Ферапонтово
Не претендуя на всеобъёмность, глубину и историческую достоверность попытаюсь изложить вам, почему же каждый русский должен быть у Дионисия непременно. Фоточки мои за исключением архангела Михаила, и они очевидно не передают, но что же делать...
Понятно, почему во всемирном наследии числится Москва со своими помпезными реликвиями, Владимирская Русь, как уникальный историко-технологический уголок, Кижский погост "без единого гвоздя"... Но почему вдруг иностранцы в лице ЮНЕСКО выбрали именно этот тихий пока был нераскрученным брендом уголок Вологодчины? Мало ли у нас святынь и твердынь, взять хотя бы соседствующий Кириллово-Белозерский монастырь? Мой ответ очень прост. И респект иноземным мудрецам, которые поняли в нас то, что мы сами-то не понимаем.
Святой Ферапонт был иноком созерцательным, и пока Кирилл возводил башни и купола северной цитадели, искал место уединения, чтобы быть ближе к небу. И нашёл его в дремучем лесу на высоком берегу чистейшего озера - главного в снизке лесных озерец. "Отсюда ближе к небесам восходят голоса..." - писал мой отец. И остался здесь надолго вслед за преподобным.
"Свято место пусто не бывает". Все об этом знают. Так и здесь, на месте молитвенного подвига святого вырос скромный заштатный монастырь (перед революцией он был женским). Являлся местом ссылки великих, в частности - отца раскола Никона. Вокруг монастыря образовалась слобода, которая сейчас превратилась в большое село. Интересно, что и монастырь и поселение в просторечьи именуется Ферапонтовым, а не Рождественским, скажем, или Богородичным. Видно большого подвига был отец Ферапонт. Он не только на северах миссионерствовал, под Москвою так же прославился, как созидатель обителей божьих.
Монастырь посвящён Рождеству Богородицы. Главный его одноглавый кирпичный храм скромно белеет из-за более поздних построек, обступивших его, как дети мать свою. Не сразу попадаешь в удивительный мир торжества православия. Вот поднимаешься в галерее ко входу в собор, и на его портале вдруг видишь розовые(!) райские врата. Кажется, что ты готов ко встрече, но это только кажется.
Дионисий был, как возможно все иконники тех времён, странствующим художником. Ездил с бригадой - в ней были его сыновья - со всем прикладом (кисти, краски, прориси и др.) по городам и весям. Писал большие храмовые иконы, расписывал храмы в монастырях Московской епархии... И вдруг поехал в заштатный далёкий монастырь. Значит, что-то позвало его туда! Или кто-то. Иначе никак не объяснить, как весь собор был покрыт фресками всего за 34 (!) дня - от Успения до Рождества Богоматери (об этом сохранилась единственная надпись на стене, сделанная авторами). И как он сохранился весь - от купола до пят -, и стенопись его так же свежа, как и 500 с лишним лет назад. Удивительно, что фрески не поновила, не соскоблила, не заляпала, не залила, не закоптила бытовавшая в монастыре братия. И эти фрески... Мне не с чем сравнить их, немало прекрасных фресок на Руси, но эти - нездешние. И иначе чем промыслом невозможно объяснить появление в самые тёмные скудные послевоенные годы одинокого одноногого хранителя их - Вали Вьюшина - дождавшегося с ключом в руках, пока не пришли реставраторы и не огородили монастырь государственным правом.
В собор входишь, как в Царство Божие, это целый мир несказанного. Те, о ком ты читал в Евангелии, живут вокруг и смотрят со стен. Свет ярусами восходит кверху, ты устремляешься за ним, в купол. Но там - мне повезло, когда стояли леса, я посмотрела им в глаза - на стороже горних пределов стоят шестеро архангелов. Не передать их взоров словами. А если совсем запрокинуть голову, то глянешь в лицо Всевышнему. Этот золотой взгляд выдержать невозможно, тихо сползаешь с лесов в благодатную прохладу храма. И там, как последнее утешение грешнику, принимает тебя в объятия Никола, наш родной и такой добрый святой.
Выйдешь, переполненный всем на улицу, свесив голову на грудь. Потом поднимешь - и вновь потрясён, уже навсегда. Купол неба, как купол храма, солнце - наш вседержитель, и ветерок ласково обнимет тебя за плечи. Царство Божие вокруг нас.
Я считаю Ферапонтово одним из непреложных свидетельств бытия Божьего на земле.