. Сколько бы времени ни прошло, сколько бы версий я ни слышал, не могу себе представить. Мне кажется, что американцы здесь запутались. Хотя когда прозвучали обвинения в адрес Освальда, я уже не контачил с ним. Я уже много раз говорил, что хоть и считаю серьезной комиссию Уоррена, но не могу поверить, что Ли Харви Освальда можно было втянуть в такое дело.
"Известия", 21 ноября 2003 г.